Виталий Калешин: Надеюсь в Эмиратах встретиться с Зиданом
МОЙ «СТАКАН» ЕЩЕ НЕ НАПОЛНЕН ДО КРАЕВ
– Виталий, в последний раз вы давали обширное интервью нашей газете 8 лет назад, когда были признаны краевыми журналистами лучшим футболистом года на Кубани. Время пролетело незаметно?
– Для профессиональных спортсменов, которые на протяжении карьеры живут фактически в режиме нон-стоп, время бежит чрезвычайно быстро. Естественно, многие события, что произошли в моей футбольной жизни за эти годы, я уж и не вспомню, однако самые значимые из них, связанные с наиболее важными играми, так или иначе вертятся в голове. Какие? Не буду лукавить, прежде всего это два матча за «Рубин» в 2009-м – с «Барселоной», которую мы переиграли на «Камп Ноу» за счет правильно выбранной Курбаном Бекиевичем (Бердыевым, – прим.М.Г.) тактики, и с «Зенитом» в 29-м туре, когда ничья 0:0 в Казани принесла нам чемпионские медали. Еще в плане антуража отпечатались в памяти игра на «Сан-Сиро» с «Интером» все в том же розыгрыше Лиги чемпионов-2009/2010, а также еврокубковые поединки «Краснодара» в Дортмунде, Вольфсбурге и Ливерпуле.
– Накопившиеся за столько лет впечатления вкупе со знаниями изменили вас в той или иной степени как футболиста и как человека?
– Касаемо жизненных аспектов, к моменту интервью вашей газете в 2007-м у меня уже родился старший сын Андрей, а в августе прошлого года наше семейство пополнилось близнецами, что, само собой, накладывает на меня дополнительную ответственность как на отца и мужа. А вот мое отношение к футболу ничуть не изменилось, и если некоторые в моем возрасте остывают сердцем к любимой игре, то я уж точно еще не «наелся». Да, 3-го октября мне стукнет 35, и в карьерном плане мой «стакан» скорее наполовину полон, чем пуст, но я искренне надеюсь, что он еще не скоро заполнится до краев (улыбается).
– Экс-наставник «Кубани» Виктор Гончаренко однажды сравнил еврокубки с «наркотиком», на который быстро «подсаживаешься». Вы того же мнения?
– Увы, мы не Германия, где аншлаг можно увидеть даже на играх второй бундеслиги. Так что, когда после полупустых трибун российских стадионов ты приезжаешь на забитую под завязку дортмундскую арену «Сигнал Идуна Парк», где все 65 тысяч болеют исключительно за «Боруссию», действительно чувствуешь себя «наркоманом», приехавшим за дозой адреналина. И это, заметьте, лишь Лига Европы – как бы то ни было, а в Лиге чемпионов эмоции от выхода на поле гораздо сильнее, и именно поэтому в любом чемпионате самая ожесточенная борьба ведется за места, дающие право участия в самом сильном турнире Старого Света.
– Согласны, что победой над «Барселоной» «Рубин» не только переломил собственную психологию, но и заставил поверить многих болельщиков в силу нашего футбола?
– Не считаю, что мы тогда сломали стереотип – ведь наш чемпионат не настолько слабый, чтобы воспринимать эту победу как что-то совсем уж космическое. Другое дело, что «Рубин» Бердыева умел терпеть и ждать своего шанса, как и следовало играть в гостях против «Барселоны» с Месси, Хави, Иньестой и Ибрагимовичем. Не хочу ни в коей мере обидеть «Зенит», но питерцы с их нынешним суператакующим составом банально не смогут сыграть подобным образом, тогда как действовать против «Барсы» первым номером сродни самоубийству.
– Нынче модно говорить о собственном игровом почерке «Краснодара». В чем, на ваш взгляд, он проявляется?
– Прежде всего в минимизации количества необдуманных решений. Олег Георгиевич (Кононов, – прим.М.Г) требует выходить из-под прессинга за счет игры низом, и в тренировках используются упражнения, в которых вообще запрещено переводить мяч партнеру верхом. Однако для игры в короткий и средний пас нужны исполнители, и не будь у «Краснодара» тех же Перейры, Мамаева, Газинского и Ахмедова, о командном стиле мы бы с вами сейчас не говорили.
