17 мин.

Воспоминания Гренобля

310

Память

Гренобль — небольшой город на юго-востоке Франции, опоясываемый с двух сторон сразу несколькими Альпийскими грядами. Город со славной средневековой историей, от которой на крошечной площади исторического центра осталась буквально пара зданий. Какие-то полвека назад Гренобль стал центром спортивной жизни, приняв у себя Зимние Олимпийские Игры 1968го года, в честь которых город изрядно обновили: построили монументальные спортивные комплексы, реконструировали и привели в порядок внешний облик уже имевшихся зданий, и так далее. Итоги этой строительной лихорадки, превратившей небольшой провинциальный городок в … небольшой провинциальный городок с несколькими высотками и стадионами, видны как на ладони с высоты крепости (La Bastille) — к ней везут четыре небольшие кабинки фуникулера на 6 мест каждая. 

Там, наверху, можно найти информационный стенд, посвященный той самой Олимпиаде, на котором демонстрируются кадры с открытия и отдельных соревнований, включая и … женский турнир по фигурному катанию, закончившийся победой легендарной американки Пегги Флеминг. Память об Олимпиаде в городе жива. А о фигурном катании не дает забыть проходящий здесь вот уже третий год подряд этап серии Гран-при. О нем и поговорим.

Об организационных просчетах французского этапа регулярно говорится на протяжении многих лет. Тут вспоминаются и нелепые пластиковые подносы вместо медалей, и отсутствие флагов на церемонии награждения, и разъезжающийся на ненадежном льду пьедестал, да и сам лед, качество которого раз ра разом оставляет желать лучшего. В этом году часть минусов была благополучно устранена, но в целом все три дня не покидало ощущение какой-то неустроенности и неразберихи, особенно если сравнивать этот турнир с прошедшей три недели назад "Финкой". Маленькая арена, плотный график тренировок и собственно соревнований (из-за отсутствия запасного катка), большой наплыв зрителей, приехавших посмотреть на лидеров мирового фигурного катания, и недостаточное количество обслуживающего персонала приводили к тому, что не все успевали попасть на арену до начала соревнований. На самой арене все выглядело очень скромно и, пожалуй, даже обшарпанно. Возможности перекусить ограничивались банальными хотдогами и блинами, а пронос своей еды то разрешался, то запрещался — в зависимости от охранника и вашего личного запаса везения. Недостаток персонала обнаруживался и на льду: в какой-то момент, когда после выступления одного из любимчиков публики на льду осталось лежать много игрушек и цветов, на помощь бедным детям, явно не справлявшихся с их сбором, вынуждены были отправиться несколько мужчин в кроссовках, усилиями которых лед наконец удалось очистить.

Отдельной проблемой — в очередной раз — стало качество льда, регулярно покрывавшегося лужицами во время тренировок и прокатов. Трудно сказать, насколько это могло повлиять на выступления спортсменов и на итоговые результаты соревнований (в конце концов, все были в равных условиях), но ясно, что спортсменам пришлось привыкать к такому льду. И привыкание не всем далось одинаково хорошо, если судить по некоторым нехарактерным для отдельных спортсменов ошибкам, которые сыпались как из рога изобилия в течение турнира.

Но все недостатки турнира и вся его очевидная глазу "провинциальность" отступали на второй план, как только на лед выходили спортсмены и начинала звучать музыка: уровень прокатов и мастерство фигуристов заставляли забыть об этих мелких неурядицах и напоминали, ради чего, собственно говоря, все приехали в этот маленький Альпийский городок. Ради красоты фигурного катания.

Мужчины тоже плачут

Оба соревновательных дня начинались с мужского турнира, который больше всего запомнился эмоциями: слезами победивших и слезами проигравших. По одну сторону итоговой таблицы — "слезный" триумф француза Кевина Аймо, нервы которого не выдержали после хорошего проката блистательной произвольной программы. По другую — … впрочем, вернемся к этому чуть позже.

Из итоговой тройки призеров именно Кевин поразил больше всех, хотя в реальной жизни при виде этого миниатюрного и худощавого молодого человека, казалось бы, никак не ждешь такой уникальной энергетики и креативности. Красивое катание и, конечно, обилие необычных связок позволяет удерживать внимание зрителей на всем протяжении обеих программ, а наиболее сильные хореографические акценты типа фирменного полу-кантилевера/полу-гидроспирали Кевина очень грамотно подчеркивают кульминационные зоны и способствуют непрерывности динамического развития. Если присовокупить сюда оригинальный показательный номер, продемонстрированный на Гала-концерте в последний день турнира, то именно катание Кевина по совокупности оставило самое сильное впечатление.

