Тим Краббе «Ездок». Часть 8 (километры 133-137)
134-й километр. Невероятно, что мне придется спринтовать с такими забитыми ногами. «Настоящий спринтер всегда может спринтовать, даже когда он мертв». Домов, мимо которых мы сейчас проезжаем, не было бы, если бы не было Мейруэ. Мы едем бок о бок, но не быстро; четверть часа мы следим друг за другом.
135-й километр. Километровый указатель: МЕЙРУЭ 1,6. Таким образом, этот указатель уже не играет свою роль. Он — молчаливый свидетель нашей борьбы, и ему следует держать свои банальные комментарии при себе. Мы оглядываемся по сторонам. Позади нас — ничего. Еще три минуты. О, как легко это будет выглядеть на бумаге: «...и в финальном спринте Краббе на целый корпус уверенно обошел более молодого Рейлана», но ничто в этих словах не покажет, сколько моей жизни ушло на это.
Я до сих пор не знаю, буду ли я переключать скорости во время спринта. Меня это не беспокоит. Когда придет время, это само о себе позаботится. Сейчас я чувствую себя совершенно сильным. Я сижу, зажатый, как пружина, между рулем, седлом и педалями. Все забыто. В моей голове все спокойно, уверенно и сильно.
Рейлан смотрит на меня. Я смотрю на него. Мы едем рядом друг с другом. Я почти с трудом сдерживаю улыбку: никто не может отнять у нас то, что мы сейчас делаем.
136-й километр. Последний километр. Я оглядываюсь по сторонам, он оглядывается по сторонам — вот и табличка с надписью МЕЙРУЭ. Я оглядываюсь: в двухстах метрах позади нас две сгорбленные точки, вызывающие сочувствие: Лебуск и Клебер. Для них уже слишком поздно.
Двое мужчин на дороге смотрят на нас. «Эти парни выглядят превосходно. Именно так, они лидируют в «Тур де Монт-Эгуаль». После 150 километров, пяти, а может, и шести перевалов, града, тумана, страданий они — все, что осталось от пятидесяти трех человек. Я бы хотел быть на его месте, на месте старшего».
Через две минуты исход «Тур де Монт-Эгуаль» будет известен навсегда. Я уже знаю исход, и в то же время знаю: будущее ничто не обманет, даже моя уверенность.
Глупости, говорит эксперт, реальная уверенность создает будущее. Я представляю ему своего спутника. «Reilhan, coureur cycliste [Рейлан, велосипедист (фр.)]. Он не сомневается в своей победе. И что теперь? Может, ускоримся за ней?»
Когда кто-нибудь побеждал великого голландского чемпиона по спринту Пита Мускопса в его слабом месте, он тут же убеждался, что тот проиграл несколько раз другими способами: спринт может быть таким же запутанным, как шпионаж. Существует тысяча разных спринтов и тысяча видов спринтеров. Я из тех спринтеров, которые обречены быть тупыми, в этом моя сила. Здесь мне вручают мой план. Мне не пришлось думать об этом: невозмутимый генерал подошел к шкафу с документами и достал папку с готовым планом атаки в виде монолога, в котором я позже объясню Клеберу, как я победил.
«Видишь ли, Стани, я довольно быстрый, но Рейлан еще быстрее. Неважно. Мы разные спринтеры, и это главное. Я силен, я могу ехать быстрее и дольше на большой передаче, чем большинство людей, но Рейлан обладает настоящим спуртом, его первый толчок намного быстрее. Намного. На прошлой неделе я совершил ошибку, позволив ему пройти первым последний поворот. Тогда он уехал. Он не стал поддерживать темп, я почти догнал его, но слишком поздно. На этот раз я не собиралась давать ему такой шанс. Именно поэтому я оставался лидером на всех поворотах, чтобы оторваться сразу после последнего. Видишь ли, Стани, я смирился с тем, что он сидел у меня на колесе, но избежал неудобств, связанных с его спуртом, а это было бы еще хуже. Шоссейные гонки требуют нервов».
