4 мин.

«Столик у оркестра 2.0», 2-я серия

2 k

 

1-я серия

Мы еще не прошли за столик, сидели в баре и пили... коктейли. Разумеется, двойные, потому что одинарный в наши дни теряется на дне стакана и заказывать его, мягко говоря, неприлично. Особенно в Австралии, где даже кенгуру болеют за Роджера, а коалы и панды, словно сговорившись, за Рафу...

Мы подняли стаканы и обменялись комплиментами. Я похвалил ее новую подачу, она отметила, что я заметно похудел. Это было так неожиданно, что я опрокинул содержимое бокала на себя.

А., и я ее за это люблю, не считает, что все комплименты должны доставаться только ей. Она – единственная женщина, которая сказала мне, что я похож на Майкла Дугласа.

Только от нее можно услышать: «Дорогой, в этой майке насыщенного канареечного цвета ты неотразим! Тебе надо носить только насыщенно канареечный», – или что-то в этом роде.

Другие мои знакомые женского пола еще не приобрели такой привычки делать мужчине настолько откровенные комплименты. Чаще они называют меня просто Толстый. Это неприятно. Я не толстый. Я мужчина в самом расцвете сил, с естественной подушкой безопасности в области живота.

А. достала из сумочки зеркало. Полагаю, чтобы убедиться, что она такая же очаровательная, какой я ее вижу. У нее бесподобные, хотя и несколько крупноватые руки. И вероятно, поэтому она так долго возилась, неуклюже оправляя на себе платье, что я не мог не спросить: - О, кажется я не видел этого красного платья на тебе раньше?

- Да, мой милый пузанчик, это от Шанель. Тебе нравится?

- Божественно, ну-ка повернись, - фразу эту я обычно применяю ко всем туалетам А. и благодаря ей меня частенько хвалят за умение «замечать», чего, собственно, все женщины и ждут от кавалеров.

- Божественно.

- Тебе ЭТО нравится? – А. даже поперхнулась.

К сожалению, я плохо разбираюсь в платьях. Откуда мне знать, что нужно о них говорить? Пожалуй, и женщина находится в таком же положении, когда речь заходит о новой бите для бейсбола. Ясно, что бита ценится за совершенство формы, а платье – за цвет, фасон, марку модельера, но нельзя же хвалить вещи если нихрена в них не понимаешь, поэтому я всегда говорю «божественно». В этот раз меня осенило и я сказал:

– Нуууу… Очень красивое платье, – на большее меня не хватило.

– Дэвид! – с укором воскликнула А. – Это старье?! О, мне не следовало упоминать об этом. Давай поговорим о чем-нибудь еще, – она вновь принялась оправлять платье, словно своим расхожим комплиментом я примял его. Потом захотела что-то найти в сумочке и тут зыркнула на меня исподлобья: – Господи, скажи правду! Я ужасно выгляжу, да???

Я взял сумочку с ее коленей. Осмотрел платье со всех сторон. Посадил А. на место. Теперь я видел, что платье отнюдь не новое.

– Мне одолжила его мама, – виновато прошептала А. – Поэтому оно немного разъехалось на мне по швам. Видишь, - она сообщнически пихнула меня крепким локтем в ребра, - свежий неровный шов? Это я сама штопала, после тренировки.

– Но почему? – спросил я. Мне подумалось, что не стоило А. впутывать в это дело мать. Собственное платье столь же необходимо женщине, как пара любимых джинсов – мужчине. И не требуется никаких объяснений, как и почему он их носит, не стирая по полгода.

– Дэвид, довольно об этом, а не то я расплачусь. Если у меня есть носовой платок, – добавила она, вновь открывая сумочку.

– Ана, что все это значит?

Она так трогательно посмотрела на меня, глаза заблестели, словно она уже заплакала.

– Я не хотела говорить тебе, чтобы не портить нам чудесный ужин, и омрачать твои планы на возвращение в элиту именно здесь, в Австралии. Но у меня ужасная трагедия, – она осушила бокал, плеснула себе еще, и дернула второй. Вероятно, чтобы придать себе мужества.

Она вдруг громко икнула:

- Вчера у меня украли вечернее платье. Новехонькое. От Оскара де ла Рента.

– И промтоварные талоны? – спросил я с дрожью в голосе. Почему-то на ум пришли именно они.

– Ты что? Какие промтоварные талоны? – Ана округлила глаза, и я понял, что сморозил какую-то глупость.

- Не обращай внимания.. Это... старая аргентинская шутка.

- Новое, небесно-голубое платье от Оскара де ла Рента! – повторила Ана. – Еще уперли...

(Продолжение следует... )