Выходила на берег Катюша: разговор с Екатериной Ефимовой об айкидо, ресурсе и ребенке-бабочке
С Екатериной — в момент нашей встречи она представилась Катюшей — я познакомилась в айкидо-лагере «Путь воина» в августе 2024 года, где мы были в качестве деканов (вожатых) на факультете Земли. Несмотря на абсолютно разные направления деятельности в обычной жизни (Екатерина по специальности врач анестезиолог-реаниматолог и врач ультразвуковой диагностики, у меня филологическое образование), наши взгляды оказались во многом схожи, мы с интересом общались на протяжении трех дней, продолжили общение на расстоянии и после лагеря. Сегодня я хочу познакомить читателей с этой удивительной и замечательной женщиной.
— Катюша, расскажи, пожалуйста, немного о себе — то, что ты считаешь нужным. Возможно, за те полгода, что мы не виделись, какие-то приоритеты сместились, что-то поменялось. Что сейчас для тебя важно?
— Ты знаешь, на самом деле, что для меня важно? Последние полтора года были такими, наверное, действительно поисками смыслов жизни. Это смешно, наверное, вот так забавно звучит. К пятидесяти годам начинаешь искать смысл жизни. И вроде бы смыслы были найдены, но выводы были не то чтобы противоположные, но о том, что это как в айкидо, наверное: есть база, и она важна. Так же как в психологии есть базовые потребности. Для меня сейчас, наверное, важно жить в соответствии со своими нравственными принципами, вообще со своей идеей, но при этом иметь абсолютную такую устойчивость. И она — если в айкидо — она в ногах, в стойке, которая предполагает то, что тебя не могут завалить ни влево, ни вправо, ни вперед, ни назад.
То же самое в жизни. То есть это должна быть устойчивость в плане здоровья, финансов. И сейчас, в этом году, я сделала ставку на то, чтобы была такая финансовая стабильность, для меня это важный момент, потому что, как ни грустно, но в нашей жизни деньги имеют значение. И жить, просто быть хорошим человеком — этого мало, нужна профессия.
И получается, что вот та профессия, которая у меня есть, она в состоянии меня кормить. Мне хотелось немножечко поменять направленность, но я, в принципе, даже в своей профессии реализую свою потребность в общении, свою потребность в обучении, потому что для меня очень важен момент обучения, просветительской деятельности. Наверное, это странно звучит, но я считаю, что врач, учитель, тренер (неважно, какую стезю человек выбирает), общаясь с людьми, если он такую занимает позицию — преподавателя, учителя, если он чуть больше знает, то очень важно этим поделиться. То есть это здорово, и это не потому что за деньги. Просто нести знания в жизнь других людей — это значит делать мир лучше, и для меня важно делать мир лучше.
— Это действительно здорово! Расскажи, каким образом в жизни твоей семьи появилось айкидо?
— Айкидо в моей жизни появилось через детей, потому что когда появился Марк — приемный ребенок, проблемный, не умеющий держать равновесие, не понимающий границ своего тела, не умеющий никак управлять собой — ни эмоционально, ни физически, — встал вопрос о том, кто с ним может заниматься и чем вообще ребенок в три года может заниматься. И так получилось, что я выбрала айкидо. Когда я пришла в клуб и спросила, кто может взять трехлетнего ребенка на какие-либо спортивные занятия, — меня интересовала в данном случае крупная моторика (умение просто ходить, допустим) — мне предложили гимнастику, где занимаются с малышами. И мы туда пошли, и в принципе у Марка все получалось в плане ползать. И это было здорово и правильно, но для меня очень важна была вертикальная устойчивость. Да, вот эта вертикализация, когда опора внизу и голова наверху. И тогда мне предложили айкидо, я познакомилась с сэнсэем Анной и сразу ей озвучила, что ребенок плохо понимает речь, плохо держится на ногах, он все время падает. Плюс у него проблемы с кожей и он все время разбивается. И возьмет ли она такого ребенка? И на самом деле суть айкидо, наверное, в том, что туда принимают всех, и это для меня был решающий момент, что не было отбора по физическим качествам, как это есть в гимнастике, например, или в баскетболе. И это в первую очередь про принятие, да, и вот эта инклюзия — инклюзия в жизни, когда мы принимаем любого человека, с любыми его данными. Там есть возрастной ценз, безусловно, ребенок хоть что-то должен понимать, но для меня это было круто.
