«Для команды «Ф-1» немецкий гонщик лучше мистера Ноунейма из Финляндии». Хаккинен – о сражениях с Шумахером за победы
Честный монолог о «Формуле-1» 90-х.
В «Формуле-1» можно выделить сразу несколько «золотых эпох», прогремевших на весь мир и повысивших популярность гонок до космических масштабов. Их обычно привязывают к титульным противостояниям тех лет – Лауды и Ханта, Сенны и Проста, Шумахера и Хаккинена. Последней дуэли исполнилось двадцать лет – и именно ее чаще всего причисляют к настоящим олдскульно-ностальгическим гонкам с великими пилотами в главных ролях.
Эпоха конца 90-х в самом деле подарила одно из величайших противостояний в истории. Именно она сотворила колоссальный образ Мике Хаккинену после двух побед над «Феррари» подряд – и после реванша Шумахера вознесла Михаэля в число лучших спортсменов в истории. Вряд ли немец стал настолько же популярным и уважаемым без сопротивления со стороны финна, и вряд ли титулы Мики получили бы такое же признание без побед над фигурой уровня Красного барона. Они нуждались друг в друге и в трехлетнем многосерийном соперничестве.
Шумахер не стал бы великим без сильного соперника. Им оказался Хаккинен
В подкасте Beyond The Grid Мика вспомнил грандиозную эпоху и лучшие моменты борьбы с Михаэлем:
Мог ли Хаккинен вообще проиграть в 99-м
Откуда взялись два глупых схода в том сезоне – они чуть не стоили Мике титула
Помогал ли Шумахер Ирвайну
Сильные и слабые стороны Шумахера
Как грамотно бесить преследователя, не подвергая себя опасности штрафа
Почему перед «Обгоном века» Мика был разъярен и что эмоционально объяснял на пальцах Михаэлю после финиша
Тяжелая дорога ко второму титулу: проблемы с управлением, пилотажные ошибки, рисковые стратегии
«Конечно, победа в чемпионате второй год подряд была очень важна. У нас была хорошая машина, так что у нас не было бы оправданий в случае поражения. Скорость была на месте. Главной сложностью было соперничество с напарником [Дэвидом Култхардом]. У нас случались технические проблемы, ошибки в пилотаже. А еще я знал, что вторая победа очень важна для команды.
И, как я уже сказал, у нас была хорошая машина. Мы бы никак не смогли проиграть 99-й – у нас была лучшая машина! (Смеется). Я бы не ушел спокойно со вторым местом! В 98-м у нас тоже был мегаболид. Ну да, у него были проблемы с балансом и управлением, но команда работала над ними, и они не были прямо грандиозными. С ними вполне можно было справляться. В 99-м немного изменился регламент и команда решила разработать машину с прицелом на самый высокий уровень. Инженеры очень рисковали с новыми материалами – команда хотела сделать болид максимально легким. С другой стороны, они смогли лучше все рассчитывать и снизить количества затрачиваемого материала.
Правда, в итоге машину 99-го стало труднее пилотировать – как раз из-за нового регламента. Мы использовали шины «Бриджстоун» с канавками – все хотели ограничить скорость болидов «Формулы-1» и пришли к такому быстрому решению. В 98-м на покрышках было три канавки, в в 99-м – уже четыре. Команда пыталась рассчитать, как новые шины повлияют на баланс, но, похоже, в формулах оказалось слишком много параметров, влияющих на скорость машины. В итоге болид оказался более «нервным» в задней части – и гонщикам такое никогда не нравится. У нас была отличная передняя часть – это было круто. Но если в то же время задняя часть немного сбоит, все равно остаются неприятные чувства. Подобное отнимает уверенность.
Вообще в 99-м случилось несколько нехарактерных ошибок при пилотаже. Авария в Имоле при лидировании.
И сход при лидировании в Монце – на территории «Феррари».