Катание и особенно программы Александра Самарина такого впечатления даже близко не производят, но зато нельзя не восхититься силой воли и удивительным упорством этого спортсмена, который ради результатов выжимает из своих не самых великолепных данных буквально каждую каплю. В короткой программе Саша смотрелся действительно ненамного хуже лидера, чуть уступая тому в легкости прыжков и еще немного в компонентном плане, но эти разрывы были не настолько велики, чтобы можно было говорить о существенной разнице в классе. В произвольной программе разрыв увеличился — как в технике, так и, на мой взгляд, в уровне постановки, но достигнутого перевеса над Кевином по итогам КП хватило для итогового серебра, которое нельзя не признать большим успехом спортсмена на данном этапе.

Нейтан Чен показал две разные по стилистике программы, и если с техникой он в целом справился в обеих, то в хореографическом отношении впечатления остались двоякие. Вся хореографическая "вкусность" "Богемы", привлекшая меня в период летнего межсезонья, к началу соревновательного года куда-то улетучилась, оставив зрителям прежнего Нейтана, резкость и угловатость которого в сочетании с не самым выдающимся уровнем скольжения (особенно на фоне катавшегося до того японца Шомы Уно) образовывали явный диссонанс к тягучей лирике Азнавура. В яркой хип-хопной концовке произвольной программы (плод работы с Сэмом Шуинаром) Нейтан смотрелся гораздо органичнее, но одной концовки, никак не вытекающей из всего предыдущего тока программы, пока лично мне не хватает для того, чтобы залатать определенные пробелы всего того, что ей предшествует. Если же говорить о чисто спортивных итогах этих двух прокатов, то победа Нейтана была одержана на классе и не вызвала никаких сомнений. Гораздо больше мне понравился показательный номер, в котором сочетание современной танцевальности и ярких трюков (сальто назад) с более динамичным хореографическим развитием оставили очень яркое впечатление — думаю, не только у меня.

Из фигуристов, не попавших в итоговую тройку, хорошее впечатление (фрагментами) оставили многие, но показать убедительное и цельное выступление в обеих программах не удалось никому. Морис Квителашвили, как это часто у него бывает, в течение прокатов не раз "выпадал" из программ, что приводило к серьезным срывам.

Сергей Воронов стабильно делал четверные тулупы, но не справлялся с лутцами, и уж слишком обращали на себя внимание его длинные "голые" заходы на прыжки, в которые очень хотелось вставить хотя бы один-два акцента рукой или пару смен направлений движения. Даниил Самохин больше всего запомнился довольно спорным выбором Высоцкого в качестве музыкального сопровождения: автора, у которого на первом плане всегда текст (непонятный для интернациональной публики), в то время как музыка служит лишь средством его "донесения", а не смысловым центром, на фундаменте которого можно построить запоминающуюся программу.

Первая кровь

Турнир женщин был полон интриг: "вчерашняя юниорка" Алена Косторная против Олимпийский чемпионки Алины Загитовой; борьба за бронзу этапа между японками Вакабой Хигучи и Каори Сакамото и американкой Мэрайей Белл; наконец, просто борьба за хорошие прокаты и качественные элементы от фигуристок, не претендовавших на борьбу за серьезные позиции. Об этой борьбе хотелось бы рассказать чуть подробнее.

Из всех тренировок, проходивших с утра на все том же основном катке арены, мне удалось посетить только одну — тренировку женщин перед прокатами ПП. И это было по-своему очень интересно, поскольку позволяло увидеть, кто как готов и кто с чем борется в течение прогона программы и вне его. Сразу стали очевидными, например, чисто прыжковые проблемы Вакабы, которая докручивала все заявленные обороты только через раз. Интересно наблюдать и разницу в том, как спортсмены проводят тренировку. Каори, например, поразила полный прогоном программы практически без единой остановки — и практически идеальным ее исполнением.

Ряд спортсменок сфокусировались на одном конкретном элементе, который плохо выходил в течение тренировки. Леа Серна в этом смысле потрясла сильнее остальных, всю тренировку проведя в бескомпромиссной борьбе с тройным лутцем. В конце тренировки и в ходе самого проката лутц был героически побежден. Мэрайя Белл постоянно прыгала риттбергер рядом с наблюдавшим за бортиком тренером Рафаэлем Арутюняном, после чего регулярно получала ценные указания. 

