19 апреля, 10:32 1 мин.

Драка с партнером по сборной СНГ, мамин самогон, обвинения Гуцу… Виталий Щербо — о том, как жил раньше и живет сейчас

Автор

Чтобы оценить значение Виталия Щербо в истории белорусского спорта, достаточно сказать лишь одно: за барселонскую Олимпиаду 1992 года он выиграл золотых медалей больше, чем вся национальная сборная страны на трех последних Играх в Лондоне, Рио-де-Жанейро и Токио.

В Атланте-1996 6-кратный олимпийский чемпион добавил в коллекцию еще четыре бронзовые награды, и теперь даже трудно предположить, когда в Беларуси появится суператлет, которому удастся побить его медальный рекорд.

Щербо давно живет в США и, кажется, вполне доволен своей жизнью. После того, как чемпион продал свой гимнастический клуб, ее можно назвать неторопливой и размеренной. И теперь он может спать, сколько хочет, и делать то, что заблагорассудится душе.

Ну разве это не сказка — в какие-то 52?..

— Если вдаваться в детали, то строение, в котором находится зал, принадлежит мне, я продал только клуб. То есть это по-прежнему мой актив. Есть еще один дом, который сдаю в аренду. Получаемых таким образом денег вполне хватает для комфортной жизни.

Но надо понимать, что в Америке ничего не падает с небес, и, чтобы чего-то добиться, нужно много работать. Чем я, собственно, и занимался долгие годы.

— Имя помогало?

— Если бы я выиграл шесть золотых медалей за США, то это, понятно, была бы совсем другая история. Но жаловаться не хочу — люди все-таки знали, кто такой Виталий Щербо.

Впрочем, имя работает только первое время, а потом окружающие делают свои выводы — получается у тебя или нет. И если нет, то бизнес рухнет, толком не начавшись.

Я, конечно, начинал проект не на пустом месте. У моего друга — кстати, тренера знаменитого гимнаста Курта Томаса — было два зала в Чикаго, и он очень здорово помогал на первых порах. И еще я знал, что многое будет зависеть от команды — тех, кого ты пригласишь работать в своем зале. Это не только тренеры, но и люди в офисе.

Когда все это устоялось, то я нормально жил. Не шиковал, как миллионер, но на жизнь вполне хватало.

— Что приносило самую большую головную боль?

— Отношения с родителями. Но это, наверное, общая тема для всех стран. Есть разряд людей, искренне уверенных, что именно их дети самые талантливые и просто обязаны стать чемпионами. А если этого не происходит, значит, виноваты клуб и тренеры, которые не умеют работать.

— Ты всегда был коммуникабельным человеком и с любым умел находить общий язык.

— Ну да. Тем более у меня хороший английский, я мог нормально общаться. Ну и IQ повыше, чем у многих. Но все равно находились папы и мамы, которые давали джазу. Хотя для этого им надо было пройти через тренеров и администрацию. Я все-таки был хозяин, босс и находился на вершине пирамиды.

Но, признаюсь, я бы хотел, чтобы все упиралось только в честолюбивых родителей. Сидел бы с ними, пил кофе и разруливал все эти претензии.

На самом деле забот было неизмеримо больше, потому что у тебя есть еще и тренеры, и техника, которая ломается в самый неподходящий момент, и всякие другие заморочки. Домой приходишь как выжатый лимон.

Сейчас вспоминаю об этом и думаю: как все-таки хорошо, что теперь я управляю только одним человеком — собой.

— Давай вспомним советское детство — думал ли, что жизнь повернется таким образом, что у тебя будет свой успешный бизнес в Лас-Вегасе?

— В двенадцать лет, конечно, от такого сообщения я бы ошалел. А вот в семнадцать отнесся бы к нему куда спокойнее. Я уже тогда знал, что буду жить в Америке. Чтобы это понять, мне хватило одной поездки в Штаты.

Очень удобная страна с миллионом возможностей. И жить здесь дешевле, чем в Европе, и свободы — во всех смыслах — значительно больше.

Но я твердо понимал, что для того, чтобы комфортно существовать тут, мне надо стать звездой на родине. И не могу не сказать своей родине спасибо за то, что уже в пятнадцатилетнем возрасте я получал очень приличную зарплату, по сути, занимаясь любимым делом. У меня 250 рублей, а у мамы, которая работала всю жизнь, — 95.

