«Среди тренеров мне не приходилось встречать человека такой культуры, интеллекта, эрудиции». Вспоминаем Бориса Аркадьева
Ранние годы
Борис и Виталий Аркадьевы родились в Санкт-Петербурге 125 лет назад, 9 (21) сентября 1899 года. Отец братьев был актером Драматического театра Веры Комиссаржевской, человеком образованным. Он читал детям книги («Все классики жили в нашем доме», – вспоминали они) и часто брал Бориса и Виталия в театр; мама любила музицировать. Помогал с воспитанием ребят и их дядя Владимир, знакомивший братьев с литературой, музыкой, водивший в музеи. Дома у Аркадьевых нередко собирались представители столичной богемы – актеры, режиссеры, поэты: приходили Вера Комиссаржевская, Всеволод Мейерхольд, Валерий Брюсов, Александр Блок.
Воспитание не прошло даром: и в зрелом возрасте братья Аркадьевы, уже будучи знаменитыми тренерами, сохраняли любовь к искусству. Защитник послевоенного ЦДКА Виктор Чистохвалов вспоминал о Борисе Андреевиче:
Приехали мы в Ленинград на игру, все – в гостиницу, а Аркадьев, как обычно, с вокзала – в Эрмитаж.
Аркадьевы были прекрасно эрудированы, знали наизусть огромное количество стихов: Блока, Ахматову, Кузмина и многих других. Всеволод Бобров писал:
Я не представляю своей жизни без Аркадьева. Он для меня не просто тренер, даже слово «наставник» не вмещает всего того, что значит для меня Аркадьев. Это и школа, и уроки футбола, и университет культуры – все на свете.
Борис Аркадьев действительно стал для игроков, многие из которых не были избалованы хорошим образованием, своеобразным «университетом культуры»: он водил их в музеи и художественные галереи (при этом фактически выступая в роли экскурсовода), цитировал произведения классической литературы… Кстати, он и сам неплохо рисовал, а дочь Аркадьева Светлана рассказывала, что на ночь отец регулярно рассказывал ей прекрасные сказки собственного сочинения.
Аркадьев любил природу и умел видеть красоту и в ней, а не только в произведениях живописи. Игрок ЦДКА Валентин Николаев вспоминал, как Аркадьев как-то в поезде разбудил футболистов в пять утра и повел смотреть… на восход солнца из-за Арарата. И по мнению Николаева, зрелище действительно стоило раннего пробуждения.
Интеллигентность проявлялась и в манере общения Бориса Андреевича: он всегда был подчеркнуто выдержан и вежлив, разговаривал негромко, к игрокам обращался исключительно на «Вы». Не было случая, чтобы он оскорбил провинившегося футболиста или хотя бы повысил на него голос. «Злой окрик – поражение педагога», – считал он. Таким же он был и за пределами стадиона: галантным, учтивым, не терпящим малейшей небрежности в одежде. Светлана вспоминала, что он едва ли не до 80 лет уступал женщинам место в транспорте. Константин Бесков подытоживал:
Среди тренеров мне больше никогда не приходилось встречать человека такой культуры, интеллекта, эрудиции.
Начало XX века – время, когда спорт в России стремительно набирал популярность. Причем воспринимался он не просто как модное современное увлечение: спорт виделся еще и средством воспитания совершенного человека, развитие физической культуры которого должно происходить в гармонии с культурой духовной. «Надо сказать про нашу с братом истинную влюбленность в совершенство человеческого тела... Мы понимали и чувствовали, что здоровое тело – это источник, материальный фундамент личности, ее духовной и интеллектуальной сферы», – вспоминал позже Виталий Андреевич. Узкая спортивная специализация тогда была не принята: Борис с Виталием занимались гимнастикой, фехтованием, бегали на коньках и лыжах, играли в русский хоккей и футбол…
В годы Гражданской войны братья сражались в рядах Красной армии. В начале 20-х годов их откомандировали в Москву, в Военно-педагогический институт. После его окончания они служили преподавателями физподготовки в Академии имени Фрунзе, параллельно играли в хоккей и футбол, работали тренерами по фехтованию. Два последних вида спорта окажутся главными в жизни братьев: Виталий стал знаменитым фехтовальным тренером, воспитал десяток чемпионов мира и Олимпийских игр. Ну а о жизни Бориса в футболе рассказ впереди.
