Чтобы помнили...
Еще в начале недели хотела выложить в блог замечательную статью самарских публицистов Б.Кожина и С.Внуковой, но как-то не было настроения, слишком сложное время сейчас в "Крыльях". К сожалению, сегодня появился печальный повод сделать это. Вечная память Вам, Галимзян Салихович. И всем нашим ветеранам - Владимиру Татаржицкому, Николаю Мартынову, Анатолию Быткину, Алексею Росовскому, Борису Валькову... Я очень хочу, чтобы у нас получилось сохранить то, что было смыслом жизни всех этих людей - наши "Крылья".
А нашим ветеранам - здоровья и долгих лет жизни.
Авторы: Борис Кожин, Светлана Внукова
ФУТБОЛ В САМАРЕ
Скажу честно, я сам не знаю, во что выльется мой сегодняшний рассказ о футболе в Самаре... Поступим так, как учил Достоевский. Работал над романом «Подросток», и в одном из частных писем мы у него читаем: «Начну писать, авось разовьется под пером». Не знал, не знал, чем закончить своего «Подростка». Впервые в своей творческой практике. Всегда точно знал, как будут развиваться события, а тут не знал...
Начну и я. Авось разовьется под пером.
Для меня футбол в Самаре это стадион «Локомотив». Это очень давно. Это лето 1946 года. Стадион «Локомотив», хотя, как я узнал много позже, первое футбольное поле было, вы сейчас очень удивитесь, первое футбольное поле было на том месте, где стоит Дом промышленности. На Куйбышевской улице. Там, там когда-то начался футбол в Самаре. Ну а для меня, только что окончившего первый класс, он начался на «Локомотиве».
1946 год. Все другое. Совсем другой стадион «Локомотив». Деревянный забор очень высокий, конная милиция на футбольном матче, и толпы людей. Толпы людей идут на стадион «Локомотив» смотреть команду «Крылья Советов». В 46-м году ей всего 4 года. Она родилась в 42-м. Сейчас ей больше шестидесяти. А вот тогда... тогда для нее, можно сказать, все только начиналось.
Первый матч, который я увидел: «Крылья Советов» ВВС.
ВВС это военно-воздушные силы. Команда ВВС это московская команда Василия Сталина. Сына Иосифа Виссарионовича Сталина.
Он мелькнул, мелькнул перед вами недавно на экране в «Московской саге». Ну, вы помните, кто его играл? Тот, кто играл Сергея Есенина. Сергей Безруков. Вот в 46-м году команда Василия Сталина, команда ВВС, явилась в наш город на матч. Билеты безумно дороги. Безумно! 8-10 рублей. Откуда у меня такие деньги? Нет их. Но зато у меня есть старшая сестра Алька, которая любит футбол. Вот она меня и притащила на этот матч. С тех пор я стал ходить на футбол постоянно. До сих пор хожу и часто о нем рассказываю. Так, как я его знаю. Так, как я его помню. Другие вспомнят что-то другое. Расскажут не так. Могут обвинить меня в том, что я что-то перепутал. И может оказаться, что я действительно перепутал, но Но это неважно. Почему? А потому что, рассказывая о футболе, я рассказываю о Самаре. Я всегда рассказываю о ней. Всегда рассказываю о времени, всегда рассказываю о людях того времени. И мне важно мне важнее всего, чтобы вы почувствовали время, о котором я говорю. Увидели тех людей, увидели тот город, те улицы, то небо, то солнце, ту Волгу. Другую и ту же самую. Вот в этом вся хитрость.
Болельщики шли в основном по одной улице. Эта улица носит имя Льва Толстого. Когда-то она называлась Москательной. И когда-то на углу Москательной и Шихобаловской (теперь это улица Ленинская), в 1906 году, нет, еще раньше до 1906 года построили Пушкинский дом. Бюст Пушкина поместили на красивом балконе. Потом этот Пушкинский дом был переименован в клуб имени Революции 1905 года. Там всегда собирались, на крыльце этого дома, всегда собирались те, кто продавал билеты дороже, чем они стоили в кассе. Барыги.
