11 мин.

Павел Абрамов: «На Алекно зла не держу»

136

  — Павел, в последних матчах «Автомобилист» знатно прищемил носы не самым последним клубам Суперлиги. Как готовитесь к матчем с явными аутсайдерами чемпионата?

— Сейчас мы лидируем в чемпионате в зоне «Запад» как раз потому, что нам удается должным образом настроиться на матчи с не самым сильным соперником. Как видите, Белгороду, например, это не удается. Это во-первых. Во-вторых, тренер нам сказал, что тот же «Автомобилист» значительно добавил, и это уже не та беспомощная команда, которая была в начале сезона. Вчера мы отдыхали. Сегодня отлично потренировались. Все готовы. Я думаю, мы хорошо настроены, чтобы с первых минут матча играть в полную силу против питерцев.

— А как вы настраиваетесь на матч?

— По-разному бывает. Здесь нужно научиться прислушиваться к себе. Я, в принципе, могу оценивать свое состояние перед матчем. Практически всегда есть какой-то мандраж. Если ты можешь его контролировать, как правило, всё склыдывается хорошо. Гораздо хуже, когда его нет вообще.

— Вот мы с вами заговорили о настрое. Некоторые волейбольные специалисты утверждают, что у «Искры» вообще проблемы с моральным духом. То есть идет игра — будем разрывать, нет — и бороться не станем.

— Абсолютно несогласен. Совершенно. За весь чемпионат был только один матч, где нас можно было упрекнуть в осутствии борьбы. Это гостевая встреча с «Динамо» в Москве. Был еще проигрыш на тай-брейках тому же «Динамо», в полуфинале Кубка России «Кузбассу», и в четырех сетах мы уступили в Белгороде. И я не согласен, что в этих матчах мы сдавались без борьбы.

— А что не получилось в Москве?

— Ничего не получилось. Вообще. Мяч из рук валился. Алексей Вербов был травмирован, а Женя Ромашкин, наш второй либеро, психологически не был еще готов играть под давлением.

— Роберто Сантилли — очень интересный синьор. Внешне аристократичный и совершенно, извините, скандальный. Это помимо того, что в клубе и без Сантилли есть кому пошуметь на площадке. «Искра» — лидер по предупреждениям. Вы, как капитан можете как-то воздействовать на синьора Роберто?

— Нет. Я просто передаю ему замечания судей. Я, как капитан, единственный, кому официально разрешено разговаривать с судьей на вышке. Я же не могу схватить Роберто за плечо во время матча — он находится за площадкой. Поэтому я просто говорю: «У нас замечание. Осторожнее»

— Помогает? — Нет. Сантилли и в Польше вел себя абсолютно так же. Видимо, он считает, что судьи должны по его возмущению понять, что они совершенно неправы и тут же отдать очко нам. Польским судьям это не нравилось так же, как и нашим.

— А как успокаиваете игроков?

— Знаете, сейчас уже никак почти. Объяснять что-то игрокам — это же просто смешно, все взрослые ребята, профессиональные спортсмены. Леша Вербов — лучший либеро в мире, 30 лет недавно исполнилось — что я ему скажу? Чего он не знает из того, что я могу ему сказать? Что мы проиграем ещё 2 очка кряду, если не успокоимся? Уровень своих эмоций нужно контролировать как-то самому. Все прекрасно всё понимают. Я раньше тоже такой был… Постоянно хватал карточки. И желтые, и красные были.

— С трудом верится. — Время людей меняет. А раньше было, да. Но со временем я понял, что споры и ругань с судьями — и себе и команде во вред, потому что судьи очень редко меняют свои решения, а попытки воздействовать на них — тоже удаются редко. Даже если ошибка была и ты сможешь убедить в этом судью, он своего решения скорее всего, не отменит. В лучшем случае он вернет очко в следующем спорном розыгрыше, но часто это настраивает судью против твоей команды. Знаете, сейчас очень много говорят о введении системы «Ястребиный глаз» в волейболе. Я считаю, что это правильная вещь. Когда я играл в Польше, финал Кубка мы играли с этой системой. И повторы отменяли очень многие судейские решения. В итоге, игроки ведут себя спокойней, а судьи уверенней. А ругаться с судьями — бесполезно. Тем более, «Искре». Решения все равно будут не в нашу пользу. И совершенно неважно, правы мы, или нет. Поэтому я перестал это делать. Почти.

— Вы считаете, что к «Искре» в Федерации предвзятое отношение? И это сказывается на судейских решениях?

— Не знаю точно, но это похоже на холодную войну Федерации с «Искрой», которая длится уже достаточно продолжительное время. Да еще эта дурацкая история с дисквалификацией Спиридонова…

— Павел, но ведь проступок был? Думаете что наказание было несоизмеримо с преступлением? — Наверное был. И конечно, несоизмеримо. Его могли отчислить из сборной и оштрафовать на премиальные, но игра в клубе здесь не при чём.