Московский «Металлург»
С 1926 года Аркадьевы играли в футбол за «Районный клуб имени Астахова», который позже назывался «Серп и молот» и «Металлург». Николай Старостин вспоминал:
Виталий отлично играл правого края [крайнего нападающего – А. Д.], Борис – левого полузащитника и в течение нескольких лет стойко пресекал попытки противников (в частности, и мои) пробиться с мячом к воротам своей команды.
Виталий вскоре перестал заниматься футболом, сосредоточившись на фехтовании (впрочем, в сезоне 1938 года он возглавлял московский футбольный клуб «Буревестник»), а Борис выступал за «Металлург» примерно десять лет. Сейчас этого клуба, состоявшего при заводе «Серп и молот», нет (впрочем, как и самого завода) – и боюсь, только любители истории спорта слышали о его существовании. А в предвоенные годы «Металлург» был одной из лучших столичных команд. Дважды он побеждал в чемпионате Москвы (чемпионаты СССР до 1936 года не разыгрывались), два раза занимал третье место.
В конце 1936 года Аркадьев стал играющим тренером команды, а на будущий год закончил играть и сосредоточился на тренерской работе – фактически став первым профессиональным тренером нашего футбола. Продолжу воспоминания Старостина:
Именно Аркадьев начал первым разрабатывать и претворять в жизнь новые тактические схемы, насаждать передовую методику тренировок, обосновывать принципы обороны и ту логику, на которой зиждется нападение. В дальнейшем все это было с блеском изложено в написанной им и выдержавшей несколько изданий у нас и за рубежом книге «Тактика футбольной игры».
Книга действительно стала ценным пособием. Много позже великий Валерий Лобановский вспоминал:
На письменном столе в моей тренерской комнате всегда его книга «Тактика футбольной игры» – с пожелтевшими от времени страницами, с пометками, сделанными мной и теми, от кого мне «перешел по наследству» труд выдающегося тренера, с закладками на наиболее интересных страницах. Закладок много.
Аркадьев написал еще одну книгу – «Игра полузащитников». Нередко он выступал со статьями в прессе – например, в журнале «Спортивные игры», еженедельнике «Футбол». Его работы ценили: Лев Филатов, трудившийся в «Советском спорте», а позже – главным редактором «Футбола», говорил просто: «статья Аркадьева – это наша удача». И добавлял, что такой серьезности в работе над статьями, как у Аркадьева, он не встречал ни у кого.
Уже в первой своей команде, «Металлурге», Аркадьев показал себя мыслящим тренером, глубоко понимающим тактику игры. Он реорганизовал защиту «Металлурга», перейдя от позиционной системы, при которой каждый игрок обороны действовал строго в пределах своей позиции на поле, к «подвижной обороне» – т. е. персональной опеке нападающих соперника. Тактические изыскания принесли плоды: в 1938 году под руководством Аркадьева «Металлург» занял третье место среди 26 команд, всего два очка уступив чемпиону – московскому «Спартаку». Именно в «Металлурге» под руководством Аркадьева начинали всерьез играть знаменитые впоследствии игроки ЦДКА и «Динамо» Григорий Федотов и Константин Бесков. Федотов говорил:
На всю жизнь я сохранил чувство большой признательности к моему первому учителю и тренеру – Борису Андреевичу Аркадьеву. Этот душевный, очень интеллигентный в лучшем смысле этого слова человек научил меня не только по-настоящему играть в футбол, но и по-настоящему любить его.
Во главе «Динамо»
В конце 1939 года Аркадьева пригласили возглавить московское «Динамо», которое два последних сезона провело неудачно: после золотого дубля в 37-м команда опустилась на пятое, а затем и на седьмое место в чемпионате СССР. Тренер с удовольствием принял предложение: в «Металлурге» реализации его творческих планов препятствовал постоянный «грабеж» со стороны более солидных клубов, прежде всего – ЦДКА и «Динамо», куда попадали талантливые спортсмены, призванные из других команд на воинскую службу.