Десять рублей и так очень дорого. Это самый дорогой билет. Барыги продавали его по тридцать. И невозможно было купить эти билеты в кассе: ну как же приехало московское «Динамо», потом приедет ЦДК, приедет «Спартак». Великие футболисты приедут. Соловьев, Хомич, Бобров, Гринин И наши «Крылья» будут с ними играть. В кассе купить билеты невозможно. У барыг дорого, страшно дорого. Мы, мальчишки, к этому крыльцу даже не подходили. Это было не для нас. Какие тридцать рублей? У нас никогда за душой и рубля-то не было.
Билетов нет, но мы в трусах, босиком спокойно идем на футбол вместе со всей толпой и всегда, всегда на него попадаем. Каким образом? Просто, очень просто. Море мальчишек нашего города на матч свободно проходили, и я один из них. Договариваемся с кем-нибудь из взрослых с билетами: «Дядя, проведете?» Он говорит: «Проведу». Мы встаем впереди него, он идет, у него в руках билет, он протягивает билет, а договорившийся с ним мальчишка мчится мимо контролера. Куда? На стадион. Один, второй, третий Тучи мальчишек Контролер за нами не бежит, иначе побегут и взрослые безбилетники. Так мы оказываемся на стадионе. Сидеть мы нигде не будем. Мы будем стоять, но мы на футболе. Мы на футболе!
Пройдет время. Я уже взрослым приду на футбол, и какой-то мальчишка подойдет и попросит: «Дядя, проведи!» Ну, как, скажите, не провести? Тебя же проводили. Обязательно проведу.
Сейчас на «Металлург» так просто пройти невозможно. Там ОМОН, ОМОН вооружен... А как хорошо было: «Дядя, проведи!» И дядя обязательно проведет. Не тот, так другой. Их много, с билетами. И тех, кто без билетов, тоже много. И даже больше, чем первых...
Так мы смотрели и смотрели вот эти вот матчи. Так я впервые увидел Яшина.
Вы все хорошо знаете, что был великий вратарь Яшин. Лев Яшин, Герой Социалистического Труда. Во времена, о которых я рассказываю, никакого великого Яшина не было. Приехала сюда однажды команда московского «Динамо», за день до основного матча играли дублирующие составы, и на поле появился вратарь. В черном свитере, с розовым воротничком от рубашки. И болельщики стали друг у друга спрашивать: «А это кто?» И один сказал: «В программке написано: какой-то Яшин». Так в Самаре впервые увидели Яшина. Таким люди моего возраста его помнят. Совсем невеликим, начинающим вратарем, который встал в ворота динамовских дублеров на нашем стадионе «Локомотив».
Яшин играет на самарском стадионе «Локомотив», а в это время в Самаре строят еще один стадион. На Льва Толстого. И строят его пленные немцы. Только что кончилась война. Пленные немцы строят у нас стадион «Динамо». И не только его. А также «офицерский» дом на углу Арцыбушевской и Красноармейской. Большой «офицерский» дом. Строили они и на Красной Глинке много.
