22 мин.

⚡️Подкаст с Черданцевым о любви к Metallica: теперь и текстом

1 k

Почитайте, если еще не слушали.

Всем привет, это новый сезон подкаста «Голос». С вами Роман Мун, и это расшифровка нашего разговора с Георгием Черданцевым, в котором мы обсуждаем его любовь к группе Metallica. Черданцев обожает тяжелую музыку с юности: отращивал длинные волосы, гонял в кожанке, переписывал классические альбомы Metallica на кассеты. 

Выбирайте, как вам удобнее воспринимать его рассказ – в наушниках или с экрана. 

Metallica в «Лужниках»: звук так себе, зато кавер на «Группу крови» зашел

Черданцев: Hell yeah! Всем привет. 

Мун: Вы были летом на концерте Metallica в «Лужниках». Как вам?

Черданцев: Во-первых, хотел поблагодарить вас за то, что пригласили поговорить не только о футболе. Он бесконечно многогранен и разнообразен, но вопросы примерно всегда одни и те же, и ответы одни и те же, потому что глобально ничего нового. А о музыке и о концерте поговорю с удовольствием.

Я не люблю стадионные концерты, потому что поймал себя на том, что мы живем в век цифровых технологий. На хорошем большом телевизоре, с хорошим звуком, сейчас можно в стриме или даже в записи посмотреть концерт и получить такое погружение в звук, визуальные эффекты и все остальное, что само присутствие на концерте сейчас перестает быть тем, чем было раньше. Когда появлялись первые записи концертов на VHS, все это рябило, шли полосы от замятин на пленке от сыпавшегося хрома – было не то. А сейчас музыкант снят с любого ракурса так крупно, что на большом экране его лицо больше тебя в 10 раз.

Посещение стадионного концерта – некое погружение в энергетику. Рок-музыка имеет очень много общего со спортом и с футболом – это тоже стадион, огромное количество людей и бешеная энергетика. Музыкантов ты не видишь – это маленькие муравьи. У меня зрение с возрастом становится хуже и хуже, на далеком расстоянии резкость уже теряется. Я вижу мониторы – по сути, телевизор с живым звуком. Эффект живого звука и кайф от него утрачены. Тем более что звук на многих концертах сейчас далек от идеального: чем больше стадион, тем он, как правило, хуже. И звук на концерте в «Лужниках» был, на мой вкус и слух, среднего качества.

Но я, конечно, получил огромное удовольствие от людей. Я пошел не только на Metallica смотреть, но и на людей, которые разделяют твои взгляды и вкусы – это очень интересно. Я специально не пошел в танцпол, потому что я не очень габаритный. В толпе, тем более активно себя ведущей, не очень комфортно толкаться два часа. Поэтому я был на трибуне, смотрел оттуда – завораживающее зрелище. Партер, танцпол и вообще все футбольное поле забито людьми. Там не было свободного места на одного человека, настолько все было забито людьми. Это грандиозное впечатление – то, как людей объединяет эта музыкальная история, энергетика, драйв. Особенно когда свет падает в зал – это мои самые крутые ощущения.

Мун: Не кажется, что вы теряете, когда смотрите концерт с трибуны, отдаляясь от людей?

Черданцев: На самом деле я был везде. На Metallica больше 10 раз, наверное. Причем я стараюсь ходить в разные места. Единственное, где я не был – у них есть такая штука, специальная отгороженная пит-зона перед сценой. Такой загон, куда билеты не продаются – их можно только через лотерею выиграть. Надо купить билет – и, если ты член фан-клуба, через лотерею по мэйлу ты можешь выиграть или нет. Но вероятность победы не очень большая. Я попробую, я еще так не делал.

Но с трибуны ничего не теряю. Если бы я ходил каждый день или раз в две недели – как на футбол ходят на домашние матчи своей команды, тогда можно было бы говорить о том, что ты что-то не то видишь с трибуны или что-то теряешь. Поскольку это бывает раз в несколько лет, когда Metallica в следующий раз приедет в Россию, никто не знает. Может, вообще никогда. Поэтому я специально брал билет на трибуну, чтобы посмотреть не столько группу, сколько на публику. Меня это по-журналистски интересовало, уже с социологической точки зрения: кто сейчас в России поклонники Metallica? 

Мун: И кто? 

Черданцев: Я удивился. Я слежу за самой группой, у меня достаточно знакомых музыкантов в России, играющих альтернативный, громкий рок. Они тоже говорят, что аудитория сильно изменилась. Появилась молодежь. И когда фронтмен Джеймс Хэтфилд дает интервью, он тоже обращает внимание, что ему под 60, а в первых рядах много совсем юных людей, которые ему в дети годятся. 

