Турин-2006: злого умысла не было
Данный материал является ответом, а точнее – возражением на материал Медведя-2006 под названием «Допинговый скандал в Турине-2006: а была ли там ошибка врача?».
Будут и существенные возражения, и мелочи, и посторонние вещи, и собственная интерпретация. Кто из нас прав – судить вам, дорогие читатели. В любом случае, если кто-то из вас ещё не прочёл тот пост, на который я собрался возражать, обязательно прочтите. Ибо здесь – большая совокупность спорных (имхо) цитат из поста оппонента, снабжённых моими комментариями.
Поехали.
Туринское фиаско Пылёвой (позже Медведцевой) 2006 года традиционно стоит особняком: в массовое сознание зацементирован тезис о том, что там была ошибка врача, исключающая преднамеренное применение допинга.
Понятие «массовое сознание» затрагивает, если что, и Вольфганга Пихлера, который ругал российских ЭПОшников на чём свет стоит, но Ольгу, наоборот, отмазывал: «То, что с ней случилось, могло произойти с любым спортсменом. Чудовищное стечение обстоятельств. Несчастный случай».
Разумеется, я далёк от мысли вроде: «Раз Пихлер сказал – значит, правда». Учитывая, в конце концов, историю с Зайцевой, Романовой и Глазыриной. Но всё же, согласитесь, любопытный тип нарисовался посреди доверчивых «народных масс».
И правильнее было бы сказать так: «ошибка врача, а не преднамеренное применение допинга». Слово «исключающая» – лишнее, ибо взывает к юридической казуистике. Разумеется, ошибка врача в общем случае не исключает преднамеренное применение допинга спортсменом.
Пылёва – самая успешная российская биатлонистка в XXI веке, которой (в отличие, например, от Зайцевой) удавалось сочетать борьбу за медали главных стартов со стабильными выступлениями на Кубке мира.
В данном контексте это, конечно, вещь третьестепенная, но всё же хотелось бы большей конкретики насчёт методики определения, кто сильнее, а кто слабее. Ибо ни по победам, ни по подиумам, ни по «олимпийским очкам», ни, наконец, по рейтингу Пылёва Зайцеву не превосходит. А успешная борьба Пылёвой за призовые места в тотале происходила тогда, когда пелотон был ещё не тем, что сейчас или хотя бы в сочинском олимпийском цикле. «Самая успешная российская биатлонистка в первом десятилетии XXI века» – другое дело.
Для тех, кто не интересовался биатлоном в 2006 году, коротко напомню суть дела.
Далее следуют подробности дела, к которым претензий нет. Но и мне хотелось бы сказать кое-что «для молодёжи». В 2005-2006 гг., разумеется, уже существовали и поисковики, и форумы, и социальные сети, и электронная почта. Но степень развитости всех этих виртуальных инструментов – равно как и степень дигитализации информации – была ещё не той, что нынче. Осознание данного факта нам также пригодится.
Параллельно: интерес тогдашней публики к «околоспортивным» вещам тоже был ещё не тот – хотя бы потому, что лет 15 назад биатлон считался одним из самых спокойных видов спорта в России. О степени доступности информации «около него» я уже сказал выше. Это сегодня условный Драчёв что-нибудь ляпнет – и его тут же публично высмеет с десяток самбуров и губерниевых. А тогда народ про работу СБР почти ничего не знал.
«Завесу секретности» начали приподнимать лишь в конце 2006 года – и не в связи с допингом Пылёвой, а в связи с тем, что Александр Тихонов, расталкивая всех локтями (в том числе, кстати, и Дмитрия Васильева), вновь победил на выборах президента СБР, а Алексей Шадрин рассказал при этом горькую правду о хозяйственных делах сборной. Ну, а как следует публика узнала о проделках Тихонова ещё только через годик, когда четырёхкратный диктатор наделал уже столько шума, что его не смогла скрыть и тогдашняя степень развитости Интернета.
Почему лидер сборной страны (2-е и 4-е места в личных гонках в Оберхофе) за месяц до Олимпиады лечит травму не у врачей сборной, а у личного врача?
Для начала уточню: в декабре 2005 года Пылёва не особо блистала в гонках и потому после этапа в Оберхофе шла в общем зачёте 8-й. Сегодня для российской женской сборной это был бы Лидер с большой буквы, но тогда – нет: Ишмуратова и Зайцева шли в ОЗ соответственно 4-й и 5-й.