— 15 лет — опасный возраст, можно легко свернуть не на ту дорожку — и прощай, звездная карьера. Таких историй миллион.

— Я пропасть не мог — по очень простой причине. Мы с мамой жили вдвоем, и у нас была бедная семья. Так что в спорте передо мной всегда стояли вполне осязаемые цели.

Но при этом, понятно, имелись и свои тинейджерские заморочки. Я и по улицам шастал, и дрался — опять же улица на улицу. Скажем, моя родная Петра Глебки на Жудро. Дерби Масюковщины.

Прямо возле моего дома находился пустырь, там дело и происходило. Причем это была такая устоявшаяся традиция, что я, будучи уже довольно известным спортсменом, о котором писали в газетах, родной улице не изменял и, если трубился сбор, выступал вместе со всеми.

Другое дело, что старшаки, выходившие на битву с цепями и кастетами, меня как будущую спортивную звезду оберегали и не ставили в первый ряд. В последней драке даже не ударил никого, мне просто не дали этого сделать. Что было обидно.

А раньше — да, приходилось быть и в первой линии. Там без синяков и разбитых носов трудно обойтись, но мне везло, я всегда был очень юрким. Только один раз, кажется, по носу попали.

— Полезны вообще чем-то эти массовые драки, или так — юношеская глупость?

— С одной стороны, опыт полезный, а с другой — можно было и красиво загреметь в тюрьму, что регулярно случалось с моими дворовыми товарищами. Да я и сам пару раз в милицию попадал. Но потом, когда начал ездить по зарубежным турнирам, понял, что мне это не надо, и моя карьера дворового бойца практически сошла на нет. Но это, надо признать, ничуть не испортило отношения с ребятами. Наоборот, они гордились, что парень с их улицы побеждает на чемпионатах мира.

— Умение драться в сборной потом пригодилось?

— Конечно. Ну, смотри. Коробчинский, например. Он мне никогда не нравился. Наглый. Самонадеянный. Его вообще никто не любил. Считал себя очень большой звездой, а окружающих — так себе персонажами.

Воропаев, по сути, такой же, как и Коробчинский. Тоже, мягко говоря, не всеобщий любимец. Два сапога — пара. За две недели до Олимпиады в Барселоне идет прикидка, делаем многоборье. Мы и так с ними были на ножах. Но тогда он мне надоел окончательно. Остановил я прикидку и повел его на улицу.

— Как отреагировал на это главный тренер сборной Леонид Аркаев?

— Да никак, остался в зале. А ребята и тренеры вышли вместе с нами — интересно все-таки посмотреть. Ну я и зарядил Алексею с ноги, разбил ему нос. Вдобавок он поскользнулся и упал на спину. Только тогда тренеры и вмешались.

Ну а потом мы все вместе вернулись и продолжили контрольную тренировку. Аркаев даже глазом не повел. Так подумаешь: для теперешних времен это ЧП и черт знает что, а тогда — рядовой эпизод. Помахались, ну и ладно. Продолжайте прикидку с того места, на котором закончили.

— Старая школа…

— Школа была будь здоров. Но при всем при этом Аркаев меня любил и уважал. За то, что я был похож на него и никогда не держал язык за зубами. Хотя, конечно, тут тоже нельзя быть без тормозов. Но я понимал, что какие-то границы переходить не стоит.

— В молодежной сборной такие же чувства к тебе испытывал легендарный Николай Андрианов — семикратный олимпийский чемпион.

— Он меня лелеял и холил, видел, наверное, серьезное спортивное будущее. Берег от слишком большого количества соревнований, чтобы я не перегрузился и не получил травму. И у нас всегда были очень хорошие дружеские отношения.

Помню, когда меня в семнадцатилетнем возрасте выгнали из сборной — массажист учуял запах табачного дыма в моем номере, то Андрианов вступился. Уговаривал Аркаева меня вернуть.

И тот это сделал — после моей победы на Молодежных играх. Если бы не Андрианов, то я бы сейчас в Вегасе не жил. Таких Щербо в сборной тогда было хоть пруд пруди. Ладно, может не пруд пруди, но это хороший воспитательный момент — каким бы талантливым ты ни был, но если не соблюдаешь режим, то тебе не место в сборной.