Мун: И во внуки.

Черданцев: У него уже взрослые дочери, так что теоретически – да, во внуки тоже. Но остаемся мы, ветераны, было много людей с семьями. Причем это не только российская тема, я был [на концертах] в других странах: там взрослые люди в фанатской атрибутике и очень мало людей в состоянии невменько, как было в детстве. При этом много молодых людей 20+, очень много девушек – причем не тех, что пришли за компанию потусить, а в атрибутике, это было видно по прическам, по пирсингу на лице и в ушах [что они настоящие фанатки]. Много людей в теме.

Абсолютно ушла тема быдлячества, которая была характерна для рок-концертов. Мало было людей упитых в смерть, тех, что бузят в партере и всем мешают. Там алкоголь продавался, в отличие от футбольных стадионов, но все было настолько прилично, что это тоже новое веяние. 

Мун: В юности круто послэмиться на концерте – когда вы в последний раз были в слэме? 

Черданцев: В слэме я был совсем недавно – на концерте своей любимой российской группы «Слот». Но я быстро вышел из него, потому что понял, что сейчас получу локтем в ухо или лицо. Повторюсь, я не настолько габаритный, у меня опыт не такой большой. Да и возраст и физическая форма уже не те, чтобы долго выдерживать.

Но нормально, я минуты полторы потолкался, потом понял, что нужно себя беречь – эфир на следующий или через день. Профессия, к сожалению – или к счастью – заставляет себя вести чуть более осторожно, чем в юности. Сейчас голова в телевизоре. Если ее придется забинтовывать, то будет большая проблема с выходом в эфир. Стараюсь не лезть туда, где травмоопасно. 

Мун: Возвращаясь к Metallica – что было в «Лужниках», когда они начали петь «Группу крови»? 

Черданцев: Есть небольшая предыстория. Я слежу за Metallica достаточно внимательно, подписан в соцсетях, знаю, что неотъемлемая часть этого тура – так называемые дудлы: когда гитарист группы Кирк Хэммет и бас-гитарист Роберт Трухильо играют что-то отрепетированное заранее (это не импровизация). Не знаю, кто решает, какие песни им играть. Может, фанаты.

Они в каждой стране играют и поют какую-то песню, которая, на их взгляд, объединит 60-70 тысяч людей на стадионе. Это сложный выбор. Например, «Алиса» и Константин Кинчев – одиозная фигура в нашей рок-индустрии: культовый персонаж, но у него есть как поклонники, так и те, кто не принимает его политические взгляды и философию. Поэтому спеть «Алису» – вряд ли бы это завело 70 тысяч людей. Нужно было очень точное попадание в группу, которая бы объединила всех. Когда я сам подумал, что бы я выбрал, если бы меня спросили, то понял: однозначно предложил бы группу «Кино». 

 

Я думал, что они сыграют «Перемен». Это было бы еще, скажем так, актуально с точки зрения всех веяний. Но, может и правильно, что не было дополнительного подтекста: просто хорошая песня с хорошим текстом. И меня не то что поразило, я понимаю, что такое Виктор Цой для музыкальной культуры нашей страны... Но текст знали все на стадионе – от подростков 15-18 лет до людей старше 60. Это уникальный пример музыкального единения людей на стадион, где Цой сыграл свой последний концерт в 1990-м. Через год группа, которая поет эту песню, играет в Тушино свой самый удивительный с точки зрения массовости концерт. Причем Цой же Робертович, а бас–гитариста группы зовут Роберт – все это превращается в какую-то киношную историю. И с точки зрения названия группы, и всего происходящего.

С первых двух аккордов 80 тысяч поняли, в чем дело. И это был полный экстаз, сложно с чем-то сравнить – может, с закрытием Олимпийских игр.

80-е, кассеты, хэви-металл, драки с гопотой

Мун: Когда вы впервые услышали Metallica? 

Черданцев: Кажется, в конце 1984 года. Слушателям более юного возраста будет сложно понять: ни интернета, никаких сервисов для скачивания музыки не было. Был винил и кассеты. И бобины – пленки, намотанные на катушку. Кстати, на них качество очень хорошее было, особенно если магнитофон соответствующего качества. Но мы слушали на кассетах, потому что далеко не у всех были даже проигрыватели с иголкой. И мы переписывали всю музыку – понятно, что когда она доходила до тебя с 26-й записи, то было что-то ужасное. Первую запись – с диска на кассету – делали специально обученные люди, потом это продавалось по сколько-то рублей. Еще ты мог дать свою кассету, чтобы тебе туда суперкачественно записали с диска. Но на это нужны деньги – а откуда у школьника деньги? Все это было практически недоступно. 

