«Давай пенсию, что ли, хоть как-то штаны поддержать». Чем занимается профсоюз игроков КХЛ
Андрей Коваленко встретился с о студентами факультета «Менеджмент в игровых видах спорта» и рассказал им о роли своей организации в КХЛ.
Андрей Коваленко, известный в бытность игроком как «Русский танк», провел в НХЛ девять сезонов. Но он туда особо не стремился, в отличие от многих ровесников и одноклубников, которые за океан рвались кто правдами, а кто и нет. О том, почему все-таки уехал, рассказывает так: «В 91-м году собрал нас Виктор Васильевич Тихонов, Царствие ему небесное, и говорит: «Будем сейчас подписывать новые контракты. Кто на год подпишет, тому зарплата тысяча долларов плюс тысяча рублей. Кто на три – тому три и три. Ну, а кто на пять, тому, соответственно, пять и пять». Я слушаю и думаю про себя: «Поди плохо, по пятерочке того и другого в месяц поднять! Подпишусь-ка на пять лет, от добра добра не ищут». И подписался. А через год никаких денег в ЦСКА не стало, вообще никаких – ни рублей, ни долларов. Вот и пришлось уехать, жить-то надо было как-то. Тогда 15 игроков из клуба сразу ушли, в том числе 10 олимпийских чемпионов. Может, конечно, они бы потом и так ушли, не знаю, за всех сказать не могу, а я, если бы не та ситуация, наверное, всю жизнь здесь бы и играл, у меня и мыслей таких не было – уезжать. Я – патриот».
Спустя 17 лет завершивший карьеру Коваленко возглавил профсоюз игроков только что созданной КХЛ. В качестве председателя этой организации он посетил бизнес-школу RMA и прочитал лекцию для студентов факультета «Менеджмент в игровых видах спорта». Мы приводим наиболее интересные фрагменты рассказанного им во время занятия.
Андрей Коваленко о том, почему возглавил профсоюз: «Видимо, был у меня все-таки какой-то авторитет среди тех, с кем довелось играть. Я всегда, особенно в последние годы карьеры, был вроде как связующим звеном между командой, ребятами, и руководством. Всегда ходил за кого-то просил, что-то пробивал. Везде так было – и в Ярославле, и в Омске, и в Череповце. И поэтому когда в 2008 году образовалась КХЛ и встал вопрос о создании профсоюза, то моя кандидатура была на съезде игроков поддержана единогласно. Там, на самом деле, еще были варианты с продолжением карьеры, можно было еще пару сезонов поиграть, но – ребята настояли».
О структуре и численности профсоюза, оформлении членства, бюджете и порядке принятия решений: «В 2008 году мы работать начинали только с КХЛ – 28 клубов, 700 игроков. Потом в 2010 году подтянулись ВХЛ, где 20 клубов, и МХЛ, на тот момент там 42 команды было, а теперь – 32. Еще через год у нас тренерский департамент появился: если не ошибаюсь, на данный момент соглашение подписали 97 человек. И вот совсем недавно приняли мы к себе еще девчонок, Женскую хоккейную лигу, семь команд. В общем, сейчас работаем примерно с тремя тысячами человек. Что касается членства: оно обязательно для всех хоккеистов, выступающих в чемпионатах под эгидой КХЛ, в регламенте соответствующий пункт прописан. Бюджет профсоюза формируется за счет членских взносов, процентная ставка одинакова для всех игроков, выплаты происходят раз в месяц.
Понятно, что львиную долю бюджета нам приносят ребята из клубов КХЛ: сейчас, в соответствии с регламентом, минимальная зарплата для игроков в возрасте от 17 до 21 года, заключивших первый контракт по схеме «три плюс два», – 750 тысяч рублей за сезон, а с 21 года – 3 миллиона.
