Розовая чайка
И когда она вот так вот подняла руку стало темнеть. В соседней квартире пели хриплым басом и она слушала, слова подходили и ложились в уши, она слушала, никакого особенного пения она не слышала, а просто будто щекотно. Она слышала вот этот хриплый звук–ыыы ыыыы–и думала, что это песня. Она думала, что это песня, и тоже начинала потихоньку про себя подпевать– ыы ыыы – и получалось хорошо, отлично, она покачивала в такт головой и держала вот так руку, слегка отставив. Подошел кот, сел рядом, на голове у него была проплешина, он улыбался. Потом он потерся об ее руку и она ее опустила. Положила на колено. Колено слегка дрожало. На подоконник прилетела большая серая птица, острый клюв, внимательные глаза. Птица стала смотреть на нее, как она подпевает ыыы ыыыы, пока не улетела. Она посмотрела в проем двери, за дверью кто-то стоял. –Папа, –сказала она,–снегопад. Никто не отозвался.–Папа,–сказала она,–я уж давно о тебе думаю, как ты ходишь везде, в своей зеленой рубашке, она у тебя слегка помята, сзади, ты где-то прислонился спиной, она помялась, я уж думаю, где ты, что с тобой, ты всё время встаешь там и никогда мне не отвечаешь, будто ты тихий человек, безмолвный. А я же знаю, ты разговорчивый, я помню, ты мне на день рождения однажды подарил шоколадное яйцо и сказал мне –вот, яйцо,–ты так же там стоял, но я к тебе подошла, и потом его съела, оно немного пахло прилавком, какой–то пенкой для умывания, и внутри была такая фигурка, круглая, а глаза выпученные, я не поняла, кто это был, я думала, корова, или, думала, бычок, а потом она куда-то пропала, выпала из рук, я растерялась и она пропала насовсем, ее нет больше, а яйцо я съела. У меня еще вот тут–она коснулась кожи на подбородке–все ослабло, будто лицо съезжает. Это оттого, наверное, что я мало пою, раньше пела много, сейчас мало, ты меня раньше слушал, сядешь и слушаешь. И я так плакала вначале, а потом перестала, а потом перестала.
"- Инна Германовна, ваше имя стало известно широкой публике во время юниорского финала Гран-при в Сочи, когда Лена Радионова выиграла женский турнир. До этого момента вы оставались яркой фигурой в тени, поэтому хотелось бы узнать, как пришли в фигурное катание?
- На тренерском поприще я работаю достаточно давно. Как окончила среднюю школу, так сразу же пошла работать тренером.
- Без специального образования?
- По комсомольской путевке. В то время практиковалось такое. Без специального образования работать тренером было нельзя, а по комсомольской путевке можно. Отработала год, поняла, что мне это дело нравится, решила поступать в институт физкультуры. К тому времени я отдавала себе отчет, что великой спортсменки из меня не получится. Но поскольку параллельно со спортом еще занималась в ансамбле «Спутник» Моисеева, то оказалась перед дилеммой – институт культуры или физкультуры? Год тренерской работы все расставил по своим местам. А тут еще знакомая Лена Байтлер настоятельно советовала поступать в Московский областной институт физкультуры в Малаховку, потому что курс набирала Элла Торунова. В свое время Лена училась у нее и составила очень хорошее мнение. Подруга рекомендовала мне Эллу Луидживну как грамотного наставника, интеллигентного и умнейшего человека, преподавателя, который мог очень многое дать своим студентам.
- Вы послушались подруги и поступили в Малаховку?
- Да и до сих пор не жалею и не жалела об этом ни одной минуты, потому что за время обучение в институте, кроме приятных воспоминаний, никакого негатива не всплывает. Было настолько здорово и интересно учиться! Мы вели научную работу, все были очень увлечены учебой, и занятия проходили на одном дыхании. Начиная со второго курса, учась на дневном отделении, пошла работать. Я вынуждена была подрабатывать вечерами, потому что мы с мамой жили очень скромно. Но парадокс советского времени заключался в том, что фактически я могла работать сколько угодно, но, как студентка, имела право получать деньги только за полставки.
