Виталий Родионов: «Был период, когда думал, что эмоциональная сдержанность — это круто»

НАЧАЛО

— Помимо БАТЭ у меня в 2006 году было предложение еще и от минского «Динамо». Я тогда советовался с различными людьми, которым доверял. Все-таки был относительно молодым (23 года), не хотелось промахнуться. В конечном счете мои личные симпатии, советы и мнения людей склонили чашу весов в сторону Борисова.

— Из-за границы не было предложений?

— Ездил на просмотр в команду из украинского чемпионата. Поехал туда с партнером по «Торпедо». Честно говоря, это выглядело как расчет агентов «на авось» – а вдруг прокатит. Это я уже понял в процессе. Организован просмотр был на очень низком уровне. Там нас, откровенно говоря, не ждали. И мы вернулись вполне прогнозируемо ни с чем. По приезду я с Анатолием Анатольевичем обговорил все детали и подписал контракт на три года. Пусть в 2005 году команда не попала в первую тройку, но до этого постоянно находилась в призах. У клуба была стабильность. Конечно, стабильностью могло на тот момент похвастаться и «Динамо», но на уровне подсознания, интуитивно мне что-то подсказывало, что нужно переходить в БАТЭ. И сейчас я могу говорить о том, что интуиция меня не подвела.

— Наверняка прельщали и планы БАТЭ.

— В принципе, у многих команд были амбиции. Правда, нужно различать, где планы чем-то подкреплены, а где — просто слова. В Борисове на тот момент было все для развития молодого футболиста. И результаты это подтверждали, и стабильность кадровая. Да и мнения людей, которые каким-то образом были связаны с БАТЭ, просто уважаемых в белорусском футболе указывали на это.

— Как прошло знакомство с Игорем Криушенко?

— В штатном режиме. На сборе в Дудинке встретились, познакомились, пообщались. Он на меня произвел впечатление интеллигентного человека.

— Старт в БАТЭ получился не таким, как ты планировал.

— Я это могу связать с тем, что не всегда мне удается войти легко в новый коллектив. Могу пару человек найти, с которыми буду особо тесно контактировать. Плюс требования отличались от тех, которые были в моих предыдущих командах. Эти различия оказались настолько велики, что я очень долго не понимал, чего от меня хотели.

Можно еще сказать, что старт не удался в том числе и по моей вине. Как свойственно многим молодым людям, я дал небольшую слабину. Об этом трансфере много говорили, ко мне было приковано большое внимание. В конечном счете я с этим не справился и немного расслабился.

А вся штука в том, что, когда даешь слабину в определенный момент, сразу ничего не меняется. Но потом, в течение сезона, все начинает валиться из рук, и ты не можешь понять, где и что делаешь не так, начинаешь ломать голову, менять отношение и сразу ничего не понимаешь. Понимание приходит потом. Это давит. Теряется уверенность. В итоге, учитывая все обстоятельства, год у меня получился неудачным. Хотя, может быть, это послужило своеобразным толчком для последующего развития.

— В течение сезона не жалел о том, что перешел в БАТЭ?

— Что-то подобное было. Конечно, мне хотелось играть, прогрессировать. Как, пожалуй, любому молодому футболисту. Но мне очень нравилась обстановка в команде, коллектив собрался дружный.

Мы часто встречались в неформальных обстановках. Сожаления были больше в том плане, что я не оправдываю возложенных на меня надежд. Но то в жар, то в холод меня не бросало. Я работал, продолжал доказывать свою полезность.

— И, наконец, ты впервые забил в форме БАТЭ.

— Насколько помню, случилось это на борисовском «Городском» в матче Кубка Беларуси со «Звездой-БГУ».

— Уверенности после этого гола прибавилось?

— Как ни странно, нет. Конечно, я ощущал доверие, но раскрепощенности, легкости и куража не было, даже когда начал забивать.

— Клуб выиграл золотые медали, а ты ощущал себя чемпионом?

