«Датский динамит» Глава 12: «Игра»
***
В четверг вечером в феврале 1985 года неоновый термометр на ратушной площади Копенгагена показывал минус двадцать градуса. Большинство людей, устроившись на диване, смотрели десятичасовые новости или последнюю серию сериала «Кэгни и Лейси» [Cagney & Lacey], который показывали по шведскому телевидению. В западном пригороде Вальбю группа мужчин в лыжных шапочках начала выстраиваться в очередь перед магазином на углу. Когда на следующее утро в шесть часов пришел владелец магазина, очередь насчитывала шестьсот человек и тянулась вдоль улицы.
Из международных матчей, на которые магазин продавал билеты, отборочный матч чемпионата мира 5 июня против сборной Советского Союза в Копенгагене был тем, который заставил болельщиков бросить вызов стихии. Билеты закончились через несколько минут после открытия магазина, и владелец в конце концов выдернул телефонный провод из розетки, чтобы прекратить непрекращающийся трезвон. DBU подсчитал, что на игру могло быть продано 150 000 билетов.
Если тот зимний вечер предназначался исключительно для самых выносливых игроков, то за несколько дней до начала матча вся страна только и говорила об игре. Некоторые футбольные страны прививали играм редкое чувство праздника. Швеция — соперничество; Англия — первопроходцы; СССР — загадка и неизбежное поражение. Газеты устраивали ура-патриотическиt именины сердца. Мультяшные викинги мечами сражались с медведями, облаченными в серп и молот. Заголовки были посвящены той же теме: ДАВАЙТЕ ОСВЕЖУЕМ РУССКОГО МЕДВЕДЯ. МЕДВЕДЬ ПОЛУЧИТ ВЗБУЧКУ.
Газета Tipsbladet дошла до того, что опубликовала предупреждение своим читателям: «В ближайшие пару недель, предшествующих игре с Россией [прим.пер.: почему с Россией, когда играли с Советским Союзом, но у автора именно так, поэтому в будущем это будет исправлено переводчиком], вы столкнетесь с большим количеством националистической чепухи в различных газетах и журналах — часть из них довольно глупая, в то время как часть действительно продумана и довольно забавна». Возможно, они намекали на следующую страницу, где в той же газете продавалась футболка Datski Dinamit с мультяшным «бум» спереди. Игра была сыграна за несколько месяцев до премьеры телефильма «Роки 4» [Rocky 4] в США, но датским болельщикам уже был продан образ советской сборной во главе с Иваном Драго, намеревающейся сокрушить датских Бальбоа.
Это были боевые речи страны, которая редко оказывалась на передовой во время холодной войны. Несмотря на то, что Дания была одним из основателей НАТО, оборонная и внешняя политика Дании в восьмидесятые годы была окутана так называемой «политикой сносок». Парламентское большинство не одобрило поддержку правительством США и эскалацию ракетных программ, поэтому министру иностранных дел, к большому своему огорчению, пришлось обратиться к НАТО с просьбой уклониться. Некоторые дипломаты насмешливо говорили о даниизации как о возможности получить что-то на дармовщинку, в то время как остальная часть НАТО получила преимущество в гонке вооружений.
Не то чтобы большинство ролиганов, пришедших на игру, были слишком обеспокоены тем, что задумал новый советский лидер Михаил Горбачев или что на самом деле имел в виду Рональд Рейган, когда сказал, что «мы прошли долгий путь с семидесятых годов». Многое изменилось по сравнению с предыдущим десятилетием, но предсказать поражение Дании от СССР было проще простого. Дания никогда не побеждала Советы, проиграв восемь матчей подряд с 1956 года и пропустив за это время тридцать мячей. Томми Троэлсен, который тренировал сборную Дании до 21 года, а теперь был одним из комментаторов вместе со Свендом Герсом, забил гол, когда Дания проиграла СССР со счетом 1:3 двадцатью годами ранее. Тогда эти игры были предрешены заранее. «Поскольку мы тренировались два вечера подряд, с 19:00 до 20:30, в течение недели в качестве подготовки, игра была уже проиграна заранее, — сказал Троэльсен в интервью Tipsbladet. — Тогда Советский Союз был футбольным гигантом, а сейчас они снова борются за попадание в элиту».