Очень смешно, да? Правда, я бы не сказал, что оба инцидента произошли из-за нестабильности задней части. Да, в обоих есть много схожего: например, оба произошли в Италии. В каждой из этих гонок мы использовали тактику трех пит-стопов. По расчетам для финиша на первой позиции нам надо было удерживать определенное время круга по сравнению с конкурентами. Следовательно, каждый круг должен в точности укладываться в очерченное окно – и ни в коем случае ни на одну десятую секунды медленнее. И когда пилот вынужден постоянно ехать наперегонки с секундомером в настолько сжатых условиях – ему приходится рисковать. Гнать изо всех сил. А когда рискуешь – дерьмо случается (смеется). И в те разы оно и случилось! (Смеется).
И в Имоле, и в Монце перед гонками на брифинге мы обсуждали сложность нашей стратегии. Инцидент в Имоле – моя собственная ошибка в чистом виде. Слишком сильно атаковал в повороте и выехал из него чересчур быстро. В Монце вина лежит 50 на 50 на мне и команде. И это огорчило еще больше.
Верю ли я, что Шумахер хотел помочь Эдди Ирвайну выиграть титул? Ну, если бы я оказался в тех же самых обстоятельствах, в которых был Михаэль… Думаю, победить было бы здорово для команды. Но, думаю, я бы не горел особым рвением помогать. Не думаю, что Михаэль хотел, чтобы Эдди выиграл. Михаэль много работал вместе с командой, развивал машину, и, зная Михаэля – он точно хотел быть №1. Так что Эдди, забирающий золотую медаль, выглядел бы совсем не хорошо. Но, конечно, трудно сказать на все 100».
Гонка с Шумахером за успех: разгром в «Формуле-3», разные условия в «Формуле-1»
«Можно сказать, что Михаэль был главным моим соперником – и это очень мотивировало. Всегда нужно какое-то сопротивление. И да, мне нравилось побеждать его больше, чем кого-либо еще.
Главная причина, по которой мне нравилось противостояние с ним – Михаэль был очень стабильным. Хоть иногда он и был чересчур жестким и агрессивным. Стабильно агрессивным! (Смеется). С Михаэлем ты всегда знал, что тебя ждет.
Если вспомнить совсем давние времена, когда мы гонялись в картинге – Михаэль в Германии, а я – в Финляндии, а потом другие гоночные категории… У Михаэля сложилась отличная карьера в Германии, а у меня – в Англии. За исключением одной гонки: я однажды приехал в Германию в «Формулу-3» в тот самый момент, когда Михаэль там сражался за титул. Мы были гостевой командой, но вынесли всех в Германии. Мне кажется, после этого Михаэль чувствовал себя не очень хорошо: он казался настоящей восходящей звездой, а потом приезжает какая-то команда из Англии и всем показывает, как делать все правильно (смеется). А у меня была отличная команда и машина. В общем, после этого немецкая «Формула-3» выглядела просто отвратительно. Включая всех местных пилотов! Не думаю, что Михаэль был счастлив.
Потом в кубковой гонке «Формулы-3» в Макао мы с Михаэлем бились за победу, пока не столкнулись во втором заезде. Он смог ехать дальше, я сошел, он выиграл. Так что при переходе в «Ф-1» у нашего соперничества уже была определенная история и напряженный бэкграунд. Я попал в «Ф-1» немного раньше, а потом уже он. Мне досталась команда, которая находилась не в лучшей форме и по части бюджета, и по части скорости машины. Но, бесспорно, я многому научился. Михаэль сразу перешел в команду, которая могла бороться за топ-7, а с его выступлениями они еще сильнее прибавили и внезапно оказались среди хороших команд.
Завидовал ли я Михаэлю и его заводской поддержке от «Мерседеса» вместе с гонками в спорткарах? Нет. Это обычное дело. Часто так случалось, что ты гоняешься с кем-то в молодежных сериях, а потом он внезапно переходит в, например, «Формулу-1». А ты, укатывавший его на 1,5 секунды с круга, думал: «Да не может быть, что тут все дело только в таланте, он же не мог так резко поменяться». С таким всегда непросто справиться.
Но я трезво смотрел на вещи. Я – из маленькой Финляндии с небольшим количеством населения. Финансовая поддержка, доступная в Финляндии, и близко не сравнится с возможностями, которые есть в Германии. По маркетинговым причинам тоже лучше иметь в команде немецкого пилота, чем, скажем, мистера Ноунейма из Финляндии (Смеется). У меня было не так уж много рычагов влияния. Я рассчитал все это и просто говорил себе: «Мика, продолжай, и ты займешь свое место».
