Второй шанс (Глава XX)
ГЛАВА XX
Происшествие в коллеж де Франс
Чуткий сон Паолы был нарушен бряцаньем упавшей кастрюли. Школьная кухня находилась прямо под спальней девушек, поэтому звук был достаточно ощутимым. Открывать глаза отчаянно не хотелось. Бразильянка несколько секунд прислушивалась к завыванию студёного ветра за окном. Она собиралась с духом перед тем как выскочить из-под тёплого одеяла в выстуженную к утру комнату. Тихий скрип дверных петель заставил девушку моментально открыть глаза. Держа зажженную свечу в руке, в комнату тихонько проскользнула Наташа Дементьева. К удивлению Паолы, её подруга была уже полностью одета:
- Упс … - досадливо выдохнула Наталья, увидев открытые глаза соседки по комнате.
- Ты что, уже встала? Почему так рано? Я уже думала, что, как всегда, мне придётся тебя будить.
- Да уже не придётся.
- Я вчера уснула, так тебя и не дождавшись. А очень хотелось услышать твои впечатления о первом свидании с симпатичным голландцем.
Предрассветный сумрак скрыл лукавую улыбку блондинки:
- Вот и правильно сделала, всё равно бы не дождалась.
Темноволосая красавица была немного сбита с толку. Только заметив не разобранную постель, она начала догадываться о скрытом смысле последней фразы:
- Это называется «сходила в театр»! На первом же свидании ты решилась Христиана пои…, то есть, провести с ним ночь?
В восхищённом возгласе подруги явственно чувствовались нотки зависти. Румянец смущения начал заливать ланиты Дементьевой. Оправдываться ей не хотелось, но как-то само собой вырвалось:
- Ну и что? Он в меня влюблён, я в него тоже. Зачем откладывать неизбежное в «долгий ящик»?
Паола потянулась до хруста в суставах и томно промурлыкала:
- Нет, ты права, конечно. Я бы тоже не стала с этим тянуть, если бы по-настоящему увлеклась парнем. Но, к сожалению, подходящей кандидатуры «на горизонте» пока не видно. Ну хоть расскажи, как он за тобой ухаживал.
- Ничего сверхъестественного. Сначала постановка Мольера, с его молодой супругой191 в главной роли. Затем изысканный ужин в уютном особнячке, который Христиан снял специально для наших свиданий. Угорь томлёный в белом вине, любовные романсы сладкоголосого Шарпантье192, шоколадный десерт с ликёром, всё это постепенно продвигало нас к логичному итогу этого очаровательного вечера.
Смуглокожая красавица мечтательно закрыла глаза:
- Как это ни прискорбно, но вынуждена признаться: я тебе завидую Ната.
Блондинка сочувственно кивнула головой:
- И на твою улицу придёт праздник. Помнишь, сама как-то говорила, что жизнь нам предстоит очень долгая. А кстати, ты не знаешь, как обстоят дела у Андрюши с его таинственной незнакомкой?
Лиц Паолы сразу приняло озабоченно-обиженное выражение:
- Нет, я так ничего и не узнала. Андрей что-то темнит, постоянно шифруется. Боюсь, он закрутил любовь с какой-то высокопоставленной придворной дамой, скорее всего - замужней. Лина из-за этого очень переживает. Опасаюсь, как бы девочка не наделала глупостей. В разговоре наступила пауза. Воспользовавшись этим, бразильянка решительно отбросила одеяло в сторону:
- Ладно Ната, утренней зарядки командир не отменял. Хотя, я думаю, минувшей ночью ты и так избавилась от изрядного количества калорий!
Дементьева весело рассмеялась:
- Это точно!
======================================================================
191. с его молодой супругой, – имеется ввиду Арманда Бежар (1642 – 1700гг.), на которой Мольер женился в 1662 году.
192. Шарпантье, – французский композитор и певец Марк-Антуан Шарпантье ( 1643 – 1704гг.)
* * * * *
К моменту описываемых событий в сфере французского образования сложилась весьма неординарная ситуация. Знаменитая Сорбонна распространила своё влияние (а также и название) на все факультеты Парижского университета. Но объявить детище Робера де Сорбон193 абсолютным лидером французской высшей школы было бы, по меньшей мере, необъективно. Уже сформировались и окрепли два её серьёзных конкурента.