Датская футбольная ассоциация провела разминочный матч против Восточной Германии. Это было не совсем то же самое, что вывести дублершу театра на сцену для предварительного просмотра, но для датчан это был шанс сразиться с восточноевропейской нацией, которую они никогда не побеждали. Даже если слава Восточной Германии и померкла с тех пор, как они завоевали олимпийскую бронзу, золото и серебро на трех Играх подряд в период с 1972 по 1980 год, они по-прежнему оставались серьезным испытанием для датской сборной, которая шесть месяцев не играла вместе. Этот факт поставил в еще большее тупик журналистов, которые публиковали отчеты о матчах, расшифровывающие впечатляющую победу Дании со счетом 4:1. Это побудило менеджера из Восточной Германии Бернда Штанге рассказать об этом Зеппу Пионтеку: «Против такой сборной я никогда раньше не играл — это был не футбол». Это не была завуалированная критика со стороны Штанге; он просто не видел, чтобы кто-то играл в футбол с таким мастерством и чутьем.
«Игроки двигались друг по отношению к другу почти вслепую, понимая друг друга, и передачи выполнялись с точностью, — написал Пер Хойер Хансен в Tipsbladet. — Они работали в плавном ритме, также и без мяча, и внутренних недоразумений почти не было. Столь слаженная работа после столь долгого перерыва объясняется в основном тем, что каждый отдельный игрок датской сборной соответствует таким высоким международным стандартам. Игрокам такого уровня почти не нужно время, чтобы найти общий язык, что порой превращает футбол в чистое искусство».
Игра с ГДР также ознаменовалась возвращением Аллана Симонсена, который после травмы сыграл лишь в товарищеском матче против Гондураса за сборную Дании, составленную из местных игроков. Перед игрой ему подарили цветы в ознаменование его пятидесятого выступления за сборную Дании, но эмоции Симонсена рассказывали о гораздо более эпичной борьбе. «Случилось то, на что никто из нас не смел надеяться, — сказал Мортен Ольсен Симонсену в речи после игры. — Ты вернулся».
Мало того, что Симонсен вернулся, его голевая передача на первый гол в матче, забитый Микаэлем Лаудрупом, была настолько великолепной, что трудно было поверить, что в течение одиннадцати месяцев он отсутствовал в международном футболе высшего уровня. Он мягчайшим касанием принял дальний заброс от Сёрена Буска, подобрался, а затем внешней стороной правой бутсы отдал на бегущего к воротам Лаудрупа. После травмы во Франции Симонсен уже никогда не был прежним игроком, но его технический класс остался неизменным.
В то время как Дания с легкостью разгромила Восточную Германию, сборная СССР восстановила реноме в отборочной группе, обыграв Швейцарию со счетом 4:0 в Москве. Швейцария была единственной сборной в группе, не потерявшей ни одного очка, но они были разгромлены сборной СССР, которая нанесла пять ударов в створ ворот в первом тайме и забила четыре гола. Защита швейцарцев граничила с саморазрушением, но замысловатая связка, которая послужила катализатором четвертого гола, в частности, была образцом атакующего футбола. Эта советская сборная была далека от любого грубого стереотипного представления о восточноевропейской футбольной машине. Микаэль Лаудруп использует выражение «Тотальный футбол», чтобы описать, как они играли. «У них игроки бегали по всему полю: все они были сильными, все они были быстрыми, все они были хорошими техничными игроками. У них не было звездных игроков, но все они были высочайшего качества».
Их главный тренер Эдуард Малофеев ценил свободный футбол, который был чистой воды перестройкой по сравнению с его предшественником Валерием Лобановским. В лице Рината Дасаева, известного как «Железный занавес», у них был один из лучших вратарей мира.
Ожидания от матча с Советским союзом неделю спустя уже занимали датских журналистов, которые 29 мая отправились в Брюссель, чтобы осветить финал Кубка чемпионов между «Ливерпулем» и «Ювентусом». В тот вечер погибло тридцать девять человек, и любые футбольные ожидания были вытеснены болью и опустошением. «Кубок смерти» — так защитник «Ювентуса» Антонио Кабрини назвал трофей, завоеванный его командой после того, как игре было бессердечно позволено продолжаться в тени человеческих жертв.
Погром на трибунах стадиона «Эйзел» все еще был заметен неделю спустя в Копенгагене, но футбол каким-то образом сумел придумать свой собственный ответ. Герс говорит, что любой, кто занимается футболом, должен быть вынужден посмотреть игру сборных Дании и Советского Союза: «За неделю до того, как умер футбол. Через неделю после того, как он восстал из могилы».