Работа над ошибками в конечном итоге полностью оправдала себя — тот риттбергер фигуристка прыгнула хорошо. Алина была сфокусирована в основном на фирменном каскаде лутц-риттбергер, который на тренировке получался легко и хорошо, а вот в обоих прокатах в конечном итоге немного подвел. В целом прыжковая форма Олимпийской чемпионки не вызывала никаких вопросов. Алена, немного припоздавшая на тренировку и заставившая болельщиков понервничать, в основном боролась с тройным акселем. В прогоне первый аксель (в каскаде) удался отлично, а вот со второго фигуристка очень больно упала. Тем не менее, на прокат собрать оба акселя удалось. Из этой борьбы, из таких маленьких побед, наблюдать за которыми было одно удовольствие, и складывалась в конечном итоге ткань прокатов — и тех, кто боролся за высокие места, и тех, кто боролся скорее за чистые прокаты и зрительские симпатии.

Итоги прокатов известны и в обширных комментариях, думаю, не нуждаются. Мэрайя Белл произвела прекрасное впечатление, особенно в короткой программе, которая мне сразу напомнила о другом ученике Арутюняна — Адаме Риппоне. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что Риппон с недавнего времени работает с Белл как хореограф и что именно он поставил эту программу! Произвольная была скучнее, но с задачей не упустить бронзу под напором Каори америнка справилась блестяще. Последние несколько лет под руководством Рафаэля Владимировича она демонстрирует впечатляющий прогресс.

Алина, которую централизованно поддерживала большая группа болельщиков, порадовала легкими прыжками и осмысленными программами. Действительно, было ощущение, что она каталась скорее "для себя", чем против кого бы то ни было, что она наслаждалась прокатами. Мне особенно понравилась концовка "Клеопатры" и показательный номер, поставленный в память о недавно ушедшей матери Даниила Глейхенгауза — с додержанными позициями, красивым скольжением и, конечно, проникновенными началом и концовкой номера.

Прокаты Алены Косторной были практически безупречными, а ее победа — совершенно заслуженной. Из двух программ этого года мне определенно больше по душе прошлогодняя короткая. Обратила на себя внимание одна небольшая деталь — как включение в программу тройного акселя (вместо двойного, исполненного на "Финке"), повлекло за собой небольшое смещение первого вращения. Вариант, исполненный три недели назад, гораздо убедительнее в музыкальном отношении, но между технической сложностью и музыкальной тонкостью любой амбициозный спортсмен, конечно, пожертвует последним. Произвольная смущает музыкальной нарезкой, да и качеством самого музыкального материала, особенно во второй половине программы, но при чистом исполнении с двумя тройными акселями и при таком уровне катания, которое дано фигуристке, она, конечно, все равно звучит превосходно. С такими прокатами Алена вполне может попить еще немало крови — благо, и образ в программе подходящий.

Очень хочется отметить обеих японок, энергетика и катание которых производят совершенно особое впечатление. Вакаба поражает запредельной экспрессивностью — буквально каждая частичка тела как будто "играет" и добавляет что-то в и без того насыщенную гамму целого.

Экспрессивность Каори совершенно иного — и тоже неповторимого — плана, и программы этого года прекрасно подчеркивают сильные стороны этой фигуристки: прекрасное скольжение, скорость, напор, мощь. Исполнение "Матрицы" — причем как на тренировке с утра, так и в вечернем прокате — стало одним из самых ярких впечатлений дня.

Эффект дверного проема

Но если выделить один прокат, определивший для меня весь французский этап — то это, вне всяких сомнений, прокат произвольного танца пары Пападакис - Сизерон: новаторской программы, в которой "либретто" звучит прямо по ходу действия и полностью подчиняет себе — преображает — хореографическую ткань повествования, отзываясь в мельчайших ее складках, определяя ее графику, завладевая и не отпуская внимание зрителя. Этот составной "текст" можно разбирать на мельчайшие частицы и всякий раз находить удивительные соответствия между словом и движением, музыкой и движением, музыкой слова и движением.

Центральным в данной программе является мотив памяти и забвения. Он начинает развиваться почти с самого начала, с момента появления (в тексте) описания известного в психологии "эффекта дверного проема", проходя через который, человек забывает:

(мотив памяти передается в танце касанием головы)

забывает свои самые дорогие воспоминания, забывает хорошее и плохое, забывает любовь и потери.

