Алекс Беллос. «Futebol. Бразильский образ жизни». Глава 3: Роковой финал, ч.2
Глава 5
…
На чемпионате мира 1950 года Бразилия играла в белых футболках с синими воротничками. Не обошлось и без упреков в адрес цветов. Они были сочтены недостаточно националистическими. По мнению газеты «Коррею да Манья» из Рио-де-Жанейро, белая форма страдала от «психологического и морального недостатка символизма». При поддержке Бразильской спортивной конфедерации, национальной организации футбола, газета объявила открытый конкурс на создание формы, в которой будут использованы все цвета бразильского флага: синий, белый, зеленый и желтый. Сборная использует дизайн победителя на чемпионате мира 1954 года в Швейцарии.
19-летний Алдир Гарсия Шли работал иллюстратором в местной газете в Пелотасе, городе в 160 километрах от уругвайской границы. Поскольку его работа заключалась в рисовании картинок для спортивных страниц, он хорошо знал, как рисовать футболистов. Он участвовал в конкурсе смеха ради. «Меня очень возмутило, что они требовали использовать четыре цвета национального флага, — вспоминает он. — До трех цветов — это нормально. Но четыре цвета — это очень сложно. Ни одна команда не использует четыре цвета. А четыре цвета на флаге — это цвета, которые плохо сочетаются друг с другом. Как можно сочетать желтый и белый цвета на футболке — это же цвета сборной Святого Престола!»
Алдир и его жена Марлен отвели меня в свой любимый ресторан в Пелотасе. В ресторане «Ла Пайсана» подают уругвайскую паррильяду — традиционные блюда, приготовленные на дровяном огне. Старые радиоприемники, плакаты с танго и свисающие пропеллеры навевают мысли о старом Монтевидео. Паррильяда отличается от бразильского барбекю тем, что бразильцы вертят мясо на углях и готовят только мякоть. Уругвайцы едят животное целиком. На первое Алдир заказывает себе morrón relleno con sesos, перец, фаршированный мозгами, а Марлен — riñón de oveja, бараньи почки.
Алдиру сейчас 66 лет. Он выглядит по меньшей мере на десяток лет моложе своих лет. Отчасти потому, что его волосы длиной до плеч еще не успели поседеть, и он зачесывает их назад, что нехарактерно для богемного бразильца, живущего на сельском юге. Самые сильные морщины на его лице — в уголках глаз; он много смеется, причем фальцетом, который иногда невозможно отличить от слез.
Он объясняет процесс исключения, который происходил в его голове. «Белый и синий сочетаются — синий с белыми деталями или наоборот. С шортами разобрались. Какие цвета остались? Желтый и зеленый — именно эти цвета чаще всего используются для обозначения нации. Когда мы повязываем ленточки на волосы, они бывают желтыми и зелеными. И я подумал — давай-ка поработаем с желтым и зеленым».
«Я сделал более сотни эскизов. Я сделал две полоски в виде буквы X. Я сделал букву V, как у [аргентинского клуба] «Велес Сарсфилд». Я пришел к выводу, что футболка должна быть полностью желтой. С зеленым цветом он был бессвязен. Желтый сочетается с синим, а гетры могут быть белыми».
Он нарисовал свою версию на листе бумаги, и его двоюродный брат Адольфо отправил ее в Рио. По его словам, в конкурсе участвовало еще триста человек со всей Бразилии, в том числе много профессиональных художников-графиков. У Алдира получилась такая форма — желтая футболка с зеленым воротником и манжетами, синие шорты с белой вертикальной полосой и белые гетры с зелеными и желтыми деталями. Его дизайн не был строго выдержан в рамках правил. В его палитре не было правильного небесно-голубого цвета флага. Он использовал то, что у него было — кобальтово-синий цвет, который, тем не менее, был точно воссоздан и остается на форме до сих пор.
Альберто Лима, представитель судейской комиссии и Бразильского общества изобразительного искусства, отметил, что распределение цветов у Алдира было самым «гармоничным». На втором месте оказался Ней Дамаскено, создавший плакат чемпионата мира по футболу 1950 года. Он предложил зеленую футболку, белые шорты и желтые гетры — «ужасно некрасиво», — говорит Алдир. Мысль о том, что Бразилия играет в зеленом с желтыми гетрами, как-то убивает словосочетание «красивая игра».