Нельзя было создать более разительный контраст. Копенгаген был залит щедрым солнечным светом, в то время как среди болельщиков царила атмосфера карнавала. Это был первый раз за несколько лет, когда домашняя игра какой-либо важности была сыграна во второй половине дня. 5 июня в Дании отмечался Grundlovsdag — День конституции. Это больше не был государственный праздник, но большинству людей разрешили закончить работу в полдень. Многие собрались в Фелледпаркене рядом с национальным стадионом, где проходили митинги. В этом году пришлось произнести несколько речей, чтобы зажигательные слова не заглушались звуками веселых хороводов. Даже забастовка на пивоварне Carlsberg не смогла испортить настроения: бочки на стадионе в последнюю минуту были заправлены поставками бельгийской пивоварни Palm.
Национальный стадион Дании «Идретспаркен» был открыт в 1911 году, когда отборная команда из Копенгагена играла против «Шеффилд Уэнсдей». Здесь было сыграно более 230 матчей сборных до начала девяностых, когда стадион был снесен, перестроен и переименован в «Паркен». Даже сейчас, когда старые деревянные доски убраны, а сиденья в представительской ложе обиты мягкой тканью, ничто и близко не сравнится с атмосферой Грундловсдага 1985 года. Внутри стадиона на трибунах задолго до начала матча в 16:00 образовалось бескрайнее море красно-белых. Многие из 45 700 зрителей поспешили занять свои места, как только ворота стадиона открылись. Начальник службы безопасности был как на иголках после событий в Брюсселе, и его команда проверила каждую щепку, шестерню и перила перед игрой. Лопались только мочевые пузыри.
Иб Таге был среди болельщиков, которые втиснулись на главную бетонную трибуну, где не было свободных мест. «Я не осмеливался идти в туалет, — говорит Таге. — Люди просто оставались на месте. Это та игра, которая для многих футбольных болельщиков до сих пор остается "игрой"». Зрители, многие из которых были разодеты в горизонтальные полосы конфетного цвета и с лицами, раскрашенными в красный и белый цвета, знали, что что-то грядет. Они осмеливались надеяться, что сказка о «Уэмбли» и Франции, возможно, вот-вот будет переписана с еще более славным апогеем на их родной территории.
«Если у нас и есть секретное оружие, то это наши болельщики, — сказал Пионтек датскому телевидению перед игрой. — Они дают игрокам ощущение, что "вы не можете плохо сыграть, вы не можете оставить нас в подвешенном состоянии со всей той радостью, что мы приносим"». У отеля «Марина», где команда собралась за несколько дней до игры, сотни болельщиков собрались, чтобы следить за каждым движением на тренировке. Игроки и Пионтек раздавали автографы во время общения с прессой, в то время как Пребену Элькьеру пришлось сменить бутсы на топ-сайдеры на краю поля, чтобы быстро скрыться от толпы. Когда игроки прибыли на «Идретспаркен» в день игры, они увидели, как эта особая связь с болельщиками создала наэлектризованную атмосферу.
Герс был охвачен таким же благоговейным трепетом, занял свое место в комментарской кабинке. «При таких условиях это игра обязана быть хорошей, — говорит он. — Было бы оскорблением не попытаться превратить ее в праздник». Он помнит, что поле было далеко от идеала, когда он в детстве играл на «Идретспаркене» («Там вообще не было травы»). Когда нация собралась перед своими телевизорами на Грундловсдаге, чтобы послушать, как он проведет их по игре, Герс описал его как бильярдное полотно: «Это поле поощряет прекрасный футбол».
Никто не хотел упускать момент — особенно работодатель Герса, национальная датская телекомпания Danmarks Radio, которая подверглась некоторой критике после того, как зрители не показали гол Элькьера в ворота Норвегии в предыдущем отборочном матче. Tipsbladet сообщила, что на этот раз DR разместил рекордные пять камер по всему полю. Включая одну за воротами, оснащенную замедленной съемкой, которая позволяла «быстро воспроизвести захватывающую ситуацию в надежде на несколько голов». Одним из первых, на что обратили внимание камеры, был маршевой оркестр, исполняющий датский национальный гимн «Der er et yndigt land» («Прекрасная страна»). За исключением Франка Арнесена и Мортена Ольсена, никто из игроков не подпевал. Позже Ольсен сказал в эфире DR, что чувствовал, как мурашки пробегают у него по спине. «Когда ты стоишь там и слушаешь, как сорок пять тысяч человек поют национальный гимн, у тебя в горле встает неизменный комок. Я думаю, что это один из лучших способов подготовить тебя к матчу. Особенно потому, что многие из нас не живут в Дании, я думаю, мы чувствуем себя более датчанами, чем те, кто там живет».
