«В России я нерусский, в Грузии – беженец, в Абхазии – грузин». Интервью дерзкого капитана «Факела» Квеквескири
Поговорил с Дорским.
Ираклий Квеквескири – самый заметный игрок дерзкого «Факела», проводящего третий сезон подряд в РПЛ. Квеквескири оказался в Воронеже прямо перед стартом команды в элите – тогда ему было 32 года, и до «Факела» он никогда не играл на высшем уровне. Несмотря на это, Ираклий быстро закрепился в основе, поразил бескомпромиссностью и тотальным нежеланием проигрывать, играя важнейшую роль при всех тренерах. Заметен Квеквескири и в медиа – например, после второй победы над «Спартаком» в прошлом сезоне сказал: «Они думают, что они самые холеные, самые лучшие, а мы, простые крестьяне, дважды обыграли их».
Александр Дорский поговорил с Квеквескири в середине самого непростого сезона «Факела» в РПЛ: до последних недель существенного прогресса команда не добивалась даже после смены Игоря Черевченко на Дмитрия Пятибратова, а Ираклий на месяц выпадал из стартового состава. Как Квеквескири это пережил? Откуда он вообще взялся и почему добрался до элиты только после тридцати?
Почему «Факел» провалился на старте этого сезона? После отставки тренера игроки должны думать: «Опять мы так обосрались, что человек лишился работы»
– Мы разговариваем, когда «Факел» идет в зоне стыков. Как оценить первую часть этого сезона?
– Этот год – самый сложный для «Факела» в РПЛ.
Когда «Факел» выходил в РПЛ игроками, выступавшими до этого только в Первой лиге, казалось, что в РПЛ ничего такого нет, в ней могут играть все. На самом деле это абсолютно не так.
Главное – скорости РПЛ. В Первой лиге было несколько секунд на принятие решения, в РПЛ такой роскоши нет. Но у нас были другие козыри – эмоции и самоотдача. В основном на них мы и доехали до стыков и сохранения места в РПЛ. Плюс нас многие недооценивали.
– Что изменилось во второй год?
– Во-первых, мы стали увереннее в себе, оставшись в РПЛ. Во-вторых, мы уже знали почти всех соперников и понимали, как под кого подстраиваться.
– Что произошло на старте этого сезона, когда вы набрали одно очко за пять туров?
– Мы провалились. Немного повезло, что восемь команд находятся рядом: пара побед – и можно оказаться в середине таблицы. Сейчас к нам вернулась игра, мы выдерживаем ритм, чего не было в первых пяти-шести турах.
– Когда ты понял, что этот сезон будет самым тяжелым?
– После двух-трех туров. У «Факела» была самоуспокоенность: «Мы третий год в лиге, по-любому снова останемся».
Это чувство было и у меня. Ошибки, которые я допускал в первых пяти турах, не допускал пять лет. Уже когда привез гол с «Динамо» (1:3), подумал: «Надо что-то делать с собой».
– И что ты делал?
– После «Динамо» еще был матч с «Акроном» (0:2) – открывали новый стадион в Воронеже. Проиграли – я сгорел. Может, не только я, еще три-четыре человека. А когда нет эмоций, о каком футболе можно говорить?
– Сгорел – это как? Кричал на партнеров?
– Как раз главная проблема была в том, что я не кричал. Кто-то говорит, что я плохой капитан: то с соперниками кусаюсь, то судьям пихаю. У меня такой стиль: я быстро завожусь, но не перехожу грань. Я понимаю, что какой-то мини-конфликт может взбодрить команду. Во время матча с «Акроном» и сразу после него во мне не было этого взрыва.
– Взрыв вернулся с очередной сменой тренера?
– Мне не хотелось бы, чтобы «Факел» был командой, которая заводится после смены тренера, но, к сожалению, пока это так.
Игроки мало говорят об этом, но мы должны понимать, что на нас большая доля вины за каждое увольнение тренера. По-хорошему, при увольнении тренера мы должны думать: «Опять мы так обосрались, что человек лишился работы».
Роман Асхабадзе очень тонко чувствует момент, когда команда теряет импульс. Пока все смены тренеров работали, но мы в целом не должны давать повод для их увольнения.
– Ты сказал, что на старте сезона «Факел» не выдерживал ритм. Это полностью совпадает с моими визуальными впечатлениями. Как так получилось, ведь до этого «Факел» выделялся физикой?
– Чтобы выдерживать уровень РПЛ, ты должен тренироваться на таких же скоростях.
– Это критика Игоря Черевченко, с которым вы начинали сезон?
– Почему? Почему это не критика нас, игроков? У нас было двенадцать дней выходных в межсезонье – за это время невозможно потерять в физике. Не было эмоций – от этого ошибки, удаления. Эмоций не было и на тренировках.
– При Дмитрии Пятибратове с конца августа до конца сентября ты дважды был заменен в перерыве, еще три матча провел на скамейке. Как пережил этот период?
