Владимир Алекно: «Хочу принести пользу Петербургу»

Новый главный тренер волейбольного «Зенита» из Петербурга, олимпийский чемпион, экс-наставник сборных России и Ирана, рассказал, почему решил вернуться к тренерской деятельности, чью уникальную рукопись хранит уже много лет, и каково это — быть дедушкой трёх внуков.

— 8 июня вы приступили к тренерской работе в петербургском «Зените» с некоторыми игроками. Расскажите, как сейчас проходят тренировки, какой настрой у вас и ребят? Пока прощупываете почву, изучаете друг друга или уже работаете с боевым настроем?

 — Боевым, конечно, не могу назвать, потому что начали вообще вчетвером. Цель преждевременного сбора – это работа больше с травмированными игроками. Не очень бы хотелось, чтобы 1 июля, когда соберется вся команда, пришли эти волейболисты и опять сказали: «Мы не можем, там болит, там не болит». Поэтому для травмированных игроков и для молодежи, которая считает, что 2 месяца лежать на диване – это перебор, этот сбор обязательный. У тех, кто практически без замен провел сезон, есть возможность чуть больше отдохнуть. Они к нам присоединятся позже. Сейчас идет плановая работа, устранение тех физических проблем, которые имеют игроки.

 — Все ли с пониманием отнеслись к тому, что нужно так рано выходить из отпуска?

 — Вы знаете, за 30 лет моей карьеры рядом с собой ворчащих игроков я не очень много видел. Все с пониманием отнеслись. Понятно, что такие волейболисты, как Егор Клюка, Виктор Полетаев, которые последние два года всё отдыхают и лечатся, легко приняли это. У ребят есть огромное желание вернуться. Есть понимание, что в таком режиме нет возможности продолжать карьеру. Сейчас все работают. Будем надеяться, что это даст результат.

 — Есть информация о том, что вам предлагали возглавить петербургский «Зенит» еще несколько лет назад. Действительно ли это так? И если да, то почему вы не соглашались?

 — Да, это действительно так. Это был, по-моему, 2019-й год. Первая и основная причина – у меня был действующий контракт с «Зенитом-Казань». У меня было то состояние, которое мне давало больше мыслей по поводу паузы в карьере. Как раз сезон закончился с «Зенитом», я провел свою четвертую Олимпиаду с Ираном. Думаю, больше слушал себя внутренне. Прийти сюда, наверное, был не готов, и не смог бы выполнить те задачи, которые ставили передо мной.

— После чего вы окончательно решили: «Да, я приеду»?

 — Пауза достаточно большая у меня получилась – практически три года. Первые полтора - вообще думать не хотел о своем возвращении. Поступали предложения, в большей степени из-за границы. Начинался разговор, я его останавливал. Последнее время я ловил себя на мысли, что думаю о возращении, и мне интересно. Я продолжаю какую-то дискуссию. После того как мне поступило предложение из Петербурга, я о нем серьезно задумался. При этом думал не очень много, чтобы сразу приехать на разговор с руководством. Все думают, что я приехал за деньгами. Полная ерунда. Если руководство посчитает нужным, оно вам ответит. О своем финансовом положении я разговаривал пять минут. Мой контракт даже не такой, какой был у меня в Казани. Есть условие: если я добьюсь результата, контракт сразу изменится, но только за счёт выполнения цели. После разговора с руководством стало понятно, что они хотят видеть команду, и мне полностью доверяют. Сказали: «Волейбол – это твое. Мы не лезем. В остальном будем помогать». В совокупности это дало мне внутреннее решение – я хочу сделать что-то полезное для Петербурга.

 — Следили ли вы в последнее время за «Зенитом»? Какими принципами, может быть, личными вы будете руководствоваться?

 — Конечно, следил. Было всегда непонятно, почему нет побед в этом городе с такими традициями волейбола. Они тянутся ещё от Вячеслава Платонова и «Автомобилиста», который гремел в Советском Союзе и был на достойном уровне. Я всегда говорил, результат купить невозможно – его делают игроки и команда.  На первом собрании и на первом интервью в Петербурге сказал: «Здесь классные игроки – здесь нет команды». Они даже смотрят друг на друга не так, как в команде настоящей. С этого мы и начнем: как нужно смотреть друг на друга в тяжелых и веселых ситуациях. Это дополнительная работа и ментальный подход, чтобы они мыслили по-другому. Попробуем избавиться от пораженческого настроя. Это произойдет не просто и не сразу. Если скажу, что я приду, и сразу стану чемпионом, то будет понятно, что это шарлатанство. Чемпионами становятся и победы добывают игроки. Тренер может или помочь, или помешать.

