«Последний танцор Мао» - программа Нейтана Чена о танцоре балета, основанная на реальных событиях

Принимай изменения и найди в себе смелость пойти по неизведанным дорогам. Даже если то, что ждет тебя впереди, покажется трудным, добивайся успеха. («Последний танцор Мао», Ли Цуньсинь)

Сегодня речь пойдет о произвольной программе Нейтана Чена сезона 2017/2018 “Последний танцор Мао“, в которой сплелись в единое целое отчаянный спортивный подвиг, оригинальная хореография в стиле модерн и история реального человека.

“Последний танцор Мао“ — австралийский драматический фильм Брюса Бересфорда по мотивам автобиографии артиста балета Ли Цуньсиня. Будущий танцор родился в нищете в маленькой китайской деревеньке недалеко от города Циндао и был шестым из семи братьев в семье. В возрасте 11 лет Ли был увезен из родного дома делегатами мадам Мао и доставлен в Пекин, в Академию танца. Там мальчика стали обучать балетному искусству.

Изнурительные ежедневные тренировки могли сломать кого угодно, но Ли не сдавался. Оттачивая технику прыжков, юноша привязывал к ногам тяжелые мешки с песком. Чтобы справиться с головокружением, он крутил фуэте при свете единственной свечи. Ли Цуньсинь выдержал всё и стал искусным танцором.

В 1979 году по программе культурного обмена Ли Цуньсинь отправился с США, выступал с труппой Хьюстонского балета, встретил настоящую любовь – начинающую американскую танцовщицу Элизабет Макки, ощутил свободу в танце ради искусства, а не политической пропаганды и стал «невозвращенцем». Как и выдающиеся звезды балета Рудольф Нуреев и Михаил Барышников, Ли Цуньсинь разорвал все связи с Родиной и начал новую жизнь на Западе.

Когда пришло время выбирать музыку к произвольной программе, Нейтан не спешил соглашаться на предложение канадского хореографа Лори Николь.

«В этой истории слишком много политики», - говорил он, опасаясь, что это может повлиять на восприятие судей.

Однако хореограф настаивала. Лори связывалась с друзьями из Китая, чтобы убедиться, что и книга, и фильм там воспринимаются хорошо. Она также предложила Нейтану посвятить эту программу его родителям, которые иммигрировали в США из китайского Тяньцзиня в 1988 году по студенческой визе отца. Они не искали политического убежища, однако жизнь вдали от родных и друзей, без денег и поддержки, была нелегкой.

Лори Николь удалось окончательно убедить Нейтана выступать под музыку из фильма «Последний танцор Мао» при помощи одной фразы из обзора критиков. В нем говорилось, что «политика отходит в сторону, чтобы искусство могло делать то, что у него получается лучше всего — раздвигать границы». Хореограф считала, что фигуристу, который ворвался в мировую элиту благодаря своим фантастическим четверным прыжкам, такая балетная программа в метафорическом смысле даст возможность раздвинуть собственные границы и показать красоту и артистизм наравне с великолепной техникой.

Сходная по тематике произвольная программа Михаила Коляды под музыку из фильма «Белый ворон» была посвящена сбежавшему из СССР танцовщику Рудольфу Нурееву. Михаил в своей программе также ушел от политики и сделал ставку на чистоту линий и балетных позиций. Его Рудольф Нуреев – скорее классический танцовщик, чем бунтарь, совершивший тот самый «прыжок к свободе».

Нейтан тоже показал на льду красоту танцевальных движений, используя опыт, полученный в балетной академии Ballet West в Солт-Лейк-Сити. Что отличает эти две программы, так это большая сюжетность и кинематографичность программы Чена, в которой на языке хореографии показано развитие характера, переосмысление и долгожданное обретение свободы. «Последнего танцора Мао» нельзя в полной мере назвать адаптацией фильма или книги, программа достаточно абстрактна и оставляет простор для воображения, однако есть некоторые детали в канве программы, которые иллюстрируют путь Ли Цуньсиня – его одиночество, растерянность, поиски света, восхождение и триумф.

Позиция первая. Сдержан, но не скован

Это кораблик в первой части программы. К зрителю он повернут таким образом, чтобы четко были видны руки, сложенные за спиной. Это человек до преображения, в самом начале пути. Он действует в заданных рамках, но взгляд, направленный вверх, свидетельствует о том, что мириться с таким положением вещей он не намерен. Он хранит в своем сердце надежду.