В других наших лигах эти цифры, естественно, значительно ниже. К примеру, в МХЛ официальный минимум – 150 тысяч рублей в год, но мы все равно с этими ребятами работаем: это будущее российского хоккея, и они точно такие же наши, как и кэхаэловцы. Игроки, которые из России уезжают, взносы платить перестают, но членами профсоюза при этом остаются: мы никогда никого не исключаем. Если кто потом вернулся, ему никуда заново вступать не надо…
Относительно принятия решений… Какие-то локальные, оперативные решения я, как глава профсоюза, в соответствие с регламентом, имею право принимать самостоятельно. Функции текущего управления записаны за исполнительным комитетом. Вопросы, касающиеся взаимоотношений с КХЛ, с клубами, решаются на совете игроков: в 2008 году в нем было 11 человек, сейчас – 20, этот орган у нас постоянно ротируется, кто-то уходит, в том числе в связи с завершением карьеры, кто-то на их место приходит. Ну и высший орган у нас – съезд игроков, он раз в пять лет проводится, перед съездом председатель профсоюза выступает с отчетным докладом, и съезд же может полномочия председателя либо продлить, либо прекратить и нового выбрать».
О статусах хоккеистов и пенсионном обеспечении членов профсоюза: «Я считаю, нам за то время, что мы работаем, удалось сделать довольно многое. В частности, договориться с Лигой и решить вопрос по статусам хоккеистов – четко прописать в регламенте, что такое «действующий контракт», «ограниченно свободный агент», «неограниченно свободный агент», и так далее.
Раньше у нас ничего подобного не было: если помните, очень многие хоккеисты клубы меняли каждый сезон, и многие, кстати, на этом карьеру свою загубили: вроде все хорошо у него в этой команде, игра идет, даже лидером становится, но вот ему где-то чуть больше пообещали – и все, он уже с места сорвался, он уже в другом клубе. А там все другое, и отношения с тренером не сложились, и вообще не покатило – и вот он как игрок на глазах буквально растворяется. Только что был человек, играл, забивал, отдавал, был на слуху, и вот – нету его, как будто и не было… В общем, то, что нам удалось систему статусов ввести, упорядочить переходы, это я считаю очень большим и очень правильным делом.
Но все-таки главное, пожалуй, чем мы можем гордиться, главное наше достижение на данный момент – это наша пенсионная программа: ничего подобного ни в одном другом виде спорта у нас в стране сейчас нет. Нам эту программу удалось пробить, зарегистрировать на уровне правительства, на федеральном уровне. Не скажу, что это было легко, государство, как я понимаю, нас сначала подозревало в том, что мы от него хотим на осуществление этой программы каких-то денег, но когда они поняли, что это не так, они этот проект одобрили и утвердили.
В чем его смысл? Смысл в том, что 50 процентов взносов, которые ребята ежемесячно платят, перечисляется в Национальный негосударственный пенсионный фонд – там у нас на данный момент накоплено что-то около 195 миллионов рублей, если мне память не изменяет. То есть это дополнительное пенсионное обеспечение – плюс к тому, что гарантируют игрокам клубы-работодатели, которые, как и положено по закону, от себя тоже пенсионные отчисления регулярно делают. Но! На эту пенсию игроки, как и все остальные наши граждане, имеют право по достижении 60 лет. А на нашу – гораздо раньше.
Там порядок установлен такой: если хоккеист отыграл на высшем профессиональном уровне в России 15 лет без перерывов, если у него есть звание «мастер спорта», он может обратиться за своими деньгами сразу же по окончании карьеры. И может по своему усмотрению либо сразу их все забрать, либо получать частями, помесячно. То же самое касается ребят, отыгравших в нашей стране 20 лет на любом профессиональном уровне, необязательно в КХЛ, здесь учитываются и низшие лиги. И, наконец, те, чья российская карьера прерывалась отъездами за границу, в ту же НХЛ, могут получить нашу пенсию через пять лет после того, как закончили играть.
В реальности все этой возможностью пользуются очень по-разному. Кто-то до поры до времени этих денег вообще никак не касается. А некоторые действительно забирают все сразу. Один наш известный вратарь, не так давно закончивший, так и сделал. Говорит мне: «Знаешь, пока играл, деньги были, а как закончил, так и они сразу резко закончились. Давай хоть пенсию, что ли, хоть как-то штаны поддержать…».
