Ольга Забелинская: «Призовые у мужчин в десятки раз выше»
Петербургская велогонщица, двукратный бронзовый призер Олимпийских игр-2012 Ольга Забелинская вернулась из Лондона и заглянула на «Радио Зенит». Тренировки в России и за границей, мысли во время и после гонок, отношения с соперниками и восемь иностранных языков – об этом и многом другом в интервью спортсменки.
– Ольга, как чувствует себя призер Олимпийских игр?
– Пока ничего особенного, кроме, пожалуй, удовлетворения, я не ощущаю. Сейчас у меня такое впечатление, что уже осень. Обычно сезон у нас заканчивается в конце сентября, и, приехав из Лондона домой, у меня было чувство, что сейчас как раз где-то сентябрь-октябрь, все закончилось и ничего больше не надо делать. А на самом деле впереди еще два месяца гонок, и нужно как-то себя настроить на дальнейшую борьбу.
– А в тот самый момент, когда вам вручали медаль – какие были ощущения?
– Конечно, было немного досадно, что это всего лишь бронза. Когда только завершаешь гонку, то думаешь: «Ура! Есть медаль!». А потом уже на пьедестале приходят мысли, что можно было еще немного поднажать, и все могло сложиться еще лучше. Ну, что ж, бронза так бронза. Впереди еще четыре года, будет возможность побороться и за золото.
– Разница между вами и серебряным призером была совсем небольшой.
– Да, на дистанции почти в тридцать километров разница даже в двадцать секунд – это совсем ничего. Поэтому после гонки возникают мысли, что можно было получше стартовать, здесь на повороте немного подрезать, там побыстрее проехать. Но уже ничего не вернуть, что заработала, то и заработала.
– Такие мысли, наверное, наоборот нужно гнать и говорить себе: «Я молодец, я хорошо проехала»?
– Нет, забывать все это не нужно, чтобы потом не допускать подобных ошибок.
– В велоспорте результат больше зависит от физической подготовки или от тактики на конкретную гонку?
– Все зависит от гонки. Есть групповая гонка, где на первый план выходит тактическая борьба, есть индивидуальная, где уже в большей степени важны физические данные, а тактики нет никакой.
– Вы собираетесь выступить и на следующей Олимпиаде? Насколько долгой может быть карьера в велоспорте?
– Карьера может быть настолько длинной, насколько позволяет здоровье. Вместе с нами сейчас гоняется француженка, которой 56 лет. Конечно, это не уровень мировой элиты, но, например, чемпионат Франции она может выиграть и сейчас. Поэтому, если будет здоровье, желание и финансовая возможность, – почему нет.
– Кстати, о здоровье. У вас же проблемы с сердцем? Которые вы смогли преодолеть, все равно занимаетесь спортом и получаете олимпийские медали.
– Действительно, у меня есть диагноз, который мне поставили еще при рождении, я с этим выросла и прекрасно об этом знала. Однако все это мне никогда не мешало и никак не проявлялось. В детстве я приходила к врачам, и они мне говорили: «У тебя же порок сердца, тебе нельзя выступать!». А я отвечала: «Да вы что, нет у меня ничего, посмотрите, я чемпионка мира, дайте мне гоняться!». Дело в том, что такой порок, как у меня, просматривается только в состоянии покоя. Когда я прихожу на обследование, его видно, а когда я под нагрузками – его уже нет. То есть получается, что мне постоянно нужно жить под нагрузками, без них я не могу существовать. Поэтому без велосипеда мне никуда, если я хочу дольше прожить, мне нужно постоянно крутить педали.
– А родители не боялись отдавать в спорт, зная, что у вас такие проблемы? Как вообще вы пришли в велоспорт?
– Я с детства мечтала быть как папа и стоять на пьедестале почета Олимпийских игр. Наверное, поэтому и пошла в велоспорт. Я такой человек, что, если чего-то захочу – обязательно добьюсь. И мама, видя это, меня поддержала. Они вместе с моим первым тренером Еленой Федоровной Гуслевой помогали мне, искали необходимых специалистов. Я прошла огромное количество обследований, прежде чем хоть кто-то написал в медицинском заключении, что я могу заниматься этим видом спорта.
– Каким был ваш первый велосипед?