— Чувство моей причастности к медалям было невысоким. Тем не менее перепад эмоций тогда случился колоссальный. То знаменитое чемпионство мы встретили в автобусе.

— После не слишком удачного сезона разговор с Игорем Криушенко был?

— Игорь Николаевич подошел в конце сезона и сказал, что даст мне шанс. Меня это приободрило, и к следующему году я начал готовиться с хорошим настроением задолго до выхода из отпуска. Слабины уже себе, естественно, не позволял. И с первых матчей предсезонки у меня неплохо стало получаться в паре с Геной Близнюком, с другими ребятами из группы атаки. Поэтому с первых туров и вплоть до конца чемпионата я чувствовал уверенность, кураж и раскрепощенность.

— До сих пор многие вспоминают вашу феноменальную связку с Близнюком.

 

— Да, и сейчас иногда слышу от болельщиков, что мы были лучшей парой форвардов в БАТЭ. Мне с ним игралось крайне комфортно. И такой немаловажный момент могу отметить: играя рядом, мы не были эгоистами. Мы получали удовольствие от того, что забивали, ассистировали друг другу, помогали один одному отличаться. Для меня это время было великолепным.

— Как ты отнесся к тому, что после сезона Игорь Криушенко ушел в «Динамо»?

— Я допускаю, что просто многих вещей не знаю, как этот переход организовывался и происходил. Особо рассуждать на эту тему не хочется, потому что это дело тех людей, кто в этом участвовал. Владею лишь той информацией, которая была в прессе.

ГОНЧАРЕНКО

— До назначения главным тренером БАТЭ Виктор Михайлович работал помощником Криушенко и какое-то время заменял Игоря Николаевича. Уже в то время у Гончаренко было заметно огромное желание достигнуть серьезных результатов.

— В чем это заключалось?

— Знаешь, не обязательно слышать от человека какие-то заумные речи. Просто нужно увидеть подход к работе. Умение принимать решения, доводить свои мысли и в целом управлять командой было четко видно. И мне с Виктором Михайловичем работалось всегда очень комфортно, все вводимые им изменения я встречал с энтузиазмом и интересом.

— Не смущала небольшая разница в возрасте?

— Опять же, это вопрос управления командой. Я на это никогда не обращал внимания и, естественно, данный вопрос никак не сказывался на наших взаимоотношениях. Он – тренер, я – игрок. Плюс ко всему, когда я пришел в БАТЭ, Гончаренко уже был тренером. То есть мне не пришлось привыкать к его переходу с поля на тренерскую скамейку.

— Гончаренко доверял тебе больше, чем Криушенко?

— Возможно. На поле кроме стандартов сильно не привязывал к каким-то заданиям, не нагружал ими. Может, это просто свойство моего амплуа. Но когда требовалась работа на команду, особенно в еврокубках, это объяснялось.

— Конфликты с Гончаренко случались?

— Даже разговоров на повышенных тонах не было. Но как-то случился один момент, после которого наши отношения стали несколько натянутыми. Возможно, мы друг друга тогда не поняли. Потом поговорили с глазу на глаз, выяснили все и решили все вопросы.

— В связи с тем, что Гончаренко тебе достаточно доверял, не было повышенного чувства ответственности перед ним?

— Никогда. Я подобными мыслями не загружал себе голову. Мне кажется, в конечном счете это могло даже сковывать.

— Ты видел, как менялся Гончаренко?

— Конечно. В первую очередь он становился жестче, но, считаю, это вполне нормально для руководителя. Естественно, у него появлялись необходимые знания, чтобы решать какие-то сложные ситуации в отношении команды.

— Лед по раздевалке летал?

— Бывало. Но когда нужно принимать жесткие меры в мужском коллективе, это нормально.

— Желания ответить ему не было?

— Никогда, потому что понимал, что все было по делу. И если бы захотел что-то выяснить, то, скорее всего, поговорил бы с ним с глазу на глаз. В принципе, всегда мог подойти к Гончаренко, обсудить любой вопрос, насколько это могло ввязаться в наши отношения.