Любопытный факт – под руководством Аркадьева в «Динамо» играли сразу три будущих главных тренера сборной СССР: Гавриил Качалин и Михаил Якушин, руководившие национальной командой в 50–60-е, и Аркадий Чернышев, возглавлявший советскую сборную по хоккею с шайбой 15 лет и приведший ее к 11 титулам чемпионов мира. Да и самому Борису Андреевичу довелось после войны тренировать сборную СССР. Но об этом впереди.
Аркадьев и в «Динамо» проявил себя мудрым тактиком и умелым организатором игры. Главным его новшеством стали действия нападающих со сменой мест – так называемый «организованный беспорядок», который создавал ощутимые проблемы защитникам соперника, действующим по принципу персональной опеки. И до Аркадьева некоторые наши команды (например, тбилисское «Динамо») периодически демонстрировали что-то подобное; однако Борис Андреевич возвел новую тактику в систему, реализовав ее на качественно ином уровне. О том, как это работало на практике, рассказал сам Аркадьев, подводя итог того сезона:
Команда отказалась от какой бы то ни было расстановки игроков в нападении и не могла придерживаться ее уже просто потому, что игроки не стояли, а были в непрерывном и быстром перемещении по всему полю… Нападающий, овладевший мячом, имел открытыми всех своих партнеров сразу. Ему оставалось в порядке игрового рефлекса сделать ход. Игру делали игроки без мяча…
Интересно отметить, что большинство своих мячей левый крайний Сергей Ильин забил, находясь на месте центрального нападающего, правый крайний Михаил Семичастный – с места левого инсайда, а центр нападения Сергей Соловьев – с краев.
Но получилось не сразу: начало сезона 1940 года команда провела слабо. После нескольких первых туров газета писала:
Как и в прошлые сезоны, слабо выступает московское «Динамо». Обновленная тренером Аркадьевым команда много работает на поле, но частые и стремительные перемещения игроков кажутся бессистемными, они дезориентируют зрителей…
Игра наладилась лишь с середины сезона, когда хаотичные перемещения стали дезориентировать не только зрителей, но и игроков соперника – как и было задумано. «Динамо» стало подниматься по турнирной таблице. Особенно впечатляли победы над киевским «Динамо» (7:0), московскими «Локомотивом» (6:1, 5:0) и «Спартаком» (5:1). Всего же в 24 матчах того чемпионата команда одержала девять крупных побед!
В первый же сезон под руководством Аркадьева «Динамо» вернуло себе чемпионский титул. Даже центральная газета страны, «Правда», подводя итог чемпионата, отметила тактическое новшество Аркадьева:
Этот успех определен новаторством, смелой трактовкой системы «дубль-вэ», развитием и дальнейшим осмысливанием ее…
Что любопытно, болельщики не спешили связывать это достижение с тренерскими новациями. Много лет спустя Лев Филатов вспоминал:
В мои болельщические довоенные времена к тренерам, не в пример временам нынешним, большого интереса футбольный люд не испытывал… Даже яркий восход в 1940 году московского «Динамо» на трибунах объясняли удачным приобретением форвардов С. Соловьева и Н. Дементьева, полузащитника Н. Палыски и защитника И. Станкевича из других команд, а вовсе не тем, что клубом в том сезоне руководил Б. Аркадьев.
ЦДКА
Смещение фокуса зрительского внимания произошло при участии все того же Аркадьева в первые послевоенные годы, отмеченные упорным противостоянием московских ЦДКА и «Динамо». Аркадьев тогда уже руководил армейской командой, куда перешел в 1944 году; динамовцев возглавил завершивший играть Михаил Якушин – или Михей, как звали его игроки и болельщики. Продолжу воспоминания Филатова:
Знаменитое послевоенное семилетнее противостояние ЦДКА и «Динамо» мало того, что подняло футбол в глазах публики, – заставило всех обернуться к тренерам. В то время принялись гадать не только о том, забьют ли Федотов с Бобровым или Соловьев с Карцевым, а и о том, что секретно задумали мудрый Аркадьев и хитрый Якушин. Оба они тогда сделались невероятно известными, каждое их словечко ловили и передавали. Своей сегодняшней устойчивой популярностью тренерский цех обязан им двоим. Во всяком случае, они положили ей начало.
