Откровенно. Андре Агасси. Глава 1. Часть 2
МОИ ШУМЯТ ВСЕ СИЛЬНЕЙ. Я, прихрамывая, выхожу в гостинную нашего номера. Мой сын, Джейдэн, и моя дочка, Джэз, увидев меня начинают кричать: Папа, Папа! Они начинают скакать вокруг, будто пытаются запрыгнуть на меня. Я замираю, охватываю себя руками, как будто мим показывающий дерево зимой. И они останавливаются как раз перед прыжком, так как знают, что Папа за последние дни стал слишком хрупким и может рассыпаться, если его задеть ненароком. Я беру их лица в руки, целую в щеки и сажусь за стол, чтобы позавтракать с ними.
Джейдэн спрашивает сегодня ли ТОТ день.
Да.
Ты играешь?
Да.
После, значит, ты завершишь карьеру?
Это новое понятие, которое он и его младшая сестра выучили. Завершишь карьеру. Когда они говорят эти слова, то всегда пропускают последние буквы. Для них это - «заверши карьеру», непрерывно, всегда в настоящем времени. Может они знают что-то, о чем я не в курсе.
Только если проиграю, сынок. Если я выиграю, то я продолжу играть.
Но если ты проиграешь – можно нам завести собаку?
Для детей «заверши» значит «щенок». Штефани и я пообещали им, что когда я закончу играть и мы перестанем колесить по миру, то мы сможем купить щенка. Возможно, мы назовем его Кортизон.
Да, малыш. Если я проиграю, то мы заведем собаку.
Он улыбается. Он надеется, что отец проиграет, надеется, что отец испытает разочарование, которое превосходит все остальное. Он не понимает – да и как я смогу когда-нибудь обьяснить это ему – боли, которую приносит поражение, боли, которую приносит игра. Мне самому понадобилось почти тридцать лет, чтобы понять это, чтобы обойти свой личный камень преткновения.
Я спрашиваю Джейдэн о том, чем он будет заниматься сегодня.
Пойду разглядывать кости.
Я перевожу взгляд на Штефани. Она напоминает мне, что собирается сводить их в Музей Национальной Истории. Динозавры. Я думаю о своем сплюснутом позвонке и тут же представляю свой скелет за стеклом в музее рядом с остальными динозаврами. Теннис-авр Рекс.
Джэз прерывает полет фантазии, передавая мне свой маффин. Она всегда просит выковырять из него всю чернику прежде чем она его сьест. Это наш утренни ритуал. Каждая черничка должна быть удалена с хирургической аккуратностью, что, естественно, требует предельной концентрации и точности. Воткнуть нож, сделать надрез вокруг и, не касаясь ягоды, достать ее. Я фокусируюсь на маффине. Это невероятное облегчение думать о чем-то кроме тенниса. Но как только я собираюсь отдать ей его, то сразу возникает впечатление, что у меня в руке теннисный мяч и поэтому все мышцы спины напрягаются в предвкушении. Времени все меньше.