СЫГРАЛИ ТАК, ЧТОБЫ НЕ БЫЛО СТЫДНО
– Вы приходили в «Краснодар» в мае 2013-го еще при Славолюбе Муслине. Как быстро команда перестроилась под требования возглавившего ее в середине августа Олега Кононова?
– Так уж получилось, что в первом матче Олега Георгиевича у руля мы упустили дома победу над «Динамо», пропустив гол от Панюкова на последних минутах, но уже в следующем матче с «Крыльями Советов» мы четко понимали, чего от нас хочет главный тренер. Как раз благодаря тому, что Кононов быстро нашел общий язык с командой, мы и смогли в том сезоне взобраться на пятую еврокубковую строчку и дойти до финала Кубка России. Хотя, признаюсь, на тот момент эти успехи расценивались внутри коллектива как прыжок выше головы.
– Поражение в кубковом финале по серии пенальти опустило команду с небес на землю?
– Я считаю, тот Кубок мы отдали «Ростову» сами. 70 минут мы провели с преимуществом как во владении мячом, так и по числу созданных моментов, но затем нас несколько подкосило удаление Маурисио (Перейры, – прим.М.Г). После этого цена каждой ошибки возросла в разы, и мы понимали, что пропущенный гол станет для нас лебединой песней. Тем не менее, даже в столь сложном положении мы имели отличный шанс забить, когда Вандерсон с левого угла штрафной метил в дальний угол, но бразилец попал в штангу…
– Проигрыш «Ростову» стал для вас самым обидным в карьере?
– Пожалуй, самым обидным на данный момент все же является домашнее поражение «Рубина» от ЦСКА в 2009-м. Мы часто вспоминаем этот матч с Пашей Мамаевым, который тогда вышел в Казани в основе армейцев, и даже он признал, что мы их буквально «возили» по полю большую часть встречи. Логичным итогом нашего тотального преимущества стал гол Алехандро Домингеса в середине второго тайма, но вдруг ни с того ни с сего за 15 минут до конца мы пропустили гол с углового. Почти тут же гости подали еще один угловой, и Вагнер Лав забил второй мяч… В нашей раздевалке после матча было гробовое молчание: никто не мог поверить, что по такой игре мы могли отдать сопернику заслуженную нами по всем статьям победу. С другой стороны, ЦСКА еще раз доказал, что это самая «стержневая» российская команда на протяжении уже многих лет.
– Однако в ответном матче «Рубин» уверенно победил 2:0 и за два тура до финиша чемпионата почти гарантировал себе золотые медали. Раскроете секрет успеха?
– Его легко понять, посмотрев на состав команды. Место в «рамке» было забронировано за Серегой Рыжиковым, пропустившим меньше всех в чемпионате, а центр обороны цементировали воспитанник мадридского «Реала» Сесар Навас и Саша Орехов, который по своему потенциалу, если бы его не мучали травмы, гарантированно дорос бы до сборной. В средней линии тон задавали Гекдениз Карадениз, Кристиан Нобоа, с ходу вписавшийся в коллектив Алехандро Домингес и опытнейший Рома Шаронов. На пик формы тогда вышел Саша Бухаров, заметно подросли за год в мастерстве Алан Касаев, Саша Рязанцев, Женя Баляйкин… Тем не менее, представить себе тот, чемпионский «Рубин» без Сергея Семака невозможно. Серега лидер по натуре, и Бекиевич часто повторял, мол, если даже Семак не бежит, то с остальных какой спрос? Поэтому именно он настраивал нас на тот матч с «Барсой»: «Мужики, давайте сыграем так, чтобы потом нам не было за себя стыдно». Мы послушались (улыбается).
– Если не ошибаюсь, в Барселоне вы примерили на себя роль левого хавбека?