Борьба этих двух команд была очень упорной. В чемпионате 1945 года армейцы отстали от динамовцев всего на одно очко, в 1947-м команды и вовсе финишировали с одинаковым результатом: пришлось считать соотношение забитых и пропущенных мячей (по регламенту тех лет золотой матч не проводился), которое на одну сотую долю (!) оказалось выше у ЦДКА: 3,81 против 3,8. Еще через год, в 48-м, чемпиона и второго призера снова разделило одно очко. Судьба чемпионства решалась в очной встрече двух команд, пришедшейся на последний день турнира: армейцам необходима была победа, динамовцев устраивала и ничья. Во втором тайме ЦДКА вел 2:1, но за полчаса до окончания игры Иван Кочетков срезал мяч в свои ворота. ЦДКА, однако, продолжал атаковать, и на 87-й минуте Всеволод Бобров установил окончательный счет, сделавший его команду чемпионом: 3:2.
Три десятилетия спустя поэт Константин Ваншенкин (кстати, болельщик ЦДКА) посвятил той игре стихотворение «Футбол сорок восьмого года»:
…Как замерли динамовцы тогда! –
Когда Иван забил в свои ворота.
(Теперь бы целовались без стыда.
Теперь другая выросла порода.)
Кстати, он был не единственным поэтом, обращавшимся в своем творчестве к футболу: об этой игре слагали стихи Владимир Маяковский, Осип Мандельштам, Владимир Набоков, Эдуард Багрицкий, Николай Заболоцкий. Да и первое стихотворение Евгения Евтушенко называлось «Футбол» и было опубликовано в «Советском спорте». Интересно, пишут ли известные поэты современности о футболе? Я не встречал…
Такая упорная борьба требовала новых тактических решений. Грозным оружием ЦДКА стал сдвоенный центр нападения, который составили Всеволод Бобров и Григорий Федотов: центральный защитник обороняющейся команды, привыкший опекать одного центрфорварда, попадал в своеобразные клещи, устраиваемые ему двумя быстрыми нападающими, и все время был под страхом обхода справа или слева. Михаил Якушин вспоминал, что не сразу приноровился к этой находке армейцев.
Но противоядие нашлось. Якушин отодвинул одного полузащитника назад, на помощь защите, а на освободившееся место оттянул одного из нападающих. В результате игра «Динамо» в матчах против ЦДКА стала строиться не по схеме «дубль-вэ» (3–2–5), а по 4–2–4, которую Якушин, таким образом, открыл на десятилетие с лишним раньше бразильцев! (Впрочем, и он не был первым: отмечалось, что еще в годы Великой Отечественной так играло московское «Торпедо» под руководством Виктора Маслова.) К сожалению, новая схема не прижилась: Якушин сетовал, что ни его коллеги, ни сам он тогда не осознал значения своего тактического открытия, посчитав его не более чем удачным эпизодом. Опомнились лишь в 58-м, когда на чемпионате мира сборная Бразилия ярко продемонстрировала преимущества схемы 4–2–4 перед «дубль-вэ», по которой играл весь остальной мир. Помните, у Высоцкого:
Они играют по системе «дубль-вэ»,
А нам плевать, у нас – «четыре-два-четыре»…
Аркадьев был изобретателен в тактике, стремясь максимально использовать возможности имевшихся в его расположении футболистов: он не зажимал игроков в рамки изобретенных им тактических схем, а наоборот, строил игру под игроков. И, например, «Динамо» образца 1940 года и ЦДКА 45-го играли тактически по-разному: не только потому, что Борис Андреевич за пять лет вырос как тренер, но и потому что игроки в этих командах были разные.