Чтобы завершить экстраординарную мизансцену, Пионтек выставил один из сильнейших стартовых составов во время кампании Кубка мира: Квист — Буск, Мортен Ольсен, Нильсен — Йеспер Ольсен, Берггрин, Бертельсен, Лербю, Арнесен — Лаудруп, Элькьер. Последнее имя, которое обычно вызывало страх у защитников Серии А, вызвало вздох облегчения у советской делегации и их главного тренера. Когда они увидели в раздевалке состав датской сборной, то заметили вопиющее упущение. Там не было Пребена Ларсена.
Как будто Пребен Элькьер Ларсен — так окрестили его родители — знал об этой фарсовой оплошности, когда ждал рядом с Лаудрупом в центральном круге начала игры. Элькьер заерзал, оглядел стадион и пробормотал несколько слов, после чего расплылся в широкой улыбке. В день, когда Дания была благословлена футбольным богом и опьянена пивом, партнерство Лаудрупа и Элькьера достигло вершины, которой восхищались далеко за пределами трибун.
Раньше футбол сводился к тому, чтобы забить на один гол больше, чем соперник; сегодня все сводится к тому, чтобы пропустить на один гол меньше. В матчах сейчас нужно «освоиться», пока тренеры отдают приоритет осторожности и контролю. В ту среду днем на «Идретспаркене» никому не пришлось «осваиваться». Арнесен предвосхитил непрекращающуюся пульсирующую встречу, когда уже на тридцатой секунде матча он прорвался по левому флангу и заработал штрафной удар на краю советской штрафной. Атаки советской команды продолжали накатывать волнами, которые обрушивались на датскую дамбу, в то время как Сорен Лербю, главный громоотвод датчан, вернулся на свою половину поля, чтобы организовать свои стремительные забеги по центру поля. В то время как большинство игроков после матча отправились на летние каникулы, Лербю направлялся в аэропорт, чтобы сразу вернуться к тренировкам перед решающим матчем мюнхенской «Баварии» в чемпионате через три дня. Это был не последний раз, когда он быстро улетал в расположение «Баварии».
Первый серьезный момент в игре выпал Йенсу Йорну Бертельсену, который оказался один на один с Дасаевым на левом краю советской штрафной. Для трудолюбивого опорного полузащитника это была странно незнакомая территория. Он вспоминает «свирепого парня», который стоял перед ним. «Да, да, гол действительно должен был быть, — говорит он. — Я помню, что слишком сильно затянул в той ситуации. Большинство игроков пробили бы в дальний угол, поэтому вместо этого я подумал: "Нет, ты этого не сделаешь, ты попробуешь протиснуть мяч в ближний угол"». Бертельсен пробил мяч далеко не рядом с левой штангой и в отчаянии рухнул на колени.
На четверть-часовой отметке Клаус Берггрин отнял мяч у Олега Протасова перед воротами датчан. После ловкого взаимодействия между Бертельсеном, Лербю и Арнесеном Берггрин снова получил мяч и отдал на Бертельсена недалеко от правого края советской штрафной. Благодаря Лаудрупу мяч оказался у Элькьера, который удачно проскользнул между двумя советскими защитниками. Прицеливаясь в ворота, Герс предвосхитил сюжет. «И Элькьер... Вот он забивает».
Низкий диагональный удар Элькьера в нижний правый угол стал его двадцать восьмым голом за сборную. Через несколько минут он забил и двадцать девятый. Игорь Беланов бежал за мячом, когда Оле Квист явно использовал свои руки за пределами штрафной датчан. Вместо штрафного в пользу советской сборной, после дальнего паса мяч оказался у Элькьера. Промахнувшись изначально, Элькьер нанес самый простой и смертоносный удар: окруженный тремя советскими игроками, словно одинокий стрелок во враждебном салуне, он мягко прокинул мяч правой ногой, после чего совершил резкий рывок вперед мимо Тенгиза Сулаквелидзе слева. Его удар был столь же ситуативным, сколь и блестящим. «Совершенно безумный ракурс для удара», — таков был вердикт Герса, в то время как Троэльсен охарактеризовал этот момент как «Кратко об Элькьере». Позже сам Элькьер сказал для DR: «[Угол] был таким же острым, как и для всех остальных. В тот момент я поверил, что я совсем один, поэтому мне пришлось бить. Я также думаю, что голкипер допустил ошибку при забитии этого гола... и я благодарю его за это».
