«Тяжело понять: дали огромные деньги, а шанс отработать их не даете». Интервью Михаила Сергачева
Самый высокооплачиваемый русский защитник.
Воспитанник «Нефтехимика» Михаил Сергачев к двадцати трем годам взял с «Тампой» два Кубка Стэнли и заслужил 8-летний контракт на $68 млн. В силу он вступил с сезона-2023/24, но из-за перелома ноги Михаил отыграл в нем меньше половины матчей, и в июне прошлого года его неожиданно обменяли в «Юту».
После этого Сергачев организовал в Москве благотворительный матч звезд НХЛ и КХЛ и отправился в Солт-Лейк-Сити: сейчас он третий в НХЛ по среднему игровому времени после Дрю Даути и Зака Веренски.
«В прошлом сезоне ушел в себя, было тяжело играть. А потом ногу сломал»
– Перед сезоном-2023/24 твой агент Дэн Мильштейн сказал: «Цель Сергачева – стать первым защитником «Тампы». Новая цель добавила давления?
– Скорее всего, нет. Готовился так же, все было нормально. В предыдущем сезоне 64 очка набрал, играл хорошо. Просто я ожидал, что в следующем чемпионате мне дадут шанс стать номером один. Но шанс я не получил и задумался: как они мне такие деньги дали, а шанс не дают?
Шанс – первое большинство, по 25-26 минут на льду. Я ушел в себя, было тяжело играть, плюс мы поменяли немного тактику в обороне. Было тяжело перестроиться, очень много голов пропускали.
Только Кучеров и Хедман, по-моему, в плюсе оказывались, потому что вместе играли, а остальные пропускали и были в минусе. Даже у Стэмкоса «минус 22» набралось в один момент.
Я почувствовал ответственность за то, что мне дали огромные деньги, а я не могу их отработать. На меня это давило.
– Проговаривал это с тренером?
– Мы общались. Джон Купер [тренер «Тампы» – Спортс’’] сказал: «Мне нужно, чтобы ты играл хорошо. Неважно, первое большинство или второе. Просто играй хорошо, чтобы команда побеждала».
Мне было тяжело это понять. Потому что я максималист: блин, вы мне дали такие огромные деньги и не ставите меня в позиции, где я могу себя проявить. Короче, у меня менталитет был немножко неправильный в тот момент. А потом я ногу сломал.
– Что было на душе после операции?
– Первые три недели – депрессия, потому что я не мог нормально двигаться. На десятый день приседать начал, в зал ходить, началось восстановление, стало попроще.
Через три недели опять депрессия, потому что все катаются, играют, а ты все еще не можешь нормально ходить. Потом уже, к возвращению на лед, ментально был в порядке. Лето-2024 было очень важным: надо было как следует подкачаться, чтобы ноги не отличались друг от друга.
– Что за девушка-тренер улучшала тебе биомеханику?
– Барбара Андерхилл. Восстанавливаясь после перелома, я позвал ее, чтобы улучшить катание. Мы с ней вышли на лед, и я упал, в ноге стало очень больно. Барбара испугалась, что снова перелом. Она прилетела из Торонто, но ей пришлось вернуться, потому что следующие четыре дня я не мог кататься.
Если бы не то падение, я бы раньше заиграл в плей-офф.
– Но ты все равно восстановился быстро: за 80 дней.
– Я, конечно, торопился, но не в ущерб здоровью. Когда мы с тренером поговорили и решили, что я могу играть, меня немножко потрясло, команда-то проигрывала в серии [«Флориде»]. Но потом я вышел на лед и, считаю, отыграл хорошо.
– Про обмен из «Монреаля» ты узнал в отпуске из сообщений болельщиков. Как было с обменом в «Юту»?
– Позвонил агент. Сказал, сейчас с тобой генеральный поговорит. Жюльен Брисбуа взял трубку: «Мы тебя обменяли, всего доброго». Потом еще с Купером немного пообщались – и все.
«В Юте хотели козу взять, но решили, что пока не готовы»
– В Юте ты поселился у горного хребта Уосатч. Почему там?
– Не камень в огород Солт-Лейк-Сити, но жилья здесь – нового и подходящего для семьи – очень мало. Нашли только один дом, который нас устроил, и купили его.
