Жить и умереть во имя детей
П Р О Л О Г
Жаркое августовское солнце палило немилосердно. Высокий, светловолосый офицер в форме оберштурмфюрера СС отошёл в тень пакгауза товарного склада железнодорожного вокзала Варшавы. Спокойно и деловито он наблюдал за погрузкой в «теплушки» сотен и сотен людей. А, собственно, чего беспокоиться? Офицер прекрасно знал, что уже к вечеру пассажиры «поезда в никуда», чьи-то родители, дети и внуки, станут несколькими кучами пепла в кремационных печах лагеря смерти Треблинка.
Его внимание привлекли несколько вагонов. В отличие от остальных там никто не кричал и не плакал, хотя было кому. Воспитатели приюта сирот, под руководством невысокого, худощавого старичка с «профессорской» бородкой, организованно рассаживали по вагонам детей. Убедившись, что последний ребёнок занял своё место в «теплушке», старик уже взялся за поручни лестницы, чтобы присоединиться к своим воспитанникам, но почувствовал чью-то руку на своём плече. Обернувшись, он увидел того самого оберштурмфюрера. Посмотрев на старика с некоторым сочувствием, офицер спросил:
- Это ведь вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
Искра надежды, промелькнувшая в глазах старика, быстро угасла:
- А как же дети?
- Дети поедут к месту назначения. Но вы можете идти.
Старик посмотрел в лицо эсэсовцу и заставил того опустить глаза:
- Ошибаетесь. Не могу. Не все люди мерзавцы.
Под смущённым взглядом убийцы, старик твёрдой поступью поднялся по лесенке в вагон…
Через несколько часов, он вошёл в двери газовой камеры, неся на руках двух самых маленьких своих воспитанников, рассказывая им сказку, в которой добро всегда побеждает зло.
* * * * *
Этого старика звали Генрик Гольдшмит. Но весь мир его знает по литературному псевдониму – Януш Корчак.
Будущий великий педагог родился в Варшаве, в интеллигентной еврейской семье. Его дед был врачом, а отец – адвокатом. Школьные годы Генрика прошли в Варшаве. Учась в русской гимназии, он выучил французский и немецкий, основы латыни и греческого. Из-за болезни отца, Генрику пришлось с 15 лет подрабатывать репетиторством. Так он получил первый опыт общения с детьми. Уже тогда проявился педагогический талант юноши – к ученикам, которые были немного младше его, он находил особый подход. Сказкой, разговором, он умел подать скучный школьный предмет так, будто ничего интереснее в мире не существует.
Генрик сам чувствовал, что нашёл своё призвание. Уже в 18 лет он опубликовал первую статью по проблеме педагогики. Редактор еженедельника, опубликовавший статью, был так восхищён его талантом, что доверил Генрику вести колонку в издании.
После смерти отца, Генрик поступает на медицинский факультет Варшавского университета. Но писать юноша не прекращает. В 1898 году он выставляет на конкурс пьесу «Каким путём?», которую впервые подписывает псевдонимом – Януш Корчак. Молодой человек оказался успешен сразу в трёх ипостасях – он талантливый педагог и писатель, и в этих двух своих сферах деятельности он известен как Януш Корчак, а в медицине он успешный врач Генрик Гольдшмит.
В 1905 году молодого врача призывают на русско-японскую войну. Вернувшись с фронта, Генрик отправляется на стажировку по вопросам педагогики, сначала в Берлин, а затем во Францию и Англию. Вернувшись в Варшаву в 1909 году, Януш знакомится с молодой девушкой, волонтёром сиротского приюта Стефанией Вильчинской. Для обоих, эта встреча становится судьбоносной. Молодые люди решают посвятить свою жизнь детям. С тех пор они шли по жизненному пути вместе, помогая друг другу, до тех пор, пока он не оборвался в газовой камере фашистского концлагеря.
В 1911 году Корчак и Вильчинская организуют свой знаменитый Дом сирот для детей из еврейской бедноты, на Крохмальной улице. Молодые педагоги применяют новаторские педагогические методики, воспитывающие в детях чувство собственного достоинства. Дом сирот был организован по модели государства, управляемого детьми – в нём была своя «конституция», существовал выборный детский парламент, товарищеский суд и судебный совет.
Благодаря своей известности и популярности, Корчаку удалось привлечь помощь меценатов и уже в следующем году Дом сирот переезжает в новое четырёхэтажное здание, в котором всё устроено для нужд детей, для их обучения и воспитания. Молодым педагогам было очень непросто. Приходилось преодолевать уличные привычки вчерашних беспризорников, работать с учителями, не привыкшими к подобным ученикам.
С началом Первой Мировой войны Корчак вновь оказался на фронте. В редкие минуты передышки между боями он начинает работу над главным трудом своей жизни – книгой «Как любить ребёнка». Главная мысль, которую выразил педагог в своей работе – вы не любите ребёнка своего или чужого, если не видите в нём самостоятельную личность, обладающую правом вырасти и стать таким, каким ему уготовано судьбой. Вы не сможете понять ребёнка, пока не познаете себя.
