«Допинг? У меня пятеро детей, я живу с одним яйцом. Не стал бы ничего менять». Лэнс Армстронг так и не раскаялся
Лэнс Армстронг дал большое интервью американскому журналисту Джо Помплиано. Собирались говорить о бизнесе, но в итоге коснулись всех самых горячих тем – онкологии, нападок спонсоров и, конечно, признания в допинге.
Армстронг (в отличие от многих других разоблаченных допингеров) не стремится уйти в тень и спокойно говорит о своем прошлом. При этом (снова в отличие, например, от той же Мэрион Джонс) он не пылает раскаянием и скорее иронизирует, чем скорбит.
Самый противоречивый спортсмен в мире – это точно о нем. Армстронга ненавидят миллионы, но он до сих пор самый узнаваемый велосипедист на планете. Потерял 7 побед на «Тур де Франс» и одно яичко (после операции), вылечился от онкологии и собрал полмиллиарда долларов на благотворительность, сотни раз врал в прямом эфире – пока не признался в январе 2013-го в шоу у Оппры Уинфри.
Имя Армстронга стало синонимом допинга. Но кажется, его это отнюдь не беспокоит.
Ниже – главное и разговора, который длился почти полтора часа.
Как Армстронг живет сейчас? У него есть кафе Juan Pelota – созвучно с «одно яйцо» (самоирония!)
– У меня есть кафе рядом с велосипедным магазином в Остине. Там большой красивый опенспэйс со всякой механикой. Наверное, это один из лучших веломагазинов мира.
Но я прекрасно понимаю, что в таких местах бывает скучновато, особенно женщинам. Поэтому мы открыли рядом кафе, называется Juan Pelota. Это игра слов — Juan созвучно с One, Pelota по-испански означает «мяч» (по-английски ball – Sports.ru), а ball значит еще и «яйцо». По-моему, смешная шутка.
Круто, что сейчас многие приходят туда только ради кафе, даже не заходя в веломагазин.
Детство и начало карьеры. «Чемпионат мира в Москве – это звучало как безумие»
– Я родом из Техаса, там нет ничего популярней футбола. Я тоже играл в футбол, баскетбол, бейсбол, но везде обломался. Координация – не мой конек. Классе в шестом-седьмом я бросил спорт.
Но мама сказала, что я обязан чем-то заниматься. И тогда я осмотрелся вокруг и пошел в секцию плавания.
Там большинство ребят занимались лет с 7. Мне было уже 12, и я даже не умел плавать. Но я вступил в команду и проводил в бассейне по 6 часов в день. Проплывал от 4 до 6 миль (6-9 км – Sports.ru). Первый год меня ставили на соревнованиях на соседние дорожки с 8-летними. А потом я вырос в одного из лучших пловцов в штате.
Когда мне было 15, друг предложил заявиться на крупнейший триатлон в Далласе в категории pro. Я был уверен, что готов плыть с наравне профиками, возможно – бежать (я ходил на утренние пробежки), но вот велосипед?.. Я понятия не имел, что это такое.
Когда мы сели на велосипеды, парни на гонке были в шоке. Они-то гонялись друг против друга каждые выходные, а меня никто не знал. Меня немного накрыло в беге, потому что ребята бежали 10 км за 30 минут с небольшим, а я на такое не был готов. Но все равно финишировал в топ-10 и понял, что это – мое.
Я всегда мечтал поехать на Олимпиаду.
Я стал pro в триатлоне в 1987 году, а в олимпийскую программу его включили только в 2000-м. К тому же я всегда понимал, что лучшие триатлеты очень круты в беге. У меня хорошо получались плавание, велосипед, а бег – прилично, но не на топ-уровне.
Поэтому я задумался о велосипеде. Лет в 17-18 я поехал в Москву на юниорский чемпионат мира (на самом деле это была юниорская гонка на шоссе в рамках взрослого чемпионата мира 1989 года, 18-летний Армстронг занял 73-е место – Sports.ru). Тогда для меня это звучало как безумие: я ребенок из простой семьи, отобрался в команду и лечу на другой конец света соревноваться! Черт, я буду этим заниматься, это круто! В тот момент я понял, что хочу стать профессионалом.