Один из них, основанный иезуитами около века назад – Клермонский коллеж. Другой, появившийся примерно в то же время, - коллеж де Франс. Этот другой университет, с самого начала основывался на принципах полной свободы преподавания, его публичности и безусловной общедоступности, а также, бесплатности обучения. Подобный демократизм позволил собрать под крышей этого учебного заведения передовые умы страны.
Схоластически194 настроенные Сорбонна и Клермон находились в жёсткой оппозиции к строптивому собрату. Пикантности ситуации придавал тот факт, что «сорбонисты» традиционно недолюбливали иезуитов. Кроме того, все три университета располагались в Латинском квартале, недалеко друг от друга. Неудивительно поэтому, что научные споры и диспуты представителей этих трёх различных школ, нередко заканчивались серьёзными потасовками, где главными аргументами спорщиков становились кулаки и палки. В этих схватках, в отличие от научных, доминировала Сорбонна, которая беззастенчиво пользовалась своим значительным численным превосходством. Подобная ситуация вынуждала шефа парижской полиции Ла Рейни, держать в этом районе столицы едва ли не четверть всей городской стражи.
Не без душевного волнения Васильев переступил порог знаменитого коллежа. В главной аудитории собрались почти все студенты университета, всего около полутора сотен школяров. Профессора также не остались в стороне от столь интересного события. Когда Андрей, в сопровождении Гюйгенса, вошёл в зал, его встретил шквал аплодисментов. Некоторые из присутствующих были очевидцами знаменитого полёта князя на воздушном шаре и искренне восхищались этим подвигом.
Сюринтендант и старейший профессор коллежа Жиль Роберваль195 подошёл к гостям в сопровождении своих коллег:
- Для нас большая радость приветствовать в этих стенах отважного естествоиспытателя, а также уважаемого господина президента Академии наук. Надеюсь все, кто сегодня здесь, извлекут из этого общения максимум пользы и значительно продвинутся по пути познания окружающего нас мира.
Вежливо поклонившись, Васильев ответил:
- Я горд оказанной мне честью. Ваше учебное заведение было и остаётся путеводным маяком для искателей истины и подлинно научных знаний.
Уважаемая профессура одобрительно зашушукалась. Роберваль сделал приглашающий жест:
- Прошу вас господин князь подняться на кафедру и обратиться к студентам со вступительным словом.
Легко преодолев несколько невысоких ступенек, Андрей положил ладони на массивную дубовую панель столешницы. Он чувствовал на себе взгляд сотен глаз и это придавало ему вдохновения:
- Рад приветствовать в этой аудитории будущее французской науки. Я уверен, это будет прекрасное будущее. Но прежде чем мы начнём разговор, прошу помочь мне в одном показательном опыте.
Князь сделал небольшую паузу и наступившая тишина наглядно показала, как заинтригованы студенты. Привыкшие к академичному изложению лекций школяры были немного сбиты с толку. Убедившись, что его внимательно слушают, Васильев предложил следующее:
- Видите лестницу, разделяющую аудиторию посередине? Она начинается у первого ряда скамей и заканчивается у последнего, верхнего яруса. Представьте, что это лестница познания природы. Первая ступенька, это начальные знания, полученные человечеством в античные времена. Последняя – это тот максимум познания, который может быть достигнут расой «homo sapiens». А теперь, господа студенты, которые ближе всех сидят к проходу, встаньте на те ступеньки, которые, по вашему мнению, соответствуют нынешнему уровню знаний человечества.
Весело балагуря, молодые люди направились вверх по лестнице. Некоторые остановились примерно посередине, большинство расположились невдалеке от верхней ступеньки. Лишь один юноша, немного подумав, решительно направился вниз и остановился на второй ступеньке от начала лестницы. Увидев его странный манёвр, многие рассмеялись, а один весельчак воскликнул:
- Эй, шваб196, не позорься! Поднимайся выше, здесь ещё есть место.
Но молодой человек, лишь решительно насупил брови и остался стоять на своём месте. Князь сошёл с кафедры, чтобы пожать руку этому оригиналу:
- Как вас зовут юноша?
Тот, немного смущаясь, назвал своё имя:
- Готфрид Вильгельм Лейбниц, я из Лейпцига – пояснил он.
Андрей ещё раз крепко пожал руку будущего великого математика. Вернувшись на кафедру, он попросил всех сесть на свои места:
- Наверняка многим это покажется странным, но я полностью разделяю мнение господина Лейбница. Античные мыслители дали нам зачатки научных знаний. К сожалению, после этого уйма времени была практически потеряна. Первые пятнадцать столетий после Рождества Христова прошли для науки почти что бесполезно.