Так получилось, что оба эти самарских стадиона и «Локомотив», и «Динамо» построены на кладбищах. Оба стадиона построены при церквах. «Локомотив» находится у церкви Петра и Павла, а стадион «Динамо» у Покровского кафедрального собора. Строить стадионы на кладбище богохульство. Богохульство, конечно. Но так получилось. Что делать? Со временем спорить бессмысленно. Кладбища. Бывшие кладбища. И много людей там похоронено. И знаменитых самарских людей. И вот на одном из них строят стадион «Динамо». На месте, где было кладбище, а потом парк детский. Однажды туда, в этот парк, привезли слона. И все мальчишки и девчонки Самары тащили матерей, отцов, бабушек, дедушек смотреть слона. В 45-м, после войны, летом в центре города появился слон, а в 46-м пленные немцы начали строить стадион «Динамо». Мы бегали смотреть на немцев. На стройку они приходили под охраной, и в руках у охраны были автоматы и плетки все, как полагается. А после работы немцы шли в казармы. Они шли туда, где их содержали. Свободно. Никуда не убегая. Они шли по городу, шли себе и шли... У них было свободное время, и они ходили по дворам, и, как могли, помогая себе жестами, просили какой-нибудь работы. Починить стулья были среди них столяры и плотники, привести в порядок сарай Без охраны они приходили и иногда шепотом, иногда громко, для того чтобы их ни в чем не упрекали, говорили: «Гитлер капут, Гитлер, капут». Со слезами на глазах, с растерянной улыбкой
У них в руках, у этих немцев, были губные гармошки. Они играли на этих губных гармошках, а мальчишки у них всегда эти гармошки просили: «Дайте и мы поиграем». Немцы давали. И губная гармошка ходила по всему двору, и все играли, а хозяин чинил сарай в это время. Возвращали ему эту его гармошку. Возвращали. И какая-нибудь старушка выносила ему тарелку супа Наутро немцы снова появлялись в городе, уже под охраной строили стадион «Динамо». Построили, и мы стали бегать туда на футбол.
Головкин, Зайцев, Мурзин, Смыслов, Ворошилов, Гулевский, потом появится Хусаинов Какие имена для нашего футбола! И мы, мальчишки, ходим смотреть. Ходим и ходим смотреть матчи, в которых все эти футболисты участвуют. А после все мальчишки ждут, когда футболисты примут душ и пойдут домой. Все около ворот стадиона. Ждут. Зачем? А чтобы взять у футболистов их чемоданчики со спортивной формой, идти рядом и потом во дворах рассказывать: « Я нес Новикову чемодан! Я Зайцеву! Я Мурзину! Я Головкину! До дома, до дома!» Ну что вы такая гордость! И такие слезы для совсем маленьких, которым чемоданчик футболиста не достался.
Трусы. Вот такая маленькая главка в рассказе о футболе в Самаре сороковых годов. Трусы.
Мест у нас не было. Мы же все без билета, и поэтому между рядами. Нам наступают на ноги такие же безбилетные люди, мы кому-то наступаем на ноги. И вот один из футбольных матчей. Стою, как всегда, между рядами. Голый стою, в одних трусах. Видно плохо, но это не имеет значения всем видно плохо, все встают на цыпочки. Рядом со мной парень какой-то, взрослый уже. Болеет вместе со всеми. Вместе со всеми кричит и вдруг мальчишке, что, как я, стоит рядом с ним, говорит, не отрывая глаз от футбольного поля: «Ты мне все ноги отдавил. Все, понимаешь? Отдавил! Напрочь! Встань вон рядом с Кожиным».
Я опешил. Откуда он знает, что я Кожин? Откуда? Вот так вот в недоумении на себя смотрю и вижу, что на трусах, на черных детских трусах из сатина белыми нитками вышито «Кожин». Это осталось от детского сада. Когда я ходил в детский сад, мама, чтобы трусы не потерялись, вышила белыми нитками огромные буквы. Я двумя руками закрыл эту вышивку и так и стоял сам не свой до конца матча. Сам не свой! И до дома шел, рук с надписи не убирая. Пришел и устроил скандал: «Больше, кричал маме, я эти трусы никогда не надену! Возьми их! Они мне не нужны!» «Ну, что особенного, пыталась остудить меня мама, трусы как трусы. И впору еще. Ну не выкидывать же».
Но для меня надеть их было уже невозможно. Для меня второклассника! Детсадовские трусы! Впрочем, нет не детсадовские. Детсад тогда не детсадом назывался. Детсад тогда назывался очаг. «Ваш в очаге?» «Наш в очаге». «А мы все не можем своего устроить в очаг».
«В каком очаге у вас девочка?» «Моя? В таком-то». «А наша только пойдет в очаг. Вот в такой». Очаг. А потом уже детский сад.