И второе, конечно, после того, как пришел Марк, и я увидела, какие изменения происходят (он стал владеть своим телом, он стал держать равновесие, он стал понимать лево-право), я подтянула уже Евгения, второго сына, которому было на тот момент восемь лет, и это тоже для него было важно, но там была совсем другая тема. То есть не только равновесие (хотя оно тоже было важно, и неловкость такая была), но там скорее больше уже была философия айкидо, не про силу, а про путь, про то, чтобы идти маленькими шагами. Потому что если какую-то дисциплину ему было не занимать, он мог сидеть на одном месте сколько угодно, то двигаться, и, когда не получается, продолжать двигаться, очень сложно. И айкидо этому учит, что все очень постепенно, что важен маленький шаг, и что мы начинаем с базы, и мы двигаемся очень медленно, и мы всегда возвращаемся к основам, и какой бы ты ни был мастер, ты всегда делаешь начальные формы. И для меня, конечно, вот этот момент в айкидо соотносится с философией и моей лично, и тем, чем занимаются психологи. Просто можно заниматься психологией на уровне слов, а можно заниматься на уровне действий. На мой взгляд, айкидо — это психология на уровне действий, то есть когда ты учишься преодолевать свой страх, очень постепенно. Кувырок не получается — мы просто учимся наклониться, кувырок назад не получается — мы просто учимся определенную позу принимать. То есть нет насилия, нет боли. Это то, почему я пошла в медицину. Для меня очень важно, чтобы человек не испытывал боли. Никакой — ни физической, ни душевной. Я изначально была анестезиологом-реаниматологом, у меня была цель, что человеку не должно быть больно. И для меня спорт – это все-таки действительно путь духа, в первую очередь, а не путь через боль. Это не значит, что нет моментов, когда ты пробуешь раз за разом и когда бывает больно. Да, но это не тот путь, как, например, художественная гимнастика, когда, на мой взгляд, невозможно идти без боли. То есть запредельные нагрузки, большой спорт — это выше человеческих возможностей. А здесь идея, что наше тело идет за нашим духом, то есть мы сначала принимаем решение так делать, потом идем к этому и достигаем. Затем я поехала в лагерь и сама тоже приобщилась к айкидо.
— Ты тоже стала заниматься или просто поехала с детьми?
— Я несколько раз ходила на тренировки сама, где занималась именно я без детей. Мне было сложно. Я такой как раз боец, и я увидела, что мое тело очень откликается: если сначала я пришла и вообще не могла наклониться, не могла держать равновесие в стойке, меня шатало, то потом это стало налаживаться. Но для меня, конечно, именно системно заниматься айкидо чуть-чуть сложно, для меня не то что медленно — мне, наверное, не хватает музыки. Там есть счет по-японски, он меня, конечно, не вдохновляет, есть такое дело. Он прикольный, но мне не хватает немножко музыкального сопровождения, потому что по мне айкидо — это немножечко еще и музыка, музыка движений. И основное, конечно, что мои занятия в основном проходили не в группе среди взрослых, где я могла бы получить именно эмоциональную поддержку, а все-таки с детьми. Ну, это зависть, конечно, зависть. Насколько им легче дается все то, что я делаю.
— Согласна. Я не случайно тебя про это спросила, потому что когда муж нашу младшую девочку привел в айкидо, ему сказали, что хорошо бы, чтобы родители первое время тоже занимались, чтобы ребенок привык. Сначала пошел заниматься муж, потом ему стало некогда, я стала с дочкой ездить. И вот те же самые проблемы, которые ты озвучила: проблема с координацией, на стойках шатает. Невольно сравниваешь себя с детьми и по-хорошему завидуешь: они очень быстро все это делают, очень быстро. Пока ты стоишь и думаешь, у тебя там какие-то нейронные связи пытаются выстроиться, они уже через весь зал упражнение сделали. И временами, если честно, чувствую себя неполноценной. Однако не так давно я умудрилась-таки сдать на желтый пояс. Мне было трудно, потому что во время аттестации меня накрыла паническая атака. Почти с самого начала и до конца я на автопилоте все делала. Я даже не уверена, что все правильно сделала, но пояс мне дали.