– Трехколесным. Я села на него, когда мне было полтора года. Или год. Точно не помню, лучше у моей мамы спросите. В общем, села на велосипед раньше, чем ходить научилась. У меня и дети такие же. Старший сын Богдан в восемь месяцев уже сидел на велосипеде.
– Вы завоевали две олимпийские медали, и у вас двое детей. Насколько возможно это совмещать, и насколько сложно возвращаться в спорт после рождения ребенка?
– У всех по-своему. Повторюсь, я очень решительный человек. Я сказала своей семье: «Я буду выступать на Олимпиаде в Лондоне. До игр осталось три года, буду готовиться, а когда вернусь, повешу велосипед на крючок и все». Ну а так как аппетит приходит во время еды, сейчас уже подумываю, что меня хватит еще на четыре года.
– Велосипед для вас – это только спортивный снаряд, или вы можете проехать на обычном велике по улицам Петербурга или за городом? Желание такое возникает?
– Скорее нет. В принципе, если мне нужно добраться в центр города, при этом на машине я не могу поехать, в метро мне ехать не хочется, хорошая погода, и у меня есть обычный велосипед, конечно, я сяду и доеду. Но ведь с велосипедами у нас много проблем: негде ездить, негде его оставить так, чтобы потом можно было найти на том же месте. Поэтому в Петербурге я вряд ли куда-то поеду на велосипеде.
– А на спортивном велосипеде в Петербурге вам приходится ездить, вы здесь тренируетесь?
– Нет, я в город стараюсь не выезжать. Зачем? Создавать помехи движению, нервировать и без того нервных водителей?
– Повесить медаль на шею и вперед!
– Да она такая тяжелая, что, боюсь, меня сразу к асфальту прибьет.
– Если серьезно, в Петербурге есть возможность где-то потренироваться?
– Только за городом, где я, собственно, и тренируюсь.
– Просто мне всегда казалось, что наши велосипедисты тренируются где-то не в России. Ведь, кроме прочего, у нас еще и зима длинная.
– Зимой я, конечно, нахожусь не в России. С октября по март тренируюсь где-то за рубежом. Раньше это была Италия, а с недавнего времени открыла для себя Кипр. Там хорошие условия и меньше проблем с въездом в страну. Почти вся наша сборная по велоспорту зимой тренируется именно там. Поэтому, если скучно, можно без проблем найти спарринг-партнера. Или десяток спарринг-партнеров.
– Как бы вы оценили нынешнее состояние российского велоспорта? Лично я искренне поражаюсь, что представители нашей страны вообще завоевывают медали. Мне кажется, у нас даже климат развитию этого вида спорта не способствует.
– Конечно, в России недостаточно условий для тренировок. Поэтому все велосипедисты высокого уровня приезжают в нашу страну только на соревнования. Уже несколько лет существует профессиональная мужская команда «Катюша», где тренируются четыре состава по двадцать человек. В этом году создали совместную треково-шоссейную команду, то есть еще плюс тридцать человек. В целом, около трехсот гонщиков могут тренироваться, они обеспечены инвентарем и всем остальным. Вот с детским спортом сложнее. Все-таки велоспорт – не самый дешевый вид, с постоянными разъездами. Короче говоря, даже с моими достаточно поверхностными знаниями о современной ситуации в отечественном велоспорте видно, что у нас все не слишком хорошо.
– Ольга, скажите, концентрируются ли спортсмены только на своем виде или позволяют себе следить и за другими соревнованиями?
– Конечно, на самой Олимпиаде все мысли только о своем старте, и ни о чем другом стараешься не думать. Да и без организационных недочетов не обходится, поэтому заботишься еще и о том, чтобы вовремя добраться и не опоздать. Это едва не случилось, когда мы добирались на групповую гонку.
– Попали в пробку?
– Нет, просто вся дорога была перекрыта, а старт был в центре Лондона. То есть нам нужно было пересечь трассу, а сделать это на машине было невозможно.
– Нужно было на велосипеде ехать.
– В конце концов, так и получилось – мы разгрузились, сели на велосипеды и поехали. Поскольку за час до гонки происходит презентация команды, а потому уже нельзя выезжать оттуда. Вышло так, что мы приехали, а машина с едой и водой еще нет. Все-таки на 140 километров надо что-то с собой взять.
– Но в итоге вы добирались до старта на велосипеде?