— Позволь, но как же соблюдать, если даже Андрианов — тоже любимый ученик Аркаева — никогда не был трезвенником? И этот не сильно здоровый образ жизни, чего там, существенно ее укоротил.

— Это правда. Пили многие — думаю, давало чувство расслабления после тренировок, которые всегда были очень насыщенными. Сборная СССР тренировалась очень много. Намного больше других команд. Собственно, поэтому мы и были лучшими в мире.

Но в другом плане, думаю, мы тоже лидировали. Это еще одна крепкая советская традиция, переходившая из поколения в поколение.

Спиртное я попробовал именно в молодежной сборной, лет в пятнадцать. Ну, тогда все тащили с собой что-то из дома, чтобы потом можно было нормально покутить. А у меня мама хороший самогон делала. «Виталя, так привози!» Ну я так скромненько две бутылочки из-под «пепси-колы» в сумку и сложил…

— Ну и как?

— Мама плохого не сделает! Всем понравилось, мне тоже. Что интересно, я вообще никогда не знал, что такое похмельный синдром. Сколько бы ни было выпито. На следующее утро всегда чувствовал себя огурцом — в отличие от некоторых товарищей по сборной. Не знаю, наверное, хорошая генетика, у меня ведь родители в прошлом спортсмены.

Курить тоже начал лет с пятнадцати — на регулярной основе, по пачке в день. А до этого так, считай, только баловался. Никак не мог от этой привычки отказаться. Пытался перед Олимпиадой-1996. Где-то год продержался. Но чувствовал, что гимнастика пошла на убыль. Дыхалка была уже не та, настрой какой-то сумрачный стал. Вот когда покуришь, то мир как-то и расцветает. Ну я и не стал уже с самим собой бороться.

— Однако каким же образом человек с таким набором нехороших привычек умудрился выиграть сразу шесть золотых олимпийских медалей?

— А вот это хороший вопрос. И, учитывая, что интервью могут прочесть и молодые спортсмены, этот кусок про самогон и сигареты можно и выкинуть. Но, с другой стороны, я ведь ничего не придумал. Это правда.

Наверное, спасало то, что я никогда не кидался в крайности и не делал глупостей. У меня всегда была трезвая голова. Да, снял стресс, но этого количества хватит. Никогда не надо забывать о том, ради чего мы столько работаем в зале.

— Каков был личный план на Олимпиаду в Барселоне?

— Ехал как минимум за тремя золотыми медалями. Команда — ну, это понятно, мы были сильнее всех наголову. Потом многоборье и какой-нибудь из пары снарядов, которые всегда были у меня на уровне.

А получилось выиграть шесть, и я поначалу был в шоке, не осознавая, что это действительно очень крутой результат.

И да, еще такой нюанс: к тому времени я уже был полгода как женат на Ирине — тогдашней девушке моей мечты. Помню, как позвонил ей из олимпийской деревни, и она сказала, что у нас будет ребенок. Понятно, те дни были во всех смыслах лучшими в моей жизни.

— В 1996 году ты поехал на Игры-1996 уже в составе суверенной сборной Беларуси по гимнастике. Мы можем сравнить ее по силе со сборной СНГ образца 1992 года?

— Нет, конечно. Барселонская команда была куда круче. Все-таки ее составляли лучшие представители союзных республик. Но когда мы все разделились, то белорусы, конечно, конкурировали и с россиянами, и с украинцами.

И если бы Ваня Иванков перед самой Олимпиадой не порвал ахилл, то мы могли бы побороться за первое общекомандное место. С довольно высокой вероятностью его завоевать.

Понимаю, что сейчас это кажется какой-то фантастикой, но тогда такое мнение разделяли все специалисты — в том числе и главный тренер сборной России Леонид Аркаев.

— Фантастикой кажется и то, что одна из представительниц тогдашней женской сборной СНГ до сих пор выступает. Хотя с Игр в Барселоне прошло уже 32 года.

— У Оксаны Чусовитиной очень призрачные шансы отобраться в Париж, и, вернее всего, девятой Олимпиады в ее жизни не случится.

Хотя в любом случае я в шоке от ее карьеры. Абсолютно непонятно, как можно в 48 лет так шарашить, причем на довольно высоком уровне — еще в прошлом году она была призером этапов Кубка мира. Как ее тело справляется с травмами, которые преследуют всех гимнастов, начиная с юного возраста, для меня загадка.

