4 мин.

"Баллада о храбром Кольшрайбере"

2 k

 

Поскольку ресурс у нас русскоязычный, интуиция подсказывает мне, что перевод лучше поставить первым. Да не обидится на меня автор этого прекрасного произведения на немецком языке - Vanda!

Ана: "В моем проигрыше прошу винить Филлиппа К."

 

"Птичка выпала из брюк, -

Мальчик спрячь ее цурюк"

И. Бродский, 1972

 

Tapfer Kohlschreiber

(Храбрый Кольшрайбер)

(die Ballade)

Настрою лютню, оплачу в ИУ Ану,

Спою вам, други, балладу

О славном о Филлиппе, О Кольшрайбере.

Сорри, что спьяну...

... А как в теннисном парке,

Ожидая сражения с кровавой юшкой,

Да сидел-посиживал весь в золоте

Император Роджер Федерер

Все такой же стройный, без целлюлита,

Без брюшка.

 

А рядом в чаше стадиона,

И вокруг на высоком балконе

Джентельмены. Дамы.

Партер тоже полон.

Чернь беснуется в предвкушении -

Будет ли очередное лузеров-избиение?..

 

Там были его мать и жена.

Еще голубоглазая Елена, Мария и Ана.

И как только Царь взмахнул рукой,

Открылась дальняя дверь,

Прервался праздный покой.

 

На корт, как на эшафот всходит Гонзалес.

Бросает угрюмые взгляды

Жертвы теннисного аборта.

Нервно зевает, делает растяжку

Взрыдывает. Дышит тяжко.

Садится.

 

А Роджер снова взмахивает дланью.

Позади распахиваются еще ворота.

Оттуда несется Вердаско ланью,

Подстреленной прямо в ..опу.

Видит Гонзу, громко пукает.

Глядя на это нервно катают желваки копы.

Такого беспредельщика

Они еще не видели.

Вырубить его нервно-паралитическим газом?

Чтоб не раздражал прекрасные Роджера глазы?

 

А Нандо верен себе - топает ногами.

Мол я и один справлюсь с Громовержцем!

Смотрит грозно, с факами

На милого дрожащего Гонзалеса,

Вдруг мурлыкает и садится рядом,

Отменяя наметившуюся драку.

 

А Рождер не сносит такого

Нарушения регламента испанским клоуном.

Снова машет царственной рукой.

Из домика за двойными воротами

Выбегают стражи с лассо и электрошокерами.

Они набрасывают петлю на зверя Вердаско

И велят ему поклониться Богу Шара как положено,

Без отмазки.

 

Но тут Гонзалес вступается за брата-лузера

Поет страшным голосом песню Наталии Орейры.

Судьи в панике зажимают ухи.

На арене пахнет жареным. Мокрухой.

Опасные страсти захватили большой теннис.

Роджер изумлен солидарностью лохов.

Он кивает Мирке: "Ведро-то, а? Каков?"...

 

Ведеркин и Гонза дают друг другу краба.

Каждый другому говорит: "Чувак! Ты Мужык!

Раньше прости, я был уверен, ты - баба"

 

И тут с балкона падает бандана

С одной прекрасной, забывшей о теннисе, ручки.

Она упадает меж горячих львов.

А обращается фройляйн Ана

Персонально к Филлипу Кольшрайберу:

"Филипчик, если ваша любовь так горяча,

Как вы намедни клялись.

Так подымите мою бандану!?"

 

И Кольшрайбер, не колеблясь, срывается,

Прыгает вниз на арену, где кипит ярость.

Твердым шагом проходит меж чудовищ,

Не уважающих Атца богохульников,

И смело подцепляет бандану пальчиком.

Кричит в восторге от своей смелости -

"Зря Ана считала меня Бедным зайчиком!

Я не такой! Я мега-мачо волосатый и лихой"

 

И с удивлением и с ужасом

Наблюдают это Роджер и благородные дамы,

А Филлипп небрежно возвращает бандану.

Его все хвалят, умиляются. Даже Фелисиано.

Нежно, любовно глядя,

Ана вдруг со страстью объявляет,

Что Кольшрайбера ждет ночь любви.

 

Но гордый рыцарь бросает ей бандану в лицо.

"Я не требую благодарности, селяви!

Этот подвиг я посвящаю тому, кому мое сэрце

Отдано навек! Вот этот человек!"

И Филлипп указывает на Лопеса.

Джентельмены, дамы, Мария, Елена, Ана,

А также Роджер, Мирка и их дети

Испускают вопль изумления.

Фелисиано тоже в полном

Аху... дожественном потрясении.

 

ОРИГИНАЛ

Tapfer Kohlschreiber

(Храбрый Кольшрайбер)

(die Ballade)

Vor seinem Tennis-garten,

Das Kampfspiel zu erwarten,

Sass Roger Federer,

Und um ihn die Stadion Krone,

Und rings auf hohem Balkone

Die Damen. Und folle Parter.

Dort warssn seine Mutter und Frau,

Elena mit Augen blau,

Maria und Ana, genau.

 

Und wie er winkt mit dem Finger,

Auf tut sich der weite Zwinger,

Und hinein mit bedachtigem

Schritt Gonzales tritt,

Und sieht sich stumm

Rings um Mit langem Gahnen

Und schuttelt die Mahnen

Und streckt die Schlager

Und setz sich nieder.

 

Und Roger winkt wieder.

- Da offnet sich behend

Ein zweites Tor, Daraus rennt

Mit wildem Sprunge Verdasco hervor.

Wie er Gonzales erschaut,

Brullt er laut, Stampfte mit den

Fussen Mit keine Begruessen.

Und recket die Zunge,

Und schilt er alles

Umgeht Gonzales,

Grimmig schnurrend;

Drauf setzt er sich murrend

Zur Seite nieder.

 

Und Roger winkt wieder.

- Da speit das doppelt geoffnete Нaus Zwei

Tennis Richtern auf einmal aus.

Die sturzen mit mutiger Kampfbegier

Auf das Verdasco-tier;

Sie befehlen ihm, zu verschweigen

Aber Gonzales mit Gebrull

Richtet sich auf, da wird′s still;

Und herum im Kreis,

Von Mordsucht heiss,

Und beider die Lowenwut zeigen.

Da fallt von des Altans Rand

Bandana von schoner

Hand Zwischen den spanischen

Leussn Mitten hinein.

Und zu Fillip Kohlschreiber, spottender Weis′

Wendet sich Fraulein Ana:

"Fillipchik, ist eure Liebe so heiss,

Wie ihr mir′s schwort zu jeder Stunde,

Ei, so hebt mir meine Bandana auf!"

 

Und Kohlschreiber in schnellem

Lauf Steigt hinab in den furchtbar′n Zwinger

Mit festem Schritte,

Und aus der Ungeheuer Mitte

Nimmt er ihre Bandana mit keckem Finger.

 

Und mit Erstaunen und mit Grauen

Sehen′s Roger und Edelfrauen,

Und gelassen bringt er die Bandana zuruck.

Da schallt ihm sein Lob aus jedem Munde.

Aber mit zartlichem Liebesblick -

Er verheisst ihm die Nacht der Liebe -

Ana mit der Leidenschaft kundet.

Und er wirft ihr die Bandana in′s Gesicht.

"Den Dank, meine Anmut, begehr′ ich nicht!"

Und verlasst sie zur selben Stunde.

(с) vanda