9 мин.

Вячеслав Малафеев: «Брат возглавил сборную России среди бомжей и выиграл с ней чемпионат мира»

4 k

Сборная бомжей, разборки с фанатами в Удельной, дружба с Фурсенко и сравнение с Акинфеевым – вратарь «Зенита» и сборной России рассказал Денису Романцову о самом интересном.

Болельщики

— У вас 72 000 подписчиков в «Твиттере», у Широкова — 97 000. Собираетесь догонять?

— Я раньше завел аккаунт, так что, даже если у Романа больше фолловеров, он остается позади меня (смеется). Хотя, конечно, по цитируемости его «твиттер» находится на более высоком уровне. Нас на эту тему регулярно подкалывают в команде. Сижу с телефоном в руке, а кто-то переодевается и говорит: «Слышь, ты только меня в «твиттер» не выкладывай!» У нас Кержаков, Розина и Бородин больше всего любят пошутить. Правда, 70–80% их приколов я не могу озвучить — они, скажем так, касаются некоторых недочетов наших игроков.

— Вы с пониманием отнеслись к казанской эскападе Широкова?

— Я тоже иногда ругаюсь — у нас мужская, агрессивная работа. Тестостерон и адреналин на высоком уровне. Люди, утверждающие, что они не ругаются матом, либо лукавят, либо необычайно высококультурны. Даже мои дети иногда приносят такие слова домой. Учитывая, что им шесть и восемь лет, значения некоторых слов они, конечно, не знают. Но раз даже они их употребляют, это говорит об уровне российского воспитания, а не какого-то конкретного человека. Тем более Романа Широкова.

— А вам случалось общаться с болельщиками на повышенных тонах?

— В 2002 году болельщики приехали к нам на базу. Был один из худших сезонов в истории современного «Зенита». Люди так устали от наших неудач, что приехали и попытались донести до нас, что они болеют хорошо, а мы играем плохо. Говорили, что они за нас сражаются, ходят на металл (как я понял, это противостояние фанатов с применением железа), а мы, дескать, убираем ноги. Мы ответили, что Саркису Овсепяну из-за нагрузок вырезали селезенку, еще кому-то трижды оперировали мениск. Но все равно понимания тогда так и не нашли. Именно из-за того, что говорили на повышенных тонах.

— А как болельщики попали на базу?

— Они договорились с руководством клуба, что к нам приедет часть болельщиков для разговора. Говорили, что если этого не произойдет, то они все равно приедут, но гораздо большим количеством и будут выражать свое недовольство другими способами. В тот же год, например, они забросали наш автобус яйцами. Наши отношения с болельщиками — то же самое, что отношения футболистов с руководством клуба. Мы делаем одно дело, но у нас в любой момент могут возникнуть какие-то противоречия.

— Поздравительную речь Сергея Фурсенко «Петровский» встретил свистом. Как так получилось?

— Они освистали не его. Лидеры фанатского движения рассказали мне, что этот свист был вызван провокацией со стороны ОМОНа, который пытался воздействовать на болельщиков как раз во время речи Фурсенко. В итоге свист Виража подхватил весь стадион. При всем негативном отношении фанатов к РФС как они могут плохо относиться к бывшему президенту «Зенита», выигравшему Кубок УЕФА, Суперкубок и первый чемпионат за 23 года? Я специально позвонил Сергею Александровичу и передал слова наших активных болельщиков, что это свист был адресован не ему.

— Насколько тесно вы общаетесь с президентом РФС?

— У нас сложились хорошие отношения. Когда он руководил «Зенитом», я общался с ним на правах капитана, доносил его мнение до команды и наоборот. Чтобы не получалось как в 2002-м — приехали на базу 30 болельщиков и давай горланить. Вообще Сергей Александрович очень отзывчивый человек. Например, он помог мне с моим фильмом. Я долго не мог вый­ти на Икера Касильяса, чтобы взять у него интервью. Фурсенко связался с испанской федерацией футбола, а те вывели на агента Касильяса, с которым уже я лично договаривался о приезде моей съемочной группы в Мадрид.