Уже спустя два года я поехал на Олимпийские игры в Барселону.
Болезнь. «Не думал о статистике выживаемости, зато воспользовался банком спермы»
– 2 октября 1996 года я узнал, что у меня третья стадия рака. Как и во многих других моментах моей жизни, здесь был внутренний конфликт. Я долгое время игнорировал все симптомы: страшную головную боль, резь в глазах, кашель с кровью, рвоту... Когда ты 5-6 часов в день проводишь в седле велосипеда, ты просто думаешь: «Болят глаза? Окей, пора носить очки». Хотя потом мне еще 20 лет не нужны были очки. Но конечно, так не могло продолжаться бесконечно.
Я столкнулся с тем, чего большинство людей моего возраста никогда не испытывало. Метастазы были в легких, головном мозге, брюшной полости. Вечером мне окончательно подтвердили диагноз, а в 7 утра следующего дня сделали операцию. Это сейчас вы, как только слышите такое, лезете в интернет, собираете второе и третье мнения, читаете, изучаете свои шансы... В 1996-м году у меня почти не было информации. Я мог только полагаться на врача.
Сразу после операции мне начали химиотерапию. 5 дней химии – 16 дней отдыха, и так 4 цикла. Мне прописали очень токсичный для легких препарат – «Блеомицин». После четырех таких циклов я точно никогда бы снова не смог гоняться. Доктор спросил: «Ты хочешь еще продолжать карьеру?» Я ответил: «Для начала, я хочу еще жить. А потом – конечно, и гоняться тоже».
И тогда для меня создали новый протокол. Менее токсичный для легких, но тяжелее переносимый организмом в целом. Вместо того, чтобы уходить домой после каждой химии, я оставался в больнице. Пару месяцев я прожил в госпитале в Индианаполисе.
Для всех Лэнс Армстронг – главный мошенник планеты. А вы знали, как он победил рак?
Я никогда не думал о статистике выживаемости. Меня интересовали куда более практичные вопросы. Например, врачи спросили: – «Ты хочешь стать отцом?» – «Наверное, может быть...» И перед операцией я воспользовался банком спермы, благодаря чему у меня потом родились трое первых детей. А потом, уже с Анной (нынешняя спутница Армстронга – Sports.ru) еще двое детей были зачаты естественным путем.
Возвращение. «Попросил 1000 долларов за каждое очко по итогам года. И заработал сходу почти миллион долларов»
– Большинство онкологов были уверены, что мой организм уже никогда не будет прежним. После химиотерапии и операции я точно не смогу выдерживать прежних нагрузок.
Но в 1998-м я подписал новый контракт с US Postal. Я попросил 1000 долларов за каждое очко в классификации по итогам года, и они легко согласились. Думали, что я заработаю очков 70, не больше. Но в следующем сезоне я набрал 965 очков, выиграл «Тур де Франс» и получил почти миллион долларов.
Благотворительный фонд. «Не думал об оправданиях за сделанное в спорте. Это был дикий дикий Запад»
– В лучшие годы мы получали 15-16 миллионов долларов благотворительными взносами. Когда я покинул фонд в 2013-м, мы собрали в общей сложности в районе полумиллиарда.
Думал ли я о том, что фонд – это некое оправдание тому, что я делал в спорте? Конечно, нет. Никто из нас тогда не думал об оправданиях. Это был дикий дикий Запад.
Еще 18-летним пареньком, который поехал на чемпионат мира в Москву, я думал, что хочу стать лучшим. И потихоньку, маленькими шагами, ты приходишь к тому, к чему мы пришли.
Я много раз говорил, что не принимаю допинг, или даже что был бы дураком принимать допинг, учитывая, что я перенес химиотерапию. Что я чувствовал, когда говорил все это? Это было стремно.
Допинг. «Было – и было. Я бы не стал ничего менять»
– Подозрения начались в 1999-м и потом только нарастали. Если бы я не вернулся, наверняка ничего бы не случилось. Но мое возвращение усилило давление во много раз, оно вывело меня на первые полосы, и это главный мост к тому, что в итоге произошло.
Есть такой человек Джефф Новицки – федеральный агент. Он занимался делами Мэрион Джонс, лаборатории BALCO. И тут он взялся за велоспорт. Он говорил с моими соперниками, крутился на соревнованиях, и когда парни запели как птичка на его допросах – все было кончено.