— Знаю, что все время, что Алексей был отлучен от волейбола, он находился вместе с командой. Как-то поддерживали его?

— Конечно! И руководство клуба изначально объявило, что будет поддерживать Алексея и бороться за него. И мы, игроки, старались как-то его подбодрить. Слава богу, сборная выиграла Кубок Мира и все закончилось. Сейчас Алексей снова в игре

. — «Искра» лидирует в зоне «Запад» в конце регулярки. В прошлом году была такаяже ситуация. Нет дурных воспоминаний по этому поводу?

— У меня есть плохие воспоминания о прошлом сезоне, но они не касаются четвертьфинальной серии с Краснодаром. Касаются они исключительно моей травмы и того, насколько тяжелым и долгим было восстановление. Сейчас я могу спокойно об этом вспоминать и понимаю, что всё было закономерно.

— Сейчас можете сказать, что восстановились полностью?

— Да, могу. Сразу после сезона меня прооперировали. Восстановление заняло около 4х месяцев. Далее шаг за шагом я начал набирать свои боевые кондиции.

— Вы почти перестали подавать силовую подачу. Это как-то связано с вашими коленями?

— Нет, здесь причина совсем другая. Видите ли, по статистике, я подаю гораздо больше остальных партнеров по команде. Значит, на моей подаче мы выигрываем большое количество брейковых мячей, а это важный показатель. Поэтому Сантилли зачастую просит, чтобы я подавал планер. В силовой подаче есть своя прелесть — ты можешь рискнуть и набрать очень важное очко в концовке партии, поэтому про силовую тоже не забываю на тренировках.

— Вы один из лучших принимающих доигровщиков в мире. А в России, судя по вашей статистике, лучший. Этот талант, такое умение принимать мячи, или кропотливая работа с детскими и юношескими тренерами?

— Нет. Не только талант. Это как раз работа, причем не только в детстве и юношестве, но и сейчас, постоянная шлифока приема. В.С.Радин в своё время сказал мне, что я могу принимать хорошо, но не отлично. Вот, пытаюсь доказать ему обратное.

— Не скромничайте. У вас несколько титулов лучшего принимающего игрока международных турниров, в том числе и победной для россии Мировой лиги-2002.

— А вот это как раз неправда. Ошибка в Википедии, или еще где-нибудь. Кто-то ошибся, а все подхватили. Я не был там лучшим принимающим. Я вообще не уверен, что тогда такой титул присуждался. Я был лучшим атакующим игроком. А лучшим принимающим я был… по-моему только на Евро-2005 и еще в одном еврокубковом турнире. И все на этом, пожалуй.

— Тогда как вы объясните тот момент, что ваша статистика на приеме выгодно отличается от статистики того же Вербова, лучшего, как вы сами сказали, либеро в мире, да и лучше, чем у многих других либеро нашей Суперлиги?

— Я не думаю, что принимаю лучше, чем Вербов. И мне, кстати, эта ситуация, когда приходится принимать больше остальных, не очень нравится. Когда я принимаю 70% мячей, летящих на нашу сторону, а либеро и второй доигровщик делят на двоих оставшиеся 30% — это не очень правильная тактика, на мой взгляд. А полуфинал Кубка России с «Кузбассом», когда я принимал почти все, что летело к нам на поле — вообще ни в какие ворота. Я приму все, что летит в меня — но мне совсем не хочется выполнять чужую работу или забирать чужой хлеб.

— Давайте резко сменим тему и поговорим о детстве. Как мальчик Паша Абрамов оказался в волейболе?

— Мы в пятом классе учились, когда к нам пришли тренеры из волейбольной секции приглашать на тренировки высоких мальчиков и девочек. Потом меня приглашали в гандбол, но было уже поздно. Поэтому в волейбол попал, в общем-то, по случаю. Потом я перешел в команду МГФСО. И тренером к нам пришел знаменитый Виктор Сергеевич Радин, который прямо перед этим тренировал сборную России. Никогда не забуду его первые тренировки. Вместо сборной с Фоминым, Шулеповым, Митьковым и Олихвером он получил нас. Он глаза к небу возводил, лицо рукой закрывал…(смеется) было над чем работать в общем.

— А как в вашей жизни возник МГУ? Да еще и географический факультет. Географию любили в школе?

— Нет, не любил. У меня по географии четверка была в школе, а на уроках по ней, помню, читал под столом «Трех мушкетеров» — скандал был… Выбор места учебы, если честно, как-то прошел мимо меня, к поступлению в МГУ меня подтолкнули родители. В какой-то момент я начал готовиться к поступлению туда, правда на экономический факультет. Долго занимался с репетиторами по математике и географии. Они -то меня и отговорили от экономики и предложили географический. Ну, и я поступил.

— Учились серьезно?