Помимо денежного приза, «Коррею да Манья» предложила победителю годовую стажировку в качестве дизайнера. Алдир переехал в Рио-де-Жанейро. Это было время, о котором он мечтал: прекрасная возможность начать карьеру и встретиться со своими футбольными кумирами. Было решено, что он будет жить с национальной сборной. Его поселили на «Сан-Жануариу», где он жил в одной комнате с игроками Паулиньо де Алмейдой, Сальвадором и, позже, Декиньей. Но опыт был травмирующим. «Я был полностью разочарован. Игроки были кучкой негодяев. Лишь немногие были честными», — добавляет он.
Застенчивого мальчика из провинции пугали пьянки и бесконечные очереди женщин, заходящих в комнаты игроков, чтобы заняться сексом. «Я боялся женщин. Это было плохое для меня время». Как только появилась возможность, он вернулся в свой родной штат Риу-Гранди-ду-Сул, где и живет с тех пор. Алдир отклонил приглашения заняться профессиональным дизайном футболок. С тех пор он делал это лишь дважды, оба раза для команд из Пелотаса. «Гремио Эспортиво Бразил» использовал его дизайн в течение нескольких сезонов. Футболка, которую он сделал для «Гремио Атлетико Фарроупилья», — наполовину красная, наполовину зеленая, с желтой вертикальной полосой — не победила бы ни на одном конкурсе дизайна. Команда надела ее лишь один раз, проиграла 0:4 и больше не надевала.
Бразилия впервые сыграла в новой форме на стадионе «Маракана» 14 марта 1954 года, обыграв Чили со счетом 1:0. Только через восемь лет Бразилия впервые выиграла Кубок мира в желтом цвете. В финале чемпионата мира 1958 года команда встретилась со Швецией, у которой тоже были желтые футболки. Не имея другого готового комплекта, Бразилия отрезала национальную эмблему со своих желтых футболок и пришила их к синим, купленным в последний момент в центре Стокгольма.
Желтые футболки Алдира пользуются таким успехом, что, возможно, являются самой узнаваемой спортивной формой в мире. Без них трудно представить бразильский футбол. Они являются неотъемлемой частью шика и магии команды. Желтый — настолько сильный основной цвет, что он идеально сочетается с ярким, броским бразильским стилем. Более того, золотисто-желтый придает теплоту и роскошь, которые дополняют расточительное бразильское мастерство. Цвет команды настолько вызывающий, визуально безошибочный и знаковый, что футболисты словно олицетворяют собой золотые статуэтки. Алдир считает, что желтый цвет придает Бразилии «оттенок экзотики, как будто вы ожидаете что-то из Африки». Для Европы Бразилия достаточно экзотична.
Сила цвета также обусловлена тем, что Бразилия — единственная крупная футбольная страна, которая его использует. Золотисто-желтый цвет идентифицирует Бразилию — во всем мире и у себя дома. Национальная футбольная форма, по сути, является более превалирующим символом, чем национальный флаг. Флаг, состоящий из круга, ромба и прямоугольника, концентрически наложенных друг на друга, был разработан к рождению республики в 1889 году. Зеленый цвет символизирует леса, желтый — богатство страны, голубой шар с белыми звездами — ночное небо Рио. Но флаг имеет позитивистский (и позорно устаревший) девиз «Порядок и прогресс», а также запятнан военной коннотацией. Когда бразилец хочет поболеть за своего соотечественника в другом виде спорта, он наденет желтую футболку, потому что футбол дает бразильцам чувство национальной идентичности — даже гражданства — гораздо больше, чем что-либо другое.
Алдир говорит, что поначалу ему было приятно видеть, как команда выбегает в его творении. Вскоре после этого он потерял интерес, отчасти из-за неудачного опыта в Рио. «Когда я был моложе, у меня была футболка, в которой играл Пеле, — говорит он. — Но нас ограбили, и долгое время у меня ее не было. Несколько лет назад мне подарили футболку. Но на самом деле это никогда не было так важно. Я никогда этим не гордился».
Для человека, чья самая известная работа является самым сильным символом бразильской идентичности, стало неожиданностью узнать, что Алдир поддерживает Уругвай. На самом деле, я должен был догадаться об этом по его выбору ресторана. Его преданность не может быть более ясной, если он скачет на лошади по Пелотасу в небесно-голубых джодпурах, распевая национальный гимн. В его доме, расположенном в нескольких километрах от Пелотаса, металлическая табличка с надписью «Уругвай» видна сразу же, как только вы входите в парадную дверь. Для пущей убедительности он прикрепил на бок своей машины уругвайский флаг. Человек, ответственный за международный имидж Бразилии, не только непатриотичен, но и разделяет симпатии с Уругваем — страной, которая в первую очередь вызвала необходимость в его дизайне.