Почему Пылёва пошла к личному врачу? Начнём с её собственных слов: «Подобных травм – с повреждением не только сустава, но и разрывом мягких тканей – в нашей команде раньше не случалось, поэтому врачи сборной не очень знали, что с ногой делать. И не только они – немецкий доктор, к которому меня возили в Рупольдинге, тоже».
Продолжим моими словами. В самом деле, почему? Элементарный контрвопрос: ачётакова? Это запрещено правилами? Нет. Это выходит за дозволенные рамки «безопасности»? Нарушает какие-то внутренние инструкции для членов сборной (возможно – сугубо устные)? С этим соглашусь. Но мы сейчас говорим о преднамеренности, а не о непослушании.
В конце концов, Эви Захенбахер-Штеле тоже пошла к личному диетологу. Он, правда, официально входил в штат врачей сборной, только вот не спас никого этот статус. Ни его самого – от недостатка квалификации, ни его подопечную – от допингового бана, ни его прямых коллег – от вопроса: как же это у вас, немцев, в штат сумел проникнуть некто без необходимого образования?
Да ещё и у врача, против привлечения которого, по их словам, было руководство СБР?
Руководство СБР – это кто? Тихонов? Который, как всегда, всё заранее знал, чуял, говорил и предупреждал? Или просто задним числом выдал на-гора, что якобы всё это делал?
Ещё в декабре 2005 года глава Российского Антидопингового Центра некто Григорий Родченков публично предупреждал, что Щёлковский завод недобросовестно рекламирует фенотропил, не указывая, что его состав идентичен запрещённому карфедону.
«Ещё в декабре». Точнее, 21 декабря. Всего-то за три недели до того, как Ольга получила травму (11 января). Учитывая то, какой объём профессиональной информации был тогда дигитализирован и насколько хорошо работали поисковики (вот она, необходимость понимать данный технический момент), право же – это не тот срок, по прошествии которого имеет смысл ругать кого-то из «неофициальных» врачей за какое-то незнание. Вот если бы Виноградовой это тогда же, в декабре, прислали на рабочее «мыло» – другое дело. Если рабочее «мыло» вообще тогда существовало у провинциальных врачей.
Дурманов, зная о практике использования фенотропила российскими спортсменами, не предупредил члена сборной и её личного врача.
И что тут удивительного? «Правило семи нянек» напомнить?
Главный врач олимпийских сборных России Валерий Санинский сразу после скандала заявил: «Уже пять лет назад все врачи и даже массажисты знали, что фенотропил содержит запрещённое вещество карфедон».
Вот именно – «сразу после». Когда все предсказуемо бросились отмазываться. (В том числе Дурманов.) Не надо, пожалуйста, плодить новых тихоновых. Нас интересует исключительно то, что говорилось и делалось ДО скандала. И желательно – ЗАДОЛГО ДО.
Заместитель руководителя Федерального агентства по физической культуре и спорту Сергей Король: «Ещё в январе во все спортивные федерации были направлены инструктивные письма относительно фенотропила. Почему врач не связалась с антидопинговой службой Росспорта, остаётся загадкой».
Тут и вовсе – вопрос на вопросе. Во-первых, «в январе» – это какого конкретно числа? Если, скажем, 30-го, то первая фраза вообще не имеет смысла. Во-вторых, «письма» – электронные или бумажные? Тогдашней «Роспочтой» письмо вообще могло не дойти – тем более до далёкого сибирского города. В-третьих, «во все спортивные федерации» – а членом какой из них числилась Виноградова? В-четвёртых, «почему врач не связалась»? Да господи: «мыла» не было, телефон не отвечал, и вообще есть такое понятие – интроверт...
Разумеется, если дело дойдёт до суда (как и произошло в данном случае), понятие «интроверт» никого не спасёт. Но мы сейчас, повторяю, говорим не о качестве доказательств для суда, а о том, применяла ли Ольга фенотропил именно как допинг, а не как лекарство.
На тот момент, когда происходила вся эта история, изготовитель фенотропила, рекомендуя его спортсменам, в аннотации советовал им сократить стандартный курс (две недели) до трёх дней.