Мне гимнастика до сих пор о себе напоминает — плечи, локти, кисти, голеностопы… Ночью, утром, когда хочешь. Но я все-таки слежу за собой, бегаю и качаюсь в зале. Если бы не держал форму, то, наверное, все было бы плохо.

— Сколько сейчас весишь?

— 183 американских фунта, это где-то 83 кило. Рекорд был в начале двухтысячных — 225. Считай, уверенно за сотку выходил. Вот тогда да — было некомфортно, а сейчас нормально. Хорошо себя чувствую.

— Кажется, тогда же ты снялся в фильме «Русские в городе ангелов» у Родиона Нахапетова.

— Да, было дело, в 2002 году. Но тогда я уже немного похудел. Играл самого себя. Прикольно было, новый опыт. Меня туда Игорь Жижикин подтащил. Он работал в Цирке дю Солей и начинал карьеру актера — причем сразу в Голливуде. Вроде ничего получилось.

— В компании с Жижикиным можно было хорошо посниматься — у любого полковника или вора в законе должны быть такие же характерные подручные.

— Нет, о карьере актера я никогда не задумывался. Так, забавное приключение, не более. В то время все мои усилия были сосредоточены на гимнастике и на зале.

— Твой лучший ученик Данила Лейкин — сын известного всему СССР Асисяя из «Лицедеев».

— Он потом переехал с мамой в другой штат. Занимается у хорошего тренера, стал чемпионом страны среди юниоров и сейчас уже в составе основной сборной. Но на Олимпиаду не поедет — маленький еще.

— Если потом что-нибудь выиграет на международном уровне, тебе заслуженного тренера США дадут?

— Здесь такого нет. Да и вообще никто не помнит, кто был первым тренером, а кто последним.

— Могут и не помнить, главное — в платежную ведомость после Олимпиады попасть.

— Тут совсем другая система. Если ученик захочет тебя поощрить, то найдет способ, как это сделать. В Америке нет таких премиальных за олимпийские медали, как у нас. Зато будет много промоушенов и рекламных контрактов. Когда побеждаешь, то сразу становишься интересен всем.

— Сын твоего партнера по олимпийский сборной 1996 года Саши Шостака попал в Париж-2024 в составе американской команды по прыжкам на батуте.

— Молодец. Леша тренируется, кстати, у еще одного нашего соотечественника Димы Поляруша. Будет здорово, если у него получится выиграть медаль. Ведь, если ты помнишь, похожий прецедент уже был — на Олимпиаде-2008 сборная США по спортивной гимнастике стала третьей в команде. В ее составе был Александр Артемьев — сын нашего земляка, члена сборной СССР Владимира Артемьева Владимира Артемьева.

— Белорусских гимнастов, переехавших в Штаты, довольно много. Кажется, вся ваша олимпийская команда там.

— Мои самые близкие друзья — Андрюшка Кан, Виталик Рудницкий и Сашка Белановский — вместе работают в гимнастическом клубе в Милуоки. У них там два зала — и у каждого свои обязанности. Я к ним часто езжу — на праздники, на рыбалку.

С Сашей Шостаком общаюсь меньше. Но знаю, что он тоже работает в одном из клубов — вместе с женой. Ваня Иванков звонил пару недель назад, он тоже тренер, и у него все хорошо.

Девчонок наших здесь тоже много. Ближе всего мне, наверное, Света Богинская. Она много ездит по стране, делает соревнования и тренировочные кэмпы. Все это дает неплохой доход. Я знаю, потому что раньше и сам этим занимался.

— Не скучно теперь без гимнастики?

— В самом начале — да, было. Но потом я адаптировался. Спишь, сколько хочешь. Не надо никуда подрываться и бежать разруливать какую-нибудь проблему. Не надо нервничать, недосыпать и неправильно питаться.

Распорядок дня устанавливаешь себе сам. Одну неделю я предоставлен сам себе, на вторую приезжают дети. Мы с женой выбрали такой график.

— Вот так мы случайно узнали, что ты развелся и во второй раз.

— Год назад — по своей инициативе. Не уверен, что нужны подробности. Поэтому обойдусь банальным объяснением — не сошлись характерами.

По натуре я человек семейный, но сейчас хочу пожить один. По сути, уже живу, и это состояние мне нравится. Поэтому жениться в третий раз не собираюсь. И даже жить гражданским браком.