— Чемпионат завершился для «Зенита» очередным камнепадом в Махачкале.

— Махачкалу это не красит. Учитывая, что там и прежде случались подобные инциденты, в плане развития футбола это не добавляет интереса к региону. Руководству «Анжи» надо тщательнее отслеживать, чтобы не было провокаций с обеих сторон. Но все равно мы чувствуем себя защищенными даже в таких условиях — у нас хорошо работает служба безопасности.

Брат

— Расскажите о своем старшем брате. Я слышал, ваш отец считал его более талантливым, чем вы.

— Сергей хорошо начинал, играл левым защитником в «Зените», провел шесть матчей в первой лиге. Но затем то ли расслабился, то ли испугался конкуренции. В итоге потерял место в составе «Зенита» и уехал во вторую лигу — думаю, он поступил неправильно, нужно было биться в своем городе, но он сделал шаг назад. Зато потом возглавил сборную России среди бездомных и выиграл с ней чемпионат мира.

— Брат не рассказывал, как был устроен селекционный процесс в этой сборной?

— Сам он, как вы понимаете, не относится к чи­слу обездоленных, а в остальные подробности я не вдавался. Позднее брат работал судьей, но у него не сложилось — по возрасту не подходил для обслуживания матчей второго дивизиона. Он мог оставаться в региональной зоне, но ему это было неинтересно. Сейчас Сергей — тренер филиала академии «Зенита».

— Когда вы решили стать вратарем?

— Лет в восемь-девять. Сказали: «Ну, давай иди в ворота, может, там получится». Зато когда в школе появился тренер вратарей, он увидел во мне потенциал. Правда, выходных у меня не было — ребенком я считал это огромной несправедливостью. У всех ребят был выходной, а у меня не было — в этот день была отдельная тренировка для вратарей. Спрашивал отца: «Почему все могут гулять, отдыхать, смотреть телевизор, а мне нужно идти на тренировку?» Я хотел остаться дома, но отец мне ка-а-ак надавал поджопников — информация поступила куда надо, и больше желания пропускать тренировки не возникало.

— Из тех, кто смотрел телевизор и гулял, хоть кто-то пробился в большой футбол?

— Из команды моего возраста — никто. Дальше второй лиги никому пробиться не удалось.

Сборная

— Помните ваши эмоции накануне дебютного матча за сборную в Уэльсе?

— Я не спал три ночи. Еще и Влад Радимов «помогал». Мы жили вместе в номере, и однажды он выдал: «Вот выйдешь на поле, а там Хартсон — и вобьет он тебя в сетку вместе с мячом». Говорю: «Спасибо, Влад, за поддержку». Он: «Ничего-ничего, в день игры в тонусе будешь». В итоге перед игрой выспался отлично.

— А что предприняли, узнав о травме Акинфеева?

— Когда Игорь травмировался, я был очень недоволен, позвонил ему. Все подумали: «Чего ты недоволен-то? Выбыл твой конкурент, ты будешь играть в сборной». Но я считаю, что личные амбиции второстепенны, главное — отношения между людьми и командный результат. Поэтому очень рад, что Игорь снова в строю.

— У вас ведь тоже была травмоопасная история, связанная с Веллитоном?

— Я наносил удар по мячу, а Веллитон в это время бежал на меня и налетел на бьющую ногу. Вышло, что я ударил его щечкой. Если б бил подошвой, то не свалился бы, но получилось болезненно, и я упал.

— В чем Акинфеев вас превосходит?

— У Игоря есть возможность делать длинный пас через все поле. Это его физиологическая особенность, я таким талантом не обладаю. Такой удар натренировать очень сложно, иначе все рано или поздно так били бы. Игорь устроен так, что ему не нужно много тренироваться, у него хороший тонус мышц. Главное для него — отвлекаться от игры, в таком случае он очень быстро восстанавливается и физически, и психологически. Мне же, напротив, нужно много тренироваться, быть постоянно в тонусе, выполнять большое количество упражнений.