На советской скамейке Малофеев почуял какую-то подлость в отношении сборной Дании. Элькьер, троянский конь, все это время был Ларсеном. Сулаквелидзе сказал, что его обвинили в том, что он не опекал игрока, о появлении которого на поле никто не знал. Советские игроки поддержали Сулаквелидзе, но его уже сделали козлом отпущения в отчете, направленном в спортивный комитет Советов в Москву. «Даже если бы я получил лучшую оценку за свою игру, чем другие игроки, игра имела для меня серьезные последствия, — сказал Сулаквелидзе датской телекомпании TV3+ в 2006 году. Он не играл за сборную Советского Союза еще год после досадного случая с ошибочной идентификацией в Копенгагене.
Подогретая дублем Элькьера, толпа на «Идретспаркене» была в восторге. Берггрин видел, как шевелятся губы его товарищей по команде, но все, что он мог слышать, это скандирование «Да-ния, Да-ния», эхом разносящееся по площадке. «Я никогда не играл в матче, где ты не можешь бы поговорить друг с другом на поле», — говорит Берггрин.
Сборная СССР выпустила на поле опорного полузащитника Андрея Зигмантовича, что создало больше пространства, поскольку в броне датчан начали появляться бреши. Протасов пробился мимо Буска на краю штрафной датчан. «Внезапно он развернулся буквально на носовом платке и бьет в верхний угол», — говорит Буск. Он руками показывает это пространство площадку, описывая гол Протасова. «Бах!»
Удары Юрия Гаврилова и Сергея Гоцманова срикошетили от стоек ворот до и после гола Протасова — непрекращающаяся интенсивность игры начала сказываться. «Темп был сумасшедшим, — говорит Буск. — Язык все время высовывался изо рта. Мы играли на самой высокой передаче. Нужно было постоянно быть начеку». Датчане восстановили некоторый контроль в яростном первом тайме, когда Дасаеву пришлось напрячься, чтобы отразить нисходящий удар Лербю и скользящий удар Берггрина головой с последовавшего далее углового.
Раздевалка датчан в перерыве выглядела как палатка скорой помощи после марафона. Игроки лежали на полу, запыхавшись, не понимая сути игры, которая только что обрушилась на них. Они схватили свой чай и воду, но едва могли говорить. «Я так устал, — говорит Лаудруп. — На дворе было 5 июня — было жарко. "Ой, нам что, еще сорок пять минут так играть? Не знаю, сможем ли мы"». Иван Нильсен все еще ошеломлен, когда говорит о темпе игры. Он качает головой. «Это была глупая, очень глупая игра. Мы все бегали, и бегали, и бегали, а они просто продолжали наступать».
Пионтек понял, что ему нужно немного сбавить темп игры и укрепить правый фланг, где технически одаренный Йеспер Ольсен был атакован мощными советскими игроками. «Я играл против двух игроков, — говорит Берггрин. — Я был один на правом фланге. Мне нужна была помощь». Пер Фриманн, энергичный и креативный вингер «Андерлехта», стал партнером Берггрина, и расчеты Пионтека оправдались.
Второй тайм стал для нападающих «Днем сурка», но с новым главным действующим лицом. Лаудруп забил дважды, на шестнадцатой и девятнадцатой минутах — в то же время, что и голы Элькьера в первом тайме. «Начинаешь жалеть, что в игре не три тайма», — сказал Троэльсен. Голы Лаудрупа продемонстрировали поразительную для его юного возраста футбольную зрелость. При первом голе он набросился на мяч, когда касание Элькьера на краю советской штрафной непреднамеренно превратилось в передачу. Лаудруп сымитировал удар левой ногой, а затем поднял мяч над Дасаевым в правый верхний угол. Во втором тайме Лербю отдал на Лаудрупа через среднюю линию и исполнил параллельный забег, который смутил защитников. Лаудруп, обладавший безупречным видением поля и ясностью мысли, не смотря на охотившуюся за ним толпу советских защитников, нанес удар низом, и мяч юркнул под правую штангу.