Я не критикую, у Новицки были полномочия делать то, что он делал. Он схватился за тему и раскрутил ее до конца. Возбудили уголовное дело, к которому тут же присоединились моя команда U.S. Postal и USADA.
После доклада USADA от меня отказались спонсоры. Я потерял 75 миллионов долларов. Каждый месяц я получал письмо от какой-нибудь страховой компании со словами «вы должны нам 15 миллионов долларов». А я: «#####, да кто вы вообще такие?!»
Но сейчас я думаю: ладно, было – и было. У меня пятеро прекрасных детей, я живу даже с одним яйцом. Я бы ничего не стал менять.
Uber. «Это магия. Если бы не эти деньги, не знаю, как бы я кормил семью»
– Однажды я встретил в баре в Аспене человека по имени Крис Сакка. Он крутой парень, но немного экзальтированный, прям как в кино. Мы поболтали, на прощание он сказал «давай будем на связи». Я был тогда на связи с сотнями людей, ну – будем и будем, пропустил это мимо ушей.
Но он перезвонил. И сказал, что нужно вложить деньги в один фонд. Я понятия не имел даже, что за фонд, и тем более что туда входит Uber. Я был сфокусирован на гонках, но у меня было чувство, что Сакка не глуп и кое-что понимает в финансах. Я дал ему 100 тысяч долларов и забыл об этом. Пока в 2016-м не выяснил, что являюсь акционером Uber.
Это магия. Я заработал действительно большие деньги. И честно вам скажу: если бы не это, не знаю, как бы я кормил мою семью.
Интервью Оппре Уинфри. «Многие парни после таких интервью говорили, что им стало легче. Но это херня»
– У меня были очень хорошие адвокаты. Это было их пожелание, их решение, чтобы я дал то интервью.
Я понимал, что должно случиться. И решил, что лучше уж я сразу проткну этот воздушный шарик, чем буду долго по чуть-чуть выпускать из него воздух. У меня не было заранее вопросов, мы ни о чем не договаривались, там в студии все было по-настоящему. Я сказал то, что сказал, потому что этого хотел.
Знаю, многие парни после таких интервью говорили: «Я был так рад наконец открыться миру, после признания мне стало легче». Я тоже иногда нес эту херню. Окей, не иногда, много раз нес. Но честно, это херня.
Мои старшие дети на момент интервью уже ходили в школу и многое понимали. Слава богу, тогда еще не было тиктока и прочего. Дома я им честно все рассказал, так же как и Оппре. Учителя и их одноклассники в Остине были потрясающе деликатны. Я был приятно удивлен.
В целом, если бы я вел себя тише, меньше выигрывал, ни с кем не судился, не болел, не создал благотворительный фонд... Ничего бы этого не было. Сколько таких парней сейчас спокойно живут? Но чем ты более великий спортсмен – тем больнее ты падаешь. Так устроен спорт. Да и жизнь.
Борьба с допингом. «Несовершенный тест против идеального допинга»
– Тестирование облажалось в моем случае. В начале моей карьеры его вообще толком не существовало. Они долго пытались создать тест на ЭПО, вот только с одной стороны был несовершенный тест, а с другой – совершенный препарат. Дает 10% прибавки в результате, исчезает из организма спустя 4 часа после приема, нет явных побочных эффектов. Это абсолютно идеальный допинг.
Кстати, сейчас все так же: те же тесты и те же препараты. Я знаю, что согласно анонимным опросам, 25-40% профессиональных атлетов отвечают, что могли бы употребить допинг. При этом уровень обнаружения допинга – менее 1%. Получается, WADA тратит 50 миллионов долларов в год, чтобы выявить допинг у 1% атлетов вместо потенциальных 40. Серьезно, вы вложились бы в такой бизнес?
Но при этом я понимаю, что без WADA тоже нельзя. Я никогда бы не разрешил своему сыну участвовать в «Тур де Франс», если бы там не было допинг-тестирования. Это просто сумасшествие.
Раскаяние. «Почему бы не напомнить людям, каким я был непроходимым дураком?»