Кеке Росберг оказал огромное влияние на мою карьеру. В мире «Формулы-1» недостаточно просто сидеть в моторхоуме и работать с инженерами. Нужно гулять тут и там, встречаться и общаться с людьми… Все обладают разными личностями и потребностями… Так что Кеке Росберг мне очень помог. Он держал контакт с людьми и анализировал ситуацию на рынке. Я мог сконцентрироваться на основной работе с командой и инженерами, улучшать машину и себя. Смог бы я чего-то добиться без него? Честно говоря, нет. Никак.
То есть, думаю, у меня так или иначе появилась бы возможность перейти в «Формулу-1», но это сложнейшая головоломка, которую нужно складывать без конца, рассчитывать каждый следующий шаг… Нельзя просто жить сегодняшним днем – нужно реально далеко смотреть в будущее. Понимать, что может случиться, что люди будут делать, что вся «Формула-1» будет делать. Недостаточно просто вынести всех в следующей гонке».
Сильные стороны Шумахера – физподготовка, знания и «Феррари», слабости – недостаток уверенности и спорные маневры. Дружба не сложилась
«Михаэль без сомнений обладал великолепными техническими знаниями. Очень важная черта. Еще – мощнейшая физическая форма. А еще у него было одно сильное преимущества – не у самого пилота, а у него команды. Когда мы сражались, а он ездил за «Феррари», у Михаэля была опция тестов во Фьорано. Причем им не нужно было даже укладываться в рамки открытия и закрытия трека – они могли просто ездить там целыми днями. Сколько захочешь. На собственном треке «Феррари».
А нам приходилось ездить в Сильверстоун на тесты – местная трасса открывалась в 10 утра, закрывалась на обед в 12, снова открывалась в 13 и закрывалась какая разница когда… В 17 часов. А если ты начал установочный круг в 10 часов утра и словил поломку мотора, требуется три часа на замену поврежденных узлов. И ты просто теряешь полдня. О, боже, это давало «Феррари» огромное преимущество! Если бы только мы могли тренироваться с 8 утра до 8 вечера…
Все знают, что Шумахер – великий, но не все знают почему. Объясняем по пунктам
Рон Деннис (босс «Макларена» – Sports.ru) даже пытался купить трассу «Лиддн Хилл» в Кенте на юго-востоке Англии, это правда. Он хотел собственный «Фьорано», именно так. Это здорово повлияло бы на развитие болида, да и пилотов. Да даже механиков! Они бы смогли практиковать боевые пит-стопы, дозаправки, да что угодно! Огромная разница. Улучшилось бы все. Механики и пилоты привязались бы к команде намного сильнее. Но это стало одним из главных преимуществ Михаэля.
Слабости? Ну, у него не то чтобы было много слабостей, честно говоря… Надо подумать. Будет большая пауза. Ну, думаю, Михаэль знал, что он быстр, и знал, что делает. А еще он знал, что я тоже быстр. И я тоже это знал! И, мне кажется, он видел моменты, когда это понимал, и осознавал: «Мика знает, что быстрее меня».
Я бы не назвал это «играми», но Михаэль транслировал очень много уверенности. Но, думаю, внутри ему довольно часто этой самой уверенности не хватало. Это можно было заметить. Я видел, когда он сдавал. И это были лучшие моменты для атаки.
В любом случае, я очень уважаю его работу с командой над развитием машины. Особенно с учетом того, чего они в итоге достигли – великолепных результатов. Но он не двигал все в одиночку – вокруг него собрали отличную команду. Но, мне кажется, у них была нехватка уверенности.
Что можно сказать о поведении на треке… Он иногда допускал отчаянные маневры. Когда ты гоняешься и однозначно медленнее кого-то, тебе не стоит позволять себе такое. Это просто смешно, если ты реально не так быстр. По-моему поступать так… Сезон длинный. В нем много гонок. В конце концов одна гонка ничего не изменит.