О гарантированных контрактах, компенсациях и снижении зарплат: «Еще одна вещь, которую я, несомненно, нам в плюс занести могу, – это то, что нам с Лигой удалось договориться о гарантированных контрактах и размере компенсаций за их досрочный разрыв. Немного отвлекусь и скажу, что если бы в то время, когда я играл, эти правила действовали, я бы, может, до сих пор только на одни эти компенсации и жил. Но тогда о таком даже мечтать нельзя было. Со мной в Ярославле контракт разорвали без всяких компенсаций, в Омске – тоже, после того как Кубок европейских чемпионов взяли, просто сказали: «Все, задача выполнена, спасибо, до свидания». А обратный пример – Леха Яшин: у него, если помните, в НХЛ был десятилетний контракт с «Айлендерс», потом они его разорвали в 2007 году, и с тех пор все платили и платили ему, буквально только что закончили.
Так вот, возвращаясь к нашим делам: нам удалось об аналогичном регламенте договориться и здесь. У нас, например, сейчас прописано, что если клуб увольняет игрока во время предсезонки, то он должен ему выплатить 25 процентов зарплаты за первый год разорванного контракта, и, если человек не нашел себе другую работу, по 20 процентов – за все последующие. Если в период с начала чемпионата до 31 декабря – то 50 и 20 процентов. Если с первого января до начала плей-офф, то 100 и 20. А во время плей-офф клуб вообще хоккеиста выгнать не имеет права.
В отношении возможных понижений выплат по контракту нам тоже удалось договориться о таком порядке обсуждения этого вопроса, который права хоккеиста защищает максимально эффективно. Если вернуться опять-таки к истории – пусть даже к относительно недавней, да даже к временам Суперлиги, то тогда игроки в этом плане были абсолютно бесправны: в любой момент главный тренер с генменеджером могли сесть и решить: этот нам не нравится, давай зарплату ему порежем. И игроку, в общем, за защитой от такого произвола обратиться было совершенно некуда.
Теперь дело не так обстоит: теперь, в соответствии с регламентом, на уровне клуба этот вопрос в принципе никто решить не может. Любое такое дело обязательно должно быть рассмотрено на специальной комиссии по контрактам, в которую входит президент КХЛ, два вице-президента и я как председатель профсоюза. Причем могу сказать, что за все семь лет, что профсоюз работает, клубам удалось положительного для себя решения по такого рода делам добиться только в двух случаях. Остальное – отказы, хотя обращаются довольно часто.
Помню, Геннадий Иванович Величкин из магнитогорского «Металлурга» как-то раз просил трем парням зарплату урезать на 40 процентов. Аргументировал их не слишком убедительной, с его точки зрения, игрой. Защищал ребят их агент, Глеб Чистяков, он, наоборот, говорил, что играют они нормально – сравнивал их статистику со статистикой других игроков, но видно было, что комиссию его выступление как-то не очень впечатляет, и она вот-вот решение примет в пользу Геннадия Ивановича.
Вот тогда я встал и тоже выступил, постарался доказать, что «Металлург» на самом деле ребят собрался уволить, а все разговоры о сокращении зарплат – это просто попытка сократить расходы по выплате компенсаций: оно же понятно – зарплата меньше, значит и компенсация меньше. В итоге решение по этому делу было принято такое: либо «Металлург» парней немедленно увольняет, либо пусть зарплату сократит, но тогда их еще три месяца гарантированно в команде держит, а там, через три месяца, уже компенсация им была бы другая положена – не 25 процентов, а 50. Геннадий Иванович, с комиссии уходя, меня только что не проклял, и ребят тех, конечно, все-таки потом отчислил. Но на нормальных условиях, с нормальной компенсацией…».
О страховании игроков: «В этом плане ситуация у нас сейчас в чем-то схожая с пенсионным обеспечением. В том смысле, что страхование жизни и здоровья хоккеистов осуществляется работодателями, то есть клубами. Но есть еще дополнительные страховки для игроков, о которых нам удалось договориться с СОГАЗом. Когда случилась беда с «Локомотивом» ярославским, они выплатили родственникам погибших ребят в общей сложности 90,5 миллиона рублей. В той ситуации и клубу нужно отдать должное: я даже заикнуться не успел о компенсации, как они мне сказали: «Не волнуйся, все заплатим». И заплатили, хотя речь там шла об очень больших деньгах. По регламенту, если игрок погиб на рабочем месте, а «Локомотив», как вы помните, на игру в Минск летел, значит это была ситуация именно рабочая, клуб должен родным выплатить 200 процентов его годового контракта. А если травму получил, из-за которой закончить пришлось, тогда 100 процентов.
