«Рука Бога» - биографическая трагикомедия Соррентино о том, как футбол спас его жизнь, а кино помогло смириться с ней
История становления режиссера, рассказанная им самим: Марадона, Феллини, Неаполь, фантазии, семья и боль
«Мяч был забит отчасти рукой Бога, отчасти – головой Марадоны» - так интерпретировал один из самых известных голов в истории футбола его автор аргентинец Диего Марадона. Первый мяч в ворота сборной Англии на Чемпионате Мира 1986 родил, возможно, самый узнаваемый футбольный образ, который стал частью массовой культуры. Глубины и сложности этому образу добавил второй мяч в той игре - от того же автора: «Гол века», когда один человек обыграл шестерых, был забит через 4 минуты после «Руки Бога». Это вмиг опровергло тезис пушкинского Моцарта о несовместимости гения и злодейства и закрепило за Марадоной статус самого противоречивого футболиста в истории.
Летом 2020 представители Диего объявили о том, что подадут иск на Netflix за неправомерное использование образа футболиста в фильме Паоло Сорретино «Рука Бога». Но до суда не дошло, ведь фильм рассказывает не историю спортсмена, а историю самого режиссера, становление которого было невозможно без Марадоны. Именно с цитаты аргентинского футболиста начинается автобиографическая драма Соррентино, вышедшая на Netflix через год после смерти Марадоны.
«Трагедия, что его не стало. Моей мечтой было показать ему «Руку бога». Он был моим самым важным зрителем. В фильме сказано, и это правда, что он спас мою жизнь. Понимаете, в моей семье вообще не очень любили кино! Первым искусством, которое я узнал в детстве, был футбол, а первым великим художником — Марадона с его уникальной способностью вырываться за рамки возможного. Марадона познакомил меня с существованием иного мира, иной реальности. Кроме того, все мои фильмы — о падении человека и его вознесении, а Марадона именно такой человек и герой. Его жизненная история трагична. Для меня он — божество, умирающее на кресте и воскресающее потом. И для всех неаполитанцев, думаю, тоже», - Паоло Соррентино, режиссер «Руки Бога»
Главный герой «Руки Бога» - 17-летний Фабьетто Скизе (Филиппо Скотти) – прототип самого Соррентино. Он живет в Неаполе 80-х и, как и весь город, мечтает о приезде в местную футбольную команду лучшего футболиста мира Диего Марадоны. На фоне этого разворачиваются бытовые сцены. Соррентино, кажется, уходит от собственного формализма. В «Руке Бога» все определяют события реальной жизни, точнее картины из жизни, мелкие обрывки памяти (иногда выдуманные, но и в этом не всегда уверен даже сам автор).
«Самое главное для меня, что, в отличие от других моих картин, в «Руке Бога» правды намного больше, чем художественной лжи», - Паоло Соррентино.
«Когда я пишу, я начинаю верить в собственную ложь до такой степени, что уже не могу отличить правду от лжи. Посмотрев фильм («Рука Бога») еще раз уже в Неаполе, я понял, как много лжи в нем содержится», - Паоло Соррентино.
По сопутствующим историческим событиям понятно, что сюжет охватывает не один год (например, переход Марадоны был в 1984, Чемпионат Мира с «рукой Бога» в 1986, а чемпионство «Наполи» в 1987), но с позиции героев время спрессовано настолько, что все происходит будто за одно лето и герои не меняются внешне. С одной стороны, это отражает рефлексию уже взрослого Соррентино, для которого события прошлого так переплетены причинно-следственными связями, что представляют собой цельное воспоминание; с другой, такой подход ко времени отражает важные для Соррентино мотивы – субъективность восприятий и смешение фантастического и реального
«Сестра сказала мне, что я все запомнил неправильно, однако я предпочту доверять своим воспоминаниям, а не ей. Однако на экране вы видите не выдуманную семью: это именно моя семья, и каждый эпизод восходит к чему-то реальному», - Паоло Соррентино.
«Рука Бога» непохожа на другие работы Соррентино. Здесь нет визуальной манерности и вычурности «Великой красоты», «Молодости» или «Молодого Папы», все подчинено естественности (насколько это возможно в случае с Соррентино). При этом и без Лука Бегацци (оператора большинства фильмов Соррентино), а с Дарьей Д’Антонио за камерой в «Руке Бога» немало кадров, которые можно застеклить, в рамку и на стену, как картину. Это достигается благодаря ракурсу и созданию глубинной мизансцены (как, например, в сцене большого семейного обеда), так и за счет расположения объектов в кадре (как в случае, когда соседка отчитывает семью главного героя, сидящую под чучелом оленя).