Аркадьев был силен и в черновой работе: что толку в самых изощренных тактических замыслах тренера, если игроки не в состоянии воплотить их в жизнь? Он много внимания уделял физической и технической подготовке (кстати, известное упражнение «квадрат», когда небольшая группа футболистов стремится отобрать мяч у другой группы, действуя внутри небольшого огороженного участка поля – «квадрата», изобрел именно Аркадьев), тщательно работал с молодежью и внимательно относился к каждому футболисту, помогая игрокам раскрыть их лучшие качества. Много внимания Аркадьев уделял и психологическим аспектам. Он умел найти подход к игрокам и поддерживать в них мотивацию на протяжении длительного времени. Всеволод Бобров вспоминал:
Самым ценным качеством тренера Аркадьева считаю его удивительное умение поддерживать в своих учениках свежесть чувств, постоянную жажду игры, большую любовь к футболу. Мы, уже тогда заслуженные-перезаслуженные, выходили на каждый матч как на праздник. Мы отдавались игре целиком, самозабвенно. Эту ребячью жадность к мячу, к футболу поддерживал в нас тренер. Великое счастье обладать такой способностью!
Некоторые идеи Аркадьева значительно опередили время, хоть и не все задуманное ему удалось реализовать на практике. Так, еще в 1951 году он писал:
Универсализм игрока – это прежде всего его универсальное понимание игры, ее общей тактики в сочетании с техническим умением и физической способностью провести эпизод или даже отрезок игры на любом месте в команде и в любом тактическом плане…
Тогда Аркадьева поднимали на смех: оригинал, фантазер! Но приведенная цитата – что это, как не идея тотального футбола, силу которой Ринус Михелс доказал 20–25 лет спустя?
В 1944–52 годах, когда Аркадьев возглавлял ЦДСА, команда выиграла пять чемпионатов СССР из семи (и дважды осталась второй), трижды стала обладателем кубка страны. Правда, в начале 50-х игра армейцев смотрелась уже не так ярко. Сильнее других поблекло нападение команды: закончил играть Федотов, перешел в ВВС Бобров. Равноценной замены им не нашлось. Тем не менее, армейцы выиграли чемпионаты СССР 1950 и 1951 годов, да и в 52-м смотрелись предпочтительнее остальных. Но доиграть тот сезон до конца команде не пришлось…
Сборная
В 1952 году была воссоздана сборная СССР по футболу: приближались Олимпийские игры. Последний раз до того команда собиралась еще в 1935 году. Главным тренером сборной назначили Бориса Аркадьева, наставника сильнейшей команды страны – ЦДСА. Ближе к турниру помощником Аркадьева стал его давний соперник Михаил Якушин (тогда он уже тренировал тбилисских динамовцев).
В целом советская команда выступила на своей первой Олимпиаде весьма успешно, однако футболисты «подвели»: выиграв в упорном матче 1/16 финала у Болгарии, они не смогли пройти следующую стадию. Матч с командой Югославии вошел в историю: проигрывая за 16 минут до конца 1:5, наши игроки сумели собраться и каким-то непостижимым образом сравнять счет. Но в переигровке, которая прошла через два дня (в то время пенальти в случае ничейного исхода не пробивались: матч переигрывался), команда СССР уступила 1:3.
Я не случайно взял слово «подвели» в кавычки: на самом деле наши футболисты выступили на Олимпиаде не так уж и плохо. Результат вполне соответствовал объективным обстоятельствам: нужно учитывать и малый опыт международных встреч, и недостаточное время, которым располагали тренеры – собранная на скорую руку сборная была не сыграна. Примем в расчет и жестокий формат соревнований: любое поражение, даже случайное, отправляло команду с турнира. Наконец, соперник попался действительно очень сильный: сборная Югославии в то время была хорошей, крепкой и опытной командой и в итоге дошла до финала.
Но советские чиновники сочли вылет с турнира провалом: в те годы выступлениям советских спортсменов придавалось большое политическое значение; от них ожидали только победы, невзирая на реальный расклад сил. Никакие объективные обстоятельства не считались оправданиями. И через месяц после турнира вышел приказ и. о. председателя Спорткомитета Н. Н. Романова «О футбольной команде ЦДСА», в котором говорилось:
Отметить, что команда ЦДСА неудовлетворительно выступала на Олимпийских играх, проиграв матч Югославии, чем нанесла серьезный ущерб престижу советского спорта и Советского государства.