– Это так, но, если честно, в том поединке я вообще не должен был выходить на поле. Дело в том, что всего за три дня до матча я приступил к тренировкам после восстановления от травмы задней поверхности бедра, рецидивы которой преследовали меня все 4 сезона в «Рубине», и надеялся просто на попадание в заявку. Но вдруг за пару дней до игры ко мне подошел Курбан Бекиевич: «Виталик, закроешь левую бровку в полузащите, будешь играть в связке с Ансальди». Представьте только, после восстановления я провел всего один матч, в чемпионате с «Аланией», а тут «Барселона»! Однако мандража, признаюсь, у меня тогда не было, и в конечном счете я провел против «Барсы» на этой позиции все 4 встречи – ответную в том же розыгрыше, а также еще две в следующем году.
– Насколько легко было взаимодействовать с Ансальди на фланге?
– Кристиан, как и все южноамериканцы, с которыми мне удалось поиграть, любит, чтобы тренер предоставлял ему свободу творчества – тогда он чувствует себя как рыба в воде. Аргентинец обладает столь ценными для крайка качествами, как цепкость, скорость, хорошие дриблинг и удар, но Бердыеву очень не нравилось, когда Ансальди в своем излюбленном рискованном стиле начинал обыгрывать соперников в непосредственной близости от штрафной. Бекиевич часто проводил с ним индивидуальные беседы, и в конце концов это дало плоды: Кристиан стал действовать на поле более строго и почти не позволял себе вольностей. А против «Барсы», когда мне становилось тяжело сдерживать Дани Алвеса, Ансальди тут же приходил на подстраховку. Но сказать, что Алвес доставил мне уйму проблем, я не могу – считаю, скоростные Дима Торбинский и Володя Быстров в лучшие годы заставляли больше попотеть.
– Вы ведь начинали карьеру в 1997-м в дубле «Кубани» именно как крайний хав. Когда произошла ваша трансформация в флангового бека?
– Впервые в защиту меня перевели в тольяттинской «Ладе», когда перед началом сезона-2001 в первой лиге мы начали перестраиваться со схемы с последним защитником на игру в «линию». Разъяснять футболистам нюансы новой тактики взялся помощник главного тренера Анатолий Максимович Быткин, который в 1997-м в новороссийском «Черноморце» ассистировал Олегу Долматову, и именно он разглядел во мне задатки крайнего бека. Для того, чтобы «разжевать» нам схему 4-4-2, он, помню, давал защитникам в руки веревку и таким образом «водил» нас по полю, и за три месяца сборов это дало колоссальный эффект – в сезон я входил, уже четко понимая, что от меня требуется на поле. И пусть в «Кубани», куда я перешел в 2003-м, меня поначалу вновь наигрывали в средней линии, в «Рубин» я приходил уже как защитник.
– После успешного сезона-2009 в «Рубине» на вас посыпались травмы. В связи с этим не считаете последующие три сезона в Казани скомканными?
– Замечу, что из «Рубина» я ушел не из-за череды травм, а потому, что предчувствовал скорый уход Бердыева. Считаю, без него в Казани еще долго не будет такой команды, которая могла бы каждый сезон бороться за чемпионство и достойно представлять страну в еврокубках. И я не считаю казанский этап карьеры скомканным – как бы то ни было, а помимо «золота»-2009 я завоевал с «Рубином» «бронзу» чемпионата-2010, Кубок страны-2011/2012 и два Суперкубка. Из внутрироссийских наград не хватает только «серебра», но этот пробел я намереваюсь устранить уже с «Краснодаром».
«ДУМАЙ О ФУТБОЛЕ, И ВСЕ БУДЕТ»
– Принято ли в «Краснодаре» после важных побед собираться всем составом в ресторане, как это было, например, в вашу бытность в «Кубани»?
– В «Кубани» действительно существовала подобная традиция, как, собственно, и в «Рубине», когда каждый из ребят обязательно брал с собой семью, включая даже самых маленьких детей с их нянями, на «посиделки» – порой собиралось до 50 человек. Чтобы не мешать другим посетителям, мы снимали крытый зал в одном из городских ресторанов и нередко засиживались до самого утра, часов до четырех. Бердыев, например, прекрасно знал о наших собраниях, и если «посиделки» затягивались, он мог перенести тренировку на час-другой. Ведь он прекрасно понимал, что такие мероприятия сплачивают коллектив, и когда впоследствии у команды наступала череда неудач, интересовался: «Ребята, может, вновь соберетесь всем составом, как раньше?» Увы, в «Краснодаре» мы если и собираемся пару раз в год, это уже можно считать за счастье.