– Да, пришлось на велосипеде. Хорошо хоть дождь тогда еще не пошел, только на старте начался.
– Скажите, каково вам было ехать в дождь?
– Знаете, во время дождя хорошо ехать. Мы ведь ехали «на износ», очень быстро, и у нас не было возможности взять попить и поесть. А в дождь хотя бы не было жарко.
– А подкрепляетесь вы прямо в ходе гонки?
– Да, разумеется. У нас есть специальные гели, как у космонавтов, на любой вкус, в основном сладкие и злаковые батончики.
– Давит ли на спортсменов то, что их подгоняют: давайте, мол, Россия должна завоевать больше всех медалей?
– Конечно, это давит. Поэтому в олимпийской деревне, стараешься быть подальше от штаба и поближе к своему снаряду. Стараешься избегать контактов с руководством, на звонки отвечаешь очень избирательно. Давление существует, конечно.
– А как вы относитесь к своим соперникам? Бывают ли вообще хорошие отношения у спортсменов между собой?
– Безусловно, соперников воспринимаешь именно так. При этом бывают и дружеские отношения. Откровенной вражды я не наблюдала, но бывает, скажем, недоверие. Бывало, в бачок насыпали какую-нибудь гадость. Но со мной, к счастью, такого не случалось.
– А вы поддерживаете дружеские или просто приятельские отношения с кем-нибудь из спортсменок?
– Конечно. Например, во время многодневных гонок все стартующие живут по десять дней в одной гостинице, все друг друга знают, и общаемся, конечно, часто.
– А с кем из представителей других видов спорта общаетесь или просто видитесь в олимпийской деревне?
– Если сталкивались, то желали друг другу удачи. Общались с девушками-тяжелоатлетами. Разговаривали о специфике своих видов спорта. Они удивлялись, что у нас так много стартов, а мы, в свою очередь, – весу, который они поднимают.
– А за сборную сейчас переживаете? Можно ли уже говорить о провале на Олимпиаде?
– Пока еще ничего не закончилось, и никто никуда не провалился. Хотя огорчает такое большое количество серебряных медалей, которые – еще чуть-чуть, и были бы золотыми. Так же и с бронзовыми медалями, которые вполне могли бы быть серебряными. Но что есть, то есть. Видимо, что-то не так в нашем спорте.
– Но с другой стороны, разве можно сказать, что вы выступили как-то не так? Между вами и теми людьми, которые взяли медали более высокого достоинства, совсем небольшие разрывы – не случайность ли это?
– Если бы это была случайность или судьба, даже если бы разрыв составлял сотую долю секунды – в любом случае в истории останутся первое, второе и третье место. Никто не будет вспоминать, почему была завоевана бронзовая медаль, а не золотая. Так же и в других видах спорта – где-то, например, бывают проблемы с судейством, но не будешь же объяснять: вот, у меня серебряная медаль (в скобочках: за судейство).
– А можно ли в наше время, когда все компьютеризировано и все можно пересмотреть в записи, утверждать, что кому-то подсуживают?
– Конечно. Например, у нас в индивидуальной гонке есть такой момент. Едет мотоциклист впереди. И кому-нибудь, допустим, хозяевам соревнований, он может симпатизировать и ехать чуть ближе, чем от остальных. И ты сидишь в потоке этого мотоциклиста, тянешься за ним, и, естественно, скорость у тебя уже выше. Или человек с камерой, который просто едет на мотоцикле и снимает – он тоже может встать в определенной сторон. Бывало, что людей в отрывы увозили на групповых гонках: человек атакует, едет камера, на него наезжает и за собой увозит. Но что поделаешь.
– Есть ли у серьезного велосипедиста свои механики, которые чинят велосипеды? И вообще, сколько у вас велосипедов?
– Сейчас у меня четыре велосипеда, но это не предел, ведь я выступаю только на шоссе. У трековых гонщиков есть и трековые велосипеды. А механики в основном не личные, а командные, которые есть в профессиональной команде. В основном обращаешься к ним или к механикам сборной России.
– А сами можете починить велосипед?
– Конечно.
– Зачем тогда механики?
– Мое дело все-таки тренироваться. Если я буду приезжать уставшая и мыть и чинить велосипед, то просто не успею восстановиться до следующей тренировки.
– Тем более механики тоже умеют ездить на велосипеде, но мы не спрашиваем, почему они сами не выигрывают олимпийские медали.