Но я учился в хорошей школе, где уже тогда некоторые ребята имели возможность съездить за границу. У кого-то родители дипломаты, у кого-то – в торговом представительстве работали. Музыка, которую мы слушали, была запрещена – были даже специальные списки от органа ЦК КПСС. Все было из-под полы, но поскольку сотрудники не просматривались, то дети, приезжавшие с каникул, благополучно ввозили весь винил, который потом здесь переписывался.

С Metallica меня познакомил мой одноклассник. Он каждый сентябрь привозил новую музыку, которую сейчас модно слушать – у него папа работал в торгпредстве в Англии. Я помню тот разговор. Начало сентября, мы собрались после каникул, и он говорит: «Вот, ребят, смотрите, новая музыка. А еще я привез группу Metallica – четвертая по тяжести в мире». Меня поразила эта формулировка. Что ее, взвешивали, что ли? Что значит «по тяжести»? Он мне дал кассету, там на одной стороне был альбом AC/DC – Dirty Deeds Done Dirt Cheap 1976 года, а на второй – Ride The Lightning (классический альбом Metallica 1984 года – Sports.ru). И это было первое, что я услышал в исполнении Metallica.

У меня магнитофона не было, был маленький диктофон, привезенный откуда-то бабушкой. Один маленький динамик, из которого понятно, какой можно извлечь звук. Эта кассета тоже была несколько раз перезаписана. Но на меня это произвело какое-то грандиозное впечатление, потому что я такого звука в жизни не слышал – я остолбенел. Даже сейчас я вижу себя, сидящим на диване и включающим кнопку Play – там все начинается с медленной акустики, на контрасте переходящей в жесточайшее месиво, в жесткий быстрый рифф. Это был снос башни. 

 

Мун: А он привозил только тяжелую музыку? Майкла Джексона не привозил? 

Черданцев: Нет, он был фанат именно хэви-метала: Iron Maiden, Def Leppard. А потом это все пришло через футбол – я же играл в команде «Спартак-2» на стадионе на ВДНХ, он и сейчас есть на Ярославской улице, за гостиницей «Космос». Это район Лосиный остров. Сейчас, он наверное, хороший, а в 1980-е это был сложный район. Тогда так исторически сложилось, что тяжелая музыка – музыка с окраин, от ребят из неблагополучных семей. Россия с Москвой ничем не отличались, поэтому у меня вся команда такую музыку и слушала. Увлечение Metallica, в принципе, пошло от моих партнеров по команде, не по школе. В школе я в первый раз ее услышал, а вот увлечение  и дальнейшее прослушивание было не с одноклассниками. У меня, например, был одноклассник Саша Нуждин – сейчас очень известный радиоведущий, диджей, один из первых брейкдансистов в нашей стране. Он пропагандировал нью-вейв: Duran Duran, попозже – Depeche Mode. Саша ходил со своим нью-вейвом, я ходил со своей Metallica и никому не был интересен. У нас туалетная бумага висела на цепочке, а мне нужна была какая-то атрибутика металлическая – и я с этой цепью ходил по школе как идиот. И очень удивлялся, почему не вызывал никакого интереса у одноклассниц! Но нужна была какая-то атрибутика – соответствующий жанр.

А вот среди одноклубников в футбольной команде как раз отклик был очень хороший, там была правильная целевая аудитория. И уже следующий альбом в 1986 году (Master of Puppets – Sports.ru) мы слушали с моим другом, защитником Рушаном. Он принес кассету, потому что к тому времени мне уже подарили магнитофон. Но он был не двухкассетный. Зачем нужен двухкассетник? Чтобы переписывать с пленки на свою пленку, которую нужно еще купить. Тогда чудо было, если тебе повезло и ты купил нормальную кассету, какой-нибудь Maxell – космос! 

Мун: Сколько тогда стоила кассета? 