– После признания у меня не было депрессии или чего-то такого. Единственное, чего я боялся – это что не смогу прокормить семью. Прямо сейчас я спокойно отвечаю на любые вопросы о своем прошлом. Напомнить людям, каким я был непроходимым дураком – почему нет? Я просрал большую часть своей жизни, но я не собираюсь просрать всю жизнь целиком.
Я один из самых противоречивых людей в США, а может быть, и в мире. Иногда я иду по улице и мне кричат: Love you, Lance! И тогда я думаю: «Вау, вот это круто». А на следующий день слышу: Fuck you! И думаю: «Окей, пусть так, ты имеешь на это право».
Я люблю мою жизнь и благодарен за все.
Библия Армстронга: детство, рак, допинг и возвращение
Фото: Gettyimages.ru/ Andreas Rentz , Ian Waldie, Doug Pensinger, Bud Symes / Stringer, Joe Patronite / Stringer; globallookpress.com/Guillaume Gaffiot/ZUMAPRESS.com; instagram.com
Если мотивированному спортсмену сказать, что есть волшебное средство, после которого он победит и его не поймают, то 95 из 100 согласятся, не спрашивая о последствиях.
Пятеро спросят. И четверо из них согласятся.
Выбор не зависит ни от национальности, ни от государственного устройства.
Верить в обратное равносильно вере в эльфов и единорогов, впрочем о чем я говорю...
Так что никакого уважения к читеру нет. Он был им и он им остался. То, что рак победил, никак вообще его не обеляет. Здоровье хорошее, кровь замечательная. Могу его с этим поздравить.
Легенда? Тоже, да.
А всё потому, что велоспорт один из мировых лидеров спорта (наряду с тяжёлой атлетикой) по количеству выявленных допингистов среди топовых велосипедистов разных лет.
Количество случаев зашкаливает.
Отсюда можно сделать простой и логичный вывод: в велоспорте народ почти поголовно на запрещённой фарме. Но до поры до времени спортсмены там умеют обходить допинг-облавы и маскировать факты применения.
Так что да, в этой допинг-империи Армстронг легенда, ибо ему с допингом удавалось выигрывать конкуренцию у других допингистов.
Велоспорт вообще очень "грязный" вид спорта. А он был сильнейшим среди "грязнейших".
А на счет Армстронга - благодаря ему и Контадору этот вид спорта был мне интересен, в них было что-то, что заставляло включить телек и смотреть в прямом эфире гонку продолжительностью 2 часа и более, а сейчас даже результаты гонок не смотрю.
А запрет препаратов и стремление исключить применение всех таковых, улучшающих результат, уже доходит до абсурда. Хорошее питание, чистая питьевая вода и крепкий сон тоже улучшают результаты. Даже сильнее допинга. Жду вот, когда их запретят
Копать под Ленса начали только после его активности в изменении налогообложения табачных компаний (хотя уже давно весь пелотон прекрасно знал, что Ленс ЭПОшит).И агент, и люди ЮСАДА были мотивированы, люди бывшие в то время на серьезных уровнях в табачных производителях, об этом не метут языком, но в личных разговорах сообщают любопытные подробности.
Перед какой-то Олимпиадой у спортсменов проводили анонимный опрос, который формулировался так: "Согласились бы вы принять таблетку, гарантирующую выигрыш Олимпиады, но из-за последствий приема которой вы неминуемо умрете через десять лет?". Уже не помню точно какой процент был готов пойти на это, вроде бы не считанные проценты, но и не десятки.
Но очевидно, что тут нет никаких гарантий выигрыша, есть очень большой риск попасться немедленно и почти стопроцентная гарантия попасться в будущем.
Кроме всего этого, буквально год назад читал довольно большое исследование о доступности допинга в даркнете. Если коротко, то спортсменам очень тяжело получить какие-то прибавки в результатах, пользуясь таким допингом, так как доступ к нему очень непрост, а качество очень сомнительное. Подпольные фарм-лаборатории пытаются срубить как можно больше денег, но при этом плохо следят за дозировками или вообще отправляет спортсменам пустышки. Так как обмен допинг-деньги происходит анонимно, через крипту, то эти лабаротории ничем не рискуют.
Он сбежал с больницы и участвовал в гонке
И если реально видели, то опишете их психологию точно также.