– Да, каждый должен заниматься своим делом – тем, чему он обучен.
– Реально ли, чтобы велоспорт в России развивался, или это невозможно в силу климатических условий?
– Длинная зима касается, наверно, только северной части России, а на юге таких затяжных зим нету. Когда Европа была еще закрыта для наших спортсменов, использовали наш юг, Краснодарский край. Там проводились и гонки, и сборы. А сейчас идет великая стройка в окрестностях Сочи и Адлера, поэтому там все дороги для велосипедистов прикрыты. Еще когда стройка только началась, можно было выехать только в сопровождении инспектора ГИБДД, все было очень сложно, поэтому все решили ездить тренироваться в Европу.
– Почему приходилось выезжать в сопровождении инспектора?
– Может быть, такие правила появились в Краснодарском крае после нескольких смертельных случаев, когда сбивали велосипедистов. В Краснодарском крае не все ездят трезвые и с правами.
– С вами тоже происходила подобная история?
– Да, это было два года назад в Италии, меня сбила машина, но, слава богу, все обошлось… после двух недель пребывания в реанимации. Это случается сплошь и рядом, постоянно ломаются руки, ноги, ключицы. Одно падение – и можно сломать все что угодно.
– Может ли велогонщик тренироваться на велотренажере?
–Только если это какой-то суперсовременный велотренажер, где можно и ветер включить с помощью вентилятора, чтобы было какое-то сопротивление. Но все равно это не то. Все-таки природные условия – это природные условия. Если просто сидеть пять часов на одном месте, даже включив что-то на экране, можно сойти с ума. Так что лучше пока тренироваться по старинке – на дороге.
– А удовольствие от тренировок получаете?
– Конечно. Когда выполнишь тяжелую тренировку, приедешь домой, появляется чувство удовлетворения. Бывает, что два-три дня нет возможности выехать на тренировку, на третий день начинаешь просто нервничать, остается запас адреналина, его надо куда-то выплеснуть, а некуда. Поэтому лучше пойти пару часиков покататься – и жизнь наладится.
– Ваш папа тоже занимался велоспортом?
– С папой мы встретились только когда мне было 16 лет. До этого я вообще с ним не общалась. Его позиция такова, что велосипед – это не женский вид, что я делаю все неправильно и тренируюсь неправильно. Поэтому мы стараемся тему велоспорта не поднимать вообще. Мы с ним слишком похожи по характеру. Каждый стоит на своей точке зрения.
– Насколько разная жизнь в велоспорте у мужчин и женщин?
– С точки зрения распорядка дня и подготовки – все одинаково. Гонки отличаются только дистанциями, у мужчин они чуть-чуть побольше. Ну и призовые отличаются – у нас они в десять раз меньше, чем у мужчин. Например, за победу на «Джиро д'Италия» мужчины получают 10 000 евро, а мы – 187 евро. За первое место. Причем эту сумму надо делить на восемь человек, на всех членов команды. Проехала на «Джиро д'Италия» – заработала на оплату телефонных разговоров.
– В таком случае нужно очень любить велоспорт, чтобы продолжать им заниматься.
– Наверно, у мужчин все-таки более меркантильный интерес к велоспорту, они выступают в основном, чтобы заработать деньги. А мы – просто ради выступлений, из-за своих личных амбиций.
– Часто гонки проходят в очень живописных местах. Спортсмены что-то видят вокруг?
– Все мы видим, но мы видим это настолько долго, что уже ничем не удивишь. Вся Европа уже изъезжена вдоль и поперек и на велосипеде, и на машине.
– Сколько часов в день тренируетесь?
– От трех до шести-семи часов.
– И сегодня пойдете?
– Если время будет.
– А где вы будете кататься?
– В Ленинградской области. За пределами кольцевой автодороги.
– По дорогам ездить достаточно опасно.
– Я нашла несколько участков шоссе, где набираю километраж маленькими кругами – по 20 километров, 30, 40. В день нужно проезжать от ста километров и больше. Единственная сложность – выбраться из города, но я живу вблизи кольцевой, поэтому пару километров пробираюсь по пробке, а дальше еду спокойно.
– Какую скорость может развить велогонщик?
– На соревнованиях – 70 километров в час, это несложно. Средняя скорость на гонке – где-то 45 км/ч. А по городу я езжу быстрее всех, потому что остальные стоят в пробке.
