10 мин.

Почему в Италии так много трансферов между грандами?

301

Феномен, который не понимают скаузеры и каталонцы.

В 1998-м Андреа Пирло перешел в «Интер». Дела не заладились, и через несколько лет главный талант поколения перебрался в «Милан» – а там уже стал суперзвездой, обидно затененной гением Кака и Шевченко. Его интеллект лег в основу командного величия.

Пирло почти десять лет заправлял миланской игрой. Когда контракт закончился, он забрал на память ручку с клубной эмблемой и ей же подписал договор с «Юве».

Пирло не единственный, кто поиграл в трех итальянских грандах. Лео Бонуччи, выпускник примаверы «Интера», побыл капитаном в «Ювентусе» и «Милане». Бобо Вьери демократично забивал всем и везде. Златан и Баджо осияли всех топов, чтобы никого не обделить.

Даже монументальный Меацца, жгуче преданный черно-синему, засветился в цветах конкурентов.

Не все принимают, что итальянцы так легко переходят из одного большого клуба в другой. Есть мнение, что это цинизм. Многим понятнее «Реал» и «Барса», которые не смогли бы прожить без ненависти друг к другу.

У итальянцев, разумеется, свои резоны.

Первый: итальянский футбол централизован. Все лучшее концентрируется в грандах – а их мало

Агент Карло Альберто Беллони однажды взорвал фанатам мозги: «Ди Грегорио болеет за «Милан», но мечтает об «Интере». Он там вырос. Он был игроком «Интера» 19 лет. Это его дом».

Летом вратарь, который с 6 лет носил черно-синее и параллельно болел за «Милан», перебрался в «Ювентус». У него не было выбора. Миланцы за ним не гнались, а других он давно перерос.

Централизация итальянского футбола – первая причина переходов, которые сложно понять поклонникам АПЛ. Какой бы ни была ситуация в лиге, на более-менее серьезной дистанции «Интер», «Милан» и «Ювентус» – с отрывом самые богатые и успешные клубы. Они выиграли 27 из 30 последних чемпионатов. И больше половины в истории.

Время от времени у них появляются назойливые соперники – иногда «Наполи», иногда «Рома» и «Лацио». Они здорово обозначают соперничество. Но вся Италия знает: если хочешь побеждать, дорога в Турин и Милан. Выбирать сможешь, только если заинтересуются несколько топов сразу.

Поэтому «Ювентус» так легко вытягивает звезд «Фиорентины». Флорентийцы ненавидят туринцев. Некоторые игроки разделяют вражду. Но рано или поздно они перерастают клуб, а переход далеко не всегда сводится к чисто профессиональному выбору. Иногда это вопрос жертвы: поступишься либо амбициями, либо принципами.

Этот расклад лаконично описал президент «Фиорентины» Рокко Коммиссо. Когда его спросили, почему продал Кьезу, Влаховича и Гонсалеса в «Юве», он объяснил: «Что делать, если туринцы единственные, кто приходит с деньгами?»

Второй: итальянские законы. Местные часто болеют не за те клубы, в которых растут

Мануэль Локателли попал в «Милан» в 11 лет. Едва достигнув совершеннолетия, дебютировал в главной команде. А в 20 вылетел в «Сассуоло». Родной клуб слил его, не разобравшись с комфортной ролью.

Несколько лет с Де Дзерби превратили Локателли в лучшего опорника Серии А. В 2021-м за ним пришли «Юве», «Арсенал» и «Ман Сити». Пеп восхищался его талантом. «Милан», запоздало признав ошибку, тоже включился в гонку – по крайней мере, такие ходили слухи.

Играя в «Сассуоло», Ману часто повторял, что бывший клуб и миланская тифозерия навсегда в его сердце. Но он не вернулся. И не пересек пролив, чтобы не обидеть «Сан-Сиро». Он перешел к вечному конкуренту «Милана» – «Юве».