На следующий день мы с Алдиром едем в Жагуарао, город на границе Бразилии и Уругвая, где он родился. Поездка займет у нас два часа. Пейзаж ровный и зеленый. Скот укрывается от солнца, сидя под эвкалиптовыми деревьями. Начинается сильный дождь, поэтому мы останавливаемся в единственном городке на пути, Арройо-Гранде. Когда через час мы уезжаем, улицы на 30 сантиметров погружены в воду.
По дороге Алдир рассказывает мне о своей жизни. Он был дизайнером, журналистом, профессором университета, а сейчас пишет романы. Он также побеждает в соревнованиях. Он получил премию Эссо, бразильский аналог Пулитцеровской премии за журналистику, за расследование о нефтяных ресурсах страны. Его первая книга, сборник рассказов Contos de Sempre, или «Вечные рассказы», стала победителем первой Биенале бразильской литературы в 1982 году. Его вторая книга, «Uma Terra Só», или «Только одна земля», стала лауреатом второго Биенале в 1984 году.
В основе художественной литературы Алдира лежит столкновение между личной и национальной идентичностью, примером чему может служить его собственная разделенная лояльность между Уругваем и Бразилией. Он родился и вырос в пограничном городке и до сих пор не определился, к какой стороне принадлежит. Он бразильский автор, но пишет на испанском языке. Его книги издаются сначала в Уругвае, где они хорошо продаются, а затем в Бразилии, где его почти не знают. Его литературной вселенной является граница между двумя странами — по сути, искусственная линия, проведенная через однородный ландшафт пампасов. В отличие от многих авторов с юга Бразилии, которые стремятся создать региональный тип — ковбоя-гаучо, Алдир пишет о противоречиях, присущих жизни в приграничье. «Я пишу о другой стороне. Это попытка преодолеть разделительную линию», — говорит он. Даже его имя не знает границ — оно охватывает три страны: Бразилию, Испанию и Германию.
Мы прибываем в Жагуарао. Город состоит из хорошо сохранившихся площадей и мощеных улиц. Здесь чисто и уютно. Мы прибываем на место и переезжаем через международный мост Мауа в Рио-Бранко, город на уругвайской стороне. Алдир любит предаваться воспоминаниям. Несмотря на то, что он вырос в Жагуарао, его воспитала уругвайская культура. Первой футбольной командой, за которую он болел, был «Насьональ» из Монтевидео. «В детстве мы зависели почти исключительно от Уругвая. Жагуарао находится ближе к Пелотасу, чем к Монтевидео, но у Пелотаса не было таких ресурсов. Мы находились под контролем Уругвая». В небольшом магазине на прилавке лежит половина жареного поросенка. Алдиру нравится показывать, насколько варварскими являются уругвайцы, хотя это ироничный способ похвалить, насколько эта страна более цивилизованная, чем Бразилия. Его книги читают уругвайцы, а не бразильцы.
Международный мост Мауа, элегантное каменное сооружение с четырьмя башенками на каждой стороне, является определяющей архитектурной особенностью обоих городов. Начальник речного пароходства Аугусто Шли перевозил цемент и сталь, использованные при его строительстве. Через три года после открытия, в 1931 году, у Аугусто родился сын Алдир. Мост занимает центральное место в художественных произведениях Алдира. Он символизирует как объединение Бразилии и Уругвая, так и их разделение. Еще в детстве он сделал гигантскую модель моста. У него дома на стене висит его фотография.
Мы возвращаемся в Жагуарао и садимся в кафе на главной площади. Солнце стоит низко, и здания светятся. Как и все бразильцы его поколения, Алдир не забыл о чемпионате мира 1950 года — но по другим причинам. Он один из немногих бразильцев, кто считает, что Уругвай был достойным чемпионом мира. «Уругвайская команда в основном состояла из игроков «Пеньяроля» из Монтевидео в 1949 году, который был выдающейся командой. Это была голевая машина. Нет ни одной команды, которая забила бы столько голов в одном чемпионате. В среднем 4,5 гола за игру. Это была команда, которая всегда уничтожала соперников. Такого не делал даже «Сантос» Пеле».