– Тем не менее, футболисты черно-зеленых наверняка дружат семьями?
– Моя супруга очень тесно общается с женами Паши Мамаева, Юры Газинского, Андрея Диканя и Володи Быстрова и уже наладила контакты с Женей Торбинской. Они обязательно ходят на стадион «Кубань» на наши домашние матчи, а во время гостевых собираются вместе в одном из кафе, где транслируют игру. Правда, перед встречей с «Боруссией» мы с Олей решили, что она свозит в Дортмунд на пару дней старшего сына Андрея – он уже занимается в детской академии «Краснодара», поэтому ощутить, какая атмосфера царит на одном из самых посещаемых стадионов мира, ему только за благо.
– Всерьез рассчитываете в лице Андрея на продолжение футбольных семейных традиций?
– Мы с супругой решили, что все должно идти своим чередом – если сын захочет добиться в футболе серьезных успехов и играть не где-нибудь по второй лиге, а стремиться на высший уровень, я буду только за. Но если он выберет другой жизненный путь, то я как отец точно не буду против. А вот дед его наверняка расстроится – он внуку на каждый день рождения дарит только футбольные мячи (смеется). И я его прекрасно понимаю: начало семейным футбольным традициям положил еще мой дед Виктор Михайлович, который играл в послевоенное время в Майкопе нападающим, а отец вовсе стал полноправной легендой «Кубани», чью игру болельщики вспоминают по сей день. Он и нам с братом Женей, который на два года старше, надарил в детстве столько мячей, что мы были настоящими хозяевами двора – без нас играть в футбол не начинали, поскольку было просто нечем.
– Вы, наверное, уже не застали игроцкие годы Игоря Викторовича?
– У меня в памяти запечатлелся лишь момент, как мы с мамой, когда мне было 4 года, пришли встречать отца со стадиона после одного из матчей, и мне почему-то особенно запомнились его уставшее лицо и мокрые после душа волосы. Когда мне было 10 лет и отец уже был тренером «Кубани», он пару раз брал меня с собой на сборы в Сочи, и во дворе гостиницы «Камелия» после тренировок мы могли пожонглировать мячом или просто поиграть. Отец видел в нас с Женей только футболистов, и в подростковом возрасте мы уже понимали, что другого пути у нас нет. Он всегда повторял: «Думай о футболе, и все будет», и мы изначально не воспринимали футбол как средство заработка – для нас важно было просто выходить на поле и доказывать, что футбольная династия Калешиных на Игоре Викторовиче не закончилась.
– В 1997-м вы оказались в дубле «Кубани» под начальством отца. Смею предположить, на тренировках вам доставалось больше всех?
– Тяжело было прежде всего психологически, поскольку при мне ребята никогда не разговаривали откровенно и, когда шли на дискотеку, не звали меня с собой. Этот год был для меня настоящей проверкой на прочность, зато когда в конце 1997-го Андрею Пахтусову, Максиму Кизилову, Андрею Калашникову и мне подвернулась возможность попробовать свои силы в высшей лиге Молдавии в команде «Рома» из города Бельцы, я даже не задумывался над предложением: сдал первую сессию в университете и тут же улетел в Кишинев. Правда, я до сих пор задаюсь вопросом, как отец в тот момент переступил через себя и отпустил меня, 17-летнего пацана с ветром в голове, в такую даль – он в Молдавии ни разу не был, а я приезжал домой всего два раза в год. Я бы, наверное, своего сына так не отпустил, но он, видимо, понимал, что лучшего способа стать на профессиональные рельсы для меня на тот момент не было.
В «СПАРТАКЕ» СЕБЯ НЕ ВИДЕЛ
– Что из себя представляла «Рома», в которой вы оказались?