«Момент» этой истории уже расплылся до двух-трёх месяцев. Точнее, пожалуйста. И желательно – со ссылкой 2006 года «рождения».
А Виноградова прописала Пылёвой фенотропил 11 января и продолжала советовать до самой Олимпиады, то есть в течение месяца с лишним. Небрежность?
11 января Ольга ещё только получила травму. Пока с ней повозились врачи сборной, пока то же самое сделал немецкий доктор, пока она добралась до Виноградовой (или Виноградова до неё), пока последняя перерыла весь тогдашний Интернет и справочники... Какое там 11 января?
Да, небрежность. В худшем случае. В лучшем – добросовестное незнание и малые возможности узнать. Учитывая, повторяю, тогдашнюю (не)организованность, (не)дигитализацию и т. п. Хотя самодеятельность, конечно, налицо.
В конце концов, Эрих Шпаннбауэр целых четыре года не знал, что метилтестостерон, оказывается, запретили. Не знал опять же до момента, когда поймали двух его таких же «самодеятельных» подопечных – Ангерера и Вуди. А вот федерация о метилтестостероне всё хорошо знала. Кстати, Шпанни, в отличие от Виноградовой, как минимум в течение одного года из этих четырёх имел прямой доступ к материалам федерации. И ничего – Петеру и Францу поверили, что преднамеренности в их действиях не было.
Фенотропил в организме Пылёвой был обнаружен ещё в ходе внесоревновательного контроля, за две недели до Олимпиады. Это, как минимум, означает, что ни о каком случайном применении говорить нельзя.
А никто и не говорит о случайном. Говорят – о небрежном и добросовестно-незнайковском. Как у Дениз Херрманн. Кстати, в том же году.
И раз уж мы её упомянули... Товарищ, вам знаком этот голос двухлетней давности? «Тогда (12 лет назад) у спортсменов было куда меньше возможностей для проверки покупаемых лекарств, чем сейчас, да и вообще антидопинговая грамотность только-только начинала внедряться в их среду».
Ваше бы человеколюбие да по отношению к спортсменам всех на свете сборных! Кстати, антидопинговую грамотность 15 лет назад уже весьма активно вбивали в головы спортсменам. «Только-только» – это про какой-нибудь 2002 год. А вот возможностей для проверки лекарств и вправду было гораздо меньше.
Основные фармакологические свойства фенотропила – это улучшение внимания, защита нервной системы в стрессовых ситуациях, повышение остроты зрения и устойчивости к длительным физическим нагрузкам. Отмечаем, как это всё нужно биатлонистам. Однако Виноградову, по её словам, привлекло совсем другое: способность фенотропила усиливать кровоснабжение нижних конечностей (напомню, Пылёва травмировала ногу). Несколько странно, что для улучшения кровоснабжения спортивный врач выбрал такой окольный способ.
Почему странно? Вполне допускаю, что другие лекарства, улучшающие кровоснабжение нижних конечностей, Пылёвой как спортсменке ещё более явно не подходили. Потому-то все «официальные» врачи и не могли ничего сделать.
У Пылёвой после травмы две недели не было положительной динамики, и она не могла тренироваться. В такой ситуации просто немыслимо, чтобы врачи сборной пустили ситуацию на самотёк и даже не поинтересовались у Виноградовой, каким образом она планирует поставить лидера команды на ноги.
Немыслимо? А обратное – мыслимо? Допустим, таки поинтересовались, услышали слово «фенотропил» и... что? Ничего не возразили? А как же Родченков, Санинский, Король и прочие? Или, пошептавшись между собой, решили – ладно, пусть принимает, всё равно другого лекарства нет? Но тогда – неужели позволили Ольге принять его прямо перед гонкой?!
Дурманов: «В самой команде была проведена тщательная инвентаризация всего медицинского хозяйства. Все врачи сборной каждый день или чаще докладывали обо всех проблемах и действиях. Мы знали обо всём, кроме одной коробочки в сумке одной спортсменки».
И – что? Выводы? Врачи сборной докладывали Дурманову таки не обо всём? Или сами не были в курсе всего?
Неясной остаётся и роль в произошедшем мужа и тренера Пылёвой – Медведцева. В целом ряде интервью тогдашний президент СБР Тихонов подчёркивал, что недопустимую халатность проявили они оба. Это, конечно, не исключено, но одновременная халатность сразу трёх профессионалов очень похожа на умысел и предварительный сговор.