– Ты говорил, что в Тампе люди в +17 ходят в уггах, потому что, по их меркам, это холодно. Что удивило в Юте?
– Здесь все наоборот. В минус пять люди могут в шортах ходить. Но хватает и других особенностей. И город, и весь штат нацелены на семью, на развитие детей. Прикольно, мне это нравится. Люди тут очень спортивные, следят за собой. В выходные ходят на хайкинг, ездят на озеро, катаются на лыжах.
– Впечатления от мормонов?
– У нас все соседи, по-моему, мормоны. Очень приятные. Воспитанные, дружелюбные – даже очень, я и не привык к такому. В Тампе тоже хорошие люди жили по соседству, но не настолько пытались помочь и освоиться.
– А в Солт-Лейк-Сити как?
– Только заехал, соседи сразу написали: давай поможем вещи разобрать. Еще испекли хлеб и принесли нам – с джемом и фруктами. Welcome, так сказать. Один сосед помогает нам следить за курицами и кроликами.
– Откуда они у вас?
– Мое детище. Купил 17 птенцов, вырастил, сейчас несут яйца. Просто в доме был курятник, не хотелось, чтобы простаивал. Теперь слежу за курицами, убираю. Когда меня нет, жена помогает, но больше всех этим увлечен именно я. Напоминает детство, когда ездил к бабушке в деревню под Воронежем.
В Юте мы вообще хотели козу взять, но решили, что с ней забот будет много, не готовы пока. А курицы в принципе легкие, да и не бегают по двору, у них огороженное пространство.
– Сын – Федор Михайлович – разделяет твое увлечение?
– Конечно, особенно когда птенцы совсем маленькие были. Он постоянно подходил, водички подливал. Сейчас курицы чуть агрессивные, могут клюнуть, поэтому он их немного боится, но все равно ходит со мной кормить, яйца собирает. Правда, играться с кроликами сыну больше нравится. У них во дворе загон с домиком.
– Сам его оборудовал?
– Нет. Дети предыдущего владельца дома выращивали кроликов, все для них построили, так что и мы решили – почему бы не завести парочку.
– В Юте не хватает чего-то, к чему привык к Тампе?
– Нет, в Юте есть все и даже больше. По друзьям из Тампы скучаю, но по городу – абсолютно нет.
– Владелец «Тампы» не рекомендовал тебе играть в теннис. В «Юте» что-то изменилось?
– Я уже и сам не играю. После перелома ноги решил, что еще и травмы вне хоккея мне точно не нужны. Больше слежу за тем, чтобы на льду быть в порядке. Ракетку держу только в VR-пинг-понге, который недавно купил: стою на месте и особо не напрягаюсь.
– Как тебе владелец «Юты», 46-летний миллиардер Райан Смит?
– Молодой, амбициозный, не поверхностный. Ему все интересно, задает много вопросов. Он в основном с баскетболистами общается (владеет и «Ютой Джаз»), поэтому говорит на молодежном слэнге. Про сына спрашивает постоянно. И про моего соседа, который в колледже жил с Райаном в одной комнате.
– На «Юту Джаз» уже ходил?
– Один раз. Смит бесплатно дает нам свои места на корте. Мне понравилось. Баскетбол – динамичная игра, атака на атаку. Заметил отличия от НХЛ. В баскете фанаты вовлечены в начале матча, в какой-то переломный момент и в конце. А в хоккее трибуны активны на протяжении всей игры, атмосфера немного другая.
«Все соцсети, весь ютуб просмотрел и понял, что тупею»
– Несколько лет назад ты получил диплом бухгалтера и говорил, что планируешь учиться на менеджмент в школе бизнеса. Это на будущее или пригодится во время карьеры?
– Сейчас бизнесом особо заниматься не хочу. Надо по максимуму выжать из себя как хоккеиста, но в будущем, возможно, бизнес-образование поможет. Хочется развиваться в разных направлениях, чтобы после игровой карьеры была возможность заняться чем хочу: бизнесом, тренерством или еще чем-то.
Правда, в «Тампе» я поменьше играл, поменьше уставал и было время на нехоккейные дела. В «Юте» же играю по 25-27 минут и вне льда посвящаю себя только семье и отдыху. Остальные дела отложил до лета.
– Ты уже давно занимаешься благотворительностью в родном Нижнекамске. Как к этому пришел?