В этот момент из вестибюля донёсся непонятный шум. Профессора начали обмениваться недоумёнными и тревожными взглядами. Дверь аудитории распахнулась и взору присутствующих предстала группа незваных гостей. В окружении трёх десятков молодых, крепких студентов, победоносно озирались трое духовных лидеров коллежа Клермон.
Покраснев от негодования, навстречу вошедшим выступил мэтр Роберваль:
- Что вам угодно господа иезуиты? У нас сегодня встреча с бесстрашным покорителем природы, и, насколько я помню, приглашения на эту встречу, мы вам не посылали.
Ответ клермонского профессора Юэ был не менее эмоциональным:
- А по какому праву ваш коллеж узурпировал право на общение с князем Васильевым? Нашим студентам тоже интересно послушать знаменитого воздухоплавателя.
- Мы послали господину Васильеву приглашение, которое он благосклонно принял. Советую вам поступить также.
- Ну зачем отрывать князя от важных дел в его школе. Тем более, мы уже здесь.
- Господин Юэ, я буду вынужден вызвать отряд стражников и они выпроводят вас отсюда!
Иезуит с вызовом осмотрел свою боевитую свиту:
- Пусть попробуют, посмотрим, что из этого получится.
Ситуация явно зашла в тупик. Гюйгенс смачно выругался по голландски. Разрядить накалённую атмосферу попытался Андрей:
- Господин Риберваль, может быть не стоит идти на конфронтацию? Пусть посидят, послушают.
После того, как пожилой профессор, в знак согласия, пожал плечами, добавил уже громко:
- В знак уважения коллежа, который вы представляете, прошу вас господа остаться и поучаствовать в нашей беседе.
Риберваль только рукой махнул:
- Принесите стулья господам Мэмбуру197, Юэ и Бууру198. Извините, но студентам придётся постоять. Сами видите, аудитория забита до отказа.
На лицах клермонских профессоров засияли довольные улыбки. После того как всё немного успокоилось, Васильев возобновил изложение своих научно-исторических взглядов:
- Как я вам уже говорил, человечество находится в самом начале долгого и трудного пути познания природы. Первые камни этой дороги выложили греческие учёные; Фалес, Пифагор, Платон, Аристотель, Эвклид, Птолемей и многие другие.
Услышав, что имя Аристотеля было названо в одном ряду с остальными учёными, иезуиты возмущённо переглянулись, с трудом сдержав своё негодование. Заметив это краем глаза, Васильев спокойно продолжил:
- В средние века были выдающиеся учёные, такие как, например Альхазен199 или Роджер Бэкон200. Но их усилий оказалось явно недостаточно для сколько-нибудь заметного продвижения вперёд. Полторы тысячи лет было бездарно потрачено человечеством!
Профессора коллежа Клермон снова заёрзали на своих стульях, о чём-то энергично перешёптываясь. Но прервать докладчика снова не решились:
- К счастью эпоха отрицания науки не может длиться «ad infinitum»201. Двести лет назад в Италии, с рождением гениального мыслителя Леонардо да Винчи, началась новая эпоха. Её следует назвать «Эпохой Возрождения». Леонардо и его последователи, итальянские учёные, догадались взять за основу два важнейших принципа, без которых движение науки вперёд было невозможно
Васильев обвёл глазами аудиторию. Убедившись, что студенты его внимательно слушают, он подошёл к доске и написал на ней куском мела: «Nulla scientia potest sciri mathematica »:
- Переведу для тех, кто не знает латыни: «Никакую науку нельзя познать без математики». Но для математических расчётов необходимы исходные данные. Для их получения нужны результаты натуралистических опытов. А чтобы результаты были достоверные, всякий опыт следует всесторонне обдумать, обсудить с другими учёными. Затем, повторить его несколько раз, получая, при этом, один и тот же результат. Иными словами, необходим разумный и рациональный подход. Отсюда получаем второй принцип, - «Рационализм, как универсальный метод познания».
