3 мин.

Дети до 16: окончание

34

Очень сожалею, что в последних двух заметках предпринял попытки подробно ответить на ряд вопросов, возникающих в комментариях к моим текстам. Полученный опыт считаю неудачным. Изначально я планировал рассказывать в этом блоге больше о теоретических аспектах игры, не сбиваясь на конкретные имена и ситуации. Однако поддался эмоциональному искушению вступить в заочную дискуссию с некоторыми из читателей, вследствие чего весь блог потерял свой оригинальный стиль и замысел. Уверен, что подобные эксперименты более неуместны.

Теперь – о том, как тот же самый процесс организован за границей. Я специально изучал данный вопрос, потому что эта тема мне всегда была близка и интересна. Итак, в Англии, например, запрещено брать футболиста в школу, если до этой школы ему нужно добираться больше полутора часов. То есть селекция осуществляется в территориальном радиусе максимум 60-70 километров. В противном случае футболисту в приеме в школу отказывают, поскольку считается, что ребенок, столько сил тратящий на дорогу, не может полноценно тренироваться, а значит, ущемляются его права. Соответственно не существует и системы интернатов, так как ребенок постоянно живет дома, приезжает только на тренировки и потом опять же домой возвращается. При этом, понятное дело, он продолжает учиться в своей школе и получать нормальное полноценное образование, которое на Западе зачастую является приоритетом перед всеми остальными занятиями. Хороший футболист – это образованный футболист.

Во-вторых. Хороший футболист – это воспитанный футболист. Если ребенка все-таки привозят издалека или даже из другой страны, то его обязательно привозят вместе с семьей. Ведь полноценное воспитание можно получить только в семье и больше нигде.

В-третьих. Примерно до пятнадцати лет они тренируются три-четыре раза в неделю и играют за неделю всего лишь одну игру. Никаких ежедневных двухразовых тренировок, никаких сумасшедших объемов – ничего этого нет.

В итоге они получают образованного, воспитанного и горячо любящего футбол человека, который только-только почувствовал вкус настоящей игры. По-моему, идеальные стартовые позиции. А у нас – необразованная, невоспитанная, несформировавшаяся личность, люто ненавидящая то, чем ей приходится заниматься. И как вы думаете, у кого больше шансов добиться успеха?

Поэтому я считаю, что наша система – ужасающая. Да, мы выигрываем детско-юношеские соревнования. Да, по таланту и одаренности мы ничем не уступаем зарубежным футболистам. Но посмотрите, как легко все это теряется!

Вернемся к тому, что я рассказывал в первой части о Романе Адамове. Уверен, что если бы у него в юношеском возрасте был другой режим работы, он бы все равно вышел свой пик, но это было бы не к семнадцати годам, а, может быть, где-то к двадцати. Зато он шел бы к нему спокойно, планомерно, не позволяя футболу приедаться.

По этой причине юношеские соревнования в Англии проводятся вплоть до 23-х лет. Причем это не дубль основы. Это так называемые юношеские команды, которые существуют в каждом клубе. А у нас, если футболист в 20 лет не проявил себя в турнире дублеров, ему говорят, что он не подходит, старый уже. Двадцатилетний футболист – старый! Представляете, какая разница в подходах. У них же огромное количество примеров, когда футболисты начинают играть в 23-25 лет. В этой связи я твердо убежден, что на сегодняшний день абсолютно правильна именно «западная» модель, в то время как система интернатов себя полностью изжила.

Для пущей наглядности еще один пример. Вот у московского «Спартака» одна из лучших в стране школ. Однако подавляющее число ее известных выпускников – это москвичи. Титов, Ребко, Дзюба, Торбинский (который в детском возрасте в Москву переехал) и т.п. Из действительно иногородних я только Шишкина могу вспомнить. О чем это говорит? О том, что москвичи более талантливы, чем иногородние? Нет. Более того, как правило, бывает наоборот, поскольку в Москву из регионов попадают только по-настоящему одаренные мальчишки. Это подтверждает лишь то, что больше шансов на успех у ребят, получающих нормальное образование в хороших школах и живущих не в интернатах, а в своих собственных семьях – то есть, воспитанных по той модели, которую предполагает зарубежный подход.

Уверен, мало кто когда интересовался этой темой, а посему мне бы хотелось надеяться, что мой рассказ кого-то, возможно, заставит над ней задуматься. И теперь в ответ на призывно-патриотические крики – «а где же наша перспективная молодежь?» – у вас будет достаточно интересной информации, чтобы порассуждать более чем предметно.

О Самаре и «Крыльях» расскажу позже, когда ситуация обретет большую конкретику.