– Вдохновили партнеры по «Тампе» – особенно Райан Кэллахан. У него большой благотворительный фонд. Однажды я сходил на гала-ужин, где Райан собирал деньги, и был в шоке, как они это делают: это прямо крутой маркетинговый процесс.
Многие люди в теории хотят помогать, но в реальности не делают этого. Или могут больше, чем делают. А Райан и его команда подают истории людей, которым нужна помощь, так, что хочется помогать и давать деньги. К тому же там аукцион, так что ты не только жертвуешь, но и получаешь что-то.
Я бы тоже хотел такое попробовать, но это, думаю, в будущем. Сейчас у нас немного другие задачи.
– Как ты стал выкупать для разных категорий людей сектор на арене «Нефтехимика»?
– Подхватил идею у Стэмкоса с Хедманом. Они покупали ложу на двадцать игр «Тампы». В «Нефтехимике» ложи особо не продаются, и мы купили сектор, чтобы ходили дети, воспитанники, люди с ограниченными возможностями, болеющие раком, малоимущие семьи. Привлекали их к хоккею, им было интересно.
Наших подопечных «Нефтехимик» иногда брал на тренировки. Летом 2024-го мы мастер-класс для детей устроили. Приехали Дергачев с Якуповым, помогли, я им очень благодарен. Приятно дарить людям праздник.
– Школе «Нефтехимика» ты и тренажерный зал подарил.
– При мне его у нас не было. Помню, приехал к нам из «Динамо» Артем Голубович – его папа тогда стал тренером в Нижнекамске. Говорит: «Вы что, в зал не ходите? Мы в Москве уже два-три года занимаемся».
Нам было по 13 лет. Артем после «Динамо» был в хорошей физической форме, а мы быстро уставали. Зал нам заменяли отжимания и бег по лестнице. Потом старые тренажеры поставили, но никакой программы у нас не было. В основном просто на льду тренировались.
Когда я задумался, чем помочь родной школе, пришел со своей командой к выводу, что нужен зал. В «Нефтехимике», конечно, согласились, и мы сделали ремонт, купили оборудование. Сейчас ребята туда ходят постоянно. По два-три раза в неделю.
Я специально летом приезжаю и проверяю тренажеры, не испортились ли. Вроде выглядят хорошо. Тренеры говорят, ребятам это помогает, так что я очень рад.
– Еще ты в Нижнекамске брал под опеку дворовую команду.
– Да, в 31-й школе, около моего дома. Но тяжело оказалось находить ребят, которые хотят играть в дворовой команде. У всех школы, кружки, другие дела, возникало непостоянство и команда проигрывала.
Мы говорили с тренером о приглашении игроков из других районов, но он сказал, что оттуда тем более никто ходить не будет, потому что далеко. Так что эта история у нас пока не пошла.
– Летом 2024-го ты подарил много книг Центральной городской библиотеке Нижнекамска. Как их отбирал?
– Спросили в библиотеке, чего не хватает. Они прислали список, и мы добавили от себя хоккейные, спортивные книги, развивалки. Может, воспитанники «Нефтехимика» придут, почитают.
– Как ты несколько лет назад увлекся чтением?
– Это уже после коронавирусной паузы. Был, как сейчас, февральский перерыв, мы с женой полетели в Майами, и я заскучал на лежаке. Все соцсети, весь ютуб просмотрел и понял, что тупею.
Взял первую попавшуюся книгу – про спортивное питание. Затянуло, понравилось. Использовал какие-то штуки из книги и похудел. Причем прилично. В середине сезона пришел в нормальную форму.
С того момента взялся за школьную программу, потому что раньше особо не до книг было. Стал читать классику, спортивные, мотивационные книги и до сих пор этим занимаюсь.
– Есть книга, которую хочется перечитать?
– «Отцы и дети» – классная. «Братьев Карамазовых» еще раз прочитал бы. Там интересно про внутренние – нездоровые – отношения внутри семьи: три брата по-разному верят в Бога, по-разному относятся к отцу. Плюс – детективная завязка, размышления о религии.
Достоевский мне очень понравился. Слог такой интересный: не похож на то, что я читал раньше.
«Когда спустили из «Монреаля» в «Уинсор», мог судью послать и не обороняться»
– Правда, что на твои занятия хоккеем родители отдавали половину зарплаты?