Когда лектор сделал небольшую паузу для передышки, в аудитории стояла гробовая тишина. Несколько секунд спустя раздались первые, робкие хлопки, которые быстро переросли в восторженную овацию. Но князь быстро прекратил её, подняв руку и призывая к спокойствию:
- Применяя эти два основополагающих принципа, учёные прошлого века и века нынешнего, накопили немалый объём знаний о законах природы. Он позволит, вне всякого сомнения, уже в ближайшее время сформулировать эти важнейшие законы. Возможно, эта честь выпадет кому-то из вас господа студенты, кто знает? Итак, теперь, когда вы имеете представление о моих научных взглядах, прошу вас задавать вопросы.
В ту же секунду десятки рук взметнулись вверх. Васильев несколько растерялся, не зная с кого начать. С молчаливой просьбой о помощи он посмотрел на сюринтенданта коллежа. Тот сразу понял затруднения князя:
- Начнём по порядку, слева направо.
Счастливый сознанием своего первенства, юноша поспешил воспользоваться предоставленным ему правом:
- Собираетесь ли вы повторить свой знаменитый полёт на шаре, господин князь?
- Боюсь разочаровать многих в этом зале. На шаре наполненном горячим воздухом я более летать не собираюсь. Это слишком просто, а перед собой нужно ставить всё более сложные задачи и цели.
Вопрос следующего студента логично вытекал из последнего ответа:
- И какую цель вы собираетесь поставить перед собой теперь?
- Если говорить о покорении воздушного океана, то следующим шагом на этом пути должен стать полёт человека при помощи искусственных крыльев. Я имею в виду парящий полёт, по образу орлов или буревестников. К сожалению, для «махолёта» человек слишком слаб и неприспособлен природой.
Смелая идея князя вызвала бурный восторг аудитории. Лишь иезуиты Клермона выразили сомнение. Профессор Буур спросил:
- Неужели вы всерьёз думаете найти надёжную опору для своей крылатой машины в такой ничтожной субстанции как воздух?
Андрей лишь пожал плечами:
- Почему нет? Нужно конечно ещё многое узнать о свойствах воздуха, изучить силы, действующие на крылья птиц и перевести их на математический язык. После этого, дальнейший путь уже будет ясен.
После этого ответа, иезуит лишь в отчаянии махнул рукой:
- Надеюсь, что когда вы поймёте безумность своей идей, будет ещё не слишком поздно от неё отказаться.
Васильев лишь иронично улыбнулся:
- Время покажет кто прав. Ну, господа студенты, а вопросов не связанных с полётами у вас разве нет?
Очередь спрашивать дошла до того самого молодого немца, так стойко отстаивавшего собственное мнение относительно уровня современной науки:
- Вот вы сказали князь, что самой важной из наук является математика.
- С точки зрения познания законов природы, безусловно.
- Тогда кто, по вашему мнению, внёс в её сокровищницу наиболее значительный вклад. Я имею в виду современных учёных, а не знаменитых греков.
Кивком головы Андрей дал понять, что понял вопрос и готов на него ответить:
- Если касаться чисто математических аспектов, то советую вам внимательно изучить работы англичанина Джона Уоллиса202 и вашего соотечественника Блеза Паскаля. Они ближе других подошли к качественно новому уровню математики. Развивайте их теории и вы получите в свои руки инструменты познания несравненно лучшие, чем те, которыми человечество пользовалось до сих пор. Но если вы имели в виду философию развития математики и физики, то тут два человека возвышаются над всеми остальными. Галилео Галилей и Рене Декарт «in natura»203 являются отцами-основателями современного точного естествознания.
Возмущённые иезуиты вскочили со своих мест. В аудитории раздался громкий вопль Луи Мембура:
- Протестую! Господин Риберваль, хочу вам напомнить, что распространение «картезианства»204 во Франции преследуется законом. Да и итальянский «звездочёт» был под судом священной инквизиции и отказался от своих взглядов.
Седовласый глава коллеж де Франс попытался сгладить ситуацию:
- Успокойтесь уважаемый. Господин князь наверняка не знал о преследовании учения Декарта и осуждении взглядов Галилея святой церковью.
В наступившей тишине, Васильев отчётливо услышал шёпот Гюйгенса у себя за спиной:
- Пожалуйста, князь, подтвердите слова профессора. Не хватало, чтобы иезуиты донесли на вас архиепископу.
Андрей понимающе кивнул и продолжил:
- Я учёный, человек далёкий от религии и политики. Это было моё личное мнение, которое я никому не навязываю. Но, честно говоря, я просто не понимаю, как наука может обойтись без работ этих выдающихся мыслителей. Чем вы можете компенсировать эту потерю?