Так вот, от очага и остались эти трусы. Я уже в школе учусь, уже давно во второй класс перешел трусы выбрасывать нельзя. Они еще хороши, я в них на футболе, и вот такая конфузия.
К нам приехала моя тетя. Из Орска. И все удивлялась, куда это мы все бежим? Какой футбол? Что там интересного? А у меня как раз два билета. Редкость необыкновенная. Самые дешевые, по два рубля, но есть. И я ей говорю: «Хотите пойти?» Она говорит: «С удовольствием». И вот она впервые пришла на футбол.
За два рубля хорошо не сядешь. Это очень плохие билеты. Ничего не видно места за два рубля всегда за воротами. Тетя говорит: «Ничего, постоим». Стоим. Нас, конечно, толкают. На нас кричат мы мешаем смотреть. Стоим, ничего. Стоим, и она спрашивает меня тихо: «Скажи мне, пожалуйста, «Крылья Советов» как одеты? Кто из них «Крылья Советов»?» Я говорю: «В сиреневом. «Крылья Советов» в сиреневом. А те, другие в белом». «Понятно», говорит тетя. В это время все кричат: «Гуля! Гуля!» Александр Гулевский, знаменитый футболист, несколько лет назад умер. Все кричат: «Гуля! Гуля, давай!» Тетя говорит: «Кто Гуля? Кто?» Я говорю: «Девятый номер». И она начинает тоже кричать:
«Гуля! Гуля!» Впервые на стадионе. Красивая, статная: «Гуля, давай!» А потом вдруг тихонечко, обращаясь к футболистам: «Ребята, ну забейте, пожалуйста, гол! Ну, забейте! Ну, я вас очень прошу, очень...». Просит, и даже слезы на глазах у нее выступили. Я ей говорю: «Тетя, не надо, люди кругом». Она: «Ну пусть они забьют...» И наши забивают! Стадион ликует. А рядом с нами стоят такие же специалисты, как я, и минут через десять после того, как все отликовали, один из мальчишек дергает тетку мою и говорит: «Тетя, тетя, еще попросите! Ну, пожалуйста, еще попросите. Пусть они еще один гол забьют!» Хохотала она необыкновенно. Футбол в Самаре!
Телевидения нет, а радио есть. Телевидения нет до 58-го года, когда оно у нас появилось, еще так далеко. Но радио есть. И репортажи футбольные тоже есть. Вадим Синявский. Легендарная фигура, Вадим Синявский ведет эти репортажи. Потом его ученик появится у микрофона, Николай Озеров, и тоже станет легендой, но пока Вадим Синявский. Остроумец потрясающий, потрясающий комментатор. Когда шел футбол в Москве, в Тбилиси, в Киеве не имеет значения где и вел репортажи Вадим Синявский, поверьте мне, поверьте, страна замирала. Замирала все слушали Вадима Синявского. Даже те, которые в футболе ничего не понимали. Завораживал голос, завораживало мастерство, с которым он вел рассказ о матче. Слушали в домах. Слушали на улицах. На улицах как? А репродукторы были везде. На столбах, на высоких заборах везде репродукторы. Такие черные колокольчики. И оттуда неслось, неслось вот это знаменитое, только ему, Вадиму Синявскому, присущее восхищение футболом. Его потрясающие остроты неслись...
И вдруг Синявский приезжает в Самару. Приезжает сюда. Зачем? Команда «Крылья Советов» играет с командой ЦДК Центрального дома Красной Армии. Потом он будет менять свое название, этот клуб. В нынешнем нашем чемпионате занял первое место. Сегодня его тренирует Валерий Газзаев Но мы туда, туда, в то время, сороковые, в начало пятидесятых
Несколько острот Вадима Синявского. «Крылья Советов» играют в Москве с московским Динамо». Ну, конечно, весь город слушает, как там дела. Слушает СИНЯВСКОГО.
«Соловьев бьет по воротам. Промахнулся. Забыли сообщить, что это не Жигулевские ворота», говорит Синявский, и вся Самара в восторге.