Если не трудно, расскажи еще немного про Марка, пожалуйста. Ты сказала, что у него сложный и редкий диагноз. Дело в том, что когда я увидела Марка, я еще не знала, что это приемный ребенок. Ты мне просто вскользь сказала, что у тебя ребенок с инвалидностью. Я смотрела на вас, как вы вместе гуляли в день отъезда: папа, мама, младший ребенок. Мне в голову не пришло, что с ним что-то не так. Я только заметила, что у него локотки перебинтованы и на пальчиках вроде как следы ожогов. Я решила, что он просто недавно поранился, но все почти зажило. И я не увидела в нем никаких отклонений: маленький мальчик (о возрасте я не задумывалась), достаточно хорошо разговаривает, хорошо общается. Куда-то побежал, что-то сделал. А потом, когда я стала читать твой блог, немножко была в шоке. Что за чудо ты сотворила с ребенком, сколько времени у тебя на это ушло? В начале разговора ты сказала, что ребенок в три года на тренировках ползать учился?
— Он ходил, но так как у него врожденный вывих стопы, который никто не стал править изначально, у него более-менее стоит нормально левая нога, а правая у него вывернута. И так как никто этим не занимался, то он ходил приставным шагом, по лестнице, например. И естественно, он не мог ходить ровно по бордюру. Основной проблемой была координация — он просто падал, он мог сидеть и упасть, он мог взять что-то, и это у него падало, он врезался в стены, в углы. И плюс ко всему он мальчик-бабочка (у Марка буллезный эпидермолиз – редкое наследственное заболевание), то есть он тут же травмируется от таких ударов, у него кровавые пузыри. И поэтому трудно было пристроить его в спорт: если сказать правду — никто не возьмет, а врать тоже некрасиво, потому что это будет заметно при первом же падении, когда пойдет кровь.
И на самом деле Анна-сэнсэй и Лекс, когда работали с Марком, за год сделали колоссальную вещь. Он занимался индивидуально, потому что плохо понимал речь и не мог не переключаться, то есть он тут же отвлекался, в коллективе не мог работать вообще. И он приходил, ему давали задания вставать на кубики, стоять в стойке, делать кувырки, он врезался головой в стены, он просто в принципе бился. Но они имели выдержку колоссальную и такое доверие к тому, что пришел родитель и сказал, что ему можно заниматься. Это не занятие спортом, это была ОФП в таком экстремальном варианте, они учили его границам, они учили его строить домик, чтобы он мог влезть; вверх-вниз, просто ориентации в пространстве. И за год произошло очень большое изменение. Оно не произошло, может быть, в каких-то других вещах глобальных, но это все вместе привело к запуску речи. Да, это так, то есть работали параллельно над моторикой и над речью, и я считаю, это огромная заслуга айкидо, потому что невозможно развивать человека, не развивая не только моторику, движение, но и сенсорные системы. Потому что это восприятие информации, передача информации. Если ты не воспринимаешь информацию, ты не можешь развиваться, если ты не слышишь, очень трудно научиться говорить. А здесь были простые слова, простые действия, которые привели к тому, что он не стал меньше падать, но это стало более безопасно. Это еще один плюс айкидо — здесь мягко, здесь есть люди, а он у меня достаточно экстремальный парень, у него СДВГ такое выраженное, он зависим от адреналина, ему надо прямо сразу сейчас, он переключается очень быстро. У него не было чувства страха совершенно, а это значит, что он в принципе не мог оценить далеко, близко, высоко, он мог прыгнуть с любой высоты, с любой абсолютно. И на айкидо как минимум он научился прыгать, уходя в перекат, в кувырок, то есть не травмируя, не ломая себя. Он падал в том году, он падал с двух метров головой вниз, он падал с дерева, но он падал так, как научили — не через голову, а через бок. И он уходил в кувырок, откуда бы он ни падал, и это плюс — у нас ни одного перелома. Вот это то, чего нельзя умом понять, что очень сложно взрослым и что легко схватывают дети
Сейчас такого нет, но тогда такое было, айкидо научило его этим границам. И при этом, конечно, огромный плюс — это поощрение. На самом деле, мало такого спорта… Допустим, у меня старший сын ходил на джиу-джитсу, на бокс, и мало где столько обратной позитивной связи, как в айкидо. Когда ты делаешь, у тебя получается. Изначально здесь не принято кричать друг на друга, изначально такой дух взаимоуважения вне зависимости от уровня ученика, это очень важный момент.