— Первые три года да. Я даже бросил волейбол. Нужно было сдавать первую сессию. И даже прошло объявление, что Павел Абрамов оставил волейбол ради учебы. Правда уже через два месяца я вернулся, так что выдержал без игры я недолго. Ну а в 99-м году, после победы на молодежном Чемпионате мира, когда завкафедрой сказал мне, что ему в своё время пришлось оставить велоспорт ради МГУ, я уже понимал, что от волейбола я никуда не денусь. И я очень благодарен преподавателям со своей кафедры Физической Географиии Мира и Геоэкологии, которые помогли мне достойно закончить любимый геофак.

— На сайте геофака МГУ отдельной строкой идет тема вашего диплома…

— С ума сойти, и такое можно найти в Интернете? Так-так, что еще там рассказывают?

— Дополнительно указано, что диплом вы писали сами. Это правда?

— Не совсем сам. Мне помогали преподаватели с кафедры, мой научный руководитель. Но защищался я сам, и это тоже было очень серьезно. Я был полностью в теме и хорошо ответил на все дополнительные вопросы.

— А что интересовало мальчика Пашу Абрамова в жизни помиммо волейбола?

— Да, если честно, мальчика Пашу Абрамова и волейбол не очень интересовал. Честно! Вот вы не верите, а поверьте! (смеется). Я не любил ходить на какие-то соревнования, на выступлении сборной пару раз всего был. Мне не нравилась постоянная практика участия молодых волейболистов в качестве мальчиков, вытирающих мячи… мне это все казалось скучным. А что интересовало? Кто! Конечно же девочки. Это же нормально, правда? Вот девочки — это и был основной интерес мальчика Паши Абрамова. И компьютерные игры.

— Я имела ввиду музыку, книги, фильмы…

— Музыку всегда любил, с детства. Папа ставил мне Тину Тёрнер, Майкла Джексона, Владимира Высоцкого. Потом пошло увлечение электронной музыкой (я даже её писал в своё время) — Scooter, Prodigy были первыми в списке. Со временем электроника переросла в живую музыку. Босса-нова. Дэвид Брубек и джаз в целом. И сравнительно недавно — Рахманинов и Стравинский, классическая музыка. И, конечно же, блюз. Когда один дома — слушаю исключительно блюз — это музыка для мальчиков. Иногда — аккустический альбом Курта Кобейна. Или его студийный альбом в машине…

— Вид у вас вполне гранджевый.

— Хах, спасибо.(улыбается) Я люблю Курта, да…

— А вы учились играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?

— Я год ходил брать уроки игры на виолончели. И благодарен был отцу безумно, когда он сказал маме: «Хватит мучить ребенка!»

— Продолжим говорить о приятных вещах, но вернемся ближе к волейболу. В конце января в Белгороде случился Матч Звезд, в котором вы приняли самое непосредственное участие. Понравилось?

— Не то слово! Белгород — абсолютно волейбольный город и все прошло по высочайшему разряду. Так было приятно со всеми увидеться, само собой, сыграть. Мы встречаемся во время матчей чемпионата, но вот так, чтобы посидеть, поговорить, повспоминать… Мне больше всего понравился не сам Матч Звезд, и не конкурсы, а игра либеро и связующих против диагональных и центральных блокирующих. Доигровщики были просто болельщиками. Все время подначивал Вербова: «Когда ж ты уже первое очко наберёшь?»

— С Владимиром Алекно разговаривали во вовремя звездного уик-энда?

— Да, немного поговорили. Перебросились несколькими фразами.

— Конфликт между вами исчерпан?

— Думаю, что да. Я на Алекно зла не держу.

— Считаете себя виноватым?

— Ну нет! Я вообще никогда не чувствую себя виноватым (смеется). Почти. Знаете, мне тут недавно жена подсунула такую вещь, «Люди, родившиеся 23 апреля» — я был в самом настоящем шоке. Никогда не интересовался этими делами, да и не верю я в них, но здесь настолько точное попадание! Так вот помимо прочего там было написано что-то вроде «импульсивные, взрывные, способные спалить всё вокруг себя за секунду». В последнее время стараюсь, чтобы эмоции не опережали разум.

— Если Алекно позовет в сборную — пойдете?

— В последний раз, когда в сборную меня вызывал Даниэле Баньоли, помочь толком команде я не смог из-за травмы колена. Если этим летом буду здоров и в хорошей форме — с удовольствием. И вообще, надеюсь, что все будут здоровы в нужный момент — и Тарас Хтей, и Александр Волков, и Дмитрий Мусэрский. На самом деле, после Матча Звезд в Белгороде, когда со старыми друзьями, в битком заполненном зале, болеющем за тебя, ты выходишь на площадку — это очень сильное чувство, сродни тем эмоциям, что ты испытывал, одевая на себя майку сборной. Замечательное, прекрасное ощущение.