Лысый игрок Ленинградского «Зенита», фамилия его, кажется, Симагин, совершенно лысый, и Синявский спокойно говорит: «И в это время Симагин своей блестящей головой блестяще выбивает мяч из штрафной!» Блестящей головой блестяще выбивает... Синявский!
Не всегда были роскошные кабины для комментаторов, как сейчас. Не всегда. Первые свои репортажи Синявский вел с дерева. Просто взбирался на дерево возле стадиона и работал. Начинал он свои репортажи всегда одинаково. Например: «Москва. Мы с вами на стадионе «Динамо», начинал Синявский. Мы с вами на матче ЦДК «Спартак». Мы с вами сегодня посмотрим один из самых интересных матчей...» И вот однажды он начинает таким вот образом свой репортаж, а потом вдруг все прерывается. Минута, другая тишина. Все крутят ручки приемников тишина. Наконец появляется голос Синявского: «Мы с вами упали с дерева». И репортаж продолжается. Вадим Синявский!
Команда «Крылья Советов» удивительная команда. Говорю вам это совсем не потому, что это наша команда, из нашего города. «Крылья» были известны всей стране. А в чем дело? Что здесь за тайна, за хитрость такая? Хитрость состояла в том, что игроков, воспитанных этой командой, потом разбирали московские команды «Спартак», «Динамо», «Торпедо». И болельщики всей страны говорили: «Опять из «Крыльев» забрали, опять обобрали команду». И очень жалели «Крылья Советов». Жалели и любили болельщики всей страны. Всей!
Однажды, а был уже 1952 год, я попал в Тбилиси. Была такая тогда туристическая поездка «По сталинским местам Закавказья». Сталин еще жив, Тбилиси, мы едем по Тбилиси и знаем про этот город только две вещи здесь есть проспект Руставели и здесь есть тбилисское «Динамо». Не знаем только, где он, этот проспект. Стоит милиционер, мы к нему: «Проспект Руставели где?» Он: «Слушай, дорогой, какой еще проспект Руставели? У нас один проспект Руставели!» «Ну и где он?» «Мы стоим на проспекте Руставели, больше других нет. Откуда вы такие приехали?» Говорю: «Из Куйбышева». Он долго на нас смотрит и говорит: «А-а-а-а, «Крылья Советов». Вот был чем известен город, понимаете? «Крылья Советов»!
Минск. Приехал я туда уже взрослым человеком. 1971 год... Пошел на стадион. Не смотреть матч матча не было. Послушать болельщиков. Болельщики на стадионе собираются даже тогда, когда матча там нет. Разговаривают. Прикидывают, что будет с их командой, как следующие игры пройдут. Время у меня есть. Центр города. Иду проспектом Ленина (проспект Ленина был в каждом городе), иду и прихожу на стадион. Стадион в Минске огромный. Болельщики на скамеечках. Сел с краю. Слушаю, вдруг они говорят: «Чувствуется, вы не из Минска?» Я говорю: «Нет». «А откуда?» «Из Куйбышева». «Как там «Крылья? Как?»
Бросили все. Все свои разговоры о минском «Динамо» «Крылья», что с «Крыльями?» Вот как любили наши «Крылья» кузницу кадров для российского футбола.
Москва. Стадион «Лужники». Московский «Спартак» играет с московским «Торпедо». Прихожу, сажусь согласно билету и обнаруживаю, что оказался среди спартаковских болельщиков, фанатов они тогда только-только появились. «Спартак» забивает гол, я спокоен. «Почему вы не болеете за «Спартак»?» возмущаются соседи. «А почему, говорю, я должен за него болеть?» «Вы болеете за «Торпедо»?» «Нет», говорю. «А за кого вы болеете?» «Я болею за команду «Крылья Советов». Я пришел сюда, потому что сегодня играют наши. Наш Бреднев в команде «Торпедо», наш Хусаинов в команде «Спартак», наш Осянин
«А ведь правда, сказали они. Он куда ни приедет всюду Самара играет. Как там дела у «Крыльев?»
