Сердца

Сказать честно, в последние месяцы футбол и всё то, без чего раньше сложно было представить собственную жизнь, отошло на второй план. Вечерние прогулки заменили просмотр матчей «Вулверхэмптона», «Стока» и прочих апологетов бодания на регбийном газоне, а миланское дерби теперь совсем не зазорно пропустить, сославшись на плохое самочувствие. Последствия прогулок, знаешь ли. Другое дело, что зазорно пропускать финальные игрища, венчающие длинный и тяжёлый сезон – особенно такой, как только что минувший.

О финалах разговор отдельный. Моя недолгая память не скажет ровным счётом ничего интересного насчёт сражений при Париже, Риме или Мадриде. Ужас в Стамбуле и московский ливень, плачущий вместе с несчастным Джоном Терри – вот, пожалуй, и всё. И не будет бесстыдной ложью то, что вчерашняя вывеска не сулила мне ни грамма драмы. Нет, конечно – такого бесстыдного издевательства над моей тонкой душой, что было в португальском финале турнира более низкого порядка, не произошло бы в любом случае: Эвра не в пример Сильвио исполняет подачи прямиком в штрафную – не в ноги своему визави, а «Манчестер» умеет делать ещё что-нибудь, кроме как стоять на своей половине поля и отбрасывать снаряд чужому вратарю. Есть, правда, и общая черта – и те, и другие научены биться до последней секунды, до последней капли крови. Но… Всё было если не очевидно, то с изрядной долей вероятности угадать исход и заработать на этом мелочёвки – как раз на бутылочку дешёвого пойла.

Людям свойственно ошибаться, и не мне тебе об этом говорить.

«Саймон  остался,  где  был,  –  темная,  скрытая  листвой  фигурка.  Он жмурился,  но и тогда свиная  голова  все равно стояла перед  ним. Прикрытые глаза заволок безмерный цинизм взрослой жизни. Они убеждали Саймона, что все омерзительно.»

Самый странный финал из всех тех, что мне довелось наблюдать. Самый необычный, самый спокойный, но вместе с тем поражающий сторонний взор своей красотой. Может, я сподобился бы и на рассказ об антураже тех посиделок у снежившего телеэкрана – но у нас глубокая ночь, а мой обленившийся мозг уже не способен, как прежде, выдавать трёхстраничные опусы обо всём на свете. Скажу лишь, что странный он во многом благодаря тому, о чём я ленюсь писать.

Мы начали пораньше. Чтобы ощутить всю торжественность момента, недостаточно просто наблюдать за перекатыванием круглого, опасными ситуациями или выкриками тренеров, зачастую переходящих границы технической зоны. Красочные церемонии вкупе с волнениями на трибунах тех, ради кого и запускается всё это действо – в том числе тебя и меня – иногда оказываются интереснее, чем события не поле. Слушая все те звуки, которые в это время извергает телеприёмник, на пару часиков забываешь обо всех остальных. Панацея.

Дорога друг к другу была где-то ухабистой, где-то ровной и заасфальтированной. Трудно сказать, на каком отрезке тебе грозит опасность прекратить путь – если сельское бездорожье вездеход вроде барселонско-манчестерского может и выдержит, то на магистрали глядишь, да и оторвётся ненароком колесо, а махина вместе с водителем улетит в кювет. Правда, для благополучной аварии нужно для начала научить Луиса Адриано попадать в створ, а Эду – выгнать из тренажёрки и показать, как выглядит мяч. Чуть ранее манкунианцам повезло с «Бурсаспором», который оказался совершенно чужим на лигочемпионском празднике жизни, а их соперникам – с вышколенным и безумно скучным ботаником из Казани, мало чем отличающимся от всё той же «Браги» (правда, за зиму он снял окуляры, прикупил новых шмоток и усиленно старается понять значение слова «вертеп»  – впрочем, это уже совсем другая история). «Челси» почти не брыкался, а пунктуальный Рангник, не блещущий изысканными манерами, как и добрая половина немецких бюргеров, был благополучно отшит и отправлен восвояси. Зато брыкался Мадрид – бился так, что до сих пор нет-нет, да и вспомнят об этом дотошные акулы пера. Билет до Лондона с посадкой в Хитроу никто без боя не отдаст.

Встретились противоположности, абсолютно диаметральные друг другу. Как пение птиц не будет звучать подобно стуку молота о наковальню (здесь должна была быть другая метафора, но цензура…), так и футбол «Манчестера» не станет барселонской «тики-такой», а Даррен Флетчер не превратится в утончённого Иньесту. Нет хорошего и плохого, белого и чёрного – что англичане, что каталонцы по-своему прекрасны. И у тех, и у других, впрочем, есть командный дух – но без него, по существу, далеко не доползёшь, что и подтвердила банда бразильской черепахи по прозвищу Лео. До финала – в особенности.

