История одного трансфера. Часть 10
Контрольные матчи, игравшиеся только для нас, шли своим чередом. Не буду вдаваться в детали - скажу вкратце: чем больше я смотрел женского северокорейского футбола, тем больше понимал, что этот продукт достоин экспорта. Очень сомневаюсь, что в Корейской Народно-Демократической Республике существует такое понятие, как "слабый пол". Но то, что в футболе этот "пол" гораздо ближе к лучшим мировым образцам, нежели тот, который у нас принято называть сильным, было очевидно. А как иначе, если на стадионе имени Ким Ир Сена на моих глазах гоняли мяч победительницы молодежного чемпионата мира, которых я без труда запомнил во время прошлогоднего московского турнира!
Короче говоря, я почти не сомневался: и дело хорошее сделать удастся, и заработать вроде как получится, да и кому-то из девчонок и сопровождающих их лиц очень сильно повезет. Хотя, конечно, посторонний человек может только догадываться, насколько счастливыми ощущают себя эти люди на просторах своей уникальной Родины.
Но мне многие картинки казались просто щемящими. А одна из них и вовсе выглядела почти эпической. Вот представьте. Закончился матч, девочки из армейской команды прямо на зеленые футболки набросили шинели и поехали на базу. Или в казарму. Мрачный проход между двумя трибунами, серые железные ворота, и открыта только одна узенькая дверца,... Не буду скрывать: меня в тот момент эмоции просто захлестнули. И сразу всплыли слова из бессмертной окуджавской песни: "До свидания, девочки". Надеюсь, вы не посчитаете это кощунством, хотя песня и была написана совсем по другому поводу. Но это тоже было невероятно пронзительно, уж поверьте старому цинику. Некоторых девчонок около автобуса подходили родственники, но ни одного поцелуя мною замечено не было...Наверное, футболистки были в курсе, что мы их просматриваем. Во всяком случае, какие-то взгляды на себе мы ловили, хотя в «остальной» жизни в КНДР не ощущали ровным счетом никакого интереса к себе со стороны местных жителей. Или они этот интерес тщательно скрывали.
А чаще - просто шарахались. Например, как-то мы дисциплинированно гуляли с сопровождающим, и вдруг навстречу попались две девчушки с маленькой беленькой собачкой – точь-в-точь такой же, какая дома украшает мою жизнь. Разумеется, сделать столь ценный снимок я был просто обязан. Но сознательные малышки, едва только увидели в моих руках фотик, подхватили собачку на руки и бросились наутек.
Может, я что-то и домысливаю, но даже тени заискивания в этих взглядах северокорейских футболисток не ощущалось. Скорее, в их глазах можно было прочитать здоровый спортивный вопрос: как, мол, тебе моя игра?
В отличие от подавляющего большинства граждан КНДР, которые могут прожить всю жизнь, так и не увидев даже одной-единственной фотографии Эйфелевой башни или тропического курорта, некоторые футболистки не раз бывали за границей. И поэтому предположить, что они, несмотря на всю патриотичность своего воспитания, были бы не прочь вырваться из теплых объятий могучей и процветающей родины.
В принципе, их отпускали. Ни о трансферных выплатах, ни о каких бы то ни было подъемных или премиальных речи не шло, а заявленная нами зарплата в тысячу - полторы долларов участников переговоров вполне устроила. Да и подарок товарищу Ким Чен Иру, был преподнесен правильно и встречен благосклонно. Я в очередной раз тихо гордился собой.
Правда, в какой-то момент Визит футбольной дружбы находился на грани провала. Полковник из "Боевого братства", руководившей нашей делегацией, оказался очень приятным и хорошим человеком, но представительских функций ему выполнять прежде не доводилось никогда. И, когда в наш первый пхеньянский вечер он начал делиться с переводчиком Муном наболевшим - стоимостью ремонта своей машины и суммами, которые приходится отдавать в качестве взяток столичным гаишникам - я понял, что в нашем пролетарском патриотизме могут усомниться. Ведь речь шла о совершенно заоблачных суммах, даже одно упоминание о которых вполне могло воздвигнуть между нами классовый барьер.
Улетая из Пхеньяна еще туристом, я от чистого сердца подарил гиду пять евро и на всякий случай оставил ему свою визитку - мало ли что. И в максимально политкорректной форме сказал следующее: мол, если вдруг когда-нибудь в твоей чудесной стране произойдут некие перемены, и у нее появится еще больше возможностей для процветания, свяжись со мной, и вдруг мы придумаем какой-нибудь совместный проект. Он в ответ твердо сказал, что ни о каких переменах не может быть и речи, но потом поинтересовался: а сколько можно будет заработать-то? «Да хоть пятьсот долларов», - не моргнув глазом, ответил я. И вы бы видели его ошарашенное лицо в этот момент!
Так что Муна лучше было не нервировать. Впрочем, в этой конкретной ситуации он едва ли стал бы нас закладывать, ведь переживаний русского полковника никто больше не слышал - мы как раз гуляли в парке у гостиницы, а у Муна на нас были виды. Уже ближе к концу поездки, когда стало ясно, что история может получить продолжение, он, улучив момент, сказал мне о том, что с удовольствием выступил бы в роли сопровождающего футболисток в России, и попросил посодействовать.
- С удовольствием, но, наверное, твои товарищи порекомендуют нам женщину, - ответил я.