– Форму и клюшки в Нижнекамске мы получали, но родители все равно очень много денег отдавали, чтобы мы ездили на турниры. Плюс – тратили кучу времени. Вместо выходных и отпуска сопровождали меня на соревнования. Я это, естественно, ценю.
– Читал, что лет до 13 лет врезаться в других игроков тебе нравилось больше, чем забивать?
– Я любил пожестче сыграть, потому что большой был и действовал постоянно против старших – приходилось защищаться, отвечать. В то же время у меня был сильный бросок, так что забивать я все-таки любил больше.
В Нижнекамске я играл по 40 минут за матч и отдыхал не на лавочке, а прямо на льду. Отец записывал мои детские матчи, и там видно, как я прямо на пятаке стою и отдыхаю, что не очень хорошо, от этих привычек тяжело было потом избавиться.
– Избавился в «Витязе»?
– Да, в «Нефтехимике» тактики было мало, все на индивидуальных действиях строилось, а в Подольске сильные хоккеисты и тренеры – это заставляло играть лучше. За два года мы проиграли только два или три матча.
Жили всей командой вместе, без родителей и телефонов – у нас их забирали и давали только на час в восемь вечера. Все это сильнее нас социализировало и как бы выводило на новый уровень взросления: мы уже сами понимали, что нужно для хоккейного развития.
Например, вставали в пять утра с Бердиным и Рубцовым, в шесть выходили на лед и играли до семи – это единственное время, когда могли покататься вне тренировки. Потом кушали и шли на уроки, которые нам, честно говоря, не очень были интересны.
– В 17 лет ты переехал в канадский Уинсор. Уоррен Райхел, владелец «Спитфайрс» из Лиги Онтарио, рассказывал, что первые дни ты жил у него.
– Я у него не жил, но мы к нему ездили постоянно. Барбекю делали, в бассейне купались. Я еще по-английски не говорил, смотрю: они на скорость плавают.
Я и предложил в двух словах: давайте тоже проплыву. Нырнул и обогнал всех. Я же до хоккея немного плаванием занимался. Около месяца, но технику поставили.
– Как жилось в семье Брайана и Мишель Рид, которые приютили тебя в Канаде?
– Жил у них в полуподвале, в комнате с туалетом и гардеробом. Без языка было очень тяжело. Намучились они со мной, но люди оказались терпеливые: помогали, заставляли по-английски говорить, когда я не хотел. Кормили меня три раза в день (на еду я вообще не тратился). Очень им благодарен, мы до сих пор общаемся.
– Что чувствовал, когда тренер «Уинсора» показал команде твое первое видеоинтервью?
– Все поржали над моим ужасным английским, и меня это обидело. Я был недоволен тренером, ушел домой и позвонил агенту. Сказал, что надо мной издеваются. Тренер потом подошел и объяснил: «Слушай, это для веселья ребят, а не атака на тебя». Я его понял и успокоился. Сейчас смотрю то видео: реально смешное.
– Тренер – это Рокки Томпсон, который сейчас ассистент Тортореллы в «Филадельфии»?
– Да-да, мой любимый тренер.
– Зачем он тебя на край атаки ставил?
– Это второй сезон в Канаде. Меня спустили из «Монреаля», и за «Уинсор» я играл на отвали. Уже окунулся в НХЛ, а меня обратно в юниоры – тяжело было перестроиться обратно. Скорости ниже, да и вообще неинтересно. Я мог и судью послать, и не обороняться.
Рокки и говорит: «Ну, все, тогда в атаке играешь». И воткнул меня в край на один матч. Я вообще не понимал, что происходит, как играть. Рокки поставил меня в неудобное положение перед всей командой, как бы в наказание, и я подсобрался, заиграл лучше.
Мы в том году Мемориальный Кубок взяли. Но празднование, конечно, не сравнить с тем, что было после Кубка Стэнли. Один день потусили и все. С «Тампой» было уже немножко другое веселье.
«Благодаря тренировкам по боксу знал, что могу нормально засандалить»
– Как на тебе сказывалась помешанность монреальцев на хоккее?
– На улице узнавали каждый день, потому что после драфта меня вставили в предсезонное видео, будто я какой-то Next One. Я тот ролик до сих пор иногда пересматриваю и покрываюсь мурашками – для меня это была огромная честь.