«– Сердца же очень крепки. Чаще всего они не разбиваются. Чаще всего они только чуть проминаются.

– Вы думаете, это имеет значение для людей, которые вынуждены подбирать клочки и как-то жить дальше? Сердца способны разбиваться. Да, сердца способны разбиваться. Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы мы умирали, когда они разбиваются. Но мы не умираем.»

«Барса» ждала такого соперника. Возможно, это блюдо стало бы главным на званом ужине, устроенном господином Платини для сильных мира сего, пассажиров а-ля «Жилина», фанатов и просто досужих зевак, если бы дружина Фергюсона сыграла в наступательном ключе. «Безумству храбрых поём мы песню…» Доля риска здесь весьма велика, о чём не преминёт напомнить сеу Жозе, в ноябре прошлого года потерпевший столь сокрушительное поражение в двести пятом Эль Класико. Впрочем, внешне безрассудного шага не случилось – но во вред или на пользу пошло это решение седовласого рыцаря, вопрос открытый. «Манчестер» уберёг тех, кто его любит, от тяжёлых душевных страданий в случае поражения – драматичного ли, крупного ли. Вроде тех мук, что до сих пор не дают покоя поклонникам «Арсенала», бравировавшего домашней победой над грозным соперником, а через три недели получившего полную котомку. То, что мсье Венже и компания дали отпор сине-гранатовым чуть ранее, уже ровным счётом никого не волновало.  Был «Реал», отдавший инициативу заклятым друзьям и во многом поэтому проигравший. Может, как говорили в стане «сливочных», и вышло бы что-то весёленькое, не окажись судья баварским козлом – да только к чему теперь оправдания… Что сделано, то сделано, и ничего здесь не попишешь. Ферги же спас миллионы сердец. Они промялись, но не разбились.

Отдельной строкой хочется упомянуть о человеке, которого мы на поле больше не увидим – разве что в развлекательных матчах для ветеранов и посетителей стадиона имени папаши Рамзана, что чист, как воды Нарзана, Кадырова. Этот долговязый, понемногу седеющий мужчина выполнил свой минимум – не ударил в грязь лицом. Эдвин ван дер Сар уходит если не победителем, то уж точно не побеждённым – и никакой гол Месси, безусловно красивый, на это не повлияет. Уходит Вратарём с большой буквы, а не забронзовевшим памятником самому себе. У каждого в глубинах сознания обитает внутренний голос, который когда-нибудь даст понять, что эти девяносто минут будут последними. Напоследок останется не испортить фото на память. Эти девяносто минут найдут и тебя, и меня – и я совсем не уверен, что моим последним аккордом станет именно финал. Такой же, как уже позавчерашний. Может быть, одна восьмая – мне тяжело даются февральские снегопады. Но я не уверен.

Финальный этюд оказался под стать всему полотну – Эрик Абидаль с кубком над головой как нельзя лучше олицетворял все перипетии ушедшего, очень сложного и богатого на события, сезона. Простой парень из бедных районов Лиона, ставший примером мужества и преданности любимому делу, заслужил эту минуту славы больше, чем кто-либо из тысяч футболистов-участников нынешнего розыгрыша Лиги Чемпионов. Этот момент – уже достояние истории…

«Он свободен. Он… где-то. И он помнит.»

…И памяти человеческой. Память штука уже сама по себе удивительная – судорожно пытаясь вспомнить, что же ты собирался взять с собой в дорогу, ты никогда не забудешь слова и звуки, которые не на одну ночь лишили тебя сна и рассудка. Так и то, что случилось двадцать восьмого мая две тысячи одиннадцатого года на Уэмбли, в его окрестностях и ещё где-нибудь на планете Земля, станет достоянием чьей-то памяти. Ты вспомнишь об этом, допивая седьмой мохито у барной стойки питерского «Блэкберри» за одну из прожженных тобою ночей, в то время как я докурю «Астру», что мы делим на двоих с пропойцей-токарем, и перед уходом на работу ещё раз посмотрю на рассвет и панораму родной Устинки, открывающуюся с балкона седьмого этажа общежития для рабочих ОАО «Казцинк». А может, всё будет наоборот. А может, и не вспомнишь.

Через месяц – новая дорога. Победители успеют пресытиться лаврами, триумфом и торжеством. Те, кто до вершины не добрался, уже собираются в путь, зная старые ухабы и овраги. И у тех, и у других впереди маячит куча хлопот. Но приятных ли?

«— Ах, Бобби, — сказала она. — Мы столько всего напортили, ты и я. Что нам делать?

— То, что мы сможем, — сказал он, поглаживая ее руку. Потом поднес к губам и поцеловал там, где линия жизни и линия сердца ненадолго слились, а потом разветвились в разные стороны. — То, что мы сможем.»