– Команду содержал молдавский предприниматель, который владел одним из крупнейших на тот момент животноводческих хозяйств в республике. В сезоне-1997/1998 «Рома» дебютировала в высшей лиге чемпионата Молдавии, который уже тогда проводился по системе «осень-весна», и когда мы вчетвером зимой приехали в Бельцы, второй по величине город страны, команда стояла на вылет. Жить футболистам ввиду отсутствия какой-либо инфраструктуры приходилось в воинских казармах, проблемы с деньгами ближе к августовскому дефолту 1998-го становились все серьезнее, а к концу чемпионата из нас четверых в «Роме» остался только я – остальные ребята вернулись в Краснодар. Но я тогда ни о чем не переживал: в 18 лет играю в высшей лиге страны, и за это еще и платят!
– Правда, что в Молдавии вино льется рекой и пройти мимо этого «потока» невозможно?
– Таков у местных жителей образ жизни – страсть к вину им прививается чуть ли не с молоком матери, благо виноград там растет на каждом шагу. Вообще, я рад, что мне выпала возможность познакомиться с другой культурой: пусть за рубеж меня никогда не звали, но в Молдавии я проникся совсем другим укладом жизни, нежели в России. Да и в футбольном плане долгое время у меня все шло по восходящей – во втором круге чемпионата я провел почти все матчи и помог команде остаться в высшей лиге, после чего получил вызов в… молодежную сборную Молдавии. Слава Богу, в команде нашлись здравомыслящие люди, отговорившие меня от этой авантюры, а то 9 октября вполне мог бы выйти на поле в Кишиневе против сборной России.
– Тем не менее, вы наверняка понимали, что в профессиональном плане вам нужно было переходить на новый, более высокий, уровень?
– В моем случае ситуация с продолжением карьеры разрешилась сама собой – после первого круга нового чемпионата «Рома» развалилась из-за финансовых проблем, и зимой 1999-го я уехал в Тольятти. «Крестным отцом» местной «Лады» был ее президент Александр Борисович Гармашов, и если бы не его организаторский талант, она так и «мариновалась» бы во второй лиге, как сейчас. Благодаря усилиям Гармашова мы в первый же мой сезон в команде решили задачу выхода в первую лигу, за что каждому из игроков досталось по машине – по окончании сезона мне, как сейчас помню, вручили ключи от новенькой «десятки». А почти сразу после этого, когда я уже приехал домой в Краснодар, пришел вызов на сборы в московский «Спартак».
– Осознавали тогда, что таких шансов бывает один на миллион?
– В Москву мы поехали вместе с братом Женей, и я еще никогда не видел отца таким счастливым, как тогда, в аэропорту. Однако, если Женя уже год как был на контракте с московским «Локомотивом» и после сезонной аренды в «Шиннике» полноправно ехал в расположение железнодорожников, то я в буквальном смысле слова отправлялся в неизвестность. В итоге на базу в Тарасовку меня привезли глубокой ночью, я и разглядеть толком ничего не успел – на следующий день мы рано утром улетели на сборы. Единственное, в чем я сразу почувствовал разницу, так это в экипировке: в Тарасовке мне сразу выдали новенькие ярко-красные футболку и трусы, тогда как в «Ладе» каждый одевался в то, что найдет – лишь бы на форме была клубная символика.
– С Олегом Романцевым у вас состоялась личная беседа?
– Полноценного разговора не было, поскольку Олег Иванович не принимал деятельного участия в тренировочном процессе на сборах – командой вместо него руководил Вячеслав Грозный. Честно признаться, я понимал, что в «Спартаке» долго не задержусь: выходил на тренировку, и от количества звезд на поле рябило в глазах. Александр Филимонов, Дмитрий Хлестов, Юрий Ковтун, Виктор Булатов, Евгений Бушманов, Андрей Тихонов, Его Титов, Робсон, Максим Бузникин – в этом списке себе, 20-летнему парню, я просто не находил места. В итоге ситуация, опять же, разрешилась сама собой: через неделю тренировок у меня начало болеть колено, после обследования выявилась травма мениска, и меня решено было отпустить домой.
– После неудачных спартаковских проб не мечтали вернуться в родные пенаты уже в качестве игрока «Кубани»?