— Ты можешь назвать Виктора Михайловича своим футбольным отцом?

— Скорее старшим товарищем. Также большое влияние, особенно в момент взросления, на меня оказал Яков Шапиро. Пусть мы немного вместе поработали, и доверял он мне мало. Тем не менее я поражаюсь, как он сплачивал команду, каким был учителем, воспитателем, личностью. Думаю, многие о нем помнят до сих пор. Ну, и, конечно же, не могу не вспомнить про своих детских тренеров, они мне тоже очень помогли в становлении.

А что касается Виктора Михайловича, то он частенько объяснял, подмечал после матчей еврокубков как действуют звезды, учил. Конечно, это мне впоследствии тоже помогало развиваться, быть неприятным для защитников.

ЕРМАКОВИЧ

— В начале своей карьеры в БАТЭ мне довелось с ним еще поиграть в одной команде. Что и говорить, это был ведущий игрок. Все действия строились через него и Лихтаровича. Тогда эта связка была неразделимой и стилеобразующей.

— Тяжело было привыкнуть к тому, что Ермакович уже тренер?

— Пришлось, конечно, перестраиваться. Удалось, и теперь не возникает никаких проблем с субординацией. Хотя, в принципе, я не могу сказать, что они у меня когда-то были. Сейчас уже обращаюсь к нему только по отчеству.

— Третий тренер в БАТЭ – третий стиль руководства?

— Да. Все-таки у него более демократичный подход. Мне кажется, это вообще самый сложный метод руководства. Но он подходит под характер Александра Владимировича. И если Ермакович будет его совершенствовать, ничего плохого в этом не вижу.

— В Гончаренко ты видел потенциал к достижению больших результатов. У Ермаковича он есть?

— Конечно. У него есть основное качество, которое было и у Гончаренко, – это желание учиться. Я думаю, что это основное, что должно характеризовать любого специалиста. И тренера, и слесаря. Видно, что и Ермакович получает от этого удовольствие. И футболистам приятно, ведь они каждый год видят что-то новое, учатся, развиваются.

— Ты уверен, что все будет хорошо?

— Даже не сомневаюсь, не вижу причин для обратного. Единичные, промежуточные неудачи абсолютно ни о чем не говорят. Особенно учитывая то, что в прошлом году была перестройка состава, сформировался новый тренерский штаб. Арена еще открылась. И нужно учитывать тот факт, что ожидания от Ермаковича в первый год совсем другие, нежели от его предшественников. Поэтому все идет своим чередом, и я убежден, что все будет отлично.

ЛИГА ЧЕМПИОНОВ

— В 2007 году случился некий переломный момент и в истории клуба, и в подсознании ребят. Переключатель сработал, когда мы переиграли АПОЭЛ со счетом 3:0. Очень большое дело сделали для того, чтобы прежде всего поверить в себя. Потом были игры, которые я никак не могу назвать неудачными, несмотря на итоговый счет. Поединки и со «Стяуа», и с «Вильярреалом» с точки зрения получения опыта были очень полезны. Огорчение было лишь от того, что не хватило шага до группового этапа. Но это ни в коем случае не было катастрофой. Мы понимали свое место в Европе. И пусть еврокубки ушли, но, идя с отрывом в чемпионате, уже знали, что в следующем году туда снова вернемся.

— В той кампании ты впервые забил на евроарене.

— Насколько помню, обыграл вратаря «Хабнарфьордюра» в гостевом поединке и забил. Радовался, но, если честно, не особо. Сказывался и раунд, и статус соперника. Мы понимали, что сильнее, что должны обыгрывать исландцев. Так что эмоционального всплеска не было. Что касается эмоций, был период такой (наверное, это все же связано с возрастом), когда думал, что подобная эмоциональная сдержанность – это круто. Сейчас же кажется, что это прежде всего говорит о психологической усталости. Так как если человек не получает удовольствие от забитого мяча, работы, то это похоже на приговор.