Любили команду в стране, любили. Понимали, что происходит. Как обирают ее
Хусаинов. Галимзян Хусаинов. Легенда нашего футбола. Татарский парень из огромной семьи. Много братьев, много сестер. Игрок потрясающий. Необыкновенного таланта, необыкновенной одаренности, одаренный широко
Я работал в школе на Безымянке. Со мной работал преподаватель физкультуры, у которого Хусаинов учился. Так вот, он говорит, что начинал тренировать Хусаинова и как хоккеиста. И долго решался вопрос, то ли ему в хоккей играть, то ли ему играть в футбол. Хорош он был и там, и там. Выбрал футбол. Играет за «Крылья Советов», играет блестяще. И вдруг его забирают в «Спартак». Забирают в «Спартак», забирают в Москву, а он не хочет уезжать из Самары. Он не хочет уезжать с Волги. Ему хорошо в родной команде, но требуют, чтобы уехал. Чтобы играл за «Спартак». «Спартак» это рядом со сборной. Хусаинов нужен там, и его заставляют уехать. «Комсомольская правда» пишет: «Так не поступают комсомольцы». «Как можно, пишет молодежная газета, оставить свою команду! Ради денег больших, ради столичной жизни. Комсомольцы так не поступают».
Это только на руку Хусаинову. Он моментально возвращается в «Крылья». Возвращается в Самару. «Известия» одергивают газету «Комсомольская правда». «Молодежная газета не понимает, что пишет. Это что за местнические настроения! Надо думать о сборной, надо думать о будущем советского футбола. Комсомолец Хусаинов поступил правильно, когда приехал в Москву».
Хусаинова снова тащат в «Спартак». Он уезжает из Самары. Уезжает со слезами на глазах. Уезжает, но дает себе зарок не играть против команды «Крылья Советов». И где бы ни играл «Спартак» с «Крыльями», Хусаинов на поле не выходит. Сидит на скамейке запасных. И все на стадионе его видят, и видят, что против своих он не играет.
Я видел, как не играл Хусаинов против «Крыльев» в Москве. Сидел за воротами и не играл. Приехал вместе со «Спартаком» Хусаинов и в Самару. Сел на скамейке запасных, и вдруг стадион кричит: «Играй, Гиля, Гиля, играй. Мы тебя прощаем». Хусаинов выходит на поле. Несколько лет не играл против «Крыльев». И выходит. А у меня за спиной сидит болельщик из остроумных. Обязательно на матче таких несколько. Всегда. Ради них одних стоит на матчи ходить, ради того, чтобы вот этих вот умниц послушать.
И вот один такой у меня за спиной, а в это время в «Cпapтаке», кроме Хусаинова, играет еще один наш игрок Осянин. И остроумец кричит. Чтобы показать, что в «Спартаке» нет хороших игроков, кроме наших двух, Хусаинова и Осянина, он кричит: «Коля, Коля (так зовут Осянина), взял мяч найди Хусаинова. Коля, взял мяч найди Хусаинова». А Хусаинов в это время падает ничком с разбега. Начинает подниматься, а тот, что у меня за спиной, кричит: «Ешь родную землю, ирод!» Хусаинов слышит и, поднявшись, поворачивается на крик и начинает аплодировать ему, этому болельщику, а весь стадион начинает аплодировать Хусаинову. Весь.
А потом потом мне рассказывали, что видят Хусаинова на Казанском вокзале. Часто видят он приходит за несколько минут до отхода поезда «Жигули», что следует из Москвы в Самару. Сначала думали, что Хусаинов что-то отправляет родным. Продукты или еще что-то. А потом узнали нет, не за этим он приходит. Он ждет, когда поезд тронется, и просто смотрит ему вслед. Стоит и долго смотрит, как поезд уходит в родной город.
Разве я вам рассказываю о футболе?..