Не будем делать вид, что в Англии такие истории приключаются только с теми, чья фамилия начинается на «С» и заканчивается на «линг». Подобное случается повсеместно. Но в Италии, пожалуй, действительно чаще. И тому есть причина. Тамошние законы запрещают переход в команды из другого региона, пока не исполнится 13 лет. В стране с высокой внутренней миграцией это привело к тому, что «любимый» и «родной» клуб – далеко не всегда один и тот же.

Локателли с детства болел за «Ювентус», но расти там не мог. Когда представился шанс, выбрал сердцем.

Третий: между топ-клубами нет глубокой вражды, как в других странах

Летом 1981-го миланское дерби, по-товарищески разыгранное посреди межсезонья, закончилось тремя месяцами городских боев. Лидер миланских ультрас чудом выжил, когда пущенный из рогатки стальной шарик проломил ему череп. 21-летний фанат «Интера» Витторе Палмьери погиб.

Вскоре те капо, что могли стоять на ногах, встретились на нейтральной территории. В тот день был подписан Пакт о ненападении. «Он стал гарантией для всего города. Без него Милан превратился бы в поле боя», – объяснил Corriere della Sera лидер фанатов «Интера» Марко Фердико.

Так закончилось единственное в стране противостояние между историческими грандами, пропитанное классовой ненавистью.

За каждой великой распрей стоит история, которая выходит за рамки спорта. «Ривер» и «Бока» режут друг друга на части не потому, что годами сталкивались в борьбе за титулы. Их война вечна – война богачей и простолюдинов, сосредоточенная в клубах с разными ценностями. Скаузеры и манчестерцы недолюбливают друг друга с викторианских времен. «Реал» и «Барса» сублимировали борьбу Каталонии за независимость от Короны. «Селтик» и «Рейнджерс» воплощают противоположные ценности. Кельты, самим названием определившие себя истинными шотландцами, – католики-республиканцы. Рейнджеры – роялисты и протестанты.

Это условие делает ненависть настоящей: глубокой, злой, крепко отпечатанной в генетической памяти каждого болельщика и, как вирус, заразительной для пришлых. Такая ненависть пронизывает клуб от и до. Такую уважают даже легионеры.

Когда-то такая разделяла миланцев. За «Интер» болела городская буржуазия, за «Милан» – местная беднота. Конфронтация была классовой, а не спортивной. Друг друга били и резали во имя бессмертных сословных противоречий. Сменивших цвета клеймили предателями. Но таких почти не бывало: всего пять за полвека вражды.

Помирившись, кузены растеряли прежнюю неприязнь. Тогда же пришел Берлускони. Неприлично разбогатев, «Милан» привлек болельщиков из разных слоев; социальные границы между тифозериями стерлись. Сегодня они, согласно Il Post, сообща крышуют стенды с фастфудом и парковку возле «Сан-Сиро».

Теперь в Италии нет непростительных направлений между тремя грандами. Когда Димарко сболтнул лишнее в адрес «Милана», празднуя очередной трофей, его осадили свои: даже игрокам прививают добрососедство. Миланисты и ювентини так же близки. Их тифозерии безразличны друг к другу, а ультрас ведут общий бизнес.

Единственная пара в треугольнике, которая испытывает взаимное неуважение – «Интер» и «Юве». В 1961-м ювентини выбежали на поле в очном матче. Техническое поражение, которое им влепили, укрепило миланские надежды на чемпионство. К концу сезона Федерация передумала, назначив переигровку. Интеристы уверены, что за решением стоял Аньелли.

45 лет спустя Моратти срежиссировал Кальчополи, которое стоило «Ювентусу» нескольких чемпионств и сезона в Серии В. Нелюбовь стала обоюдной. Но ее тяжело назвать ненавистью. Ее питают только фанаты. А они лишь малая, пусть и самая шумная, часть клубов. Максимум, на который идет обычная тифозерия – решительно стирать пальцы и языки, рассказывая в чатах и барах о важности принципов.

Естественно, для большинства профессионалов (включая руководство) эти обиды остаются чужими. Легионеры вроде Куадрадо спокойно приходят в «Интер», когда заканчивается контракт с «Юве». И ничего особенного не происходит: ни осад, ни беспорядков – ничего такого, что обычно случается в Италии после переходов между настоящими недругами.