В пятидесяти метрах передо мной — мой знак, CULTE PROTEST ANTE [ПРОТЕСТАНТСКОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ (фр.)]. Я затягиваю туклипсы. Легкое чувство неловкости. Рейлан затягивает свои туклипсы. Я снова затягиваю свои. Я переключаюсь на пятнадцатую.
Знак. Осталось четыреста метров. Я ускоряюсь, выезжаю вперед. Чтобы напугать Рейлана, я поднимаюсь из седла. Меня самого это пугает: Лебуск проносится мимо меня. Какой-то сукин сын опрокинул шкаф с планами; повсюду разлетаются листки бумаги. Должен ли я открыть для него брешь? Позволить Лебуску победить? Он планирует тянуть меня в спринте? Сможет ли он вообще это сделать? Если я начну думать, Рейлан первым пройдет повороты и победит.
Я прохожу мимо Лебуска; для этого мне приходится напрягаться. Теперь я снова лидирую в гонке. В пятидесяти метрах от угла. Глядя на меня, нельзя было понять, какие интересы стоят на кону. Я вижу все. Здесь — канализационная решетка. Я даже придумываю шутки. Мое колесо может застрять в решетке. Остальные делают рывок, а я здесь, неподвижный, как лес, наказанный окаменением. Серку тоже всегда думает о таких вещах. Это связано с уверенностью в себе. Когда всё в тебе уверено, ты можешь думать всё, что тебе заблагорассудится. Жандарм указывает направо. Вот поворот направо. Я первый еду через мост. Жандарм указывает налево. Я еду налево.
И вот я оказываюсь в начале последней ведущей к финишу прямой. До меня доносятся крики сотен людей на улице. Потом внутри меня снова становится тихо.
Я делаю глубокий вдох и ускоряюсь.
Моя спортивная карьера: 1952
Я организовал чемпионат по прыжкам в длину в нашем дворе. В конкурсе участвовали девочка из моего квартала и я. Как и на Олимпийских играх, каждому из нас давалось по шесть попыток. Однако, в отличие от стандартной олимпийской процедуры, один спортсмен мог завоевать несколько медалей в одном и том же виде соревнований. Так и получилось, что я выиграл золото, серебро и бронзу. В своем блокноте я написал: Прыжки в длину: 1. Т. Краббе: 2,12 м. 2. Т. Краббе: 2,03 м. 3. Т. Краббе: 1,98 м.
Я поднимаюсь из седла, стискиваю зубы. «Хеикк! — говорю я. Два, три толчка, и вся моя скорость ушла из головы в колеса.
В любой момент в распоряжении каждого человека есть короткая, интенсивная смертельная схватка, которая не причиняет боли и длится двенадцать секунд. Это животный спринт. Из всех вещей, которые мешают велосипедисту достичь скорости света за эти двенадцать секунд, боль не является таковой.
Спринт — это безумие!
Спринты проигрывались, потому что ноги выбрасывались из туклипсов, педали ломались, ручки руля вырывались, колеса выворачивались из-под велосипеда, и шины соскакивали с ободов.
Господи, как же я быстро еду. Я должен был выиграть. Я не переключаюсь вниз, как я и думал. Я реально взорвался оттуда. Может быть, мне даже не придется топить всю дорогу. В любом случае, я могу снова сесть.
Ни хрена себе, Тим! У тебя получилось!
Я сижу. Может, мне начать слушать аплодисменты? Что бы я ни делал, я никогда больше не проиграю спринт Рейлану. Но берегись, справа от меня надвигается колесо. Что ж, если вы хотите сказать, что это рядом со мной, то колесо находится не дальше моей каретки. Рейлан.
Колесо движется вперед. А это значит, что неплохо было бы извлечь из моего неистовства еще немного скорости. Колесо продвигается еще на пять сантиметров, а затем останавливается у задней части моего переднего колеса. На мгновение стало страшно, но я с этим справился. Хорошая работа. Теперь надо держаться.
