Спорт как наука, театр и война

Недавно я охарактеризовал спорт как «институт наоборот». В этом я нашёл частичный ответ на концепцию профессионального спорта, который можно рассматривать как общественное явление, требующее от человека оторванности от других сфер жизни ради высоких достижений, что имеет сходства с научными изысканиями.

Но это не единственное, с чем можно сравнивать спорт. Поэтому я решил расширить и углубить исходный материал, чтобы перечислить самые явные параллели с тем, чем живёт человек многие тысячи лет и что находит отражение в атлетике и различных играх. Обещаю минимум повторов.

Наука

Чем занимается наука? Она увеличивает запас человеческих знаний. Современные научные институты устроены так, что требуют огромных усилий по подготовке специалистов – теоретиков и практиков, которые посвятят всю жизнь едва ли не одной области знаний. Зачастую учёные ничего не производят, но результаты их труда меняют будущее.

В этом смысле институт спорта устроен почти таким же образом, но с одной оговоркой: необходимый результат известен – а инструменты и методику его достижений нужно найти и испытать на практике. Именно поэтому спорт можно считать «институтом наоборот».

Спортивные школы по-разному готовят воспитанников, подглядывают друг у друга, ищут слабые места у себя и у других, чтобы вновь и вновь создавать идеальных атлетов и идеальные команды. И как в истории науки, так и в истории спорта чемпионами время от времени становятся самоучки и любители, что каждый раз вызывает восторг у общества и «головную боль» у профессионалов.

Каждый высокий результат приоткрывает, на что в принципе способен человек и его тело или правильно организованный коллектив. Всё это постоянно заставляет школы менять свои принципы и методики, поскольку их задача – воспитать лучшего спортсмена, чем вчерашний чемпион. Высокий результат достигнут – за ним следует ещё более высокий результат.

Это постоянно двигает спортивную науку вперёд, и неважно, что она ничего не производит. Отчасти приобретённые этими школами инструменты и методы проникают в другие сферы жизни и ускоряют их развитие. В историческом смысле важен не набор медалей конкретного атлета, а способность системы воспитать его и преодолеть кажущиеся нерушимыми барьеры.

Театр

Неожиданное сравнение? Ещё бы. Среди некоторых направлений театра важнейшим принципом считается постижение высших смыслов, а не впечатление зрителей. Т.е. буквально подразумевается, что актёр должен выкладываться на все сто, даже когда на него никто не смотрит. Тут важно отметить ещё и то, что театр — едва ли не единственный вид искусства, где человек «играет» самим собой, на время представления он буквально является для себя «инструментом».

Всё точь-в-точь как в современном спорте. Тело — инструмент, зрители — вторичны. Конечно, институт спорта абсолютно общественнен и спортсмен нуждается и в зрителе, и в сопернике, и в последователях. Но если абстрагироваться от того, что в моменте находится за пределами его беговой дорожки или стадиона, то суть «представления» важна именно ему.

Можно забыть о театре — и подумать об искусстве в целом. Спортивный процесс и его результаты можно оценивать и в таком контексте. Красивый футбольный матч, мощный удар в бейсболе, рекордный прыжок в высоту — всё это вызывает такие же эмоции, как живопись или музыка, и пересматривается миллионами зрителей на протяжении десятилетий. Про красоту гармоничного тела даже не буду упоминать.

Война

Смысл не в войне как таковой, а скорее в моральной установке на внутренней мобилизации, противостоянии врагу и трудностям. Примерно под таким же углом зрения можно обратить внимание на древнюю охоту. Речь не о сравнении спорта с ними напрямую — только косвенно. В нашей природе есть силы и качества, связанные с условиями среды и потребностями, которые исторически проявлялись через войну или охоту.

Мысль в том, что с таким же успехом эти характеристики способны проявляться через спорт, будь он индивидуальным или коллективным. Желание стать лучше, победить соперника, почувствовать локоть товарища, получить признание — через силу, ум, упорство, преодоление, риск и так далее.

К тому же, многие игры прошлого в общих чертах моделировали битвы или были полноценной альтернативой войны. Какие-то из них были довольно безобидными — дети подражали взрослым; а другие были вполне опасными и не обходились без травм, поскольку в прямом смысле «выпускали пар» у враждующих сторон.

Кстати, принцип задействования эмоций тут имеет две направленности. С одной стороны, способность игры «преобразовать» негатив в конструктив — считаю исключительно созидательным принципом. С другой стороны, когда через игру подогревают политические или религиозные страсти — это деструктивная тенденция.

Одно противоречие

Пару слов о диалектике одного противоречия. С одной стороны я называю спорт общественным явлением, с другой — уверен, что без индивидуальной заострённости на результате он не будет самим собой.

Почему так? Будет звучать спорно, но спортом никто не занимается исключительно для себя. Для физической формы и здоровья — допустим. Для достижения результата — уже нет, потому что включается фактор противостояния и внимания со стороны.

В нашей природе преобразовывать себя и окружающий мир, и спорт здесь выступает инструментом для этого. Атлет работает на себя, но в связи с другими. Пока есть на кого равняться, пока есть кого впечатлять и вдохновлять результатами, будет жить желание тренироваться даже в самой глухой деревне.

Вместо выводов

Мне доставляет удовольствие видеть всё, что объединяет людей. Когда мы отбрасываем все условности и погружаемся в соревнование, это красиво. Потому что борьба, противостояние и нешуточные страсти — всё существует в заранее отведённом уголке жизни, с правилами которого мы соглашаемся на определённое время. Это и условно делает нас равными, и учит принимать поражения. Без побеждённого нет победителя, и в итоге побеждают оба.

Увы, вмешательство политики и некоторых философий разрушают эту мысль. Вражда — повсеместное явление на уровне стран, городов, даже в одном коллективе. Болельщики разных команд готовы убивать друг друга, родители учат детей видеть в соперниках принципиальных врагов и так далее.