– Русские хоккеисты «Монреаля» в каждом полете играли в карты.
– Там проблема в том, что я толком не знал, во что мы играем, и постоянно проигрывал. В наказание носил сумки, платил за ужин, а однажды меня заставили прийти на тренировку, в тренажерный зал, в строгом вечернем костюме.
С картами еще одна история связана. Уже в Тампе играли всей командой дома у Дэна Джирарди (он и Кэллахан нравились мне тем, что в отличие от других ветеранов были на одной волне с молодыми).
У дома Джирарди находится мини-озеро, и проигравший должен был туда прыгнуть. Не повезло точильщику. На улице зима, а он разделся, прыгнул и в воде зацепился за что-то ногой. Достает, а там мертвый заяц. Кто-то в шоке был, кто-то ржал.
– Когда ты начинал в «Тампе», Кучеров удивлялся, что смело идешь в ободку на синей линии – нетипично для защитника. Откуда это в тебе?
– У меня нет нереального навыка, как у Кэйла Макара. Все пришло от уверенности. Мне с детства было интересно обыграть один в один. Только раньше на синей линии я смотрел на шайбу, а Рокки Томпсон в «Уинсоре» поставил мне другую технику: при владении – смотреть на ворота.
И у меня стало получаться. В лиге Онтарио попроще было: все знали, что у меня сильный бросок, верили, что буду бросать, и получалось обыгрывать.
– В «Тампу» ты пришел при генменеджере Стиве Айзермане, который славится заботой о новичках. Как опекал тебя?
– После обмена я поехал машину покупать. Он звонит: «Что собираешься брать?» – «Ну, «Мерседес» хочу купить?» – «Какой?» – «Ешку». – «Какую ешку?»
А я хотел сразу Е63 купить – довольно дорогой автомобиль. Айзерман – мне: «Нет, ты Е63 покупать не будешь».
– Слишком круто?
– Ну, да, юниору не надо так сильно выделяться. Айзерман добавил: «Когда заработаешь нормальные деньги – купишь дорогую машину. Сейчас не надо».
Я ему благодарен, потому что – ну, реально выглядело бы неправильно, если бы я в 19 лет приехал на такой заряженной машине. Купил тогда что-то попроще.
– В «Тампе» ты начинал в паре с опытным-домоседом Строльманом. Как с ним игралось?
– Когда партнер хладнокровный, не напрягается, делает за тебя выход из зоны, это придает уверенности. После моих ошибок Антон никогда не пихал – говорил: «Да все нормально, не переживай. Бывает». И я спокойно продолжал игру.
– В конце 2024-го Строльман стал тренером по физподготовке женской футбольной команды.
– Не удивлен. Футбол он очень любит, и дети его играют. Молодец, я за него рад.
После Стольмана я часто выходил в паре с Коберном – он тоже оборонительный, жесткий, здоровый. Помогал мне, когда я привыкал играть справа.
– В раздевалке «Тампы» тебя специально посадили рядом с Хедманом, лучшим защитником команды?
– Думал, так просто получилось, но потом узнал, что Хэди сам просил сажать с ним левых защитников: меня, Макдону…
Кстати, глядя, как Макдона правильно и бесстрашно садится под бросок (хотя потом весь в синяках ходит), я заряжался уверенностью и одно время лидировал в «Тампе» по блокшотам. Да, бывает, палец сломают, зато можешь спасти от гола и поменять ход игры.
– Лет шесть назад ты пару раз в неделю занимался боксом. Что подтолкнуло?
– Это скорее для общего физического развития. Потом уже в драке на льду чувствовал себя увереннее. Знал, что могу нормально засандалить, разбить лицо кому-нибудь, постоять за себя.
«Я был шокирован: Байден – адекватный дед»
– Правда, что в конце 2019-го, посреди первого чемпионского сезона, ты встретился с Купером и Брисбуа и выяснял, как получить более важную роль в команде?
– Да, было такое. В первом сезоне я по 15 минут играл. Во втором – 17. И вот идет третий сезон, а я чувствую, что время особо не растет: происходит какая-то ротация защитников.