С женщинами мне всегда было легко общаться, и сейчас я тоже не испытываю никаких проблем. Захотелось — да, пожалуйста…

— Отдаешь преимущество американкам или девушкам из бывшего Союза?

— Наши мне нравятся больше. С ними и поговорить можно нормально, и выпить.

— Если что, в возрасте за 50 злоупотреблять нельзя.

— Так я в курсе. По сравнению с другими временами, считай, вообще не пью. Так, иногда пивка с друзьями, когда в бильярд катаем. Курю, правда, много — это да. Минимум пачку в день.

— «Мальборо»?

— Да ты что, они ж дорогие — 11 долларов! Употребляю те, что подешевле, — за 5 долларов. Для меня все сигареты на вкус одинаковые. А если так, то зачем переплачивать за название марки?

— Умилительная картинка складывается.

— Что ты! Тишина, телевизор, баскетбол, хоккей, фильмы. Если скучно, собираю друзей — русский бильярд, русская баня, преферанс. Понятно, поедим вкусно, я хорошо готовлю, это все знают.

Лодку купил лет пять тому, теперь есть на чем ездить на рыбалку. На прошлой неделе были там с сыном и моим другом — наловили кучу рыбы.

— Кстати, о сыне.

— Родиону в августе исполнится 8 лет. Уже занимается гимнастикой, со следующего года будет выступать в соревнованиях. Младшая дочка Виктория тоже гимнастка. 14 лет, 9-й левел — по-нашему это мастер спорта. Она не выдающаяся гимнастка, но ее класс вполне подходит для того, чтобы учиться потом в колледже бесплатно. Здесь, как и у нас, очень ценят студентов, имеющих достижения в спорте.

Моя старшая дочь Кристина, насколько знаю, тоже чувствует себя неплохо, работает менеджером в большом отеле. У нее хороший дом, отличная машина и три кошки. Я в курсе ее жизни, хотя мы уже несколько лет не общаемся.

Впрочем, с мамой она не общается тоже, и это нам с Ирой кажется странным. А вот с бывшей супругой у нас как раз хорошие отношения. Мы часто разговариваем и приходим к выводу, что когда-нибудь наша дочь поймет, что это неправильно и в жизни каждого человека мать и отец — это самые близкие люди.

— На сколько лет ты себя ощущаешь?

— Довольно молодым. Только что давление так себе, высокое. Ничего не болит. Но врач сказал пить таблетки. Мол, это из-за стресса. Помнишь, про меня одна гимнастка написала в интернете?

— Татьяна Гуцу, которая стала такой же абсолютной чемпионкой Барселоны-92. Обвинила тебя в сексуальном насилии, совершенном еще во времена сборной Союза.

— После ее заявления в фейсбуке в 2017 году я и начал пить те таблетки. Потом бросил, чувствовал себя нормально, но как-то померил давление — высокое. На следующий день — такая же картина. Обратился к врачу. «Виталий, я же сказал, что теперь эти таблетки тебе надо будет пить всю жизнь». Так что они всегда со мной.

Что же касается той истории, то я подал в суд, и тот заставил ее извиниться и взять свои слова обратно. Думаю, что она никогда уже не скажет в мой адрес ничего подобного.

Мне трудно сказать, что ей тогда руководило. Все знают, что у Тани было много вредных привычек, и, думаю, под их воздействием она и написала этот пост. Тогда в мире было очень популярно движение #MeToo, когда женщины обвиняли мужчин в домогательствах различной степени давности. Утром она проснулась и сама, наверное, обалдела от того, что написала.

Я потом видел ее интервью украинскому телевидению, в котором Гуцу сказала, что жалеет о том, что сделала, сильно озадачив ведущих программы таким неожиданным поворотом. И все, интерес к ней на этом и закончился.

— А как вообще лучше и интереснее жить — когда тебе звонят журналисты и ты постоянно на виду в СМИ или…

— Или. Хочу спокойствия, я уже все выиграл и всем все рассказал. Хочу жить спокойной жизнью типичного американца. Все-таки тут я прожил уже больше лет, чем в Беларуси, и гораздо больше интегрирован в те события, которые проходят здесь, а не с другой стороны земли.

Но это не говорит о том, что я забыл, с какой улицы начиналась моя дорога в эту американскую жизнь…