«Сегодня я уверен, что у Уругвая была команда, которая была лучше оснащена и лучше организована, чем у Бразилии. Даже если учесть, что мы не долго играли вничью и стали проигрывать 0:1, я считаю, что у них было больше мужества».
Уругвай был бразильской провинцией до того, как начал борьбу за независимость. Население штата составляет 3,2 миллиона человек, что составляет треть населения Риу-Гранди-ду-Сул, бразильского штата, расположенного к северу от него. По нынешним меркам, на каждого уругвайца приходится пятьдесят бразильцев. Для Алдира победа Уругвая в 1950 году была огорчительной, но она также укрепила его восхищение крошечной страной, расположенной через реку от дома.
В 1995 году Алдир опубликовал сборник «Футбольные истории» (Cuentos de Fútbol). (Как и положено, он стал финалистом премии Жабути, бразильской версии Букера) Одна из историй — фантазия о том, как он играл в футбол с Гиджей и Мигесом. В то время как двое уругвайцев присоединяются к «Пеньяролю», а затем к национальной сборной, Алдир возвращается в Жагуарао. Через несколько лет Алдир встретил Гиджу и прочитал ему этот рассказ.
— Это не может быть правдой? — заметил футболист. Мы оба хихикаем.
В день рокового финала Алдир, которому тогда было 15 лет, находился на уругвайской земле. Он проскочил через мост Мауа, чтобы сходить в кино. Во время одного из утренних сеансов проектор остановился, включился свет, и серьезный голос сказал по-испански: «Внимание. «Сине Рио Бранко» с удовольствием сообщает вам, что уругвайцы — чемпионы мира». Зрители встали и исполнили национальный гимн.
Первая история из цикла «Футбольные истории» посвящена этому моменту. Чтобы разрешить противоречивые чувства, в рассказе используются два повествования: мальчика, который смотрит фильм в кинотеатре «Рио Бранко», и мальчика, который смотрит матч на стадионе «Маракана». Мальчик в кинотеатре молча идет домой, засунув руки в карманы и пиная камни на мостовой. Мальчик на стадионе пишет:
Я плакал, сам не зная почему. Плач от эмоций, это очевидно: но от чистых эмоций, которые не были ни счастьем, ни печалью, не были ни уверенностью, ни сомнением, но были всем этим вместе взятым... возможно, потому что я выиграл, возможно, потому что я проиграл; я плакал из-за невинного волшебства того холодного дня, того жаркого дня, того невозможного дня.
То, что молодой человек, уже разрывавшийся между обеими командами, создавая желтую футболку, так явно участвовал в ликвидации последствий игры, — весьма своеобразный удар судьбы. Еще более странно, что этот же человек затем стал успешным романистом, сосредоточившись на отношениях между двумя командами. Алдир считает победу в конкурсе футболок «случайностью», не имеющей никакого значения в его жизни. Но в некоторых отношениях она все еще преследует его. «Мне все нравится в Уругвае, — говорит он. — Возможно, я говорю это, чтобы оправдать себя». Семья Алдира считает, что его одержимость Уругваем иррационально противопоказана.
Как и «Маракана», стадион «Сентенарио» в Монтевидео был построен для проведения чемпионата мира по футболу. Здесь проходил первый турнир в 1930 году, который также выиграл Уругвай. Стадион также был самым большим в мире на тот момент. Первая мысль — как сильно изменился мир между 1930 и 1950 годами. Меня поразило, насколько маленьким и причудливым является стадион «Сентенарио». По сравнению с огромной бетонной городской «Мараканой», он уютно расположился в парке. Это усиливает ощущение, что Уругвай украл у Бразилии Кубок мира. В Уругвае, более маленькой и причудливой стране, уже есть памятник футбольному триумфу. Другого и не требовалось.
За пределами стадиона есть треугольник травы размером примерно с половину теннисного корта, на котором стоит табличка: «Свободное пространство чемпионов «Мараканы» 1950 г.». Он не настолько ухожен, чтобы отбить у людей охоту ходить по нему. Что они и делают. Мемориальный сад — это хорошо протоптанная тропинка между асфальтированными дорожками.