— 2008 год стал поистине историческим для БАТЭ.

— Действительно. Первым нашим соперником в квалификации был исландский «Валюр». Обыграли его в двух матчах с общим счетом 3:0. С каждым матчем появлялось все больше уверенности, шли от игры к игре, хотелось эмоционального всплеска. Когда попался «Андерлехт», все это воспринималось так: выиграем – будем героями, нет – ничего страшного. Понимали, что у бельгийцев подготовительный период, так что шансы у нас были. В гостях мы победили (1:2) и, естественно, случился эмоциональный подъем. Тем не менее понимали, что впереди ответный матч с соперником такого уровня, который не даст нам расслабиться и заранее поверить в общий успех. И, к счастью, на «Городском» сыграли 2:2, что позволило нам проследовать дальше.

— Стадион был на ушах.

— Да, мы видели, как он бурлил, болельщики и игроки были в экстазе. Нечто подобное было после АПОЭЛа. Повторение таких эмоций – это просто супер. И ты понимаешь, что ради таких моментов играешь, что все не зря. Даже сейчас, вспоминая все это, внутри приятные чувства, несмотря на прошедшие годы. Глаза болельщиков, минуты счастья дорогого стоят.

— Но победа над «Андерлехтом» не давала путевку в групповой раунд.

— Да, и поэтому особой эйфории не было, впереди предстоял еще один раунд. В соперники нам выпал болгарский «Левски». Учитывая наш тогдашний уровень, я понимаю, что на небе сошлись все звезды. Надо быть откровенным: порой нам невероятно везло. Болгары имели кучу моментов, а мы представляли из себя некую рабоче-крестьянскую команду, которая бегала как заведенная. На характере вытянули обе игры.

— Помнишь, как отзывался о БАТЭ главный тренер «Левски»?

— Считаю большой ошибкой, когда игроки и тренеры позволяют себе высказываться в каком-то уничижительном тоне о соперниках. Тренеру противника уже не нужно ничего придумывать для того, чтобы завести команду: он может эти слова просто повторить на предматчевой установке или распечатать и повесить на макете. Все. Это станет отличной мотивацией для футболистов. Команда выйдет на поле с удвоенной энергией, обозленной. Кстати, сейчас я четко замечаю, что чем выше уровень соперника БАТЭ, тем более воспитанны и дипломатичны комментарии игроков, тренеров и руководителей команд-соперниц. А на начальных стадиях квалификации бывает всякое. Мне кажется, это больше от неопытности таких противостояний.

— С какими чувствами следил за жеребьевкой групповой стадии?

— Я ее не видел – ездил, видимо, где-то. Какого-то особого трепета и ожиданий от нее не было. Понимал, что на этом этапе нам в любом случае попадутся гранды. И мы будем самой нерейтинговой командой, нас будут воспринимать как заведомого аутсайдера. Впрочем, нам от этого статуса было ни холодно, ни жарко. Мы просто радовались, что добились такого результата. На тот момент он был просто фантастическим.

— Как узнал о выпавших соперниках?

— Мне кто-то позвонил и сообщил. Я подумал: «Ну, здорово, там еще не играли». В команде много шутили после жеребьевки, никто, по-моему, всерьез не воспринимал и не понимал, как мы будем играть против таких соперников. Осознание приходило непосредственно перед поединками.

— Первый в истории БАТЭ матч группового раунда с «Реалом» в Мадриде ты пропустил.

— Да, из-за перебора карточек в квалификации. Посидели с Геной на трибуне (его в матче с «Левски» удалили). Конечно, обидно было пропускать такой матч, но что поделать. Кстати, недавно попался на глаза этот поединок. Я его посмотрел, пусть и не полностью из-за нехватки времени, но понял, что поражение со счетом 2:0 – это все-таки не самый худший результат был для нас. Количество моментов у «Реала» было колоссальным. Мы же получили первый опыт не только игры на таком уровне, но и подготовки к такому матчу.