Двенадцать секунд истекли, моя эволюция в человека завершена. Теперь зверь падает, я продолжаю. Колесо Рейлана поднимается на сантиметр, затем еще на один. Спринт проходит так медленно, что можно было бы повторить наш спринт с двумя наперстками на сырной доске. Теперь я отчетливо ощущаю в себе невозможность продолжать и боль.
Он пытается обойти меня.
Я борюсь, он не сможет этого сделать. Баннер на финише находится на расстоянии двенадцати толчков. Рейлан скользит еще на три сантиметра. Значит, он едет быстрее, чем я. Но дело не в том, кто едет быстрее в данный момент, а в том, кто доберется до места первым. Я первый на «Тур де Монт-Эгуаль».
Мои ноги ведут страшную борьбу за то, чтобы занять свою очередь на следующий толчок педали. Но, похоже, боль делает меня менее уверенным в том, как ты получаешь удовольствие от своего безумия. Колесо Рейлана ползет дальше.
Предвзятый наблюдатель может подумать, что мы с Рейланом идем рука об руку. До финиша осталось три толчка. Рейлан продвигается еще на сантиметр. Я знаю, что, когда я готов достигнуть самого дна, я выиграю. Но великое уныние одолевает меня. Чем я заслужил то, что его колесо продолжает двигаться вперед? Эта гонка была создана для меня. Конечно, я все еще могу выиграть, но как? Очень жаль. Кроме того, я больше не могу.
Никакого пораженчества, Тим. Я должен вернуться к своей бешеной работе, чтобы сделать толчок, который поможет все исправить. И вот я так и поступаю. В спринтах победители менялись в самые невероятные моменты.
Но сейчас кое-что в поведении Рейлана привлекло мое внимание. Очень странно: он немного изменил свою сгорбленную позу. Как будто он уже не горбится, а медленно садится, расправляя руки, как парашютист в свободном падении, садится дальше, поднимая руки над головой.
137-й километр. Рейлан пересекает линию первым, я — вторым. Рев и крики. Плотина моей усталости прорывается. Рейлан выпрямляется в седле и опускается обратно, положив руки на перекладину руля. Мы стоим на ногах, отступаем от шума. Сейчас я в полном раздрае. Сейчас я в полном раздрае. Я открываю глаза и широко раскрываю рот. Я возвращаю свои ноги, когда они снова становятся поворотливыми. У меня черное сердце, перекачивающее бессилие во все части моего тела. Мне приходится тормозить, я еду между вереницей машин и тротуаром. Удар по рычагу переключения передач: сорок три пятнадцать. Я поворачиваю, проезжаю мимо машин, мимо шума. Передо мной Рейлан. Он тормозит и поворачивает, очень глупо: мне приходится уворачиваться, чтобы избежать с ним столкновения, и я чуть не падаю. Я еду дальше, в тишину. Слева — небольшая речка, справа — дома. На каменной стене у реки сидят две тринадцатилетние девочки. Между ними стоит корзина для белья. Они качают ногами взад-вперед. Я смотрю на них, а они смотрят на меня. Я еду дальше; это дорога до Кос Нуар. Мы совсем недавно проехали этим путем. Я почти выехал из Мейруэ, уже видно начало подъема, здесь тихо. Кто-то выходит из булочной с пакетом в руке. Голова свисает вниз, дыхание глубокое.
Рука на моем плече. Клебер.
Мы вместе поворачиваем назад. Снаряжение, которое на мне, слишком тяжелое. Переключение, сорок три девятнадцать.
— Ты его достал?
— Нет. Десять сантиметров.
—Я был четвертым. Лебуск меня подрезал, сукин сын.
— Десять сантиметров.
Мы едем. Две девочки с корзиной для белья. Клебер, я в полном раздрае.
— Ты видел это? Сегодня я атаковал.
— Слишком поздно.
— О... — Он смотрит на меня, чтобы убедиться, что я действительно это имею в виду. — Это было тяжело.
— Стани... — Вот, вот и первый вдох, который я полностью осознаю. Хуч!!! Хучч-хучч!