– Так уж вышло, что в 1999-м в стыковых матчах за выход в первую лигу мы по сумме двух матчей одолели именно «Кубань», и уже тогда я испытал противоречивые чувства – вроде бы исполнил свой профессиональный долг, но в какой-то мере помог оставить родной город без футбола более высокого ранга. В дальнейшем, насколько я знаю, краснодарцы не раз предпринимали попытки выкупить мой трансфер у «Лады», но тольяттинцы до поры до времени отвечали отказами. Зато в 2003-м отнекиваться «Ладе» уже не было смысла – команда вместе с финансовыми возможностями утрачивала и спортивные амбиции, в то время как «Кубань» усилилась под премьер-лигу лучшим на тот момент бомбардиром сборной России Владимиром Бесчастных.
– Вообще, на ваш взгляд, какими способами руководству удалось заманить звезду российского футбола в Краснодар?
– Пусть в начале сезона гендиректором клуба являлся Владимир Подобедов, я почти уверен, что к переходу Бесчастных в «Кубань» приложил руку и сменивший его на этом посту в середине чемпионата Александр Молдованов – человек, который очень много сделал для клуба в частности и для краевого футбола в целом. О чем говорить, если в 2007-м, когда команда играла в высшей лиге и при этом испытывала временами глубокие финансовые проблемы, Александр Борисович платил нам зарплату фактически со своего кармана! Именно его авторитет в футбольных кругах позволил в 2004-м пригласить в команду армейцев Олега Корнаухова, Дениса Попова, Андрея Соломатина и Евгения Варламова, которые самим своим присутствием в коллективе создавали особую атмосферу.
– Отчего же тогда с такими мастерами в составе «Кубань» не удержалась в премьер-лиге?
– На тот момент в клубных «верхах» происходили постоянные кадровые перестановки, отражавшиеся на команде. Например, только мы успели привыкнуть к требованиям возглавившего команду в середине сезона-2003 Николая Южанина, как в начале следующего чемпионата его сменил Софербий Ешугов, умеющий настраивать на конкретно взятый матч. А в 2005-м команду принял либеральный чех Хованец, который быстро установил контакт с футболистами, но не смог наладить взаимоотношения с руководством. Уверен, мы легко бы вернулись тогда в премьер-лигу, но сложилось ощущение, будто в клубных «верхах» не были готовы к повышению в классе. Так, когда в конце сезона нам предстоял выезд в Нальчик на матч с прямым конкурентом, в столице Кабардино-Балкарии произошел теракт, и наша команда отказалась ехать – ведь у людей горе, траур, а тут футбол… Однако руководство «Кубани» не встало на нашу защиту, команде засчитали роковое с турнирной точки зрения техническое поражение, Хованеца по итогам сезона сняли, и началась эпоха Павла Яковенко.
ОТ «РУБИНА» ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО БРЕНД
– Даже боюсь спрашивать, какое впечатление у вас осталось от тренировочного процесса Яковенко.
– Чего скрывать, за полтора года работы с Павлом Александровичем я пробежал на тренировках и сборах столько, сколько не бегал за все годы карьеры. Его тренерская методика с четырехразовыми занятиями предполагает работу на максимуме собственных возможностей, плюс приходилось поддерживать собственные физические кондиции на протяжении сезона за счет «таблеток», как мы по-простому между собой называли принимаемые препараты. Не скажу, что «таблетки» серьезно сказались на моем здоровье, но из-за них мне пришлось обновить половину своего гардероба: за этот период я поправился на 6 килограмм и банально не влезал в старые джинсы. Тем не менее, работа с Яковенко стала хорошей проверкой на прочность характера, и я ее прошел.
– Как думаете, не будь уволен Павел Александрович после 5-ти стартовых туров чемпионата-2007, команда бы осталась в премьер-лиге?
– Трудно сказать относительно Яковенко, а вот если бы остался до конца сезона сменивший его Леонид Назаренко, мы бы наверняка спаслись. Состав у той «Кубани» по именам был сумасшедший: ворота защищал Володя Габулов, в центре защиты классно смотрелась связка Ромы Ленгиела и Саши Орехова, «мозгом» команды в центре поля был Олег Иванов, а по краям атаку разгоняли Ренат Янбаев и Артур Тлисов. Кстати, у нас с Артуром, как сейчас в «Краснодаре» с Пашей Мамаевым, взаимопонимание проявлялось на интуитивном уровне, и я как крайний защитник точно знал, куда наиболее удобно будет отдать ему пас. В свою очередь, Назаренко благодаря своему грамотному подходу к делу сумел «выжать» из нас результат, так что в какой-то момент мы оказались в шаге от зоны еврокубков, но тренерская «рокировка» Леонида Васильевича на Ешугова в конце сезона спутала нам все карты.