Я пришел с Алдиром, Марлен и его кузеном Адольфо посмотреть матч Уругвай - Бразилия. Марлен хотела надеть желтую бразильскую футболку, но не смогла найти той, что есть у них дома. «Вот как мне это «важно»», — говорит Алдир. Марлен, раздраженная антибразильскими настроениями мужа, шутит: «Я бы все равно ее не надела. Люди обвинят меня в том, что я рекламирую его товар!»
Мы сидим с бразильскими болельщиками. Алдир сдержан. На внутреннем лацкане его пиджака — значок Уругвая, а в кармане — флаг, который он распечатал из интернета. Во время исполнения бразильского гимна он сохраняет неподвижность и безэмоциональность. Во время исполнения уругвайского гимна он побледнел. Слезы стекают по его носу. «Меня это всегда задевает. Отчасти потому, что он напоминает мне о детстве, но также из уважения, потому что здесь меня приняли как уругвайского автора».
Напротив нас болельщики хозяев разворачивают баннер. Они проносят его над головой, пока он не покрывает верхнюю часть трибун. На баннере написано только одно: «1950». Это кажется не столько проявлением гордости, сколько провокацией по отношению к стране, для которой это все еще важно.
Когда бразильцы выбегают, я спрашиваю Алдира, что он чувствует, когда видит национальную команду в своей футболке. «Ничего, — сразу же отвечает он. — На самом деле, я чувствую себя виноватым. Футболка была захвачена CBF (Бразильской конфедерацией футбола), которая продала ее Nike. Футболка не является символом бразильского гражданства. Это символ коррупции и статус-кво». Он делает паузу. «Если бы у CBF было другое отношение, не связанное с воровством, я был бы очень счастлив. Я совсем не чувствую себя виноватым».
Уругвай выигрывает 1:0. Алдир покидает стадион, чтобы сесть на ночной автобус и отправиться домой. Он не может скрыть улыбку.
На следующее утро я беру такси до Лас-Пьедраса, небольшого городка в 16 километрах от Монтевидео. Поездка проходит через разрушенную промышленную зону и ровную зеленую местность. На окраине Лас-Пьедраса мы поворачиваем налево у Макдоналдса. Через несколько домов я стучусь в дверь коттеджа, в котором, как мне сказали, живет Альсидес Гиджа.
Отвечает женщина. Она направляет меня в переулок, расположенный сбоку от дома. Я иду туда. Лестница ведет на плоскую крышу здания, расположенного позади. На крыше стоит небольшой кирпичный домик. Даже по скромным меркам Лас-Пьедраса он особенно беден. Я стучу, но ответа нет. Сосед предлагает мне заглянуть на городской рынок, где Беатрис, его подруга, держит киоск.
Я сразу же узнал Гиджу. Человек, забивший самый знаменитый гол в бразильском футболе, стоит за столом с рубашками и джемперами, тепло укутавшись в спортивную куртку. Его густые черные волосы зачесаны назад. У него небольшие подстриженные усы, как и в 1950 году. Большой нос, изогнутый у переносицы, из-за которого в детстве его прозвали «Нос», с возрастом сплющился. Его проницательные серо-голубые глаза ловят мой взгляд. Я представляюсь. Видел ли он вчерашнюю игру Уругвая, спрашиваю я. Видел. Дома с Беатрис. Он не был на стадионе «Сентенарио» уже восемь лет.
Сначала Гиджа говорит, что не хочет говорить о 1950 годе. Он всю жизнь говорил об этом. Мы несколько минут болтаем у ларька. Пока мы идем к кафе, я интересуюсь возрастом Беатрис. «Ей 28. Мне 74», — гордо отвечает он.
До встречи с Гиджей меня предупредили, что он не только берет деньги за интервью, но и принимает оплату только в наличных долларах. Мне также сказали, что из всех оставшихся в живых ветеранов 1950 года он самый бедный и самый едкий. При этом он не просит у меня денег. Он отвечает на все мои вопросы. Он говорит, что чувствует себя обделенным вниманием Уругвая, но говорит об этом с добродушной покорностью. «Так происходит со старыми футболистами по всему миру». Я не чувствую в нем никакого гнева. Когда он раскрывается, я чувствую, что ему нравится рассказывать о своей жизни.