Последняя фраза относилась уже к профессорам коллежа Клермон. Для ответа со стула поднялся Доминик Буур, мужчина средних лет и плотного телосложения:
- Оба этих человека признаны католической церковью лжеучёными. Ipso facto205 их теории не могут являться истинными, а значит нужными обществу. Кроме того, всё необходимое для понимания природных явлений можно найти в трудах великого Аристотеля и толкованиях Священного Писания. Но это доступно лишь для тех, кто многие годы прилежно и смиренно их изучает.
Васильев не смог удержаться от смеха, в котором явственно звучал неприкрытый сарказм:
- Во втором веке от Рождества Христова некий Тертуллиан206 написал: «Нам после Христа не нужна никакая любознательность, не нужно никакого исследования». В результате, всего три столетия спустя, другой апологет207 церкви Козьма Индикоплевст208 в своём сочинении «Христианская топография» так описывает устройство мира: «Плоскую четырёхугольную Землю со всех сторон омывает океан, за пределами которого возвышаются высокие стены вроде стенок сундука. На стены, сверху, опирается крышка, наподобие купола, которая называется твердью. Прозрачная твердь отделяет земную часть вселенной от небесной. В небесной части движутся Солнце, Луна и ещё пять планет подталкиваемые ангелами».
Последние слова утонули в дружном хохоте студентов. Причём клермонцы не отставали от хозяев коллежа. Покрасневший как помидор Буур угрюмо возразил:
- В тот и состоит величие Христианской церкви, что она не боится признавать свои ошибки. Она уже давно согласилась с Аристотелем и признала факт шарообразности Земли.
- Ну да, не прошло и тысячи лет!
Насмешки князя всё сильнее выводили из себя отцов-иезуитов. Инициативу у коллег перехватил Луи Мэмбур:
- Но теперь, когда взгляды Церкви опираются на несокрушимый фундамент - учение Аристотеля, ей не страшны любые нападки выскочек, вообразивших себя умнее стагирского209 мудреца. Или вы и Аристотеля ни в грош не цените?
В глазах студентов, воспитанных во многом на схоластических взглядах того времени, это был сильный аргумент. Поэтому ответ Андрея был очень взвешенным:
- Как всякий учёный и здравомыслящий человек, я уважаю Аристотеля и внимательно изучаю его наследие. Возглавляемая им философская школа собрала всё, чего достиг человеческий разум за период античной цивилизации. Его сочинения – настоящая энциклопедия науки того времени. Но сейчас этих знаний явно недостаточно. И дело не только в некоторых его ошибках и заблуждениях, а скорее …
Упоминание о возможных ошибках непререкаемого авторитета вывели Мэмбура из себя:
- Аристотель не мог ошибаться. Сейчас же возьмите назад свои слова!
- Ну почему же, «errare humanum est210». А греческий философ тоже человек. Не хотите же вы приравнять его к Богу?
Иезуит заметно смутился:
- Нет, конечно. Но мудрость Аристотеля несоизмеримо выше, чем любого учёного нынешнего времени.
- Это утверждение недоказуемо, равно как и ему обратное. Но я не на это хотел обратить внимание аудитории. Проблема Аристотеля в том, что его выводы почти всегда умозрительны, не подтверждены неоднократно повторяемыми опытами. А то, что не подтверждено самой природой, может приводить к заблуждениям.
Заметив, что иезуиты снова собираются протестовать, он быстро добавил:
- Я готов доказать свои слова конкретным примером.
- Вряд ли это у вас получится – выкрикнул мэтр Юэ.
- И всё же я попробую. Все, наверное, помнят, как Аристотель описывает движение тела брошенного под углом к горизонту: «Траектория его полёта состоит из трёх частей: первая часть – прямолинейная наклонная; третья – прямолинейная вертикальная; а вторая – круговая, соединяющая первую с третьей». Очевидно, что философ описывает полёт камня, брошенного одним из его учеников. И он не удержался от соблазна «подогнать» результат эксперимента под красивое умозаключение, выведенное им ещё до опыта. Но если бы он догадался заменить своего ученика лучником, то полёт стрелы наглядно показал бы мудрецу его заблуждение.
Юэ не удержался от выкрика:
- Но стрелу в полёте поддерживает воздух, ваш пример некорректен!