За музыкальное сопровождение отвечает Леле Маркителли – композитор, который работал с Соррентино над «Великой красотой», «Лоро», «Молодым папой». Но в «Руке Бога» нет ярких музыкальных тем, звуковой ряд еще натуралистичнее, чем визуальный. При этом герой весь фильм носит с собой плеер, но когда он остается один и надевает наушники, то вместо музыки, мы слышим только ветер из воспоминаний о поездке на мопеде с родителями.
«Первоначально в сценарии было указано, что музыки не будет вовсе. Потом появилось кое-что. Но в те годы я вправду жил без музыки. Ее роль была для меня очень низка, я почти не помню, что слушал. Хотя кассетный плеер помню хорошо. Обычно я, как и все режиссеры, использую закадровую музыку, чтобы усилить эмоцию. Но этот материал и без того был для меня предельно эмоциональным. Так что я решил, что музыка ему не нужна», - Паоло Соррентино.
Естественность и реализм не мешают вплетению в сюжет мистических и трансцендентных элементов. Более того, они описываются как неотъемлемые для биографии персонажей. Неразрывность и даже взаимообусловленность сакрального и мирского – еще один важный для Соррентино мотив, который достигает своего пика в «Молодом Папе», проявляется и здесь. В первой же сцене «Руки Бога» при максимально повседневном деле – ожидании автобуса – появляется святой Януарий (покровитель Неаполя) для решения задачи на стыке божественного и человеческого. В той же сцене вводится и таинственный маленький монах, который возникнет еще раз, когда благословение понадобится уже главному герою (либо монах покажется просто, чтобы подарить зрителям еще одну улыбку, не вызвать, а подарить свою).
«В Неаполе католическая догма каким-то образом построена на образном и фантастическом творчестве. Бог слишком далеко, поэтому ты молишься своим умершим родителям, Марадоне и святым, которых ощущаешь ближе к себе», - Паоло Соррентино.
Диего Марадона – святой для Неаполя не меньше Януария. Даже подлые его поступки (гол рукой англичанам) интерпретируются, как подвиги и воодушевляют, а героические («гол века» с теми же англичанами), наоборот, происходят в момент морального падения (или раскрепощения) некоторых персонажей. И чудеса ему тоже приписываются – именно Марадона спасает жизнь главного героя «Руки Бога», его первое появление в Неаполе заставляет буквально замереть город (отсылая нас в 2016 и пародируя манекен челлендж), а официальное подтверждение трансфера прекращает судороги и семейные ссоры. И кажется, именно действия Марадоны позволяют нам увидеть самого скрытного и от этого самого комично персонажа «Руки Бога».
Еще одна эклектика, которая сближает «Руку Бога» с другими произведениями Соррентино – трагическое и комическое. Причем смешное и грустное иногда соседствует в одной сцене, и герои смеются сквозь слезы горя. Для улыбок здесь есть и любимый режиссеру гротеск (взять хотя бы образ сестры главного героя, которая весь фильм проводит в ванной), и контраст в словах и поведении героев («мы должны быть честны, мы же коммунисты» - говорит неверный муж), и розыгрыши мамы, которая за своими шутками прячет личную боль.
«Чем больше боль – тем острее был ее розыгрыш. У меня так же. Когда я чувствую беспокойство, когда мне больно, я использую иронию, просто чтобы быть в этом мире», - Паоло Соррентино.
Трагикомедия Соррентино – это смесь не только грустного и смешного, но еще и романтического, что показано через тех же родителей. Символ этого – пересвист, который в начале фильма – невероятно романтичен, за семейным обедом он может развеселить, по телефону при примирении вызвать грусть, а засыпая на даче стать предвестником горя.