Понятное дело, что у детей по-разному, они подсмеиваются, но изначальная тактика, идея — это все-таки работать с любым уровнем ученика, тут мы делимся своими знаниями. И с Марком действительно щедро очень поделились, потому что он именно телом воспринял очень многое. Это то, что дается именно маленьким детям. И когда он летел с велосипеда, беговела, просто кувырком через руль вверх на асфальт, и люди это видели, конечно, у них был шок. Да, он встал, да, у него текла из носа кровь, да, он там разбил что-то, но он был абсолютно цел. Это то, за что я благодарна безмерно.
Сейчас мы пока не ходим на индивидуальные занятия, и все-таки мне очень хочется, чтобы он пошел на групповые занятия, потому что, на мой взгляд, айкидо сильно именно коллективом. То есть мне очень нравится именно то, что мы работаем вместе, что мы команда: сейчас мы пара, потом мы садимся в круг, мы разговариваем. А то, что касается Марка, — очень сложно ребятам с СДВГ, с нарушенным вниманием, когда они все время переключаются, сидеть. Просто сидеть в кругу. И это тоже некая тренировка маленькими шагами, когда надо просто послушать, что говорит тренер. И я видела других деток — с аутистическим спектром, у тех обратная ситуация: они сидеть могут, им сложно начать двигаться.
Я думаю, что это тот спорт, который, наверное, подходит всем, потому что там можно заниматься по-разному, потому что можно выбирать тот уровень, который ты хочешь на данный момент. Да, интересный мальчишка вырос. И то, что у него есть мама, папа — это тоже очень важно для ребенка.
Про Марка можно рассказывать бесконечно, он просто фантазер невозможный. Начиная с того, как он обнимается со всеми дворниками, когда идет по улице и говорит: «Мой друг!» Каждому дворнику… Поэтому нас знает весь район. Понимаешь, то есть мы, в принципе, известные люди. Сосед с ним здоровается: «Марк Анатольевич, здравствуйте!» Другой сосед здоровается: «Мужик, как дела?»
Примерно вот так все идет, потому что это про открытость. И в айкидо мне тоже очень нравится, конечно, этот момент, что ты даешь человеку делать то, что он делает, ты просто продолжаешь его движение, то есть ты никак не препятствуешь, ты просто слегка отходишь в сторону и все. И это потрясающе, конечно, без этих блоков, которые могут тебя травмировать, как бы «пожалуйста». И вот это «мой друг» — это классно: все, человек беззащитен, ты уже назвал его другом, у него нет вариантов поступить по-другому.
— У меня к тебе такой вопрос: сейчас есть популярное слово «ресурс». Где ты берешь этот самый ресурс, чтобы со всем этим справляться?
— У меня таких несколько моментов. Наверное, основной момент — это все-таки огромная вера в людей. Она есть — так же, как и вера в Бога: что все не просто так, и неважно, что с нами происходит, это для чего-то дано и оно чему-то нас учит. Даже паническая атака — она для чего-то нужна, о чем-то она говорит, о том, что, может быть, в этот момент мы уделяли внимание не тому, чему надо, не позаботились о себе, позаботились о другом. Да, то есть это всего лишь некие вещи, о которых надо подумать. И второе, наверное, наблюдение за тем, как интересно встречать людей, общаться с ними, и, мне кажется, во всех огромный потенциал. Просто в нашей жизни очень много сейчас темпа быстрого. И мне, наверное, еще айкидо откликнулось тем, что есть моменты, где надо медленно делать, а ты где-то делаешь быстро. Вот про ресурс, наверное, это важно — вовремя замедлиться. И иногда я это позволяю себе в какие-то моменты, когда понимаю, что не вывожу, – я думаю: «Надо замедлиться, я имею на это право, вот сейчас пауза, я беру эту паузу».