— В следующем туре предстояла встреча с «Ювентусом» на стадионе «Динамо».

— Любимый клуб Анри Хагуша. Но против него ему удалось сыграть только в последнем туре, ведь в матче с «Реалом» в Мадриде он заработал удаление и очень переживал по этому поводу.

— Встреча с итальянцами в Минске: 30 тысяч болельщиков, гимн Лиги чемпионов.

— Когда я выходил на матч, впервые видел такое количество болельщиков на «Динамо», впервые в принципе такое количество болельщиков поддерживало именно БАТЭ. Волнение было очень сильным и, возможно, оно как-то сказалось на игре.

— О чем подумал, когда вы повели со счетом 2:0?

— В тот момент просто не было времени остановиться и подумать о происходящем. Жалко, конечно, что не удержали преимущество. Наверное, не хватило этого злосчастного опыта, хладнокровия. Оба мяча пропустили в первом тайме. Во второй половине игры верили, что еще можем вырвать победу, но не получилось. Тем не менее тогда можно было подумать: «Мы красавцы, мы сделали большое дело. Все счастливы, все довольны, болельщики нас любят». После поединка, возможно, собрались в кафе, посидели немного, пообщались. И начали потихоньку готовиться к поединку чемпионата Беларуси.

— В группе был еще «Зенит». Почему БАТЭ так не любит играть с клубами с постсоветского пространства?

— Наверное, если бы стабильно добивались в противостоянии с ними успеха, никто бы и не задумывался над этим. С «Зенитом» тогда в гостях мы сыграли 1:1. Возможно, это удалось из-за того, что соперник к нам подошел без должного уважения. Плюс ко всему мы на все игры в группе выходили как какие-то гладиаторы на бой (смеется). Перед поединками находили вырезки из газет, читали статьи, где нас принижали. Это тоже влияло на нашу психологию, как-то дополнительно мотивировало. Все мы выходили биться, а нас, как правило, планировали обыграть налегке. В тот год мы очень удачно использовали отношение соперников к нам.

— Ощущал футбольный бум в Беларуси в тот год?

— Нет. Я его и сейчас не ощущаю. Футбольный бум – это не ажиотаж вокруг матчей, а переполненные секции, футбол во дворах, социальные рекламы, развитие инфраструктуры.

— Тем не менее повышенное внимание к игрокам БАТЭ тогда было.

— Это вполне объяснимо и логично.

— Не отвлекало?

— В какой-то степени даже мешало. Помню, как за время тренировки у Виктора Гончаренко на телефоне накапливалось по несколько десятков неотвеченных звонков. Он этим шутя делился.

— Не было надежды, что в Минске испанцы не смогут продемонстрировать всю свою силу из-за погодных условий?

— Может и надеялись на это (смеется). И матч получился для нас не таким безнадежным, как в Мадриде. Рауль использовал свой момент и забил. Мы же, к

сожалению, свои немногочисленные шансы не реализовали.

— В Турине играли уже в свое удовольствие?

— Задач перед нами никаких не стояло. Может, поэтому и удалось завершить матч вничью – 0:0. Вообще, игры в той кампании мы воспринимали как возможность заработать очки для рейтинга и набраться опыта. А «Ювентус», многократный чемпион Италии, нас так и не сумел обыграть. Это тоже можно считать своеобразным достижением для БАТЭ.

— В остальных розыгрышах Лиги чемпионов давай отметим самые яркие моменты. Например, встречи с«Барселоной».

— К сожалению, в тот момент я был вне игры по причине травмы, наблюдал за поединками с трибуны или по телевизору. Я где-то чересчур зло относился к результатам, играм, не понимал, почему у нас ничего не получается. Наверное, происходило это из-за того, что все-таки не участвовал в матчах, не был внутри команды. Но сыграв в 2014 году против португальцев и украинцев, понимаю, что бывают такие соперники, в противостоянии с которыми у тебя просто ничего не получается. А «Барселона» на тот момент была на ведущих ролях в Европе. И мы просто ничего не смогли противопоставить ей.