Васильев пожал плечами:
- Любое тело в полёте подвергается влиянию воздуха, и чем больше скорость тела, тем воздействие сильнее. Сто лет назад, итальянский математик Николо Тарталья211, наблюдая за полётом пушечных ядер при осаде Мантуи, сделал правильный вывод: «Движение тела постоянного веса, брошенного не перпендикулярно горизонту, никогда не имеет ни одной части, которая была бы совершенно прямой». В этом любой из вас может убедиться, если построит треугольник сил действующих на тело в различных точках траектории. Вы не получите двух точек с одинаковой результирующей. Аристотель не сделал бы неправильного вывода, знай он принцип сложения векторов сил на плоскости.
По угрюмому выражению лиц клермонских профессоров было понятно, что аргументированных возражений у них нет. Всё же Юэ не удержался от реплики:
- Да, Аристотель не идеален, но это было именно то исключение, которое подтверждает правило.
Если вы упорствуете, тогда перейдём к другому известному заблуждению.
Пышущие злобой иезуиты были готовы испепелить князя своими взглядами:
- Основой аристотелевой динамики является постулат, который гласит: «Скорость падения тела в данной среде пропорционально весу тела». Этот вывод для стагирского философа был настолько очевиден, что он даже не подумал проверить его на практике. А ведь провести подобный опыт элементарно просто. Как, например, это сделал восемнадцать лет назад ваш гениальный соотечественник Блез Паскаль. Он занимался замерами атмосферного давления у подножия башни Сен-Жак212 и на её вершине. Однажды неловкий помощник уронил прибор. При этом учёный с удивлением обнаружил, что тяжёлые части прибора упали на камни мостовой одновременно с более лёгкими. Повторив опыт уже целенаправленно, он установил – тяжёлое железное ядро падает с такой же скоростью, что и небольшая пуля. Следовательно, скорость падения физического тела не зависит от его величины и тяжести.
- А как же лист дерева или перо птицы? Они же падают медленно, именно потому что лёгкие.
- В этом случае в дело вмешивается воздух. Он препятствует падению тел имеющих малый вес, но большую площадь поверхности. Сравните скорость падения пули, когда она целая и после того как её отковали в тонкий лист. Разница будет весьма заметной. А вот если в стеклянную трубку поместить пулю и перо, а затем откачать из неё воздух, то в пустоте, оба эти предмета будут падать с одинаковой скоростью.
Мэтр Юэ поспешил возразить:
- Аристотель отрицает саму возможность существования пустоты в пространстве. Это логическое противоречие: «Locus sine locato corpore», иначе говоря, - место без размещённого в нём тела. А это абстракция лишённая смысла!
Васильев сделал рукой характерный жест, как бы ловя собеседника на слове:
- Вы говорите о знаменитом принципе «horror vacui»211? Ну вот, вы сами озвучили ещё одно заблуждение Аристотеля.
Взбешённые клермонские профессора вскочили со своих мест. Под сводами аудитории загремел громкий голос Луи Мэмбура:
- Довольно издеваться над наукой и её величайшим представителем! Профессора коллеж де Франс, я требую, чтобы вы немедленно изгнали из стен вашего учебного заведения этого проходимца! «Auferte malum ex vobis»213!
- Андрей предпринял попытку успокоить, не на шутку, рассерженных иезуитов:
- Вы, кажется, не до конца меня поняли. Аристотель допустил несколько ошибок, но только потому, что пытался «объять необъятное». А это не под силу одному человеку и даже целой философской школе. «Nonomnis error stultitia est» - не всякая ошибка глупость. В данном случае, противоречия умозрительных взглядов на проблему и результатов практических опытов, помогли быстрее найти зёрна истины.
Однако оппоненты князя уже не хотели слушать доводы разума. Желание немедленно наказать наглеца пересилило всё остальное. Даниэль Юэ воинственно поднял свою трость над головой, и с криком «бей его», бросился на Васильева. Студенты коллеж де Франс поспешили на помощь своему гостю, но немного опоздали. Иезуит яростно обрушил свой удар на голову князя. Но тот, оставаясь спокойно стоять у подножия кафедры, предплечьем левой руки отвёл удар. В ту же секунду, его кулак преодолел расстояние до лица нападавшего. Удар был настолько силён, что клермонец отлетел назад на несколько шагов и если бы не подоспевшие студенты, бесчувственное тело профессора упало бы на стол перового ряда аудитории. Зрелище обильно брызнувшей крови из сломанного носа господина Юэ остановило уже начавшуюся драку между студентами двух университетов:
- Что здесь происходит?! Немедленно прекратить!