Черданцев: Дорого. Это были большие деньги, я сейчас не вспомню, но кассета стоила каких-то рублей, не копеек. Мне это было не по карману и когда мне мама на день рождения подарила кассету или две кассеты... Это сейчас звучит смешно, но это было счастье. Мне подарили кассету! На которую можно записать что-то! 90 минут, представляешь! 45 минут с одной и 45 с другой! Что еще подростку нужно – какие там машины? Кассету подарили – счастье! Теперь можно не у друга попросить, а на свою кассету записать, а потом перезаписывать и перезаписывать, пока не ссыпался хром и не зажевывалась пленка. Но первую перезапись можно было нормально слушать, мы Master of Puppets слушали с Рушаном вместе у меня дома – и это был восторг.

Мун: А у вас была косуха и длинные волосы? 

Черданцев: У меня были длинные волосы, но в университете. В школе-то какие длинные волосы в 1987 году? Вылетел бы сразу, тем более школа была очень строгая. В университете я благополучно отрастил волосы и ходил с длинными, но это было чревато. Конец 80-х – славное время: любера, все такое. С длинными волосами ходить по Москве было опасно. 

Мун: Реально было выхватить? 

Черданцев: Я выхватывал. На лицо мое посмотри: передний зуб вдавленный чуть-чуть вперед, шрам на щеке. По улице ходить было опасно. Если ты одет в джинсовую куртку со значками, да еще и волосы длиннее плеч, то огрести после 9 вечера не у себя в районе запросто можно было.

Но что самое обидное, я огреб у себя в районе. Скулу мне разбили прямо около дома. К тому времени построили славный Дворец молодежи, туда поехала тусоваться гопота со всего Подмосковья. Видимо, у них были другие музыкальные увлечения, и я буквально метрах в ста от собственного дома не справился с группой атаковавших. Я шел домой, был один. Тогда только открылся Дворец Молодежи, туда хлынули со всех окраин. Поэтому там было стремно ходить.

А по поводу длинных волос – были специальные заезды в Парк Горького. Там центр Стаса Намина, где играли концерты «Ария», «Круиз» и всякие такие группы. Мы фактически не пропускали ничего из того, что можно было послушать вживую. Это было в Парке Горького, который сейчас с ремонтом и лавочками. А тогда это был темный лес, там можно было огрести – и огребали так, что мало не покажется. 

Мун: Расскажите про атмосферу на этих концертах. 

Черданцев: Это был жесточайший быдляк. Все были вусмерть пьяные, с бутылками «Жигулевского», ходили под себя прямо на концерте – отвратительно с точки зрения поведения всех присутствующих и моего, наверное, в том числе. Со сцены это смотрелось чудовищно. Но постепенно народ взрослел, приходил в себя, учился вести себя более достойно.

Мун: Было ощущение культурного авангарда? Что вы – самые модные? 

Черданцев: Я не помню, какое было ощущение. Помню, что все это было не модно, не в тренде. Ходить с длинными волосами на «Арию» – это было не круто. Круто было ездить на девятке, слушать то, что слушают девчонки. Тогда уже пошла русская поп-музыка, а мы оказались аутсайдерами. У той же Metallica много песен, в текстах которых говорится: «мы – неудачники, люди на обочине». Хотя это странно слышать в исполнении Джеймса Хэтфилда, добившегося мировой славы. Но все равно это внутренний мир, который остается внутренним миром – чего бы ты ни добился в жизни. Твои детско-юношеские фобии и установки из того времени остаются на всю жизнь. 

Прекрасно помню, что я со своим футболом и хэви-металом был вообще не в теме. Люди интересовались совершенно другими вещами – перед ними мир открывался. А тут хэви-метал, длинные волосы, футбол какой-то… 

Мун: Вы пытались сами стать музыкантом? 

Черданцев: Пожалуй, нет. Футбол сразу занял место хобби, которое забирает свободное от учебы время. Поскольку я из академической семьи – у меня бабушка – профессор МГИМО, папа – профессор МГУ – вопроса в том, чтобы заниматься чем-то, кроме академической жизни, не было. Но в советское время занятие наукой было не самым плохим выбором. О моем будущем все было более-менее понятно: университет, какая-то аспирантура, возможно, преподавательская работа. Поэтому учеба отнимала очень много времени: я с 9 класса занимался с репетиторами, чтобы поступить на филфак. Чтобы поступить, нужно было набрать 19 проходных баллов – получить три пятерки или одну четверку в четырех экзаменов. Это было невероятно сложно при бешеном конкурсе.