— Стани, ты был самым сильным.
Мейруэ. Мы возвращаемся за линию машин, которые задержались здесь к концу нашей гонки.
Финишная прямая, люди, суета. «Освободите дорогу!» Как будто Клебер, Лебуск и я уже не очистили эту дорогу на ближайшие полчаса.
Рейлан стоит на финишной прямой, нависнув над перекладинами руля. Я проезжаю мимо него, рука вытягивается и бью его по плечу. Он не реагирует, все еще нависая. Я еду к своей машине, трижды пытаюсь открыть ее, потом появляется Стефан и дает мне ключ. Он обнимает меня. «Ты хорошо ехал». Он также вернул мне спущенное переднее колесо. Я прислонился к своей машине.
— Десять сантиметров.
— Ты хорошо ехал.
Я ставлю велосипед у стены, сажусь за руль и смотрю прямо перед собой.
Я припарковался прямо у финиша, смогу наблюдать за прибытием отставших, отмечу, насколько позже они приходят. Сколько минут уже прошло? Вся местность здесь, должно быть, полна отцепленных ездоков. Я пью, опираюсь на руль, широко раскрываю глаза, вытираю лоб. Я ем банан, персик. Еще один банан.
Стук в стекло. Совеплан. В уличной одежде. Я откидываю маленькое окошко.
— Черт побери, я думал, ты собираешься его достать.
— Десять сантиметров.
— Даже меньше! Проклятье, я думал, он твой. Но он быстрый, Рейлан. Класс. У меня реально не хватает времени на тренировки. Я слез, когда мы проходили в первый раз. — Он подмигивает мне. — Первый среди проигравших!
Аплодисменты и хлопки людей в придорожных кафе. Два гонщика выезжают на прямую: Бартелеми и Бутонне. Шесть минут отставания. Бартелеми повесил голову и не стал спринтовать. Бутонне занимает пятое место. Я наклоняюсь вперед, опираясь на руль.
Восемь минут: подходит группа из трех человек. Санчес выигрывает спринт, опередив гонщика в джерси Molteni. Тейсоньер выкатывается. Тейсоньер! Я даже не видел, есть ли на нем кровь. Через пятнадцать секунд появляется одинокий велосипедист: гонщик из Cycles Goff. Он сразу же возвращается на финишную линию, роняя свой велосипед на землю и прижимается спиной к обочине. Кажется, что он плачет, но я ничего не слышу. Подбегает мужчина, хватает парня за ногу и подбрасывает ее в воздух. Cycles Goff смотрит на небо. Маленький мальчик поднимает упавший велосипед, другой приседает рядом: они указывают друг другу на детали велосипеда. Теперь велосипедист из Cycles Goff пьет.
Я вылезаю и снимаю велосипедную экипировку. Я вытираюсь насухо и надеваю свою уличную одежду. Я отклеиваю номер от джерси и подношу его представителям гонки на финише. Мне вручили двести франков. Пятьдесят за премию в Камприе, сто пятьдесят за второе место.
Я вижу машину отца Рейлана. Рейлан сидит на заднем сиденье. Его мать стоит на коленях на переднем сиденье и вытирает его лицо мочалкой.
Друзья и зрители вокруг машины. И вот диктор подходит к микрофону и говорит, что Рейлан из Нима выиграл «Тур де Монт-Эгуаль». Аплодисменты. Я смотрю на его отца: он сдерживает улыбку. Рейлан выходит из машины, диктор держит в руках букет, молодую девушку толкает вперед другая девушка, диктор передает ей цветы, а она передает их Рейлану. Они целуются. Рейлан поднимает букет к толпе. Крики. Аплодисменты.
Хлопать ли мне вместе с ними?
Нет. Аплодируя, я как бы скажу: черт возьми, Рейлан, это было не так уж важно, это было просто хорошее развлечение. Я бы сказал: ты победил только часть меня, а остальное — какая ему разница, тебе аплодируют.
Но Рейлан победил всего меня.