- Все равно еле сводили концы с концами.
- Такие были законы. В 91-м году окончила институт, и… развалился Советский Союз. Устроиться по специальности на работу тренером оказалось невозможно.
- Понятно, ведь в то время стадионы и ледовые арены превратились в рынки.
- Именно так. На стадионах открывались рынки, и на спортивных объектах царили полный развал и хаос. С работы на полставки я вынуждена была уйти, потому что от института добираться до нее близко, от дома – далеко. Надо было подыскивать что-то другое. Чтобы не прерывался рабочий стаж, устроилась в детский сад. Точнее это был огромный комплекс – сад, школа, спортзалы… Пошла на ставку инструктора физкультуры. Но, проработав некоторое время на копеечной зарплате, перешла в коммерческий банк.
- Ничего себе карьерный поворот.
- Жизнь заставляла многое менять, надо было выживать и выкручиваться. В банке у меня все складывалось успешно. Начала с простого кассира и дошла до заместителя начальника кредитно-депозитного отдела. Работа серьезная, ответственная, которая сулила неплохие перспективы. Но… Я ушла в декрет. Родила сына. А когда ему было два года, то в Бирюлево, где мы жили, построили каток. Тут я и подумала: «А почему бы пару раз в неделю не подработать тренером, пока ребенок в садике?» И увлеклась, затянуло. Вдруг я совершенно четко поняла, что без этого всего своей жизни не представляю.
- И все вернулось на свои круги?
- Да. В банке у меня была огромная зарплата, условия для работы прекрасные, работы много. Но, как человек эмоциональный, я там просто изнывала. Словом, вернулась к тренерской деятельности. Правда, через какое-то время родила дочь. И вот когда сидела с дочерью в декрете, мне позвонила приятельница, рассказала, что идет работать в ЦСКА, что туда вернулась Елена Германовна Водорезова и набирает новый тренерский коллектив.
- Вы ведь тренировались в ЦСКА?
- Да. И Елена Германовна для меня всегда была эталоном. Мы, тогда молодые фигуристы, воспринимали ее как звезду, ученицу великого Станислава Жука. Словом, смотрели с придыханием.Понятно, что идти или не идти в ЦСКА к Водорезовой, такого вопроса у меня даже не возникло. Я взяла группу маленьких детей (Лене Радионовой на тот момент исполнилось 3 года, другим по четыре). Елена Германовна тогда мне сразу сказала: «Ты можешь стать тренером, если вырастишь вместе с ними. Вот когда все ступени пройдешь, тогда все получится. А брать готовых или полуготовых спортсменов – не вариант».
- Хороший совет.
- Правильный. Я на него сразу же сориентировалась. Когда дети подошли по возрасту к категории «спецпрограмма», Водорезова сказала, что освобождает для нас эту нишу, и просила только об одном - не ударить в грязь лицом. Это был очень ответственный и в каком-то смысле переломный момент. Надо было соответствовать, оправдать доверие. С того времени и стараемся. Так и живем"
(Интервью с Инной Гончаренко: http://fsrussia.ru/news/445_inna-goncharenko-poshla-rabotat-trenerom-po-komsomolskoj-putevke/)
"Она смотрела так просто, так весело, что кто не знал ее, как знал муж, не мог бы заметить ничего неестественного ни в звуках, ни в смысле ее слов. Но для него, знавшего ее, знавшего, что, когда он ложился пятью минутами позже, она замечала и спрашивала о причине, для него, знавшего, что всякую свою радость, веселье, горе она тотчас сообщала ему, – для него теперь видеть, что она не хотела замечать его состояние, что не хотела ни слова сказать о себе, означало многое. Он видел, что глубина ее души, всегда прежде открытая пред ним, была закрыта от него. Мало того, по тону ее он видел что она и не смущалась этим, а прямо как бы говорила ему: – да, закрыта, и это так должно быть и будет вперед. Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, возвратившийся домой и находящий дом свой запертым. «Но, может быть, ключ еще найдется», – думал Алексей Александрович" (Анна Каренина. Лев Толстой)