Я практически два года – в то время, когда можно было позаниматься чем-нибудь еще – готовился с репетиторами к университету и играл в футбол. Это был самый разгар детско-юношеской карьеры: четыре тренировки в неделю, игры по выходным. Школа, репетиторы, футбол – для музыки, к сожалению, времени не оставалось. Хотя еще в первом классе учительница по музыке вызывала в школу мою маму и говорила: «У Юры хорошие способности к музыке, вам нужно отдать его в музыкальную школу». Но меня некому было туда водить, потому что родители и бабушка с утра до вечера были заняты на работе, а никаких нянь мы себе позволить не могли. А меня одного, шестилетнего, было небезопасно отпускать в город. Поэтому музыкой я занимался как самоучка и даже бренчал – у нас, как у всех нормальных людей, была своя группа на первом курсе университета. Мой товарищ и однокурсник, Петя, – тоже музыкант-самоучка – но гораздо более талантливый. У него и времени больше было на это – когда я ездил на тренировки, он играл. В результате он и научил меня играть какие-то аккорды. Если сейчас мне дать гитару, я их сыграю, потому что помню.

Но вообще это моя мечта, которую я никак не осуществлю – научиться играть на гитаре. Сейчас так сложилось, что в последний год я знакомлюсь и дружу с музыкантами, общаюсь в этой среде – есть, у кого поучиться. Более того, скажу по секрету: я купил барабанную установку. Не для себя – скорее, для сына. Но чаще я на ней пытаюсь что-то изобразить. Cледующая задача – купить комбик и гитару. Но работа отнимает очень много времени, плюс провожу я его не дома, а в разъездах. А чтобы чем-то заниматься, нужно сесть на одном месте ровно и этим заняться, причем регулярно. Это как в футболе: если регулярно не тренируешься, то нереально чему-нибудь научиться. Даже Роналду тренируется ежедневно по несколько часов.

Черданцев отдал ребенка в музыкальную школу. Пацан хочет стать диджеем

Мун: Что слушает ваш сын Андрей? 

Черданцев: Андрей сейчас слушает все. Я так понимаю, сейчас растет поколение хип-хопа. Ему 10 с половиной лет и у него прекрасный слух. Он присылал видео из летнего лагеря. У них был конкурс талантов, он сам себе придумал очень сложное движение придумал под Bad Guy Билли Айлиш. Не могу сказать, что я старый пердун и не в теме, но конкретно эту песню не могу сразу вспомнить, не возникает ассоциативный ряд: автор, музыка, что-то еще. А он знает все: когда едем в машине, разные радиостанции играют, он с заднего сиденья начинает подпевать под все хиты. 

Когда я включаю ему Metallica, он говорит: «Пап, сделай потише, это очень громко». Не идет. Red Hot Chili Peppers мы альбомами слушаем, он иногда просит включить что-то определенное по заказу. Благодаря моим стараниям, он тоже стал поклонником группы «Слот», знает все песни наизусть. И мы с Игорем «Кэшем» Лобановым, одним из руководителей этого замечательного ВИА, удивляемся тому, что десятилетний ребенок вникает в очень сложные тексты и непростую музыку. Но он занимается музыкой с трех лет, поэтому у него восприятие в целом нетипично для обычного подростка. Он умеет читать ноты – совсем другое развитие левого и правого полушария. Кто на фортепиано играет, знает, о чем я говорю. И с трех лет у него свое музыкальное восприятие. Не знаю, что из этого получится. 

У них в лагере было задание – нарисовать себя тем, кем ты хочешь стать, когда вырастешь. Он везде декларирует «футбол, футбол, футбол», но нарисовал диджейский пульт и сказал, что хочет быть диджеем. Я немного опасаюсь этого. 

Мун: Вы отдали его в музыкалку в три года? 

Черданцев: В четыре, наверное. Он в подготовишку пошел. 

Мун: Мне кажется, в три года сложно самому выбрать, чем ты хочешь заниматься. Учитывая, что вы любите музыку, ваша жена любит… 

Черданцев: Моя жена любит другую музыку. Мою не слушает. 

Мун: Понятно. Это не тот случай, когда родители не реализовались в сфере, которая им нравится, и пытаются выразить это через детей? 

Черданцев: Мне кажется, что родители, которые что-то умеют или знают, скорее поделятся этим со своим ребенком, чем чем-то другим. Я говорил: «Давай мяч попинаем». Мама говорила: «Давай что-нибудь споем». Поэтому родители не то что хотят реализовать в ребенке то, что не получилось у них... Они, наверное, делятся своим. Любой родитель дает своему ребенку то, что умеет. Я могу сказать Андрею: «Давай я тебя научу, как правильно бить по мячу, потому что я умею». Мама может показать ему, как правильно взять аккорды на фортепиано. Но я не могу показать, как рисовать или играть на барабанах.