И потом, на самом деле, важно замечать хорошее, просто вот маленькое хорошее, то, что происходит. Мне вчера, например, первый раз на новой работе дали — не знаю, что это и как называется это сейчас — презент, шоколад, мне человек принес, заяц с медведем обнимаются, вот. То есть обычно такого в платных клиниках не происходит, и я подумала, что моя адаптация, наверное, все-таки проходит успешно, если люди стали мне носить шоколадки, это хороший признак. И еще мой ресурс — это моя семья, все-таки поддержка та, что есть, сколько бы мы внутри не сопротивлялись, наличие детей, наличие мужа, наличие родственников, даже если я просто про них думаю. Иногда даже думаю про тех родственников, которых уже нет в живых, и меня это тоже поддерживает. А уж когда я вспоминаю, сколько людей помогали мне, то кажется: «Нет, я не могу их подвести, они столько вложили в меня, в детей». Мне кажется, самый большой ресурс, когда человек подает благодарность. Вот как только нам плохо — надо подумать, кого мы можем поблагодарить. Если мы кого-то поблагодарим, мы поймем — нам сразу станет лучше, правда, вот сразу легче. И поэтому в айкидо тоже, кстати, очень интересный момент: в конце мы благодарим сэнсэя за тренировку, а он благодарит нас за то, что пришли. Это вот просто очень сильно.
— Знаешь, следующим хотела тебе еще один вопрос задать, но по сути ты на него только что ответила. Я сталкивалась с такой ситуацией, когда, например, некоторое время находилась дома — либо без работы, либо работа была не очень напряженная, с редкими выездами, или вот сейчас у меня удаленная работа. Я заметила, что через какое-то время начинается то, что в простонародье называется «забивать на себя». И вот ты сказала очень важную вещь — надо замедлиться. Наверное, это и нужно сделать, потому что вот это «забивать на себя» подкрадывается очень незаметно, но действует разрушающе. Это не то, что ты не можешь позволить себе там что-то купить для себя по уходу. У тебя все это есть, по полочкам в холодильнике все разложено. У тебя нет времени этим всем заниматься. Наверное, ты права, нужно замедляться и как минимум пить чай, пока он совсем не остыл. Конечно, это хорошо, когда в семье все сытые и довольные, на занятия/на работу вовремя собраны и отправлены. Но все же чай приятнее пить горячим, а не остывшим.
— Да, замедляться, сказать: «А сейчас вот эти десять минут, пятнадцать — это мое время, я его хочу провести вот так». И люди думают, что его надо провести как-то по-особенному. А иногда нужно просто посидеть с собой, подумать — что мне сейчас будет приятно, на что посмотреть, что послушать. Может быть, помазать лицо кремом и почувствовать, как он впитывается. Просто это надо сделать не механически, а с удовольствием. Я знаю, звучит глупо, я тоже не всегда так делаю, но вот у меня бывает такое, я думаю: «Так, а вот теперь надо нанести крем, только с удовольствием, иначе эффекта не будет. Ведь крем сам не помогает, помогает то, как мы это делаем».
Если мы взяли крем, самый простой вообще, самый-самый, но сделали так, как будто это самый дорогой и лучший на свете крем, правда, эффект будет именно такой, это именно так работает. Да-да-да, поэтому дело не в деньгах, хотя они очень важны в нашей жизни, а именно в том внимании, которое мы можем уделить себе, иногда чуть-чуть, иногда чуть больше.
Да, я согласна насчет замедлиться. Вот в айкидо меня всегда раздражало: надо встать в стойку и стоять. И тебя шатает, шатает. А вот они смотрят, как у тебя там эта рука, нога. Какая же это скука, Господи. Для меня, которая привыкла какие-то вещи делать очень быстро, думать очень быстро, принимать решения очень быстро, всех торопить, все быстрее, да что ж такое? И вот это — как это можно? В чем прикол? Но да, в плане замедления, я думаю, это важно для себя. Замедление для себя. Кстати говоря, это помогает в общении с детьми, потому что иногда мы торопимся очень. Бывает, мне сын говорит: «Подожди, мама, я еще не договорил». Говорю: «Так я уже поняла, о чем ты». Отвечает: «Нет, я не закончил».