Мы, со своей стороны, тоже постарались помочь: в том году полностью заморозили свою пенсионную программу, и ту часть членских взносов, которая на нее должна была пойти, перечислили родственникам…».
О статистике обращений, выигранных и проигранных дел: «На съезде игроков в 2013 году я озвучил следующие данные: за пять лет в профсоюз поступило 1200 обращений от хоккеистов с просьбой о защите их интересов. 95 процентов этих дел было при нашем непосредственном участии рассмотрено и нами выиграно. Что касается более поздних данных, например, за этот год: обращений было в общей сложности 200, примерно в таком соотношении: 40 – от игроков КХЛ, 80 – из МХЛ, и 60 – из ВХЛ. Статистка выигрышей и проигрышей при этом осталась примерно такой же: 95 процентов к пяти.
Что это за дела? Подавляющее их большинство касаются случаев задержек по зарплате и выплатам компенсаций. Очень сложным в этом плане выдался прошлый год, весной 2014-го во многих клубах возникли проблемы именно с зарплатой. Но уже к лету все более или менее выправилось. Сейчас долги по прошлому сезону остались только у трех клубов – «Слована», «Медвешчака» и «Адмирала» , и с ними у нас есть четкая договоренность о том, что они их полностью погасят до конца сезона нынешнего.
Что касается того, как происходит разбирательство дел: формально оно находится в компетенции дисциплинарного комитета КХЛ. Вторая инстанция – спортивный арбитраж при Торгово-промышленной палате. Но на практике до них дело доходит очень редко – большинство проблем мы улаживаем, так сказать, в досудебном порядке, просто в беседах с руководством того или иного клуба. По мне, так оно правильней: всегда ведь лучше договориться друг с другом, напрямую, чем воевать, выяснять отношения, тем более с привлечением посредников: худой мир всегда лучше доброй ссоры, я так считаю.
Бывают, конечно, ситуации сложные, когда наши аргументы на клубы не очень действуют. К примеру, вы помните тот случай, когда в Ангарске, в ВХЛ, погиб 32-летний парень, Артем Соколов. Получил солнечный удар во время кросса, его в больницу привезли, но спасти не сумели. И вот этот вот факт – то, что умер он именно в больнице – дает клубу формальное основание оспаривать то, что смерть наступила на работе, была с ней напрямую связана: это, конечно, отговорки, очень некрасивые, я бы сказал, недостойные, и мы, я думаю, эту ситуацию в конце концов дожмем и компенсации добьемся.
Мы всегда, за каждого игрока бьемся до конца, даже когда шансов на успех мало: был у нас, например, случай, когда парень покалечился в автокатастрофе во время отпуска – понятно, что это сложно расценить как травму, полученную на рабочем месте. Другой серьезно пострадал во время пожара, когда ребенка из огня вытаскивал.
Но вообще те пять процентов дел, которые мы проиграли, они в основном касаются случаев невыхода на работу, пропуска игр, тренировок и нарушения спортивного режима… Вот, например, Мишаня Анисин в Уфе набедокурил: так там все это на камеру засняли, ясно было с самого начала, что парень, мягко говоря, не прав, и нам его отстоять ну никак не получится. И мы его в итоге и не отстояли: смогли только договориться о том, чтобы «Донбасс» Мишаню уволил не по дисциплинарной статье, без штрафа. Больше в той ситуации мы для него ничего сделать просто не могли».
Фото: РИА Новости/Владимир Родионов (1), Екатерина Чеснокова (2)
Петр БРАНТОВ
2. По поводу пенсии - здравое решение. Дело в том, что 99% спортсменов - полные идиоты. Пока бабки есть, они будут ездить на Феррари, гламуриться в клубах с чиками и угощать весь бар, а потом бабки кончились и все - заложенные чемпионские перстни и самоубийства.
Хотя умный человек, заработавший за 15 лет пару сотен лямов догадается хотя бы часть из них в банк положить и не тратить все сразу.