 — Вы сказали, что в петербургском «Зените» классные игроки. Означает ли это, что уровень сине-бело-голубых сопоставим с уровнем игроков казанской команды, которую вы много лет тренировали?

 — Если от тех игроков, которые сегодня здесь есть, мы уберем травмы, поправим ментальность и введем ампулу победителя, если эти игроки сами поймут, что для великой и главной победы одного желания и старания очень мало — такое желание и старание есть у Казани, «Динамо», «Локомотива» — тогда эти игроки будут способны решать нужные задачи. Сейчас у меня нет разовой таблетки, которую я раздам им, и завтра мы будем чемпионами. Нужно провести определенную работу.

— Есть ли сейчас тренеры в Суперлиге, с которыми у вас будет принципиальное противостояние?

 — Принципиальных соперников нет. Моя команда — «Зенит» Санкт-Петербург. Это основа для меня. У меня нет настроя с кем-то индивидуально соперничать. Я понимаю, о ком вы говорите и о чем вы говорите. Для нас сегодня и команды, которые заняли низкую ступень Суперлиги, и команды, которые в тройке, — одинаковые соперники. Поверьте, одинаковые. Могут быть сложности и с теми, и с теми. Могут быть легкие решения задач и с теми, и с теми. Мы будем учиться побеждать здесь и сейчас.

 — Вы привезли с собой свой тренерский штаб. По какой причине вы это сделали? Раздумывали ли вы над тем, оставлять кого-то из бывшего штаба в «Зените» или нет?

 — В большей степени приехали те, кто прошел со мной какой-то путь. Я знаю, чего от них ожидать. Как в народе говорят, «хочешь вывести лучшую породу, нужно впрыснуть новую кровь». Для более породистой команды впрыснута новая кровь в виде тренерского штаба. Том Тотоло — это тренер, который со мной больше 10 лет. Мы на одной волне. Понимаем, чего друг от друга хотим. Он выполняет мега-работу, помогая мне. Такой же фанат своего дела. Не видел смысла искать кого-то другого. Мехди — тренер по физической подготовке. Мне очень понравились его работа, его подход, его контакт с игроками, нестандартный и неординарный подход в сборной Ирана. Оно так и получилось. Мехди быстро нашел контакт с игроками, хотя говорит только на английском. Представьте, приходит тренер, у него все руки и ладони исписаны русскими фразами. Как игроки сейчас могут к нему плохо или неуважительно относиться? Он уже и читает и что-то им говорит на русском. У меня были иностранные игроки, которые по 10 лет жили в России, и три слова только знали. Я надеюсь, у вас будет возможность с ним пообщаться. Вижу, как он поступательно подошел к этой работе. Мехди, будучи еще в Иране, изучил все травмы игроков. Сейчас работает именно над теми задачами, которые стоят на этом раннем сборе. Нет такой цели — революцию какую-то проводить.

— Три года вы не тренировали. Когда вы вошли в зал, сколько вам потребовалось времени, чтобы вспомнить былую волейбольную атмосферу? Какие изменения в волейболе произошли за это время?

— Я следил, ходил на топовые матчи. Если взять ситуацию России, мы еще хорошо держимся, потому что уровень первых 5-6 команд достаточно серьезный. Что касается моей паузы, то все говорят: «Это как на велосипеде кататься». Но далеко не так. В каких-то моментах контакта с игроками, наверное, помогает все-таки мое прошлое. Есть авторитет, поэтому сразу слушают, мне не нужно делать замечания, когда я говорю. Нет такого. Сейчас не так много моих задач. Идет работа тренера по физической подготовке. Мне не сложно пока. Сейчас только разговариваю, направляю. Больше на этом этапе организационной работы. Может быть, возникнет какое-то внутреннее напряжение в игре. Там ритм высокий. Наверное, мог выбиться чуть-чуть из него. Однако это покажет только игра. Есть много предварительных этапов, где будет возможность влиться в этот ритм.