Стадион превратился в гигантский пивной сад, где датские болельщики раскачивались из стороны в сторону, взявшись за руки, и распевали классическую «Vi sejler op ad åen» («Мы плывем вверх по реке»). Но на «Идретспаркене» все еще шел День сурка. Когда песня достигла своей высокой ноты, невероятный удар Гоцманова с десяти метров влетел в верхний левый угол за спиной Квиста. На этот раз уставшие как собаки датчане не смогли собраться с духом, чтобы ответить, и они покачивались, как и их болельщики, когда советские футболисты стремились к очередному голу.
Буск продолжал смотреть на часы на табло. «В течение последних пяти-десяти минут стрелки почти не двигались, — говорит он. — Ничего не происходит, и игра становится все длиннее, и длиннее, и длиннее, и мы совершенно разбиты. Мы немного похожи на боксера в состоянии грогги, в то время как медведь продолжает все давить и давить».
В финальной схватке Берггрину потребовалось героический вынос с ленточки на последних минутах матча, чтобы сохранить счет 4:2. Советские футболисты прекрасно комбинировали в штрафной датчан, прежде чем Зигмантович, казалось, обязан был забить самый простой из голов. Берггрин появился из слепой зоны, вынеся мяч куда подальше, и скорость его забега привел к тому, что он запутался в сетке ворот. «Даже в конце, когда я вынес мяч с ленточки, мы все равно могли проиграть, — говорит Берггрин. — Они не понимали, что проиграли матч». Пару минут спустя, после шести секунд дополнительного времени, величайшая игра, когда-либо сыгранная в Дании, была закончена.
Иб Таге и остальная толпа на старой бетонной трибуне с трудом могли поверить в то, чему они были свидетелями. «Грундловсдаг — тот праздник, который все изменил, — говорит Таге. — Мы все изводили себя до тех пор, пока не прозвучал финальный свисток. Они были так молниеносны, эти русские. Как пули из дробовика». За пределами стадиона после игры группа датских болельщиков подбадривала своих героев и подняла два пальца на одной руке — и четыре на другой — когда тренер сборной Советского Союза проходил мимо. Посреди центральной пешеходной улицы Копенгагена люди прыгали в фонтан. Согласно датской онлайн-энциклопедии, именно газета B.T. в тот вечер придумала слово «ролиганы», став свидетелем этих сцен ликования.
Герс закончил послематчевый анализ и сел в такси, чтобы отправиться в сады Тиволи, где игроки собирались на ужин. Он добрался только до ратуши, когда водитель предложил ему выйти и пройти остаток пути пешком. Море красного и белого поглотило Копенгаген. В Тиволи Элькьер встал из-за обеденного стола и спустился вниз, чтобы нанести свои последние удары за день в тире под названием Bjørnegrotten — Медвежий грот.
Всего несколько лет назад Зепп Пионтек впервые сел за стол, чтобы посмотреть целиком игру против СССР на видео. Он мог бы подумать, что смотрит современный матч; темп игры был из 2010-х, а не из 1980-х. «Я был совершенно поражен, — говорит он. — Я вообще не помнил, чтобы мы так хорошо играли. В первом тайме была мощь, был темп. Фантастика! Русские были хороши. Они были такими быстрыми, они были бум-бум-бум». Он машет руками. «Я двадцать пять лет не видел этот матч; мы победили!» Лаудруп говорит, что это лучшая игра Дании, в которой он когда-либо играл. «Счет мог быть и 5:5». Как и многие игроки и болельщики, он называет это просто «игра».
Упомяните об этой игре всем, кто связан с командой, и их глаза оживут. «Вы вообще видели ее? — спрашивает Фриман. — Она грандиозна, не так ли? Это основа того, что мы пытаемся делать сегодня, и того, что мы делали в 1992 и 1998 годах. Уверенная игра, несмотря на то, что мы маленькая страна, свидетельствует о том, что мы провели отличную игру против "русского медведя". Это был первый раз, когда мы сказали: "Мы можем выиграть чемпионат мира". Это было все равно что принимать наркотики. "Да, мы можем делать все, мы можем завоевать мир". Это было безумие».
Это был день, когда футбол достиг высшей точки и вызвал прилив неослабевающей радости и эйфории, которые вышли далеко за пределы игроков и колышущейся толпы на трибунах. «Есть люди, которым рассказали об этой игре, — говорит Герс. — Это будет одна из величайших игр, когда-либо сыгранных в Дании».
И не только в Дании; возможно, это будет величайший матч отборочного турнира к чемпионату мира, который когда-либо был сыгран.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Медали в Мексике мы не выиграли, зато игру показали яркую. И через 2 года стали вторыми на Евро.