Подозрительные лица

Никому не собираюсь навязывать свои выводы, просто игнорировать очевидное уже невозможно.

У меня устойчивое ощущение, что накануне Пекина-2022 мировой биатлон подвергся наглой и бесцеремонной атаке мошенников. Олимпиада, у которой изначально масса проблем, может превратиться в фарс.

Сначала – факты.

Факт № 1.Тотальная борьба с пандемией здорово ударила по антидопинговой работе. Она и без того сопряжена с огромными трудностями, а тут ещё и ограничение физических контактов, прерывание транспортного сообщения, многодневный карантин и т.д. По сути, внесоревновательный допинг-контроль (а это, пожалуй, самое эффективное средство сдерживания читеров) начиная с весны 2020 года оказался полностью разрушен.

По данным ФИС и ИБУ, количество взятых тестов в лыжных гонках сократилось на 90%, в биатлоне – на 70%.

Глава ОКР Поздняков признавал: система допинг-тестирований на сегодня почти парализована.

По этой же причине руководитель ВАДА Банька отмечал: крайне важно, чтобы система могла вернуться к полной мощности как можно быстрее после снятия ограничений.

Тестирование в режиме онлайн по видеосвязи – забавная экзотика, не более.

Короче говоря, перед прошлым зимним сезоном включение спортсмена в международный пул тестирования было почти бессмысленным, особенно в тех странах, где нет аккредитованной ВАДА антидопинговой лаборатории. По сути, у мошенников появилась возможность безнаказанно применять на сборах любые препараты, за исключением тех, чьи метаболиты обнаруживаются в организме спустя месяцы. Заложить в межсезонье такую базу, которая будет тащить весь сезон.

Воспользовался ли кто-нибудь этой возможностью? Скажу так: пандемия создала для читеров идеальные условия.

Факт № 2. Международный Стандарт по тестированию и расследованиям содержит ряд критериев формирования пула тестирования. К ним, в частности, относятся:

-неожиданное значительное улучшение результатов

-пребывание спортсмена в труднодоступном месте

-существенные финансовые стимулы

-государственное финансирование

-сотрудничество с читерами.

Запомним этот список, он нам позже пригодится.

Если отбросить дипломатию, эти критерии можно условно назвать уликами, дающими право подозревать спортсмена в применении допинга.

Ещё раз, чтобы избежать искажений: вышесказанное не означает, что любой спортсмен, удивляющий своими результатами, находящийся на государственном финансировании или тренирующийся в глухой тайге, применяет допинг. Это означает, что у антидопинговых структур есть основания подозревать его в применении допинга. И чем больше таких оснований (критериев) сходится на одном спортсмене или одной сборной – тем больше оснований для подозрений и, соответственно, для того, чтобы чаще его или их проверять.

Теперь факт № 3.

Смотрим, кто в биатлоне добился «неожиданного значительного улучшения результатов» в сезонах 20/21 и 21/22.

Вновь повторяю, что именно этот временной интервал взят мной не произвольно, не с бухты-барахты, а в связи с разрушением внесоревновательного допинг-контроля. Скажем, резкие скоростные скачки в предыдущие годы, в условиях обычного режима тестирования выглядят менее подозрительно, поэтому они не были предметом моего внимания.

Поскольку допинг гораздо чаще применяется для прогресса в скорости, нежели в стрельбе, я отметил случаи самого большого скоростного прогресса среди тех, кто входит в топ-60 самых быстрых биатлонистов (мужчин и женщин). Иными словами, стрельбу я не трогал.

Хотя отмечу (это тоже важно), что при прочих равных скоростной прогресс, который сопровождается ухудшением стрельбы, вызывает меньше подозрений, поскольку может означать, что спортсмен стал бежать не своим ходом, выходя за пределы комфортного для стрельбы пульса. Что бывает на рубежах с тихоходами, которые увязываются за лидером, все много раз видели. Если же прогресс в скорости сопровождается и повышением точности – это лишний повод задуматься.