— «Вардар».  

— Если взять АПОЭЛ и «Вардар», можно запросто снимать фильм (смеется). Но мне, если честно, больше запомнилось это противостояние тем, как нас приняли в Македонии. Болельщики ночью у гостиницы шумели, мешали спать. Плюс игра была тяжелой с точки зрения психологии: фанаты свою команду поддерживали, гнали вперед, а нам нельзя было пропускать. В свою очередь мы не реализовали много своих моментов. Но в конечном счете добились нужного результата.

— Но многим больше запомнилась победа в Борисове, особенно два твоих гола.

— В моих мячах ничего сложного нет: я просто оказался в нужном месте в нужное время (смеется). Конечно, здорово, что так все вышло. И если говорить о каком-то случае, то тогда именно поэтому нам удалось вытянуть игру на последних минутах. Второй мой гол был, конечно, эмоциональным, он подарил много радости и мне, и болельщикам. Но особенным я не могу его назвать. Только запоминающимся.

— Победа над «Баварией».

— Тот результат однозначно можно назвать сенсационным. При подготовке к поединку мы учитывали, что соперник с начала сезона не проигрывал, был, образно выражаясь, машиной, которая шла по своим оппонентам. И мысли были такие, как в противостоянии с «Андерлехтом»: получится добиться положительного результата – здорово, не получится – никто нас не упрекнет. Но в то же время мы понимали, что нет ничего невозможного. Желание было огромным. Плюс Глеб был в наших рядах, можно было строить игру через него.

— При счете 2:0 не вспомнил матч с «Ювентусом»?

— Нет. В противостоянии с «Баварией» я был уверен, что победу мы уже не упустим. И счет, и развитие событий в матче на это указывали. После гола Рибери, правда, стало немного тревожно, но я все равно видел, что нам по силам выстоять.

— После финального свистка страна буквально взорвалась.

— Да и вообще после удачного старта в Лиге чемпионов – это не могло не ощущаться. Был интерес со стороны прессы, в том числе зарубежной, болельщиков.

— Планы по выходу из группы после двух матчей ставили?

— Только если внутри команды, не оглашая их. Когда выносишь их на суд общественности, появляется дополнительный груз ответственности. Это лишнее в таком турнире. Внутри коллектива мы понимали, что одна-две удачные игры давали нам шанс на плей-офф. К сожалению, не получилось, заняли третье место. Однако, учитывая уровень соперников, я все равно считаю, что это успех.

— «Шахтер» (Караганда).  

— Естественно, после таких поражений тяжелее отходить, чем после побед. Здесь мы все враз потеряли, тем более на такой стадии.

— Для тебя год получился пустой?

— В плане еврокубков  — однозначно. Мы последнее время себя ассоциируем с Лигой чемпионов или Лигой Европы, всегда ставим цель попасть в группу. В тот раз за розыгрышем пришлось наблюдать со стороны. Осадочек, конечно, был. Но, к счастью, это все в прошлом.

— О нынешней Лиге чемпионов уже много сказано.

— Эти поражения – тоже опыт, как оправляться от подобных ударов по самолюбию. Просто хочу еще раз заметить, что прошедший год был у нас периодом становления и построения новой команды.

Во второй части интервью Виталий Родионов вспомнит травмы, скандальные матчи с киевским «Динамо», побывку во Фрайбурге, «маленькую собачку» Бернда Штанге, а также порассуждает о славе, авторитете и дружбе.

Offside.by выражает благодарность болельщику БАТЭ Артему «Рыжему» за предоставленный фотоматериал

Фото: pressball.by, offside.by, old.fcbate.by, belarus.by, euroradio.fm, ex-press.by

Дмитрий Руто, Offside.by