Тот, кто аплодирует победителю, отрицает это и принижает его. Хорошо уметь проигрывать — это подлое уклонение, оскорбление спортивного духа. Всем, кто хорошо умеет проигрывать должно быть запрещено заниматься спортом.
Рейлан берет один цветок из своего букета и дарит его девушке. И снова он держит свои цветы вверху. «Bravo, Poupou» [Браво, Пупу (фр.)]. Чувство превосходства снова усилилось.
Я бы хотел прижать его к себе, облокотиться на эту каменную стену, смотреть на речку и рассказывать о наших приключениях. Без масок. Я скажу ему, что у него большой талант, но пока ему не исполнится двадцать, он должен не выигрывать как можно больше гонок, а набраться как можно больше смелости.
Меня трогают за плечо.
— Ты тот, кто только что занял второе место?
— Да.
— Ты слишком рано пошел за ним.
— Нет.
— О да, ты просто не смог, ты спринтовал как осел. Не пытайся рассказать мне о спринте.
Я даже не знаю этого человека. «Я из тех ездоков, которые...»
— Тебе следовало начать позже. Ты бы его съел. Тот парень, который выиграл, до смерти смеялся, катясь на твоем колесе в течение ста метров, а потом он тебя достал. Если бы ты подождал пятьдесят метров...
— Тогда бы он спуртовал.
— И тогда ты победил бы, потому что для него это слишком рано, но не для тебя. У меня есть глаза, так? Ты спринтовал как осел.
Я застрял в водовороте глупых улыбок вокруг Рейлана, и вдруг оказываюсь рядом с ним. Мы смотрим друг на друга. Вокруг нас напряженные взгляды. Что говорят друг другу чемпионы в такие моменты? На ум приходят обвинения. Но нет, какого черта.
— На чем ты спринтовал? — спрашиваю я.
— На шестнадцатой.
Я восхищенно присвистываю, золотые мальчики излучают свет. «Я был на пятнадцатой. Может, мне стоило пойти на четырнадцатой?» Грубая работа, признаю это открыто, и даже не работа.
Рейлан пожимает плечами и улыбается. Для него победа — это то, что он всегда имел, то, что у него нужно отнять в гонке. Он уже разговаривает с кем-то другим; он выглядит не более уставшим, чем все остальные люди вокруг.
Меня дергают за рукав. Опять этот эксперт по спринту. «Хорошо, что ты первым прошел через поворот. Это было здорово! Но ты должен был спринтовать позже!»
Я иду дальше.
Машины, в которых едут ездоки. Тейсоньер опирается на крыло. Его жена работает с бутылкой и тряпкой; она протирает ими красное, кровоточащее пятно, которое тянется по всей левой ноге.
— Второй?
— Да. Десять сантиметров. Если бы ты был там, один из нас победил бы. Рейлану оставалось совсем немного. Господи, когда я увидел, что ты лежишь там...
— Прокол. На спуске всегда неприятно. — Он пожимает плечами. — Бывали падения и похуже.
Я киваю. «Может, мне стоило подождать, прежде чем спринтовать», — говорю я.
Лебуск в джинсах. Кивок в сторону Рейлана. «Маленький придурок, не тянул ни метра. Ни единого. Это не гонки. Я за него делал всю работу. А мне сорок два!»
Лебуск достиг сорока двух лет, так и не поняв, что Рейлан, несмотря на всё своё колёсничество, является большим гонщиком, чем он, сколько бы он ни тянул.
— Лебуск, сегодня ты был самым сильным человеком на свете.
— Ты меня достал?
— Что?
Он кивает в сторону Перджура. «Ты понял, почему я ждал тебя? Потому что я мог бы оставить тебя там, ты же знаешь. Я сделал это для того, чтобы ты достал этого маленького хрена. Почему ты не позволил мне тянуть этот спринт за тебя? Говнюк, я собирался спринтовать за тебя»
— Берегись. — Я тяну его назад. Четыре гонщика проносятся по обочине, спринтуя за одиннадцатое место, отставая более чем на пятнадцать минут. Гийоме выходит вперед, опережая Пети. Пять лет гонок привели меня от того спринта к этому бордюру.