Маленькое отступление. Скорость в биатлоне принято измерять по среднему отставанию от пятерки быстрейших в гонках с раздельным стартом (в секундах на километр). Если какая-то спортсменка сбросила по сравнению с прошлым сезоном 5 с/км, это означает, что она стала пробегать спринтерскую дистанцию почти на 40 секунд быстрее (7,5 км умножаем на 5 с/км). Прогресс в 3 с/км даёт улучшение в 22 секунды и т.д.

Теперь главное: что считать неожиданным и значительным улучшением? Ясно, что неожиданность и значительность – это оценочные понятия, но какие-то критерии можно установить и здесь, пусть и не очень строгие. Допустим, мы будем считать значительным прогрессом 4 с/км, что даёт женщинам 30 секунд форы в спринте, а мужчинам – 40 секунд. Те, кто следят за биатлоном, знают: 30-40 секунд в спринте – это вечность, такая разница говорит о принципиально разном уровне физической готовности.

Также следует учитывать ряд важных моментов. Например, очевидно, что молодые спортсмены (вчерашние юниоры) обычно прогрессируют быстрее опытных спортсменов. Очевидно, что слишком маленькая выборка гонок (например, отставание по сезону вычислено всего по 2-3 гонкам) вызывает меньше доверия, чем большая. Также очевидно, что проще прогрессировать с низких скоростных значений, чем когда ты уже приличный бегунок (скажем, лидерам по скорости вообще прогрессировать некуда). Проще возвращаться на уже когда-то имевшийся скоростной уровень, чем выходить на новый. Проще добиваться прогресса в первый год олимпийского цикла, чем в последующие, так как после каждой Олимпиады какие-то звёзды завершают карьеру и т.д. Что же касается оценки неожиданности улучшений, то здесь более-менее надёжным критерием является талант спортсмена, который, как правило, проявляется уже на юношеском уровне.

Я сразу оговариваюсь, что скоростные скачки могут подвергаться влиянию массы других факторов, включая индивидуальность каждого организма, работу сервис-бригад, травмы, болезни, просчеты в подготовке, погодные катаклизмы и прочее. Но в целом перечисленные выше моменты не выглядят явно произвольными, а главное – они общеизвестны и легко подлежат учёту.

Поэтому при рассмотрении резких скоростных скачков будем считать уменьшающими подозрения обстоятельствами:

а) юный (до 23 лет) возраст спортсмена;

б) его низкий начальный уровень (отставание более 10 с/км);

в) прогресс после регресса (скоростной камбэк)

г) успехи на юниорском уровне (личные медали ЮЧМ)

Итак, мой личный хит-парад подозрительного скоростного прогресса в ковидную эпоху (с учетом критериев из международного Стандарта тестирования) выглядит так:

15 место. Лотте Ли (Бельгия) – в 26 лет превратила отставание 14,9 в 9,6, ускорившись в спринте на 40 секунд. Возможное объяснение («уменьшающее подозрения обстоятельство») – прогрессировать с такого дна нетрудно, в супербегунка Ли не превратилась;

14 место. Микулаш Карлик (Чехия) – в 21 год превратил отставание 10,0 в 5,0, ускорившись в спринте на 50 секунд. Возможные объяснения – юный возраст + талант (есть личная медаль ЮЧМ);

13 место. Хлое Шевалье (Франция): в 24 года превратила отставание 9,5 в 5,3, ускорившись в спринте на 31 секунду. Возможные объяснения – в доковидное время уже добивалась отставания 7,7 с/км (то есть сделала шаг назад, потом два шага вперед) + талант (есть две личные медали ЮЧМ);

12 место. Мона Брурсон (Швеция): в 30 лет превратила отставание 8,2 в 3,7, ускорившись в спринте на 34 секунды. Возможное объяснение – в доковидное время уже добивалась отставания 5,7 с/км, (то есть прогрессировала после двух лет регресса);