– Ваше решение покинуть «Кубань» по окончании сезона было продиктовано желанием сменить обстановку или собственными игроцкими амбициями?
– В 2007-м я уже был капитаном «Кубани», причем моя кандидатура была единогласно поддержана ребятами на предсезонной встрече с президентом клуба Александром Ткачевым. У меня перед глазами стоял пример Стаса Лысенко, который в бытность наших совместных выступлений за «Кубань» являлся для меня примером настоящего капитана и вожака команды, и тогда я осознал: раз мне доверяют такую роль, значит, я готов решать более серьезные задачи, чем борьба за выживание и выход в премьер-лигу. Поэтому, когда зимой 2008-го Леонид Слуцкий позвал меня в «Москву», я почти сразу согласился. Однако буквально через месяц Леонид Викторович возглавил «Крылья Советов», столичную команду принял легендарный для нашего футбола Олег Блохин, и, несмотря на прекрасные человеческие качества, установить контакт с лидерами команды Бракамонте и Барьентосом он не смог. В итоге при качественном подборе исполнителей мы закончили чемпионат 9-ми, и я понял, что долго в «Москве» не задержусь.
– Чувствовали дискомфорт при нахождении в коллективе?
– Совсем нет. Просто, несмотря на 19 сыгранных матчей, я заметно сдал по сравнению с прошлым сезоном и даже не удивился бы, если б руководство за 3 года до окончания контракта предложило мне его разорвать. Тем временем, когда я во время отпуска приехал домой, 5 января на меня вышел гендиректор «Краснодара» Владимир Хашиг и предложил встретиться для конструктивного разговора.
– То есть могли оказаться в «Краснодаре» еще в тот момент, когда «горожане» только вышли в первую лигу?
– В тот раз мы не обсуждали ни с Сергеем Николаевичем (Галицким, – прим.М.Г.), ни с Владимиром Леонидовичем конкретных условий контракта – я попросил паузу на размышление. Быть может, на эмоциях я мог принять предложение, но меня вовремя отговорила жена, мол, ты так долго шел к своей цели и вдруг опять вернешься в первую лигу. После этого я посмотрел на прошедший сезон в «Москве» уже не так эмоционально: в конце концов, в большинстве матчей я играл на позиции правого полузащитника, в то время как в последние годы в «Кубани» обосновался на фланге защиты и уже успел мысленно перестроиться. В итоге, так и не дав своего согласия «горожанам», я улетел в столицу, оттуда отправился с «Москвой» на первый сбор, а через 3 дня по возвращении мне позвонил агент: «Тебя зовут в годичную аренду в «Рубин».
– Второй ваш разговор с Хашигом в 2013-м оказался гораздо более детальным?
– Владимир Леонидович позвонил мне примерно в начале мая, когда оставалось порядка 5 туров до конца чемпионата, и вновь завел речь о переходе. У меня оставалось еще три месяца контракта с «Рубином», причем параллельно я вел с казанцами переговоры касаемо его продления. В то же время, я имел полное право без уведомления руководства клуба подписать договор с «Краснодаром», но не мог поступить так по отношению к Бердыеву, с которым мы проработали 4 с половиной года. К тому моменту уже было ясно, что новому руководству «Рубина» кандидатура Бекиевича на посту главного тренера неугодна, поэтому многие футболисты команды задумывались о собственном будущем: так, у тех же Натхо и Ромы Еременко уже были определенные договоренности с ЦСКА. Между тем, «Краснодар» уже постепенно заявлял о своих серьезных амбициях, даже обыграл нас в том сезоне в родных стенах 2:1, так что я все больше склонялся к этому варианту продолжения карьеры.