В строительном институте преподавал английский язык долгие годы Сократ Макарович Мещеряков. Прекрасный преподаватель английского языка, прекрасный. Но когда я с ним познакомился ближе, когда мы с ним подружились, я узнал, что языком он занимается действительно очень серьезно, но только в свободное от футбола время. Футбол Мещеряков любил бесконечно. И был, может быть, самым ярым болельщиком команды «Крылья Советов», знал историю ее, собирал все газетные и журнальные публикации. Возглавил на общественных началах областную футбольную федерацию.
«Крылья» Мещеряков любил пламенно, и «Крылья» его очень любили. И тренеры, и футболисты. Потом он уехал в Москву, и весь огромный архив увез туда, и там на общественных началах возглавил федерацию футбола. Российскую. И все в Москве стали знать этого человека, Сократа Макаровича Мещерякова. А он и там времени зря не терял. Издал впервые в нашей стране словарь. И написал его, и издал. Англо-русский и русско-английский словарь футбольных терминов. С переводом и толкованием слов. Вот таким удивительным человеком был Сократ Макарович Мещеряков. Человеком удивительным и болельщиком.
Болельщиков у футбола миллионы. А стать болельщиком не просто, а очень просто. Достаточно посмотреть стоящую игру. Я вам рассказываю о том, как сам стал болельщиком. О том, как заразилась футболом моя тетя. Расскажу еще одну историю о первой футбольной любви.
До того как пойти работать на кинохронику, я работал на киностудии Министерства энергетики и электрификации. На Самарской площади эта студия находилась, и там была монтажница Оля Стукун. И вот она как-то мне говорит: «Слушай, ты ходишь на футбол. Ты знаешь такого Александра Соколова?» Кто ж не знает Александра Соколова? Кто ж не знает знаменитый вратарь команды «Крылья Советов». «Разумеется, знаю, говорю я ей. А что?» «Да вот, говорит мне Оля, замучил, твердит без конца: Выходи за меня!» «А ты что? А я не хочу».
А дело было в 65-м году. И к нам приезжает «Зенит». С «Крыльями» играть. Билетов, разумеется, не достать. И я Оле этой Стукун говорю: «Пожалуйста, попроси Соколова, пусть достанет билеты». Она: «С удовольствием». И приносит два. «Вот, говорит, осчастливишь еще кого-нибудь». «Слушай, говорю я ей, Оля, а почему бы тебе не пойти на футбол?» «Да, что, говорит, в этом вашем футболе хорошего? Не стану я два часа жизни терять на такую ерунду. Не пойду! Или пойти?..» И пошла. И мы с ней приходим на стадион. Она впервые в жизни на футболе. Садимся ей Соколов великолепные билеты достал. Сидим, начинается матч, и она мне говорит: «Нет, как все-таки здесь ужасно! Все грызут семечки, кричат. И потом: почему они (это она про болельщиков) с игроками все время на «ты». «Ты, давай, давай!» Клички какие-то всем игрокам понадавали. Требуют: «Судью на мыло! Ну никакой культуры» «Слушай, говорю я ей. Успокойся. Тебя сейчас как психбольную заберут. Все ведут себя правильно. Как и надо себя вести на футболе. Так принято, понимаешь?» «Нет, говорит она, зря я сюда пришла». А игра становится все острее и острее. Смотрю наша Оля Стукун понемногу втягивается. И тут «Крылышки» забивают гол. И ужас что творится на стадионе. Все орут: «Молодцы!», вскакивают с мест, обнимаются. И вдруг я чувствую, что Оля у меня на коленях и обнимает меня, и целует, и кричит: «Ты молодец!» «Почему, говорю я ей, на «ты»? Разве так ведут себя культурные люди?» Но она уже совсем другая. Она уже болельщица. Настоящая болельщица одного матча хватило!
«Пойдешь еще?» спрашиваю ее. «Обязательно!» говорит. Вот что такое футбол. Футбол середины прошлого века.
Рассказывать о футболе можно бесконечно и бесконечно сожалеть по поводу того, что происходит с ним сегодня. Сожалеть, что в команде «Крылья Советов» был в последнее время только один самарский игрок Александр Анюков, да и тот ушел. Что команду вообще покинули этим летом 11 человек. Ровно столько, сколько в игру выходят на поле. Можно, конечно, об этом жалеть, но таково время. А на время писать жалобы бессмысленно.