Позиция вторая. Марионетка

Photo cred.: Natasha Ponarina, Inside Skating

Это фрагмент перед началом дорожки шагов. Здесь движения фигуриста напоминают движения марионетки, к его рукам и ногам привязаны невидимые нити. Он как будто управляем кем-то и еще не принадлежит себе.

Начало творческого пути Ли Цуньсиня совпало с тем периодом, – и это отражено в фильме – когда сторонники традиционной школы русского балета активно спорили с приверженцами идеи, что искусство должно воспевать идеалы революции. В результате китайский балет вобрал в себя и то, и другое, соединив классические европейские балетные движения и традиционную культуру Китая. В лишенной политического подтекста программе Чена такая поза скорее является символом окончания периода «блуждания во мраке», а следующая за ней дорожка шагов – новым началом.

Кстати, о дорожке шагов. В ней кроется еще одна отсылка к фильму. По сюжету родителям главного героя разрешили поехать в США, чтобы повидаться с сыном, и они в трогательной сцене следят из зрительного зала за его выступлением под музыку Стравинского «Весна священная». Свою дорожку шагов Нейтан также исполняет под эту музыку.

Позиция третья. За стеклом

Photo cred.: zhem_chug

Это окончание дорожки шагов, окончание спектакля. В этом фрагменте спортсмен словно ощупывает невидимую стену перед собой. Как сказали бы в театре, четвертую стену между актером и зрителем. В фильме главный герой и его родители так и остаются по разные стороны этой преграды. Не выходит за стену и Нейтан в своей программе. Здесь прослеживается еще одна метафора. Человек уже готов к переменам, но время пока не пришло. Он одинок, но не сдается.

Позиция четвертая. Освобождение

Photo cred.: zhem_chug

Это кораблик из хореографической последовательности ближе к финалу программы. Здесь положение корпуса абсолютно свободно, руки раскрыты.

Ли Цуньсинь в своей книге писал: “Где-то глубоко в моем сердце было посеяно зерно надежды. Это даже не свет. Я не видел света, который стал бы моим проводником в этом жестоком и несправедливом мире. Но зерно надежды всегда существовало, оно давало ростки в моем сознании. Его сила велика. Благодаря ему я знал, что все получится. Это было моим убежищем и моей тайной мечтой.”

Так и у героя, изображаемого Нейтаном Ченом, на протяжении нескольких минут, от одного кораблика к другому, зерно надежды пустило ростки и превратилось в момент триумфа в кульминации программы под аккомпанемент торжественной музыки.

Финальная точка

Photo cred.: Gettyimages

Общая идея программы подчеркивается в финальной позе. На первом фото руки скрещены, пальцы сжаты в кулаки. На втором ладони раскрываются. Процесс преображения героя полностью завершился.

Примечательно, что, работая над постановкой программы, Лори Николь показывала Нейтану презентацию в Power Point, чтобы расширить его понимание искусства в танце, живописи, скульптуре. Они много говорили о том, как важно чувствовать музыку, а не просто слушать ее, о том, как интерпретировать нюансы и рассказывать историю на льду. Лори пригласила для Нейтана и специалиста по скольжению Трейси Робертсон-Хэнфорд, чтобы он мог раскрепоститься в движении и добиться безусильности в катании.

В одном интервью Нейтан рассказывал, что хотел лучше понять характер своего персонажа и отдать ему должное в своей программе. С этой целью он позвонил Ли Цуньсиню в Австралию (Цуньсинь в настоящее время является художественным руководителем Квинслендского балета в Брисбене).

Ли посоветовал Нейтану отрешиться от всего и полностью вжиться в своего персонажа, чтобы «проживать эту историю и следовать за ней».

«Когда ты крутишься в воздухе, делай так, чтобы казалось, что приземляешься ты лишь потому, что сам этого хочешь», - напутствовал он Нейтана в телефонном разговоре.

Исполнив шесть четверных прыжков в произвольной программе на Олимпиаде, Нейтан Чен нашел в себе «смелость пойти по неизведанным дорогам». Та программа о преображении и освобождении лирического героя стала началом преображения для самого спортсмена. Впереди новый Олимпийский сезон, новые программы, новые вызовы и, хочется верить, новые победы. Ждем с нетерпением!