– Нелегко, достаточно эмоционально, хотя, наверное, не показывал этого. Думал: «Что мне нужно сделать? В чем проблема?» После какого-то матча я сказал: «Я не тот Квеквескири, который отыграл два сезона за «Факел». Мне хватает смелости это сказать, поэтому и место в запасе было справедливо. Да, наверное, игра не шла не только у меня, но я уже опытный игрок, капитан команды – нормально, что в первую очередь потребовали с меня.
Сначала я загонялся, а потом решил: «Я что, подросток? Даст тренер пять минут – хорошо. Даст десять – окей. Я все равно верну свое место». Я был уверен в этом – так получилось. Мне кажется, сейчас доказываю, что вне зависимости от возраста выдерживаю уровень игры и готов к любой конкуренции.
Кто-то рано пытался меня списать. Обузой я точно не буду – когда почувствую, что не выдерживаю ритм, закончу. Лучше вовремя уйти, чем зарабатывать деньги, но слушать, что ты никакой.
Квеквескири пересматривает матчи с технической камеры и разбирает свои ошибки. Тяжелее всего играть против Вендела
– Ты говорил, что игроки, выступавшие в Первой лиге, думали, что в РПЛ могут играть все. Ты тоже так думал?
– Конечно. Ты же анализируешь, почему не появляется возможность проявить себя на более высоком уровне. Я стабильно провел три-четыре сезона в Первой лиге, а на меня никто не обращал внимания. Думал: «Чем я хуже игрока РПЛ?» Конкретного ответа не находил, а потом вышел в РПЛ и понял, что это за лига – особенно когда спали эмоции, через три-четыре тура.
Сначала все кричали: «Вот, «Факел» – молодцы, сыграли вничью с «Краснодаром». Потом раз – вели и проиграли, два – вели и проиграли. Эмоции уходят, на первый план выходит мастерство, игровой интеллект. Дальше мы пытались давить за счет прессинга – когда силы кончались, было достаточно тяжело.
– Игрок РПЛ, поразивший тебя?
– Вендел, когда он в форме. Он может протащить на себе трех-четырех человек 20-30 метров. Вендел по-хорошему уродует лигу, но со временем подстраиваешься и под игрока такого уровня, даже без тренерского подсказа. Вендел всегда ждет сближения соперника, чтобы развернуть его корпусом.
Очень хорош Сперцян. За ним не надо бегать, он очень хорошо ищет пространство. Когда мы играем с «Краснодаром», надо прикрывать зоны, в которые Сперцян может открыться.
– Может, есть и менее попсовые варианты?
– Фернандо Костанца – очень грамотный парень. Когда в форме – и агрессивен в отборе, и добегает в чужую штрафную. Бабкин хорошо видит поле. Флорентин вообще может отдать почти любую передачу, еще и отлично прикрывает мяч корпусом. В первый сезон «Оренбурга» многие восхищались Верой: с мячом он действительно хорош, но по факту он вообще не оборонялся, в отличие от Флорентина. Если у тебя не обороняется центральный полузащитник, скорее всего, несколько раз ты проиграешь из-за него.
– Как ты анализируешь игру?
– Всегда пересматриваю, даже если по первым ощущениям игра была плохой. Прошу техническую запись – включаю ее без звука, чтобы ни на что не отвлекаться. Больше смотрю за тактическими вещами – ключевые ошибки и так все видят. В команде 25 игроков – тренер не может каждому высказывать все после всех матчей.
Так еще до теории с тренером знаю моменты, в которых ошибся, где неправильно перестроился. Мне 34, но я все еще хочу расти – для этого нужен анализ.
– На теории споришь с тренерами?
– Не сказал бы, что наши позиции всегда совпадают, но я никогда не спорю. Могу задать вопрос – тренер ответит, как он видит ситуацию. Он несет ответственность за результат, у него есть требования, которые я должен выполнять. Так что могу лишь рассказать, как видел ситуацию на поле.
Квеквескири бесят разговоры про стиль «Факела»
– С чем связываешь такую плотность внизу таблицы в этом сезоне?
– Давай будем честны: очень многие говорят о «Факеле» негативно. «Вот, у них не такой футбол, стадион, еще что-то». А теперь посмотрим на команды, которые идут ниже восьмого места – я не сказал бы, что кто-то играет в топ-футбол, дающий результат, а кто-то прямо ужасен. Мне не нравится, что про «Факел» говорят так, а про других – нет. Это уже даже не обижает – просто смешно.
Во-первых, когда мы били мяч вперед, делали это не просто так. Мы понимали, что впереди у нас есть Хызыр Аппаев. Во-вторых, мы перестраиваемся. Я не вижу колоссальной разницы между восемью командами, которые борются за выживание.
– Разве «Акрон» не выделяется?
– Выделяется: они пытаются контролировать мяч. Но сколько они пропускают? Тебе интересен футбол «Акрона», ты его много анализируешь как журналист, а я смотрю на это как спортсмен. Все равно все требуют результат. В конце сезона никто не будет составлять таблицу красивой игры. Если ты будешь в зоне вылета, всем будет плевать, как ты играл.
Поэтому нужно искать середину. Это тяжело.