– После гонки можно почувствовать свои ноги?
– Конечно. Тем более, есть многодневные гонки, где нужно стартовать каждый день, деваться некуда.
– Многодневка, мне кажется, находится за пределами человеческих возможностей. Сложно поверить, что ее можно проехать без современных средств фармакологии, находящихся на грани.
– Не знаю. Я не употребляю. Борьба с допингом идет, на Олимпиаде мы каждое утро сдавали различные пробы. Раз в три месяца мы должны предоставлять данные, где будем находиться каждую ночь, чтобы утром к тебе могли приехать и взять пробу. Три месяца нужно расписать полностью: во сколько у тебя будет тренировка или гонка, или что-то еще. Если тебя не застанут на месте три раза – дисквалификация на два года.
– После общения с вами и некоторыми вашими коллегами складывается впечатление, что велосипедисты, как правило – люди очень интеллигентные. Это действительно так, или мне просто везет?
– Ну, с моей стороны было бы, наверное, не слишком-то скромно сказать: «Нет, я тут одна такая»? (смеется). Конечно, в семье не без урода, бывают и интеллигентные люди, бывают и не очень. Но в основном гонщицы высшего мирового уровня имеют высшее образование и какие-то другие профессии. Есть, например, и адвокаты со своей клиентурой. Разные бывают.
– Про вас мы слышали, что вы владеете не одним иностранным языком?
– Ну да. Наверное, они мне просто легко даются.
– А на каких языках вы говорите?
– Английский, французский, немецкий, итальянский, китайский, чуть-чуть фламандский, испанский… Ну, финский уже забыла, наверное. Семь получается, ну, русский – восемь. А, греческий – девять.
– Вы согласились бы выступать за иностранную команду?
– А я выступала. В российской команде я первый год, до этого лет 12 выступала за европейские. Оттуда и языки, в общем-то.
– А как же чувство патриотизма?
– Ну, вот, наконец-то мое чувство патриотизма нашло подкрепление в бюджете Российской Федерации – создали российскую команду. Мы очень долго ждали этого.
– Кого можно поблагодарить за ваш успех – кто болел за вас на Олимпиаде?
– Конечно, болела семья, это сто процентов. А дальше уже целая цепочка тех, кого можно благодарить, начиная от первого тренера и заканчивая президентом нашей федерации велоспорта Игорем Макаровым.
– О чем вы думаете, когда находитесь на трассе?
– О финише. Скорей бы он уже был (смеется).
– Вообще приходят какие-то мысли, или все внимание сконцентрировано исключительно на мышцах и трассе?
– Бывает по-разному. Если гонка длинная – например, групповая гонка, которую ехать три-четыре часа – естественно, успеваешь подумать и о быте, и доме, и о чем угодно. Бывает, песня привяжется какая-нибудь – едешь и всю дорогу ее поешь. А индивидуальная гонка требует полной концентрации. Я знаю, что, если еду, и вдруг возникает какая-то мысль и уводит меня в сторону – все, значит, я не готова к гонке и никакого результата не покажу. Если никаких мыслей в голове не возникает – значит, будет результат. При хорошей физической форме концентрация на гонку намного сильнее, чем при плохой. Если в голову приходят какие-то мысли – значит, где-то есть слабое звено, которое эту мысль и пропустило. Значит, в этот день можно ни на что не рассчитывать.
– Ольга, что вам сказала мама? Ведь ей, наверное, принадлежит самый большой вклад в вашу победу?
– Было сложно понять, что она говорит, было очень громко и неразборчиво! Ну, я примерно понимала, конечно (смеется).
– А ваши сыновья гордятся вами? Понимают, что мама – призер Олимпийских игр?
– Ну, медали мои они уже видели, для них это просто очередная медаль, только потяжелее. Единственное, что для них было в новинку – они приехали встречать маму в аэропорт, а там телевидение. А все остальное… Ну, маму показывают – так ведь и раньше показывали.
– У вас вообще есть возможность заниматься детьми, уделять им достаточно времени?
– Я стараюсь тренироваться, пока они в школе – пяти часов мне как раз хватает. Стараюсь проводить с ними побольше времени. Зимой это получается, летом – практически нет. Но летом мы отправляем их к моей маме, она за ними присматривает.