Звоню агенту: «Слушай, можешь, собрать Брисбуа и Купера? Давайте мы втроем встретимся и просто поговорим». Купер был в шоке, честно говоря. Сам мне сказал: они никогда не видели, чтобы молодой игрок устроил собрание с главным тренером и генеральным менеджером.
Это была небольшая наглость с моей стороны. Я сказал: «Хочу стать лучше, хочу побеждать, хочу играть много. Что мне нужно сделать?» Они ответили: «Нужно быть агрессивнее, больше силовых приемов, в обороне пожестче». Я начал это делать и заметил, что мое время растет.
– Про Джона Купера ты рассказывал, что он умеет возвращать игрокам правильный настрой. Пример?
– Расскажу про Хедмана. Летом 2020-го мы приехали в пузырь, и Джон поставил меня на первое большинство, убрав оттуда Хэди. А тому 29 лет, лучший защитник лиги!
И я отыграл почти весь победный плей-офф на первом большинстве. Хедман со мной не то что не общался, но злой ходил. Недовольный. Я чувствовал это, сидел-то рядом.
Потом, когда выиграли, подхожу к тренеру: «Куп, а что это было? Зачем ты так сделал?» Говорит: пытался Хедмана разозлить, чтобы играл зло. И у него получилось. Хедман стал MVP, играя на втором большинстве. Сумасшествие!
– После второго победного плей-офф ты говорил, что не наиграл на два Кубка Стэнли. Что имел в виду?
– Когда игрок молодой, он думает, что мир крутится вокруг него. Я тогда считал, что из-за того, что плохо играю, не заслужил Кубок Стэнли. Но в НХЛ не так работает. Здесь главное, чего с тобой добилась команда.
Потом я понял, что был не так уж плох. Да, очков в плей-офф-2021 набрал мало, но в целом играл хорошо, во второй-третьей паре. По 20-22 минуты. Меня бы не ставили, если бы плохо играл. Просто в атаке немножко не получилось, вот и думал, что не наиграл на титул – сейчас понимаю, что это не так.
– Чем запомнился поход в Белый дом весной 2022-го?
– Джо Байден пригласил нас к себе в офис. Сидел и рассказывал, как он играл в американский футбол в колледже. Истории травил. Я был немножко шокирован. Видишь по телевизору, что он где-то падает, запинается, а тут сидит и нормально разговаривает. Вполне адекватный дед. Голова вроде на месте.
В целом, интересно было побывать в Белом доме. Посмотреть на все эти секретные службы, как они работают в очках и наушниках. Ну, чисто американцы, фэбээровцы. Прикольно.
– Ты говорил, что для прогресса защитнику нужно как можно больше играть. В «Юте» ты лидер по игровому времени. Удалось прибавить?
– До какого-то момента ты становишься лучше, а потом нужно работать над постоянством. Высокий игровой потолок это хорошо, но нужно чтобы пол не был низким. Чтобы каждую игру быть в порядке, тем более когда ты ведущий защитник. В этом плане, думаю, я немного добавил в «Юте», у меня стало меньше плохих игр.
– Слышал, что ты не любишь пересматривать свои удачные эпизоды из матчей. Почему?
– Пересматриваю один раз и забываю. Иначе слишком хорошо о себе начинаешь думать. Крылья вырастают слишком длинные, но падать вниз очень уж больно.
– Твои слова: «Спокойным выходить на игру нельзя, надо быть эмоциональным и даже в чем-то злым. В этом моя позиция отличается от того, чему учат спортивные психологи». Как к этому пришел?
– Когда был неудачный прошлый сезон, я пытался любыми способами это исправить. Медитировал, но пришел к тому, что, когда успокаиваюсь перед игрой, мне тяжело потом разогнаться.
Если я перед матчем убиваю в себе эмоции и выхожу с холодной головой, у меня нет огня в игре. А когда волнуюсь, переживаю и это перерастает в силовой прием или хороший пас, то прямо во время игры приходит огромная уверенность. Хоккей – это про эмоции.
Фото: Gettyimages.ru/Steph Chambers, Alex Goodlett, Anna Moneymaker, Dennis Pajot; East News/Graham Hughes/The Canadian Press via AP
Eshka
WTF is Eshka, buy a car!
В конечном итоге я думаю для Миши все хорошо вышло, он попал в перспективную команду, а перстни у него и так уже есть.