- Да я, если надо, и в прихожей жить буду, и на кухне! - воскликнул он. - Только бы попасть в Россию!У меня осталась его визитка с телефоном и даже с электронным адресом, что для Северной Кореи - огромная редкость. Но давая ее, он тысячу раз оговорился, что использовать "мыло" можно исключительно в рабочих целях, что нельзя отправлять никаких фотографий, даже самых безобидных, и еще, что нет никакого смысла указывать в письмах ссылки на любые интернет-ресурсы. - У меня, конечно, есть компьютер, но для того, чтобы получить письмо, надо будет обратиться в соответствующую службу, - объяснил Мун. - А у нее очень строгие правила...
Короче, сгладить ситуацию оказалось делом несложным, , да и полковник воспринял разъяснительную беседу на тему правил поведения в коммунистическом окружении совершенно адекватно. И речь, которую предстояло сказать в присутствии одного из руководителей северокорейского спорта, выучил буквально назубок, причем было видно, насколько трудным и непривычным для него является этот вид деятельности.
А потом вместе с Муном мы полночи переводили эту речь на корейский. Точнее, переводил, конечно, он - для какого-то важного отчета. Но для того, чтобы донесение получилось качественным, мне приходилось самым подробным образом расшифровывать для него смысл каждой фразы - иначе письменный перевод не получался, хотя с разговорным русским у моего собеседника никаких проблем не было. Это получилась увлекательнейшая лингвистическая игра, доложу я вам!
... Два раза в жизни я остро пожалел, что у меня в кармане не было диктофона. Первый раз - в уже далеком 94-м, когда во время свадебного путешествия в Париж мы приехали на русское кладбище Сен-Женевьев-де-Буа и разговорились там с одной представительницей первой волны эмиграции. Уверяю вас, такого чистого и правильного русского языка нам уже не доведется услышать нигде и никогда!
И вот - этот поздний вечер в пхеньянском Янг-Отеле. Детали, конечно, из памяти стерлись. Но осталось главное: ощущение того, насколько же далеки друг от друга два эти языка. Еще - уважение к тем, кто в состоянии перенастраивать свой мозг с одной волны на другую. И главное - понимание того, насколько же опасна и трудна работа переводчика в такой стране, как КНДР.
Зато наутро все прошло более чем достойно!
Великолепно мы отметили и 16 февраля - день рождения товарища Ким Чен Ира, причем - дважды. Хотя и без его непосредственного участия.
Сначала мы стали продолжателями одной из светлых северокорейских традиций: встречать эту знаменательную дату, в том числе, и на льду. Праздник, состоявшийся в ледовом Дворце Пхеньяна, был организован с размахом. Через пару лет на такое же мероприятие сюда приедет даже сам Евгений Плющенко, чьи кадры в компании с Ким Чен Иром облетят весь мир. Перед нами действующие звезды первой величины, правда, не выступали, но в целом состав участников выглядел солидно - даже я многие фамилии слышал, хотя этим видом спорта не интересуюсь совсем, а от лишней информацию стараюсь свой мозг ограждать.
Показательные выступления фигуристов, как и все остальное, было организовано по-своему. Если обычно участники шоу выходят на лед в порядке роста звучности их имен, то здесь выступления приглашенных звезд перемежались с номерами местного производства. Доморощенные таланты очень старались, некоторые даже улыбались, когда звучали аплодисменты. Никто, слава богу, не упал - а то ведь мало ли какое здесь за это полагается наказание...
Не знаю, предстали ли участники праздника пред светлые очи самого Любимого Руководителя. А то вдруг в его резиденции есть некий стратегический ледовый спецдворец, предназначенный как раз для таких вот показательных выступлений в узком кругу. Сомневаюсь, конечно. Хотя, если бы я был Ким Чен Иром, то ради того, чтобы иметь счастье лицезреть ту же эффектную француженку Сарию Бонали, патриотично выступающую под северокорейским флагом, возможно, и напряг бы немного бюджет своей сколь непоколебимой столь же неплатежеспособной Родины.
Ну, а второе шоу, которое мы посетили, было, без всякой иронии, экстракласса. Причем это мероприятие настолько эксклюзивным, что даже многие из тех, кто часто бывает в Пхеньяне и является знатоком северокорейской жизни, ни разу не становились свидетелями этого невообразимого чуда.Найдите в интернете ролики о пхеньянской водной феерии. Это - не соревнования по синхронному плаванию, а совершенно нереальный двухчасовой концерт, состоявший из полутора десятков мощнейших номеров. В бассейне одновременно оказывалось чуть ли не до сотни человек преимущественно в красных купальниках и плавках, и вы бы видели, до чего синхронно они выполняли все движения! Даже не представляю, сколько времени нужно репетировать, чтобы так могло получиться...
Как и полагается, на загладочку нам приберегли самую эффектную, самую энергичную и яркую композицию, невероятно эмоциональную. Честное слово, пробрало буквально до печенок – и от того, что происходило в бассейне и не в меньшей степени еще от того, что гремело из динамиков. Я не мог не попросить Муна перевести текст этой чудо-песни.
- Мы созданы не для того, чтобы болтать с нашими врагами о всякой ерунде, - с готовностью ответил он. – Наше предназначение – неукоснительно исполняя заветы товарища Ким Ир Сена, безжалостно громить всех врагов нашей могучей социалистической Родины. Вот о чем эта песня!Ее финальные аккорды утонули в шквале оваций. У немногочисленных туристов и тысяч местных ценителей высокого искусства были одинаково восторженные лица. Правда, мысли, рискну предположить, у них были в эту минуту все-таки разные...
Попутно, почти в скобках, замечу: названия песен в КНДР звучат, мягко говоря, не слишком привычно для нашего уха. "Как хорошо встречать весну в кооперативном поле", "Грудью защитим руководство революции", "Мы все начали на пустом месте" - это еще не самые длинные и пафосные образчики. Некоторые едва умещаются в отдельный абзац.
Продолжение следует