… memories of love and of loss …

забывает то, как клал свою голову на плечо друга,

Or what it felt like to rest your head on a friend's shoulder

что еще сохраняет складки в том месте, где находилось ее сердце.

That still carries with it the creases from where you last placed your heart

Все воспоминания, которые составляют его существо, но уходят с одним шагом.

Gone within a single step

Все воспоминания о любви — о том, каково было держать ее в руках.

I can remember what it felt like to hold you

каково было смотреть в ее глаза — целую вечность.

I can remember what it was like to stare blindly into your eyes for what felt like an eternity

Бесконечная анфилада забвений, однако, заканчивается отчаянной попыткой запомнить, вспомнить, найти утраченное:

I remember now

This was where I first found you

And beyond those closed doors

I will find you again

My love

I will find you again

I will find you again

I will find you

I will find you

Теперь я помню:

Вот здесь я впервые нашел тебя,

И за этими закрытыми дверьми

Я найду тебя снова,

Моя любовь.

Я найду тебя снова.

Я найду тебя снова.

Я найду тебя.

Я найду тебя.

Помимо текста, в этой программе масса другого плана тонкостей. Это "тиканье" часов-твизлов в средней части программы. Это малозаметные повороты голов, встречи глаз, движения рук, которые подчеркивают тот или иной музыкальный акцент или мотив текста. Но главное, чем удивляет эта программа — это своей удивительной цельностью. Эту историю можно смотреть, не понимая текста. Ее можно слушать, не вдаваясь глубоко в символику жестов. Но ее точно не получится забыть — двже если вы пройдете через дверной проем.

Одиночество в КиКе

Источник / Source

Когда японский фигурист Шома Уно сидел в уголке Kiss & Cry после проката своей произвольной программы под песню "Танцуя в одиночестве", он сначала опустил голову вниз, а затем, помахав сквозь силу публике, склонился еще ниже и закрыл лицо руками. Признаюсь, на это было больно смотреть. Как оказалось потом, он плакал не из-за тяжелых падений и боли, не от осознания своего провального выступления, которое лишало его всех шансов на финал Гран-при, и даже не от того, что он должен был принять все это в одиночестве — без тренера, без поддержки. Нет, отчаянно заплакал он от того, что почувствовал гигантскую поддержку трибун: во время проката, когда эта поддержка поднимала его после каждого следующего падения; и после, когда Шома остался наедине со своими мыслями и чувствами.

Болельщики так сильно поддерживали меня несмотря ни на что, и это растрогало меня до слез. … Обычно в таком случае я бы всегда чувствовал, что должен извиниться или сказать, что полон сожаления, но сейчас больше всего на свете я хочу сказать всем "Спасибо".

И в этот самый момент, пока он плакал, случилось то, чего мне еще никогда не приходилось видеть: трибуны начали скандировать его имя — "Шома! Шома! Шома! Шома!" — и скандировали его до тех пор, пока он не поднял голову и не улыбнулся. Это тоже — наряду с шедевром Пападакис-Сизерона — навсегда останется в моей памяти от турнира в Гренобле, как, уверен, останется и в памяти многих других зрителей. Надеюсь, в этот момент Шома почувствовал, что он важен и дорог болельщикам не своими результатами и не своими рекордами, а именно тем, ради чего и ходят смотреть на фигурное катание и что задерживается в сердцах надолго: красотой и осмысленностью катания, тонкой отделкой программ. И еще: что он дорог своей личной историей борьбы и преодоления, которая на этапе во Франции не заканчивается, а только лишь начинается вновь.

И, очень надеюсь, он понял еще кое-что: что он никогда — никогда! — не будет танцевать в одиночестве.

Нобунари Ода:

После каждой темной ночи приходит яркий день. Определенно настанет день, когда он почувствует, что в том, что произошло здесь сегодня, есть смысл.

Нейтан Чен:

Каждый спортсмен когда-нибудь проигрывает — из-за травм или психологических проблем. Даже топ-фигуристы подчас сталкиваются с разными трудностями. Но я уврене, что он найдет ответы на все вопросы и вернется.

P.S. Фотографии с Гала, уже без дополнительных комментариев

Николас Надё

Морис

Смарт/Диас

Шома Уно

Поддержка в исполнении Романа Понсара и Нейтана Чена

Совместное фото

logoГабриэла Пападакис
Мэрайя Белл
logoГийом Сизерон
logoАлександр Самарин
logoНэтан Чен
logoГран-при Франции
logoКевин Аймо
logoШома Уно
logoАлена Косторная
logoАлина Загитова