«Зенит»

— Полтора года назад Спаллетти скакал голым по «Петровскому». Чем он удивил на этот раз?

— Спаллетти сделал необычную вещь — пригласил на послематчевую пресс-конференцию всех своих помощников, показав, что к этой победе причастен не он один. Чемпионство отмечали после игры со «Спартаком», хотя еще туров за пять до конца поняли, что нас не догонят. Но сейчас это уже история, нужно идти дальше. Стремление вперед пробуждает аппетит.

— Чем Спаллетти отличается от Адвоката?

— Более коммуникабелен, иначе строит тренировки. Они не похожи ни визуально, ни мировоззренчески. Как ни удивительно, наиболее эмоциональным Спаллетти бывает в матчах, которые мы выигрываем. Когда мы ведем в счете, Лучано демонстрирует свою ярость, чтобы мы не успокаивались. Поначалу удивлялись: мы же выигрываем, почему он кричит на нас? Но он кричал не на кого-то конкретно, а придавал нам эмоциональный импульс. Если проигрываем, он, наоборот, спокойно и размеренно объясняет, что делать во втором тайме.

— Вы знаете несколько языков. На каком из них общаетесь со Спаллетти?

— Решая серьезные вопросы, используем переводчика. А в остальных случаях общаемся на английском. Английский я, кстати, учил одновременно с Андреем Аршавиным — у одного преподавателя. Андрей воспринимал язык на слух — этого ему было достаточно. Я же изучал тщательнее, больше прописывал. У меня процесс восприятия построен иначе. Я запоминал то, что делал, Андрей — то, что слышал. У него была хорошая практика, сейчас говорит на хорошем уровне.

— Как продвигается изучение испанского?

— Я освоил общие правила, но пока с трудом слушаю испанскую речь. В этой стране много диалектов — каталанский, например, вообще другой язык. У меня квартира в Испании, ежегодно там отдыхаю, так что, естественно, нужно выучить местный язык: по-русски там точно никто не говорит, а с английским большие проблемы, в провинции его изучают неохотно. Зато когда видят, что ты пытаешься объясниться по-испански, всегда помогают. Вообще в Испании чувствую себя комфортно, если возникнет необходимость, вполне могу переехать туда на постоянной основе. Но пока все, что мне дорого, — в Санкт-Петербурге.

— Раньше в «Зените» практиковались прогулки по каналам и шашлыки. Как с этим теперь?

— Практически сошло на нет. Все-таки мы ежедневно на протяжении многих лет видимся, поэтому иногда хочется отдохнуть друг от друга. К тому же почти у всех дети, разные интересы. Найти один способ отдыха, который устроил бы каждого, сложно. Но ребята все равно как-то группируются — одни ходят в рестораны, другие с семьей выбираются за город. Если же мы соберемся всей командой, то будем говорить о футболе, а хочется отвлечься, обсудить другие вещи.

— Кто в последнее время удивил из парт­неров?

— Я заметил, что все габаритные игроки — добряки по характеру. Бруну Алвеш на поле кажется гиперагрессивным, а в жизни такой общительный, такой открытый! Саша Бухаров — мощный, высокий нападающий. А за пределами поля — душевный, добрый парень.

— Вы написали книгу, сняли документальный фильм. Чем займетесь по окончании карьеры?

— В любом случае буду как-то связан с футболом — будь то тренером или менеджером в структуре клуба. Возможно, займусь и футбольно-политической карьерой. Сейчас моя задача — запастись информацией, энергией и связями, чтобы в будущем реализовывать свои проекты.

Встречайте в понедельник самый толстый номер в истории журнала PROспорт – со специальным гидом к чемпионату Европы.