Грозный голос начальника патруля городской стражи отбивал всякое желание неподчинения. Быстро оценив ситуацию, он подошёл к, уже начавшему приходить в себя, пострадавшему. Ввести в курс происходящего представителя закона взялся самый авторитетный из присутствующих. Гюйгенс подошёл к сержанту, зажав в ладони луидор:
- Мэтр Юэ сам виноват. В научном споре не следует давать волю своему темпераменту. Он первый ударил князя и поэтому получил по заслугам. А вас, господин сержант, я благодарю от всей души. Вы появились очень вовремя и предотвратили серьёзную стычку между студентами.
При рукопожатии луидор незаметно перекочевал в руку стражника:
- Ну, раз так, тогда я никого арестовывать не буду. Забирайте своего забияку и катитесь отсюда подобру-поздорову – эти слова были обращены уже к притихшим клермонцам.
Уже в карете, вдали от посторонних глаз, Гюйгенс весело расхохотался:
- Поздравляю вас Андрэ. Вы их разбили по всем направлениям, - и умом, и грубой физической силой. Зато, господин Юэ, с полным на то основанием, может теперь хвастать, что пострадал, защищая великого Аристотеля!
======================================================================
193. Робер де Сорбон (1201 – 1274гг.), – французский теолог. Основатель теологического факультета, которому было суждено стать центром старейшего и крупнейшего университета Франции.
194. схоластика, – распространённая в средние века философия, представляющая собой синтез христианского (католического) богословия и логики Аристотеля.
195. Жиль Роберваль (1602 – 1675 гг.), – выдающийся французский математик, астроном, физик. Профессор коллеж де Франс. Друг Ферма и сторонник теории Коперника.
196. шваб, - выходец из Швабии, юго-западной области в Германии. Во Франции, это обиходное название любого немца.
197. Луи Мэмбур (1610 – 1686гг.), - французский проповедник, член ордена иезуитов.
198. Доминик Буур (1628 – 1702гг.), - французский богослов, священник-иезуит. Преподаватель словесности в коллеже Клермон. Написал биографии Игнатия Лойолы, Франциска Ксаверия, других известных иезуитов.
199. Альхазен, - Абу Али аль-Хасан ибн аль-Хайсам аль-Басри (965 – 1039гг.) великий арабский учёный-энциклопедист. Его основные работы были в области математики, оптики и астрономии. В Европе известен под латинизированным именем – Alhazen.
200. Роджер Бэкон (1214 – 1292гг.), - английский философ и естествоиспытатель. Известен как Doctor Mirabilis (лат.) –«удивительный доктор».
201. «ad infinitum», - (лат.) до бесконечности.
202. Джон Уоллис (1616 – 1703гг.) английский математик, один из предшественников матанализа. Глава кафедры геометрии в Оксфорде, которую возглавлял 54 года (с 1649 по 1703 годы)! Хранитель университетского архива. Один из первых членов Лондонского Королевского общества (британской Академии наук).
203. in natura– (лат.) в действительности.
204. «картезианство», - направление в философии, основанное на идеях и трудах Рене Декарта, который свои работы подписывал именем Cartesius.
205. Ipso facto, - (лат.) в силу самого факта.
206. Тертуллиан, - Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (155 – 240гг.) один из выдающихся раннехристианских теологов.
207. апологет, - историческое название раннехристианских богословов. Впоследствии, так стали называть всех активных пропагандистов идеологических учений.
208. Индикоплевст, - Козьма Индикоплевст, византийский купец. Автор богословско-космографического трактата: «Христианская топография».
209. стагирский мудрец, - Аристотель был родом из греческого города Стагир.
210. errare humanum est, - (лат.) ошибаться свойственно человеку.
211. Николо Тарталья (1499 – 1557гг.), - итальянский математик, занимавшийся вопросами механики, баллистики и топографии.
212. башня Сен-Жак, - бывшая колокольня церкви Сен-Жак-ла-Бушери в парижском квартале Марэ. Была построена в 1523 году.
213. «Auferte malum ex vobis», - (лат.) исторгните зло из среды вашей.
* * * * *
===========================================================
ССЫЛКИ НА ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ РОМАНА
Второй шанс (глава 1)
===========================================================
На картинке та самая башня Сен-Жак?