— Какого тренерского метода вы придерживаетесь: жесткого или пытаетесь через диалог все объяснить?

 — На мне ярлык жесткого, требовательного деспота. На самом деле, это далеко не так. Я подхожу своей методой избирательно к каждому игроку. Как я могу пахаря Максима Михайлова или глыбу волейбола Сергея Тетюхина запугать? Всегда была договорная система с ними, всегда можно было разговаривать. Однако были те игроки, с которыми чуть повыше нужно было поднять свой голос, чтобы услышали. Метод «если сердце не зовет, нужно в печень постучать» давно уже позади. И этим ничего не добьешься. У меня никогда не было цели, чтобы они меня боялись. Нужно, чтобы уважали, а не боялись. Если тебя боятся, будет хуже, намного. Все сворачиваются в ракушку и всё. Только диалог и договорная система может выстроить что-то.

— Вы почувствовали на себе, что игроки немножко тушуются, когда говорят с вами? Мало у кого из тренеров есть столько же регалий, сколько у вас.

— Слукавлю, если скажу, что они, когда со мной разговаривают, руку на плечо мне кладут. Конечно, нет. Молодые чуть с дрожью в голосе разговаривают, но я это вижу и думаю, что мне хватит моего опыта и ума, чтобы избавиться от такого. Уже давно прошел тот путь, когда мне нужно было зарабатывать авторитет. Совершенно уверен, что, если они будут меня бояться, они не раскроются. Последнее время те игроки, которые со мной шли больше 10 лет и которые чего-то добились, называют меня просто Романычем. Для меня это самый большой успех и показатель. Тяжело добиться той грани, в которой игроки бы понимали, что я захожу в зал, и мы начинаем работать, и в то же время могли бы где-то пошутить.

 — Когда вы поняли в своей жизни, что вы фанат волейбола?

 — Если я скажу, что понял это, когда ушел из дому в 13 лет, то слукавлю. Меня забрали в спортивный интернат, и в подростковом возрасте раз в год только приезжал к маме. На каком-то этапе я понял, что это шанс начать жить даже лучше, чем все остальные. Потом это уже возможность реализовать что-то от личных амбиций до проектов. Наверное, понял, что фанат волейбола, когда приходил домой и спрашивал, в каком классе дети учатся у меня. Я не знал этого.

 — А как сейчас поживают ваши дети: Лоран и Екатерина?

 — Лоран работает в компании, производящей бытовую химию. Все меня спрашивают о его хобби. Я сам не рыбак, а он фанат этого. Сейчас даже готовится к какому-то турниру, где больше 150 лодок, где серьезные премиальные за первое место. Он может об этом часами разговаривать. Я не ожидал от него такого. Сейчас растит сына, все в порядке.

 — То есть вы дедушка?

 — Я тройной дедушка. Так я вам еще больше скажу: его сына зовут Владимир Алекно. Моя дочь тоже живет в Казани со мной, хотя долгое время мы прожили за границей. Она сейчас больше мама, которая отдает все свое время детям, занимается с ними. Муж ее работает. Все живут своей жизнью уже. Как и в каждой обычной семье, если получается в выходные их собрать, то уже хорошо.

— Как вы снимали стресс после матчей?

 — Мы до эфира с вами разговаривали об уровне ответственности каждого. Для меня тренер, который до сезона для хорошего контракта обещает результат, шарлатан. Игрок, который до старта турнира говорит, что мы будем чемпионами - тоже шарлатан. Для меня самая большая ответственность – это твоя личная, внутренняя. Может быть, одна из причин тренерской паузы — я так и не научился проигрывать. Это плохо. Нужно уметь проигрывать, потому что порой проигрыш тебе помогает. А меня разрывает внутри от обидных проигрышей больше, чем от каких-то рейтинговых матчей. Для меня это самая большая ответственность. Мне повезло, я счастливый тренер, потому что большую часть своей карьеры работал с командами, с клубами и сборными, где второе место считалось провалом. Очень тяжело жить без права на ошибку, но и в то же время ты держишь себя в тонусе. В период тренерской паузы я кайфовал, что живу не по расписанию, начал больше спать. Последние годы до паузы понимал, что могу присесть на снотворное и стану зависимым от него. Если поспал часа три за ночь, то ты выспался. В свободное время сын у меня рыбак, а я - охотник. У меня есть друзья в Татарстане. Они приучили меня к этому. По возможности мы вместе выезжаем. День, проведенный на охоте, в зачет жизни не идет.