После окончания Первой Мировой, Корчак оказывается на другом фронте, а именно советско-польском. Там он переносит тиф и лишь по окончании войны возвращается в свой Дом сирот. Находясь в расцвете творческих и жизненных сил, Януш Корчак много работает, пишет, экспериментирует. Например, открывает газету, где репортёрами становятся дети, а также ведёт радиопередачу под псевдонимом Старый Доктор. Но постепенно работать в Польше становится всё тяжелее. В стране растут и крепнут антисемитские настроения. Януш и Стефа всерьёз задумываются о переезде Дома сирот в Палестину. Тем более, что там уже обосновались многие выпускники приюта. Как жаль, что они тогда не решились на переезд! В1937 году радиопередачу закрыли и дела пошли совсем плохо. Но перевод приюта в Палестину был делом непростым. А главное – Януш Корчак не был готов отказаться от своей Родины – Польши.
Первого сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу, - началась Вторая Мировая война. Корчак просился на фронт, но получил отказ по возрасту. Как врач, он спасал раненых после бомбардировок, его воспитанники тушили на крышах зажигательные бомбы. Когда фашисты вошли в Варшаву, для Корчака и Вильчинской началась новая борьба – борьба за жизни своих воспитанников. Речь шла об элементарном выживании, поскольку продуктов и лекарств катастрофически не хватало. Одежду дети научились шить сами.
Осенью 1940 года приют перевели в еврейское гетто, а сам Корчак оказался в тюрьме. Смелый, но наивный педагог попытался пожаловаться на солдат, отобравших при въезде в гетто повозку с картошкой для питания детей. Разозлённые гитлеровцы припомнили ему, что в нарушение нацистского приказа он не носил обязательную для всех евреев повязку со звездой Давида. В тюрьме он провёл месяц. Здоровье 62-летнего педагога было подорвано, но он продолжал свою работу несмотря ни на что. Корчаку предлагают переправить его в город, за пределы гетто и спрятать от нацистов. Но он отказывается и возвращается к детям. В одном из помещений приюта он создаёт место, где умирающие от голода и болезней беспризорные дети могли проводить свои последние часы, получая утешение и возможность уйти из жизни достойно. Фактически Януш Корчак предвосхитил идею будущих детских хосписов.
В конце июля 1942 года стало известно, что сироты из приюта Януша Корчака будут депортированы. Точного места не называлось, но это не предвещало ничего хорошего – немцы объявили, что депортации подлежат все «непроизводительные элементы». Педагог сделал последнюю отчаянную попытку спасти подопечных – предложил сделать в приюте фабрику по пошиву военной формы, тем самым доказывая, что дети могут быть полезны оккупантам.
6-го августа 1942 года 192 ребёнка из приюта Корчака были направлены в лагерь смерти Треблинка. С ними были оба их педагога – Януш Корчак и Стефания Вильчинская, а также ещё восемь взрослых.
* * * * *
«В другой части приюта Миша Вроблевский и три старших ученика собирались идти на работу в железнодорожном депо по ту сторону стены, куда Корчак сумел их устроить. Каждое утро их отводили туда под охраной, а вечером приводили обратно. Работа была тяжелая, но давала возможность выменять то немногое, что у них было, на еду. Тихо, не поговорив ни с кем, они ушли. Похоже, начинался обычный день. В семь Корчак присоединился к Стефе, учителям и детям за завтраком. Из центра комнаты убирали постели, а на их место ставили столы. На завтрак могли подать немного картофельных очисток или старую горбушку, а может, и по тщательно отмеренной в маленькую кружку порции эрзац-кофе. Корчак уже начал было собирать со стола, когда раздались два резких свистка и прозвучала команда «Alle Juden raus!» («Все евреи на выход!»). Неожиданность была частью немецкой стратегии. Заранее ничего не объявлялось. План на это утро предусматривал эвакуацию большинства детских учреждений в Малом гетто. Нижняя часть улицы Слиска уже была блокирована эсэсовцами, отрядами украинцев и еврейской полицией. Корчак быстро встал, чтобы вместе со Стефой успокоить детей. Теперь, как и всегда, они интуитивно работали вместе, зная, что надлежит делать каждому. Стефа подала сигнал учителям помочь детям собрать вещи. Корчак отправился во двор просить одного из еврейских полицейских дать им какое-то время на сборы, после чего они выйдут из дома упорядоченным строем. Ему дали пятнадцать минут…