– Как отреагировал на новость о вашем уходе Бердыев?
– После того как я рассказал ему об интересе «Краснодара», он попросил меня взять на пару недель паузу для раздумий, чтобы помочь «Рубину» попасть в еврокубковую шестерку, и уже потом дать согласие. В итоге мы выполнили поставленную задачу за пару туров до конца, и перед последним матчем в чемпионате, как раз против «Краснодара», я попросил у Бекиевича разрешения отлучиться домой – нужно было уладить наконец контрактные детали, а также перевезти в Краснодар жену с сыном. В предыдущем матче с «Крыльями Советов» я дернул мышцу бедра, поэтому Бердыев отпустил меня совершенно спокойно, и уже через 4 дня я тренировался индивидуально с тренером «Краснодара» по физподготовке, чтобы подойти к сборам в лучших кондициях.
– Переезд в Краснодар из Казани для вас и вашей семьи прошел безболезненно?
– Я был только рад возвращению, а вот Оля некоторое время привыкала к городу: например, в Казани благодаря обилию магистралей вовсе нет пробок, в то время как в Краснодаре приходится так или иначе простаивать по часу на светофорах. Но это мелочи жизни, а вообще жена понимала, что мне здесь будет лучше – от «Рубина» после ухода Бердыева остался только бренд, в то время как в «Краснодаре» президент клуба проводит очень грамотную политику. С одной стороны, все хорошее дорого стоит, и Сергей Николаевич, прекрасно это понимания, не жалеет на клуб финансовых средств, но с другой стороны, все это делается в разумных размерах – ведь, согласитесь, необязательно тратить на игроков баснословные суммы, чтобы собрать хорошую команду.
В МАТЧЕ С «ДИНАМО» ВЕРНУЛ ШИРОКОВУ ДОЛЖОК
– Отец, по-прежнему работающий в «Кубани» детским тренером, ревностно отнесся к вашему решению перейти в стан соперника по дерби?
– К приходу Жени в тренерский штаб «Кубани» он отнесся с большим энтузиазмом (улыбается). А если серьезно, мне на момент перехода было уже 33, и отец понимал, что карьерный рост важнее клубных предпочтений. Сейчас он ходит на все наши домашние матчи, правда, вряд ли он обрадовался, когда в концовке апрельского дерби Широков выдал мне гениальный пас на угол вратарской, и я своим голом принес нам победу 3:2. Хотя лично для меня этот мяч пока является самым важным в карьере – все же такие встречи сами по себе выбиваются из общего ряда.
– А есть ли в вашей коллекции самая памятная голевая передача?
– Пожалуй, выделю пас на Рому Широкова в майском матче с «Динамо», когда мы сравняли счет. Помнится, я тогда получил пас из глубины от Перейры и, оказавшись совершенно один на правом фланге, продвинулся с мячом к лицевой – в последний момент передо мной «вырос» динамовец Дуглас, но он уже не смог помешать мне «черпаком» навесить на дальнюю штангу точно на голову набежавшему Роме. Получается, вернул ему должок (улыбается).
– На противоположной бровке прочно закрепился некогда центральный хавбек Сергей Петров. Вы принимали участие в его «перестройке»?
– Специально советов я ему не давал: Сергей умный парень и сам понимает, в каких аспектах игры ему нужно прибавлять. У него есть все качества для крайнего защитника – цепкость, неуступчивость, скорость и дальний удар, а также обучаемость, благодаря которой он схватывает все на лету. Еще год назад столь сильный прогресс парня меня бы удивил, но сейчас мы уже не можем говорить о Петрове как игроке, лишь закрывающем бровку – теперь он полноправный футболист основного состава.
– Виталий, контракт с «Краснодаром» у вас заканчивается летом 2017-го. Пока не строите планы на будущее?
– На данный момент я хочу доказать, что еще пригожусь команде. Мечты? Рома Широков рассказывал, что на зимних сборах в Эмиратах пересекался в отеле с Зиданом. Я однажды ехал в одном лифте с самим Франком Рибери, но повидаться с Зинедином, кумиром юности, очень бы хотелось. Ну что же, в Эмиратах мы бываем каждый год – будем искать! (подмигивает)