Вот то, о чем я говорил: «серьезный ущерб престижу советского спорта и Советского государства»! Цитирую дальше:
Старший тренер команды тов. Аркадьев Б. А. не справился со своими обязанностями, не обеспечил подготовку футболистов, что привело к провалу команды на Олимпийских играх.Ряд футболистов команды, особенно линии защиты, безответственно отнеслись к проводимым матчам, играли ниже своих возможностей, допустили большое количество ошибок.
Приказываю:
1. За провал команды на Олимпийских играх, за серьезный ущерб, нанесенный престижу советского спорта, команду ЦДСА с розыгрыша первенства СССР снять и расформировать.
2. За неудовлетворительную подготовку команды, за ее провал на Олимпийских играх старшего тренера команды ЦДСА тов. Аркадьева Б. А. с работы снять и лишить звания заслуженного мастера спорта.
Абсурдность приведенных формулировок очевидна: председатель Спорткомитета не мог не знать, что на Олимпиаде выступал не ЦДСА, а сборная СССР. Можно было бы хоть как-то понять логику документа, если бы армейцы составляли ну хотя бы половину сборной – но такого и близко не было: среди 20 игроков сборной только пять представляли ЦДСА (из них один все три матча провел в запасе).
Отмечу и юридическую несостоятельность приказа: положим, Спорткомитет мог снять ЦДСА с чемпионата СССР (впрочем, и это неочевидно – нужно изучать положение о соревнованиях), но уж совершенно точно он не имел никакого права расформировывать команду, числившуюся подразделением министерства обороны.
Однако сталинские времена не отличались законностью – особенно когда в игру вступали крупные игроки. В своих мемуарах Романов вспоминал, что указание (читай – приказ) исходило от Георгия Маленкова, одного из первых лиц государства – члена Политбюро ЦК ВКП(б), заместителя Председателя Совета Министров (т. е. самого Сталина):
Маленков спросил:
– А как вы смотрите, если Комитет [по физкультуре] за проигрыш на Олимпийских распустит команду ЦДСА?
… разговор закончился в довольно резкой форме. Маленков сказал:
– Если вы отказываетесь сами решить этот вопрос, то он все равно будет решен, но уже без вас.
Намек Маленкова – фигуры с несоизмеримо бóльшим аппаратным весом, чем у самого Романова – был абсолютно прозрачен. И Романов подписал приказ.
Почему вдруг Маленков решил заняться футбольными делами и кому же на самом деле принадлежала инициатива столь абсурдного и несправедливого наказания – так до сих пор и неясно. Популярна версия о том, что произошедшее – результат происков Лаврентия Берии, всесильного шефа МВД, таким образом решившего устранить главных конкурентов «своего» «Динамо». За давностью лет и отсутствием прямых свидетельств подтвердить или опровергнуть ее не представляется возможным; даже историки футбола расходятся в мнениях о том, насколько страстным болельщиком был Лаврентий Павлович и сильно ли он «помогал» «Динамо».
Но если даже версия об участии Берии справедлива, этот ход динамовцам не помог: в 1952 и 1953 годах чемпионом СССР становился «Спартак». «Динамо» вернуло себе первенство лишь в 54-м, но Берия, расстрелянный холодным летом 53-го, этого уже не увидел.
После ЦДСА
Аркадьев очень тяжело переживал произошедшее. Но вскоре после снятия с работы его пригласили возглавить московский «Локомотив». Он с головой погрузился в работу. Однако первое время Аркадьеву все же приходилось несладко. 15 января 1953 года в Москве открылась Всесоюзная научно-методическая конференция по футболу. Одним из затронутых на ней вопросов стало творческое кредо и профессиональные компетенции Бориса Аркадьева. Как только выступавшие не громили опального тренера! Так, председатель Олимпийского комитета СССР Константин Андрианов в своем выступлении отметил:
Книги Аркадьева вредны, потому что уводят нас от установок советской школы, ее наступательного порыва.