Вообще когда в семье есть человек с музыкальным образованием, когда у нас в Хамовниках одна из лучших музыкальных школ в стране, когда у нас есть возможность без всяких проблем, не возя ребенка на другой конец города, туда его отправить – почему бы и нет. 

Мун: То есть если он лет в 12 скажет: «Все, мне надоело, не хочу больше ходить в музыкалку», вы не будете этому препятствовать? 

Черданцев: Конечно, нет. Он ходит, потому что ему интересно, никто не заставляет. И когда мы ему сказали: «Дорогой, если ты экзамен не сдаешь на 4+, то мы в следующем году заканчиваем с музыкальной школой», он как проклятый сидел месяц у рояля и разучивал произведение – потому что для него это вызов. «Я хочу быть лучшим и в этом!» – и давай тренироваться. В летнем лагере на конкурсе талантов он стал общим кумиром, потому что оказался единственным ребенком в лагере, который сходу на фортепиано почти что угодно может сыграть на слух. Мы позвонили тогда ему и спросили: «Теперь ты понял, зачем в музыкальную школу ходил?» И он: «Да, да, я понял!»

А раньше несколько лет я говорил: «Походи немного, просто потерпи. Потом ты скажешь родителям спасибо. Бездельничать не получится. Если думаешь, что вместо музыкальной школы будешь сидеть и играть в PlayStation – этого не будет! И айпадов не будет. Будешь ходить в другой кружок – на рисование или еще куда-нибудь».

Мун: Вы сказали, что вам стало не по себе, когда он нарисовал диджейский пульт. Корежит от современной музыки? 

Черданцев: Нет, меня не корежит. У меня есть друзья-диджеи. Это люди, которые затевали диджей-движение – например, Паша Кореец, известный футбольный болельщик. Мы знакомы много-много лет, и я вижу, насколько это тяжелая работа. 

Любым артистом быть тяжело: гастроли, поездки. Диджейская работа еще и ночная, плохо сказывается на здоровье. Я, например, знаком через Корейца с Полом Окенфолдом – это первый диджей, который начал собирать по всему миру стадионы. Сейчас есть Армин Ван Бюрен, но сейчас 21 век. А раньше был Пол Окенфолд. Он стал первым. 

Я бы хотел, чтобы ребенок занимался творчеством, а не в офисе сидел. В любом случае лучше быть в большей степени независимым от работодателя, работать на самого себя. Но все равно нет идеальной ситуации, когда ты не зависишь ни от кого. Я смотрю на Пола, как он живет – это очень тяжелый образ жизни. Мало времени с семьей проводишь, по миру болтаешься, смена этих часовых поясов. Не факт, что это хорошо. Сложно. 

Мун: Вы, кажется, обеспокоены тем, что рэп все захватил. 

Черданцев: Не то что обеспокоен, хип-хоп разный бывает. Есть качественный, классный хип-хоп. 

Мун: Например? 

Черданцев: Мне нравится... Я не смогу это выговорить – у меня есть на айфоне, я включу. 

Включает Rae Sremmurd – Black Beatles 

Мун: Окей, это хороший. А какой плохой? 

Черданцев: Зачем говорить про плохой? Бывает хороший русский хип-хоп. У меня есть несколько песен Басты в плейлисте. Я не люблю, если это сваливается в гопоту, когда через слово грубая быдлятина. Если ты посмотришь в мой плейлист в iTunes, там далеко не все хард-рок и хэви. Я скачиваю все, что мне нравится. Сейчас ехал на запись, узнал про Mando Diao. Ехал сегодня, слушал их альбом 2017 года. Я делю музыку, как и любой нормальный человек, который ее много слушает, на талантливо и неталантливо сделанную. А как жанр называется – совершенно не важно.

***

Если вам понравилось читать или слушать этот подкаст, пожалуйста, пройдите на страницу «Голоса» в iTunes и поставьте ему пять звезд.

А еще пишите в комментариях под этим постом, разговор с кем и о чем вы бы хотели услышать.

Слушайте нас на всех платформах:

Фото: РИА Новости/Владимир Астапкович, Gettyimages.ru/Leon Neal; wikipedia; РИА Новости/Владимир Вяткин, Илья Питалев; instagram.com/816room; instagram.com/theblackfires; instagram.com/cherdantsev71; globallookpress.com/Nadezhda Lebedeva/Russian Look

logoинтервью
logoГеоргий Черданцев
logoГолос
logoПодкасты
logoНТВ-Плюс
logoМатч ТВ