 — Достаточно ли для успеха, победы на Олимпиаде, на чемпионатах мира, таланта и трудоспособности?

 — Хороших специалистов много. Тысячи спортсменов мечтают только попасть на Олимпиаду. Для некоторых само участие —хороший результат. Для какой-то команды попасть в четверку — тоже хороший результат. Но чтобы быть лучшим в мире, одного желания, старания очень мало. Такое же желание стать лучшим коллективом в стране, какое есть у нашей команды «Зенит» Санкт-Петербург, имеют все клубы, участвующие в Суперлиге, даже те, которые заняли места ниже. Все об этом мечтают. Нужно больше. Если ты не готов к самопожертвованию, если стоят какие-то ограничения в определенный период, который важен для команды, то, наверное, великого не добиться. Встреча с семьей или больные дети, а ты с командой. Это делают все. Я не говорю, что это геройские какие-то поступки. Люди, которые добиваются высоких результатов - все так живут. Без этого невозможно. И в бизнесе, я думаю, так.

 — Какие у вас были отношения с Вячеславом Платоновым?

— Он был авторитетом не только для петербургского, но и для мирового волейбола. Знаю, что сегодняшние специалисты, считающие себя мега-тренерами, ходили с блокнотом и карандашом, записывали каждое его слово. Это авторитет мирового масштаба. У меня спрашивают: «У кого я учился?» Есть два специалиста: Вячеслав Платонов и Юрий Чесноков. Мы много с ним работали, у нас были хорошие отношения. Он даже приглашал меня в «Автомобилист». Но тогда была такая команда, может быть, мой уровень не такой хороший был… Я не помню даже, чего я испугался. Это много лет назад было, ещё в Советском Союзе. Его мемориалы играют несколько лет подряд. Огромная-огромная ему благодарность за то, что он тогда поверил в меня и взял в сборную страны. У меня даже есть оригинальные рукописи его тренировочного процесса. Их мне подарил в свое время покойный Олег Молибога, который у него был много лет помощником. Я начинал свою карьеру с рукописями Платонова, и они у меня до сих пор остались. Около 2000 упражнений разных уровней.

 — Можно ли сказать тогда, что именно эти рукописи, как книга, впечатлили вас больше всего за всю жизнь? Какие ещё произведения культуры вас впечатлили?

 — Да, это та книга, которая мне помогла. Я достаточно консервативный человек и вырос в Советском Союзе на фильмах «17 мгновений весны» или «Они сражались за родину». Вижу, что молодежь потихоньку отталкивается от этого, не хочет, не понимает. Когда я смотрю какие-то фильмы, мои внуки заходят, даже не поднимают голову на экран, потому что это неинтересно. Я вырос на всех наших фильмах и книгах, начиная от «Мастера Маргариты» и заканчивая «Графом Монте-Кристо». Слушаю я больше шансонье. В этой музыке есть смысл. Молодежь считает, что нужно слушать музыку и самому придумывать смысл. Я почему-то слушаю то, что я понимаю. Я знаком лично с Александром Розенбаумом, у нас хорошие отношения. Надеюсь, вытащу его на матч. Я уже разговаривал с ним по телефону. Он мне пообещал, что придет на игры к нам. Конечно, вместо рэпа мы лучше Яковлевича послушаем.

— Что сделает вас счастливым в этом сезоне и что пожелаете нашим слушателям?

 — У меня сейчас есть моя команда, «Зенит» Санкт-Петербург, которая, к сожалению, пока не выиграла ни одного титула. Для себя поставил цель: если у меня получится ее достигнуть, буду счастлив. Поверьте, я об этом мечтаю. Мое счастье — это нахождение здесь. Слушайте «Радио «Зенит». Оставайтесь всегда верными этому радио. Приходите болеть за нас. Всех ждем!