Валерий, скорее всего, просто доверился. Даже не врачу – жене. Всё-таки именно Ольга была «на передовой» и прекрасно это понимала. Да и что Медведцев понимал в лекарствах-то? Поэтому фармакологическую ошибку допустил лишь один профессионал. Двое других – сугубо «процедурную».
Другой показательный штрих – невнесение Пылёвой фенотропила в фармацевтическую карту спортсмена, которая заполняется при антидопинговом контроле. Казалось бы, чего проще – укажи в бланке, что применяла такое-то лекарство: это хороший шанс если не на оправдание, то на смягчение санкции.
Очевидно, Пылёва следовала рекомендациям Виноградовой. Которой журналисты задали тот же вопрос. И она ответила: «В фармкарту попадают те препараты, которые относятся, допустим, к условно запрещённым. В фенотропиле я была уверена».
В деле Захенбахер-Штеле, кстати, это сыграло свою роль – немка указала пищевую добавку в соответствующем бланке.
Эви имела за плечами дело Ольги. Спустя несколько лет, со многими постепенно всплывшими деталями. Вот оно, желательное «ЗАДОЛГО ДО».
Члены Исполкома попросту не поверили, что при тотальной централизации спорта в России элитная спортсменка и опытный спортивный врач не знали (в отличие от своего руководства) об особенностях принимаемого лекарства.
Ну, не поверили. Судьи CAS как-то раз тоже не испытали чувства комфортной уверенности. Только и всего. Я уже говорил о том, что доказательства – одно, преднамеренность – другое.
Год спустя Пылёва ходатайствовала о снижении срока дисквалификации (в связи с чем я сомневаюсь, что она была искренна, когда говорила о завершении карьеры).
Значит, банальную истерику дамочки, которую ославили на весь мир, вы, товарищ, уже не допускаете?
Итальянское правосудие тоже не поверило версии о непреднамеренном применении допинга. ... Видимо, защита Пылёвой не смогла посеять в голове судьи никаких сомнений, что ещё раз подтверждает: её версия абсолютно голословна и бездоказательна.
С точки зрения суда – разумеется. Никакого другого вывода на месте официального судьи не сделал бы и я. Почему принимали? Личный врач порекомендовал? А где рецепт? Выкинули? Ну, очень убедительно. Почему не проконсультировались с врачами сборной? Доверились по привычке? Ну-ну. И почему нет записи в фармкарте? Были уверены? Или это должны были сделать другие? Вообще детский сад какой-то.
А просто как человек я прекрасно понимаю, что всё это – очень и очень по-русски. Более того – по-советски. Если говорить именно о спортсменах. Твоё дело – бегать и стрелять. Всё остальное предоставь другим. Именно такова была система «воспитания» спортсменов в СССР. Которая, насколько я понимаю, практически в неизменном виде существовала вплоть до такого же инфантилизма со стороны Маргариты Васильевой.
Естественно, ничего против лично Виноградовой не имею.
Конечно. Ещё бы вы имели, товарищ. Благодаря ей Мартина Глагов получила серебро вместо бронзы.
Но её история очень хорошо вписывается в то, что повторилось в 2009 году: такой же врач колет сборной ЭПО и остаётся безнаказанным. Внутреннее расследование СБР приходит к выводу, что допинга в команде не было. Соответственно, все причастные по-прежнему при деле, и кто-то из них всплывает в 2013 году – накануне Сочи.
Ничего себе – «такой же врач»! Во-первых, он – официальный врач сборной, а не чей-то личный со стороны. Во-вторых, ЭПО – это не лекарство, а допинг и только допинг. Тут – преднамеренность без вопросов. Во всяком случае, со стороны врача. Так что не надо притягивать за уши то, что очень уж хочется притянуть.
Вывод – лично мой, диванно-аналитический, не юридический: никакой преднамеренности в действиях Ольги не было. Хотя бы потому, что непосредственно перед гонкой употреблять нечто как допинг не стала бы даже Юрьева. А уж Пылёва – тем более. Пусть это дело как стояло, так и продолжает стоять особняком по отношению к делам АЮЯ, СЮЛ и ВиЗаРоГ.