Удивлялся ли я его маневрам в Аделаиде-94 (крэш с Дэймоном Хиллом при разборках за титул – Sports.ru) или столкновению с Жаком Вильневым в Хересе-97? Нет, вообще нет. Это были последние гонки, в них решалась судьба чемпионата. Я понимаю это. Просто сказать: «Я бы сделал так же». Но на таком уровне… Я бы не стал. В «Формуле-1» такое слишком очевидно. Можно пробовать другие трюки, делать что угодно – но не надо врезаться в кого-то. По-моему это перебор. Можно сделать что-то еще – не так далеко выходящее за пределы правил. Нет, не брейктест – это слишком опасно.
В некоторых местах просто невозможно обгонять, так что можно просто ехать там примерно на 70 процентов и дразнить преследователя, пока у него не сдадут нервы. В точности, как Михаэль поступал в сражении со мной в Малайзии-1999. Думаю, это было оно. Такое можно запросто провернуть, и это не видно на телеэкранах. Но для гонщика очень неприятно ехать в такой ситуации. Так что Михаэль мог делать что-то подобное. На его месте я бы поступал именно так.
У нас с Михаэлем были разные пилотажные стили. Михаэль блистал в медленных поворотах, а моя техника лучше работала в быстрых поворотах.
Мы пытались вместе зависать и подружиться, но ничего не вышло (смееется). Что-то просто не сошлось. Когда я закончил, ничего не изменилось. И это грустно. Но ладно. Между нами осталось уважение. Может, мой стиль работы не совпал с его мировоззрением, и наоборот».
Перед «Обгоном века» Шумахер разъярил Хаккинена – Мике даже отчитал Михаэля
«Когда ты позади Михаэля – у него особый стиль защиты позиции. Я ощутил это еще в Макао в 90-м, а потом в Спа в 2000-м он сделал то же самое. Это была великолепная ситуация. Когда гоняешься на скорости в 300 км/ч, преследуешь кого-то, знаешь, что быстрее, и готовишься к обгону – а тебя выдавливают на траву. На скорости в 300 км/ч! Если на такой скорости выехать на траву в болиде «Формулы-1», все без сомнений закончится аварией. Уверен, любой и в обычной машине реагирует в стиле: «Да что он себе позволяет!», если кто-то просто подрежет. Конечно, это может быть случайно – понимаю, не посмотрел в зеркала. Но когда это случается 3-4 раза, и человек точно знает, что делает – это может жутко бесить! И скорость… Все знают: если врежешься на скорости в 300 км/ч – будет бардак, мегаавария! И в моем случае я бы мог попасть в такую мегааварию! Так что Михаэль был слишком жесток с такими маневрами.
К счастью, потом мне повезло с круговым, и я смог спокойно обогнать Шумахера. Но я сделал бы это и без Зонты. Меня довели до такого состояния, что я бы выжал из себя все – но воплотил бы маневр в жизнь.
А потом после гонки я объяснил ему, что нельзя выдавливать машины на такой скорости.
Он сам был двукратным чемпионом и гонялся против другого двукратного чемпиона! К тому моменту Михаэль уже долго гонялся и пережил несколько серьезных аварий. У меня тоже были крэши. Думаю, между нами должно было установиться определенное уважение. Гоняться колесо в колесо на пределе возможного – отлично. Но такое просто неприемлемо.
Но с другой стороны я знал, что жалобы, походы по менеджерам и функционерам вместе с протестами будут пустой тратой времени. Мне просто надо было донести до Михаэля, что я в курсе происходящего и не собираюсь просто уйти как ни в чем не бывало. Я дал ему знать, что начеку.
Но я не хочу сейчас говорить плохих вещей о том, что было в прошлом. Мы оба сделали потрясающие карьеры и заняли свои места в истории».
Фото: Gettyimages.ru/Marcus Brandt/Bongarts, Vladimir Rys/Bongarts, Michael Cooper /Allsport; REUTERS/Kai Pfaffenbach
Чтобы вернуть Феррари на вершину, Михаэлю и руководителям пришлось перестроить всю команду, рекрутировать лучших доступных инженеров, вышколить персонал и напряженно работать над болидом, постоянно совершенствуясь
Спору нет, Михаэль как гонщик оказался более мастеровитым, чем Алези и Бергер, но зачем возвеличивать его сверх меры?