Слушать, слушать других и слушать себя. Да, наверное, это целое искусство. Мне кажется, этому надо годами учиться, чтобы до желтого пояса дойти.
— Надеюсь, я все же чему-то научилась. Но мне кажется, что меня просто пожалели. Я не уверена, что все сделала правильно.
— На самом деле очень важно получить желтый пояс. Женя у меня тоже получил желтый пояс. Тоже, может быть, не совсем идеально. Но для него это было таким важным моментом. И это тоже – знаешь, о чем? О том, что не надо бояться дать желтый пояс, еще какой-то, это повод человеку дорасти до этого, то есть, эта та фора иногда, вот раньше в школе, помнишь, были такие учителя, не знаю, остались ли, которые могли поставить оценку авансом. И это было потрясающе. То есть мы можем что-то получать или делать авансом, и это классно, потому что это говорит о том, что есть потенциал — да, ты сейчас не сделал так, как надо, но ты можешь, мы видим, что ты можешь, это очень много, это на самом деле, мне кажется, гораздо больше, чем: «Нет, нет, не дотянул! Не-не-не, полбалла снять! А, полбалла не хватило!»
И я тоже думаю про то, чтобы пойти, все-таки мне тоже нужны спортивные занятия, я очень сейчас много сижу, и шея и спина отваливаются вместе с ногами. Я бы, конечно, хотела пойти во взрослую группу, я не могу справиться с той завистью, с которой дети так легко выполняют задания, на которые мне надо провести целый аналитический подход, распределить все, запомнить, практически записать каждое движение, с чем-то там связать, такой сложный момент.
— Помнишь, когда в последний день лагеря перед отъездом мы вчетвером прогуливались до одного интересного и не совсем обычного места? Мы вышли на берег, там было очень красиво, изумительно красиво, и было такое осознание, что это действительно, как сейчас говорят, нахождение в моменте, ведь в таком составе и вообще в этом месте мы, возможно, больше не окажемся, потому что место не очень простое, как выяснилось. И я просто на тебя со стороны смотрела, как ты с ребенком вышла на берег, и в мыслях промелькнули строки: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Было ощущение, что это про тебя. Только с поправкой на время.
— Сейчас мы машины останавливаем. Можно выйти на дорогу и так сказать: «Стоп! Теперь мы идем». Теперь у нас железные кони. «А кони все скачут и скачут, а избы горят и горят»... И на самом деле место подвигу у нас есть всегда. Просто мне кажется, сейчас подвиг должен быть такой вот очень нежный. Мне кажется, героизм — он в спокойствии, такая интересная мысль. Меня очень впечатлила обычная книга «Вокруг света за восемьдесят дней» Жюля Верна. Там главный герой — он был такой флегматичный, невозмутимый, такой, казалось бы, холодный. И я подумала — вот это высшая степень героизма: когда ты понимаешь, что твой пароход ушел, твое время ушло, деньги ты теряешь. И так спокойно говоришь своему слуге, который все это прошляпил: «Ну что же, поищем другой вариант». Я думаю — вот это да, это какая должна быть внутренняя сила, не слить все свои эмоции на виновного, не начать истерить, а вот это — мы найдем решение.
Я на самом деле двигаюсь именно из этих соображений, я думаю, что мы найдем решение. И в моменте я тоже помню то место, я тоже думаю — как классно, что мы туда попали, и непонятно, пустят ли нас потом еще, а ведь это действительно такое святое место и мы там были, мы видели эту красоту, мы там прогулялись, мы этим вообще всем дышали и это так здорово! И да, это ресурс. Воспоминания — это ресурс, он на самом деле вот в таких вещах — абсолютно классных.
Фото: из личного архива Екатерины Ефимовой;
У вас получается интересно раскрывать личность через беседу про айкидо. Свою, тренера, теперь Екатерины. Жду ваши новые статьи и интервью!