А председатель Всесоюзного тренерского совета Алексей Соколов обвинил Аркадьева в том, что тот «оторвался от масс игроков», «безразлично относился к сигналам снизу», «не терпел критики», «показал себя кичливым, зазнавшимся человеком» – то есть нарисовал картину, диаметрально противоположную истинному портрету Аркадьева.
Не молчала и пресса. Так, автор одной из статей в журнале «Физкультура и спорт» обвинил тренера в том, что тот
… замкнулся в своей скорлупе, ни с кем не советовался и в результате пошел по неправильному пути, наделал немало ошибок и в теории футбола, и в практической учебно-тренировочной работе, и в вопросах воспитания.
Напомню, что это говорилось в адрес лучшего в стране футбольного тренера, шестикратного чемпиона СССР (на тот момент ни один другой тренер не выигрывал первенство СССР более чем дважды), чья команда за семь сезонов ни разу не опускалась ниже второго места. Интересно было бы спросить авторов этих посланий: как же столь неквалифицированный тренер мог из года в год добиваться таких высоких результатов?..
Кресло под Борисом Андреевичем зашаталось: Андрианов прямо пообещал исправить «ошибку», состоявшую в назначении Аркадьева тренером «Локомотива». Однако обошлось: то ли спортивные руководители побоялись связываться с могущественным министром путей сообщения Борисом Бещевым, лично пригласившим Аркадьева в «Локомотив», то ли на повлияли процессы, начавшиеся в жизни страны после смерти Сталина.
Аркадьев хорошо потрудился в «Локомотиве»: в 1957 году железнодорожники взяли кубок СССР, а в чемпионате стали четвертыми, лишь по дополнительным показателям уступив второе место. После «Локомотива» Аркадьев вернулся в ЦСК МО, как тогда назывался армейский клуб, воссозданный осенью 1953 года. Но дважды войти в одну реку не получилось: в 1958 году команда заняла третье место, а на будущий год совсем рассыпалась – девятое. Позже тренер выделил две причины своей неудачи:
Я пришел, когда у команды не было выдающихся игроков, и, к сожалению, мне не удалось найти новых Федотовых… Успехи – это игроки, а для подбора игроков у меня не хватило времени. Два года – это очень небольшой срок для тренера.
Когда я в 1958–59 годах работал с армейской командой, у нас отношения не сложились. Не было единства чувств, усилий, мыслей, а без этого дальнейшая работа была бесперспективна.
По окончании сезона 1959 года Аркадьеву дали отставку. Летом того же года он возглавлял олимпийскую сборную СССР, однако пробиться на римскую Олимпиаду-60 не удалось. Причиной тому оказалось правило «минус двадцать два»: игроки национальной команды, принимавшие участие в последнем чемпионате мира, не имели права выступать за олимпийскую сборную. Таким образом, в отборе на Олимпиаду Советский Союз был фактически представлен второй сборной, в то время как его соперники, Болгария и Румыния, не пробившиеся на ЧМ-58, – первой. В итоге на Олимпиаду поехали болгары, опередившие нашу команду на одно очко.
Были ли у Бориса Аркадьева недостатки? Конечно, были, как и у всех людей. Николай Старостин, например, отмечал его крайнюю рассеянность, вспоминая такую забавную историю. Аркадьев, заменивший в перерыве одного из игроков «Локомотива», на разборе игры вдруг сказал ему:
– Володя, в первом тайме – ничего, ничего, а во втором Вы как-то сникли…
Тот смутился:
– Борис Андреевич, Вы же меня заменили…
– Ах, да, да…
Впрочем, читаю и думаю: неужто Аркадьев действительно забыл о проведенной замене? Не лучше ли предположить, что он просто пошутил таким образом – чтобы разрядить обстановку, слегка развеселить, встряхнуть команду на разборе игры? Как я писал, психологом он был отличным. Да и с чувством юмора у него все было в порядке. Судья Марк Рафалов рассказывал, что как-то перед очередным матчем зашел навестить Аркадьева в гостиничном номере и застал того с книгой.