Игроков не растят, их покупают. Одних покупают, других продают, сдают в аренду... Но я думаю, что Россия это саморегулирующийся организм. И Самара, как часть России, это саморегулирующийся организм. Пройдет время, поднимется Россия, поднимется Самара. Да и «Крылья» поднимутся, и «Крылья» тоже взлетят. А куда они денутся? И страна, и город, и команда будут другими. Будут лучше. Потому что и страна, и Самара, и ее команда видели всякое, всякое переживали и подымались... Вот только не все это увидят... К сожаленью, не все.
Им уже много лет, ветеранам команды «Крылья Советов». Много. Но они приходят на футбол. А многие прийти не могут болят ноги, возможности прийти нет. Назову этих людей. Геннадий Сарычев, тот же Александр Соколов. Удивительная фигура, человек культуры высокой, художник в душе, простой чапаевский мальчишка в прошлом. Назову обязательно Евгения Гецко, который буквально неделю назад ушел с поста председателя Совета ветеранов команды «Крылья Советов». А какие тренеры были у нашей команды! Абрамов, Карпов... А первым вратарем команды знаете, кто был? Алексей Россовский, долгие годы впоследствии председатель Куйбышевского горисполкома. На собрания ветеранские приходит всегда. Но совсем не как председатель горисполкома и Почетный гражданин города. Приходит просто как первый вратарь команды «Крылья Советов».
Аряпов, Агуреев... Все фигуры. Многие ушли уже, многих нет. Нет Альфреда Федорова, Гулевского нет, Казакова... О Казакове скажу особо.
Яшин. Огромного таланта вратарь. Огромного. Ноги боле?ли. Очень болели ноги. Пришлось из футбола уйти. Ему подарили автомобиль, провожая из команды, провели международный матч. С московским «Динамо» играть в этом матче приехали выдающиеся игроки мира. Яшин стоял на воротах. Тайм. Один тайм. Два уже стоять не мог. Ушел из футбола, но лучше не становилось. Становилось все хуже и хуже. Ногу отняли. За несколько лет до смерти у него отняли ногу, но он продолжал болеть. Передвигался еле-еле. Слег. За два дня до смерти ему дали звание Героя Социалистического Труда. За два дня до смерти. И орден привезли прямо домой. Орден. Выдающемуся вратарю. Домой. Через два дня его не стало. Похоронен на Ваганьковском кладбище, и сегодня, когда заманивают приезжих в Москве на экскурсии, говорят: «Экскурсия на Ваганьковское кладбище, где похоронены многие известные люди. Поэты, художники, артисты. Похоронены Сергей Есенин, Андрей Миронов, Лев Яшин».
Так вот, Лев Яшин в одном из интервью, когда его спроси?ли, кого из нападающих (а он стоял на воротах против выдающихся нападающих) он боялся больше всего, сказал: «Не боялся никого, кроме одного Бориса Казакова из команды «Крылья Советов». Он в состоянии был забить мне столько голов, сколько хотел».
Я, когда прочел, удивился. Но потом Яшин еще раз повторил в одном из интервью: «Не боялся никого, кроме Бориса Казакова».
Он трагически погиб, Борис Казаков. Машина провалилась под лед. Там было несколько человек, в том числе и знаменитый наш нападающий. Наш, самарский... Они все были тогда нашими, были самарцами игроки команды «Крылья Советов». А сегодня один Анюков, да и тот ушел в питерский «Зенит». Думаю, повезло питерскому «Зениту».
Как будут развиваться дела в команде «Крылья Советов», станет ясно через месяц-другой. Через месяц-другой и поговорим об этом. А на сегодня все.
Источник: «Волжская коммуна», 15 и 16 декабря 2005 г.
Гиле вечная светлейшая память..
Легенда, а какие голы красивые забивал..
советую всем на ютьюбе..