Он проводит меня через Роковой финал. Накануне вечером, вспоминает он, несколько членов уругвайской делегации ушли домой, полагая, что у команды нет шансов. Но Гиджа считает, что Уругвай заслужил победу. «Проблемой для нас были европейские команды. В те дни не было телевизора. Мы не знали, как играть против того, чего не знали. Но в Южной Америке мы знали все команды. Бразилия не стала сюрпризом. За месяц до чемпионата мира мы три раза с ними играли. Мы выиграли один раз со счетом 4:3, а остальные проиграли со счетом 1:2 и 0:1. Между нами не было ничего особенного».
Официант приносит нам воду и миниатюрные стаканчики с кофе. Гиджа рассказывает мне о шести секундах. Он взял мяч и побежал по правому флангу. У Ювенала и Бигоде не было ни единого шанса поймать его. «Я был слишком быстр», — говорит он. Барбоза, добавляет он, не совершил ошибки, не прикрыв левую штангу. «Он поступил логично. Я поступил нелогично... и мне немного повезло. В футболе нужна удача и нужно идти за ней».
Он помнит, как затихла «Маракана». «Действительно, стояла тишина. Наступила полная тишина. Можно было слышать только наши крики». Он знал, что его гол выиграл чемпионат мира, еще до финального свистка. Он говорит, что этот гол разрушил уверенность Бразилии. «Они не могли сравнять счет. Они не отреагировали».
Я спрашиваю его, не жалеет ли он о том, что заставил Бразилию страдать. «Я чувствовал себя немного виноватым, но таков футбол. В футболе вы либо выигрываете, либо проигрываете. Чувство вины здесь ни при чем. Я добился того, что является величайшей мечтой любого профессионального футболиста».
После чемпионата мира Гиджа переехал в Италию. Сначала он играл в «Роме», а затем выиграл Скудетто с «Миланом». Он пять раз выходил на поле в составе сборной Италии и забил один гол в ворота Северной Ирландии в Белфасте в товарищеском матче, который должен был стать отборочным на чемпионат мира 1958 года (он не состоялся потому, что официальный представитель ФИФА, венгерский судья, не прибыл вовремя из-за тумана). Он завершил свою игровую карьеру в возрасте 42 лет, в 1970 году, в Уругвае.
Уругвайское правительство отдало некоторую дань памяти героям «Мараканы». Гиджа считает, что ему должны были оказать финансовую помощь. Даже пресса, сетует он, не ценит старых чемпионов. Единственный раз он видит остальных членов команды 16 июля каждого года, когда они собираются на ужин в Монтевидео. «Мы говорим о нашей жизни и семьях. Мы никогда не говорим о футболе». Постепенно количество людей в группе уменьшается. Из 11 осталось восемь.
В отличие от Зизиньо, чей дом украшен футбольными памятными вещами, Гиджа отдал все свои медали и трофеи сыну. «Я ничего не храню. Нельзя жить только воспоминаниями, — говорит он. — В жизни ты живешь ради момента. Когда он проходит, ты о нем забываешь».
Но он знает, что, в отличие от Уругвая, Бразилия никогда его не забывала. В 2000 году его пригласили в Рио. На таможенном контроле в аэропорту он отдал свой паспорт.
— Девушке было 23 или 24 года, — говорит он. — Она взяла мой паспорт и уставилась на него.
— Я спросил: «Какие-то проблемы?».
Она ответила: «Вы тот самый Гиджа?».
— Да, — удивленно сказал я. Девушка была очень молода. — Но 1950 год был так давно, — сказал я ей.
— Она приложила руку к груди и сказала мне: «В Бразилии мы чувствуем это в наших сердцах каждый день».
Гиджа пожимает плечами и говорит: «Знаете, иногда мне кажется, что я призрак Бразилии. Я всегда присутствую в их воспоминаниях».
— В Уругвае мы жили настоящим моментом. Теперь все кончено.
Зизиньо умер от сердечного приступа 7 февраля 2002 года. Он рухнул на диван, разговаривая со своей дочерью после прогулки. Несколько месяцев спустя, незадолго до чемпионата мира 2002 года, в Бразилии была опубликована книга о турнире 1970 года — первая, которую я когда-либо видел. Однако ее запуск был омрачен новым литературным явлением — книгами о чемпионате мира по футболу 1982 года, которые подтверждают мнение о том, что поражения запоминаются лучше, чем победы.
С 2010 года Бразилия больше не является единственным чемпионом, не одержавшим победу на домашнем чемпионате. Испания, победившая в Южной Африке, теперь разделяет эту честь.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только!