– Интеллигентный человек должен отдыхать либо с женщиной, либо с книгой, – объяснил Аркадьев, которому тогда уже было за 60. Потом добавил:
– Последнее время замечаю, что стал значительно больше читать…
В 60-е годы Аркадьев тренировал разные команды: бакинский и ферганский «Нефтяник», «Пахтакор», еще раз пришел в «Локомотив»… Заметных успехов он уже не добивался. Последней его командой стал ярославский «Шинник», который он покинул вынужденно: летом 69-го жена Аркадьева попала в тяжелую автомобильную аварию. Ей требовался постоянный уход, который Борис Андреевич во многом взял на себя.
После смерти супруги, последовавшей через год, Борис Андреевич сильно сдал. У него диагностировали болезнь Альцгеймера. В 1984 году Алексей Габрилович снимал документальный фильм «Футбол нашего детства» – о футболе тех послевоенных времен, когда режиссер сам был мальчишкой. О матчах «Динамо» – ЦДКА, собиравших переполненные трибуны, о дворовом футболе – когда играли самодельным сшитым из тряпок мячом, а то и консервной банкой… В конце фильма есть грустная сцена. Габрилович пригласил на «Динамо» игроков того памятного матча 1948 года, о котором я рассказывал. Под звуки футбольного марша футболисты вышли на поле и выстроились вокруг центрального круга. Почти половина мест остались пустыми…
Приехали и тренеры команд – Аркадьев и Якушин. Дочь Аркадьева рассказывала, что игроки подходили к ее отцу, здоровались – он уже никого не узнавал. Подошел и Якушин:
– Борис Андреевич, а меня Вы помните?
И вдруг Аркадьев ответил:
– А ты – Михей!
Борис Аркадьев скончался в октябре 1986 года. Спустя полгода ушел из жизни его брат Виталий. Столь похожие при жизни – и по характеру, и по масштабу достижений, и даже практически неразличимые внешне (их постоянно путали, что нередко приводило к забавным недоразумениям) – братья теперь навсегда вместе: они похоронены в одной могиле на Востряковском кладбище.
Были у нас после Аркадьева тренеры, перекрывшие его достижения: и те, кто больше раз выигрывал чемпионат или кубок страны, и те, кто добивался немалых успехов со сборной. Но и по сегодняшний день Борис Аркадьев – по совокупности профессиональных и личностных качеств, по масштабу личности – остается совершенно уникальным явлением в истории отечественного футбола. В подтверждение этого приведу слова спортивного журналиста Александра Нилина, сказанные уже в начале нынешнего, XXI, века:
До Бориса Андреевича – да и после тоже – в футбольное дело не приходил человек подобной культуры, подобной эрудиции, подобного интеллекта, спроецированного не на один футбол…
В качестве приложения оставлю несколько интересных ссылок.
Фильм А. Габриловича «Футбол нашего детства»
Тогда появилось немало самородков в тренерском цехе, которые совершали именно методологические прорывы. При том, что информации о развитии спорта за рубежом в то время было минимум. Примечательно, что это касалось не только столиц и мегаполисов, но и провинции. А успехи приходили не только в циклике, но и в сложнокоординационных видах спорта, часть из которых осваивалось практически с нуля. Потом многое из тех традиций было, к сожалению, утеряно.
– Я не с упреком. Однако считаю своим долгом поставить вас в известность, что Ковач года четыре назад присутствовал в Москве на семинаре, где я имел честь вести курс по тактике. Многое в его статье я не могу назвать иначе как заимствованием. Впрочем, не удивляюсь: мы всегда отличались транжирством идей. А за него рад. Хорошо вел конспект, не зря наведывался. Насколько могу судить, дельный тренер, команду свою ведет толково…»
Ковач в 1971 году сменил Ринуса Михелса на должности тренера «Аякса», продолжая и совершенствуя свою философию «тотального футбола».
«Нет пророка в своем отечестве».
Замечательный текст о большом человеке и тренере.