11 место. Эльвира Оберг (Швеция): в 21 год превратила отставание 6,4 в 3,0, ускорившись в спринте на 25 секунд. Возможные объяснения – юный возраст и талант (россыпь личных медалей на ЮЧМ);

10 место. Анаис Шевалье (Франция): в 27 лет превратила отставание 5,6 в 1,1, ускорившись в спринте на 34 секунды. Возможные объяснения: фактически прогресс растянулся на два года (так как пропустила один сезон) и талант (россыпь личных медалей на ЮЧМ);

9 место. Антон Дудченко (Украина): в 23 года превратил отставание 9,7 в 5,7, ускорившись в спринте на 40 секунд. Возможных объяснений (уменьшающих подозрения обстоятельств) нет;

8 место. Лиза Тереза Хаузер (Австрия): в 26 лет превратила отставание 7,8 в 3,1, ускорившись в спринте на 35 секунд. Возможное объяснение – талант (куча личных медалей ЮЧМ);

7 место. Милена Тодорова (Болгария): в 22 года превратила отставание 11,6 в 6,5, ускорившись в спринте на 38 секунд. Возможные объяснения – юный возраст и талант (есть три личные медали на ЮЧМ);

6 место. Микела Каррара (Италия): в 23 года превратила отставание 12,7 в 6,5, ускорившись в спринте на 46 секунд. Возможное объяснение – талант (есть две личные медали ЮЧМ);

5 место. Мартин Понсилуома (Швеция): в 24 года превратил отставание 5,8 в 1,5, ускорившись в спринте на 43 секунды. Возможных объяснений нет, особенно на фоне того факта, что по юниорам был тихоходом;

4 место. Кристина Резцова (Россия): в 24 года превратила отставание 9,0 в 2,9, ускорившись в спринте на 46 секунд. «Смягчающее обстоятельство» - фактически прогресс растянулся на два года (так как пропустила один сезон).

3 место. Антон Бабиков (Россия): в 30 лет превратил отставание 11,3 в 6,2 ускорившись в спринте на 51 секунду. Возможное объяснение – он уже бегал с такой скоростью, правда, пять лет назад.

2 место. Максим Цветков (Россия): в 29 лет, после двухлетнего прозябания без международных стартов, вдруг полетел так, как никогда в жизни (отставание 3,5). Возможное объяснение – талант (едва ли не самый титулованный юниор в мире);

Много интересных подвигов во время карантина (и после отстранения Юрия Гануса от руководства РусАДА) совершили также товарищи Кайшева, Казакевич и Серохвостов, но давайте спишем это на их недюжинный талант.

Ведь сейчас речь пойдёт о настоящих супергероях, на фоне которых все названные – просто дети. Поскольку отдать кому-то из них предпочтение было бы явной несправедливостью, считаю, они обе должны занять в этом хит-параде первое место.

1 место. Динара Алимбекова (Беларусь) и Анна Сола (Беларусь): в 24 года первая превратила отставание 12,6 в 3,0, вторая превратила отставание 9,8 в 2,5. Первая ускорилась в спринте на 72 секунды, вторая с чуть меньшего дна ускорилась в спринте на 55 секунд. При этом у обеих - просто фантастическое улучшение стрельбы, как будто они приходят на стрельбище после неспешной прогулки. Когда начинаешь искать возможные объяснения этому феномену, на ум сразу приходят вопросы:

-какова статистическая вероятность, что два самых головокружительных прогресса совершат представительницы одной сборной?

-какова статистическая вероятность, что этот прогресс совершится спортсменками, которые ничем не выделялись по юниоркам?

-какова статистическая вероятность, что этот прогресс совпадет по времени с параличом внесоревновательного допинг-контроля?

-какова статистическая вероятность, что этот прогресс произойдет в стране, чья антидопинговая лаборатория до сих пор не аккредитована ВАДА?

Наконец, главный вопрос: есть ли такие вещи, на которые перед ОИ-2022 руководство белорусского спорта не пойдет для ублажения своего главного биатлонного болельщика?