Помогая детям построиться в колонну по четыре человека в ряду, он, должно быть, надеялся, что при любой, пусть самой ужасной ситуации сможет использовать свое обаяние и силу убеждения, чтобы раздобыть немного хлеба и картошки, а может быть, и какие-то лекарства для своих юных подопечных. И он сам останется рядом с ними, чтобы поддерживать их дух, быть их проводником, куда бы ни пришлось идти. Дети боязливо строились, сжимая в руках фляжки с водой, любимые книги, дневники, игрушки. Он должен был хотя бы попытаться ободрить их. Но что он мог им сказать — он, чьим правилом было никогда не обрушивать на детей неожиданности, он, утверждавший, что «долгое и опасное путешествие требует подготовки». Что мог он сказать им, чтобы не отнять у них надежду, да и не потерять ее самому? Кто-то предположил, что он сказал ребятам, будто они отправляются в их летний лагерь, «Маленькую Розу», но Корчак вряд ли стал лгать своим детям. Возможно, он высказал мысль, что в том месте, куда они направляются, могут расти такие же сосны и березы, как в их любимом лагере, а уж если там есть деревья, то уж без птиц, кроликов и белок не обойтись. Но даже человек с яркой корчаковской фантазией не мог предположить, что на самом деле ожидало и его, и детей. Никто еще не смог убежать из Треблинки, чтобы рассказать правду. Они ехали не на восток. Их пунктом назначения был лагерь немедленного уничтожения в шестидесяти милях к северо-востоку от Варшавы. В Треблинке даже не ночевали…
Один из старших мальчиков нес зеленый флаг короля Матиуша с голубой звездой Давида на белом фоне. Две мили — путь до вагонов старшие ребята несли этот флаг по очереди, вспоминая, наверное, как высоко поднимал голову король Матиуш, когда шел по улицам своего города к месту предполагаемой казни.
Тротуары были заполнены соседями, которым было велено стоять у своих домов во время акции. Колонна двинулась вслед за Корчаком, кто-то из учителей запел походную песню, и все подхватили: «Пусть буря бушует вокруг, мы не склоним наши головы».
У ворот гетто стояли отряды эсэсовцев и украинцев с плетками, собаками и автоматами. Детей проталкивали в ворота, через трамвайные пути на арийской территории, затем в другие ворота, ведущие на огромную грязную площадь возле железнодорожной ветки — Umschlagplatz. Тысячи людей — плачущих, кричащих, молящихся — уже томились там в ожидании под раскаленным солнцем. Члены семей стараются держаться вместе, жалкие пожитки увязаны в наволочки и мешки, матери прижимают к себе детей, старики сидят в оцепенении. Шмерлинг, начальник полиции гетто, пользовавшийся репутацией садиста, распорядился о погрузке приюта. Корчак дал сигнал детям встать. Януш повел на посадку первую партию детей, а Стефа — вторую. В отличие от хаотической толпы кричащих людей, подгоняемых плетьми, приютские дети шли по четыре в ряд со спокойным достоинством. Это было похоже не на погрузку в товарные вагоны, а на марш молчаливого протеста против режима убийц... Такой процессии еще не видели человеческие глаза. Пока Корчак вел детей к вагонам для перевозки скота, еврейские полицейские, освобождающие им путь в толпе, невольно салютовали проходящим. Плач поднялся над всей площадью. Корчак шел с высоко поднятой головой, справа и слева он вел за руку по ребенку, а глаза его были устремлены вперед и вдаль — этот свойственный доктору пристальный взгляд словно различал что-то там, далеко впереди».
* * * * *
Для того, чтобы лучше понять мировоззрение этого выдающегося человека, его взгляд на взаимоотношения детей и взрослых, приведу несколько высказываний Януша Корчака:
Напоследок я оставила два высказывания Януша Корчака. Первое он записал, когда ему было всего 14 лет, второе, уже в преклонном возрасте:
Памятник Янушу Корчаку в Варшаве
* * * * *
Десять принципов воспитания ребёнка Януша Корчака
1. Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты, или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
2. Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? Он даст жизнь другому, тот — третьему, и это необратимый закон благодарности.
3. Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо что посеешь, то и взойдет.
4. Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам, и будь уверен — ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть, и больше, поскольку у него нет опыта.
5. Не унижай!
6. Не забывай, что самые важные встречи человека — его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них — мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребенке.
7. Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребенка, просто помни: для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все возможное.
8. Ребенок — это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод от плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не «наш», «свой» ребенок, но душа, данная на хранение.
9. Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому того, чего не хотел бы, чтобы делали твоему.
10. Люби своего ребенка любым — неталантливым, неудачливым, взрослым. Общаясь с ним, радуйся, потому что ребенок — это праздник, который пока с тобой.
Огромная благодарность моему другу Б. Робертсу за пролог, который он сочинил для этого поста.
Были также использованы выдержки из статьи Андрея Сидорчика "Януш Корчак. Жизнь во имя детей", опубликованной 15\10\2013 в АиФ и отрывки из книги "Король детей" Бетти Джин Лифтон.
Но, знать и помнить - необходимо!