Отца главного героя играет Тони Сервилло – самый важный актер в карьере Соррентино, исполнитель главных ролей в большинстве его фильмов. Роль мамы у Терезы Сапонаджело. Они оба получили актерские награды на Венецианском кинофестивале. Филиппо Скотти стал лучшим молодым актером по версии этой премии, а сам фильм «Рука Бога» гран-при жюри. Среди других актеров – Софья Гершевич («Слоны могут играть в футбол»), которая сыграла начинающую актрису в «Руке Бога» (подробнее о том, как Инстаграм помог россиянке попасть в этот проект можно почитать здесь или здесь)
«У меня была задача сделать не ностальгическое кино о 1980-х, а показать драму мальчика, чья жизнь была веселой, а потом вдруг стала чрезвычайно грустной — и о том, как у него появилась мечта снимать кино. Эпоха как таковая интересовала меня меньше всего», - Паоло Соррентино.
Так как это автобиографическая история становления, то в «Руке Бога», кажется, есть все, что определяет Соррентино-режиссера (его публичный образ и творческий стиль):
Футбол и Марадона. 17-летний Фабьетто ждет приезд Марадоны, и ставит это событие выше мечты о женщине, а когда переход случается, то герой не пропускает ни одного матча «Наполи». Главный оммаж Марадоне от Соррентино был, конечно, в «Молодости» - тучный экс-футболист с портретом Карла Маркса в виде тату на спине, который с трудом ходит, но с легкостью чеканит теннисный мяч - трогательный образ превосходства духа над плотью. В «Руке Бога» аргентинский футболист существует как идея, а не активный персонаж. Но именно эта идея спасает жизнь главному герою, а что с ней делать дальше подсказывает другое явление.
Кино. В «Руке Бога» фигурируют Федерико Феллини, Антонио Капуано, Франко Дзеффирелли и другие режиссеры. Кто-то из них просто упоминается, а кто-то появляется как персонаж. Визуальные и словесные цитаты любимых режиссеров будут актуальны для творчества самого Сорретино, а «Великая красота» станет ремейком «Сладкой жизни» Феллини. «Рука Бога» показывает переход от одной эскапистской страсти – футбола, к другой – кино. Момент, когда в жизни 17-летнего парня первое чемпионство в истории любимой команды вызывает такой же интерес, как кассета «Однажды в Америке», которая весь фильм пылится на видеомагнитофоне (но, как покажет синефилия Соррентино, она станет актуальна уже после финальных титров «Руки Бога»).
Сексуальные фантазии. У Фабьетто пубертатный период - главным объектом его желаний становится тетя Патриция (Луиза Раньери). Обнаженная женщина как искусство – тема, который перекликается с «Молодостью» Соррентино, только если на Мисс Вселенную все смотрят с восхищением, то на Патрицию с вожделением или упреком. А вот постельная сцена может шокировать, сам Соррентино о ее подлинности сказал так: «Будем считать, что это моя фантазия. Я бы не отказался потерять девственность таким образом…»
Семья. Это не только родители, брат и сестра, но еще и бесконечные дяди, тети, бабушки, кузены, племянники. Отношения между ними балансируют на всех известных эмоциях: от любви и ревности до сострадания и ненависти. И кажется, что все родственники Фабьетто из «Руки Бога» станут прототипами чудаковатых персонажей в фильмографии Соррентино.
Трагедия и боль. Определяющее событие в жизни Соррентино, который через «Руку Бога» пытается пройти терапию. Кульминационное для героя событие повлияет и на все работы Соррентино, и само желание снимать кино. Эта боль будет вырываться сквозь гротеск в самый внезапный, хотя иногда и логичный, момент (для Соррентино это, кажется, вовсе не парадокс).
«В моих фильмах всегда были спрятаны маленькие личные детали. Сейчас, когда мне перевалило за пятьдесят, я решился говорить о себе открыто. Так я и отважился преодолеть свой страх и рассказать эту чрезвычайно личную историю, которая вполне заслуживала того, чтобы стать фильмом», - Паоло Соррентино.
Цитируя Филлини, брат главного героя «Руки Бога», который мечтает стать актером, говорит: «Кино отвлекает... отвлекает от реальности. Реальность ужасна» (после этой сцены идет сцена приезда Марадоны, что подчеркивает близость футбола и кино для Соррентино). Для Фабьетто (как, видимо, и для него самого режиссера) кино становится оптимальным способом соотношения с жизнью после личной трагедии. Закономерно, что уход в кино из реальности показан, возможно, в самом реалистичном фильме Соррентино.
В тексте использованы цитаты из интервью Паоло Соррентино Meduza, New York Times, Financial Times, Bazaar.