Я возвращаюсь к машине, разбираю велосипед, засовываю его. Одежда, насос, колеса: я бросаю все это в багажник. Налегая на руль, Вольняк выигрывает спринт за семнадцатое место.
Я ем апельсин, банан, два сэндвича. Велосипедист из Cycles Goff сидит на земле; он обхватил руками колени и смотрит вниз.
Прошло полчаса. Каждые несколько минут появляются небольшие группы велосипедистов, и с каждым разом аплодисменты становятся все более уморительными. Я сажусь за руль и завожу двигатель. Крики, люди просят меня подождать.
Прибывает ездок. Он медленно едет по улице, прохожие указывают на него друг другу. Это Деспюш, за ним машина сопровождения. Он хотел закончить «Тур де Монт-Эгуаль».
Он видит меня.
Улыбка Деспюша после 137 километров, семь лет спустя. Одна бровь вздергивается. Я качаю головой и поднимаю два пальца. Он кивает, он понимает. Он едет дальше.
Я покидаю Мейруэ, направляясь к Коль-де-Пержур.
В Сальвенсаке мимо меня проезжает большая машина с колесами и рамами на крыше — Рейланы. Рейлан сидит на заднем сиденье. Он наполовину поднимает руку, снова смотрит вперед и его уже нет. Слева круто поднимаются аккуратные зеленые пастбища, на краю высокого плато высятся черные деревья, справа — черно-синее небо. На Монт-Эгуаль, должно быть, все еще идет дождь.
На вершине Коль-де-Пержур я вылезаю, чтобы отлить.
Моя спортивная карьера: 1948
У нас была пишущая машинка, и иногда мне разрешали ею пользоваться. Я напечатал все цифры. Я начал с 1 и далее по нарастающей. Каждое число было больше предыдущего. Моя жизнь была направлена на то, чтобы бить рекорды.
ЗАМЕТКА ОБ АВТОРЕ
Тим Краббе — любитель шахмат и велоспорта, один из ведущих писателей Голландии. Среди его многочисленных книг — романы «Исчезновение» (дважды экранизированный, в Голландии и США) и «Пещера» (также экранизированный), а также классика велоспорта «Ездок». Он живет в Амстердаме.
Сэм Гарретт, бывший корреспондент телеграфной службы, является переводчиком книг «Пещера» Тима Краббе, «Врата Дамаска» Ливе Йорис и «Безмолвные статисты» Арнона Грюнберга.
ЗАМЕТКА О ШРИФТЕ
Текст этой книги написан шрифтом бембо. Впервые этот шрифт был использован в 1495 году венецианским печатником Альдусом Мануцием для книги кардинала Бембо «Об Этне», а резал его для Мануция Франческо Гриффо. Это был один из шрифтов, использованных Клодом Гарамондом (1480-1561) в качестве образца для его романа «Университет», и, таким образом, он стал предшественником того, что на последующие два столетия стало стандартным европейским шрифтом. Его современная форма повторяет оригинальные шрифты и была разработана для компании Monotype в 1929 году.
От переводчика
Ну что ж, эта книга так быстро (как и 137 километров шоссейной гонки) подошла к концу. Это было то еще приключение, не правда ли?
Если вам понравилось — ставьте плюсики, оставляйте комментарии и…
В первой и последней главе каждой книги я обычно говорю о той посильной помощи, которую вы можете оказать переводчику – подписывайтесь на мой бусти, там есть как удобные варианты подписки, так и единоразовые донаты – таким образом вы поддержите меня в моих начинаниях по переводам спортивной литературы, а также будете получать по одной (двух или более, в зависимости от уровня подписки) электронной версии книг, которые будет удобно читать на любом электронном устройстве – и вам не особо затратно, и мне – очень приятно! Поддержать можно и донатом в самом низу этой главы. Спасибо за то, что читаете!
Новая книга вас будет ждать уже 5 мая, в понедельник.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только