На Апеннинах футбол – религия, и ненависть никогда не ограничится фанатскими секторами и болельщицкими комментариями. «Интер» и «Юве» недолюбливают друг друга, и только. Это не вражда, а историческое соперничество. Оно не мешает переходам из клуба в клуб по одной очевидной причине: если не готов драться за принципы, не имеешь морального права требовать, чтоб другие жертвовали карьерой.

Настоящая вражда зарождается за пределами спорта и подпитывается не на фанатских секторах. Ее игнорировать нереально.

Так какие табу на трансферы действуют в Италии?

11 мая 1860-го гарибальдийская «Тысяча» высадилась на Сицилии. Так начался поход, который закончился провозглашением Итальянского королевства – первого единого независимого государства. Через девять лет оно объединило весь полуостров.

Неаполитанцы рассказывают эту историю по-другому. То, что в итальянских учебниках называют спасением Неаполя от тирании Бурбонов, местные считают завоеванием. Город был столицей и жемчужиной Королевства обеих Сицилий. Ему не нужны были ни разобщенные северные полисы, ни навязанное ими «объединение». Юг и так был единым. Для него Рисорджименто не «освобождение от пришлых монархов», а вторжение пьемонстких солдат, которые насиловали и грабили в Кампании.

Именно поэтому Софи Лорен оскорбилась, когда журналист назвал ее итальянкой: «Я неаполитанка! Это совсем другое». Поэтому же «Сан-Паоло» болел за Аргентину и Марадону, когда они играли с Италией в полуфинале ЧМ-1990. Счеты, которые Юг предъявляет Северу, древнее футбола в этих краях. И они не сводятся ни к экономическому неравенству, ни к объявлениям вроде «не сдаем южанам», которых полно в Ломбардии и Пьемонте.

Всю накопленную злость фанаты аккумулировали во вражду с тремя грандами – футбольным воплощением сытости и высокомерия Севера. За сто лет всего 8 человек пришли в «Милан» после «Наполи», и только один из них был местным. Из «Наполи» в «Юве» – одиннадцать.

У римского дерби другая история. «Лацио» родился в районе, заселенном чиновниками нового объединенного королевства. На его гербе имперский орел, его фанаты – крайне правые молодчики из зажиточных горожан. А «Рома» – клуб низов и евреев. Им даже переговоры не удаются: последний прямой переход между главными командами случился в середине 80-х. Астутильо Мальджольо, решившийся на него, через год навсегда уехал из Рима: ему не позволяли пройти по улицам города, а к жене и дочери ни разу не обратились без оскорблений.

Вражда «Дженоа» и «Сампдории» принципиальнее «Реала» и «Барсы» – по крайней мере, трансферов между ними было меньше. Но самое запретное направление – из «Асколи» в «Самбенедеттезе» и обратно. Здесь намешаны и социальные разногласия (провинциальная столица против рыбацкого городка), и сепаратистские настроения (Сан-Бенедетто требует автономии от Асколи-Пичено).

Каждый игрок разделяет вековую вражду. Только шесть футболистов за всю историю решились на переход из одного клуба в другой. В 1965-м в дерби погиб вратарь «Асколи» Роберто Струлли – неудачно столкнулся с форвардом «Самбенедеттезе». В 1969-м сломали Карло Маццоне, вынудив его завершить карьеру.

Итальянская ненависть бескомпромиссна, как и любая другая. Но разделяет она не грандов – поэтому не мешает трансферам между ними.

***

ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ АНДРЕЯ КЛЕЩЕНКА

Фото: Marco Alpozzi/Keystone Press Agency, Marco Alpozzi/Keystone Press Agency, IMAGO/Fabrizio Carabelli/IPA Sport/Global Look Press; Gettyimages.ru/Gabriele Maltinti, Bongarts; commons.wikimedia.org/Vito Liverani for Omega Fotocronache, Matt Evans/beyondthelastman.com

logoЮвентус
logoИнтер
logoЛацио
logoМилан
logoсерия А Италия
logoНаполи
logoРома
logoАсколи
Самбенедеттезе
болельщики
logoСампдория
logoДженоа
трансферы