– Самая бесящая фраза об игре «Факела»?
– «Факел» просто бьет мяч вперед». Один человек сказал, что мы играем в убогий футбол. Думаю, все понимают, кого я имею в виду (видимо, речь о комментаторе «Матч ТВ» Олеге Пирожкове – Спортс’’). Так вообще нельзя говорить, это не по-мужски, не по-человечески. Если мы играем в убогий футбол, значит, мы убогие футболисты? Как я должен интерпретировать эти слова? Какой футбол – убогий? Кто дал право говорить такое?
Ни я, ни другие игроки «Факела» ни разу не говорили про какого-либо журналиста: «А вот он убогий. А вот этот – красивый. Этот нерадивый». Ты же работаешь на телевидении – подбери более корректные слова, расскажи детально, какой футбол нравится, какой – нет.
Про другие команды я такого не слышу. Но я и не хочу, чтобы про них такое говорили – такого не должно быть вообще.
– Почему про «Факел» так говорят?
– Возможно, кого-то раздражает, что самая бедная команда по финансам – одна из самых богатых душой. Вы приезжайте в Воронеж, приходите на стадион – увидите там семейную атмосферу, единение команды и болельщиков.
– Как быть с тем, что «Факел» – худший по точности передач и занимает первое место по доле длинных пасов? Это же характеристика стиля.
– Это факт, с этими цифрами невозможно спорить. Это видно и визуально. Но зачем нам постоянно играть в короткий пас, если у нас есть большой нападающий, а оба латераля поднимаются высоко?
Сколько сезонов «Ростов» шел к той игре, которая есть в последние пару лет? И все равно их иногда ловят и забивают после высоких отборов. «Ростов» – молодцы, они редко опускаются к зоне вылета. Это их заслуга, и в этом есть положительное влияние на игру: с какого-то момента сезона на них не давят ошибки, а значит, и результат. Когда ты все время находишься внизу, у тебя нет права на ошибку.
Игра через длинную передачу – это не плохой футбол. У нас подменяют понятия стиля и качества. Можно играть качественно через длинный пас: отдавать его в определенные зоны, правильно расставляться, чтобы забирать подборы.
– Ты считаешь, что стиль «Факела» эволюционирует. Как?
– Раньше у нас был Хызыр Аппаев, который мог цепляться за длинные передачи, мог бежать на свободное пространство, его постоянно тянуло влево. Сейчас мы чаще играем с двумя инсайдами: между линиями могут появляться Мертенс, Табо Селе, Якимов, Ильин. Когда у тебя есть два игрока в этих позициях, ты должен чаще пытаться доставить мяч между полузащитой и защитой соперника.
Думаю, мы стали чаще подавать. Сейчас у нас почти всегда есть нападающий в створе, но хотелось бы, чтобы его постоянно поддерживали два-три игрока. За счет этого мы сможем создавать больше моментов.
«Факел» провел два сезона на поле, на которое постоянно жаловались соперники: как оно влияло на игру? Больше всего задела фраза Зиньковского
– Мое искреннее убеждение: газон на старом стадионе профсоюзов сильно влияет на качество матчей в Воронеже. Я прав?
– В РПЛ мы не провели на стадионе профсоюзов ни одной предыгровой тренировки. Мы узнавали о качестве газона тогда же, когда и соперник. У нас не было никакого преимущества. А когда мы выиграли у «Спартака», все закричали: «Вот, вы их только на болоте можете обыграть». Мы такие же, как и они, что это за фраза? «Динамо» же как-то приспособилось к полю – и выдало пару неплохих матчей. «Зенит» же нас волтузил. «Оренбург» забрал мяч.
Когда нас кто-то обыгрывал, про поле никто не говорил. Когда выигрывали мы, говорили, что это из-за поля.
– Помню все матчи, которые ты перечислил: у «Зенита» и «Оренбурга» были большие проблемы с точностью передач, их игра была не такой, как обычно. Не думаешь, что преимущество «Факела» заключалось не в привыкании к полю, а в том, что оно нивелировало разницу в индивидуальном мастерстве?
– Какой смысл рассуждать об этом сейчас? Поле было разным, не всегда жалобы были на высокую траву. Чуть похолодало, газон стал жестким, мяч стелился быстро – кому-то было скользко.
Может быть, кто-то, приезжая после Лиги чемпионов в Воронеж, думал: «Ой, куда я приехал?» Дружище, извини, но, наверное, ты и начинал с не очень качественных газонов. Ты думаешь, что игрокам «Факела» нравилось, когда поле было слишком мягким и ноги садились через полчаса?
– Больше всего раздражала реакция «Спартака» в прошлом сезоне?
– Мне не понравилось, когда Зиньковский, проведший пару неплохих сезонов в «Крыльях», сказал: «Они что, в футбол играют?» Кто ему дал право говорить такие вещи? Что такое футбол? Где его границы? Кто как должен играть? Надеюсь, мне это все кто-нибудь когда-нибудь объяснит.
Мы с Антоном делаем одно дело. Почему он обесценил нашу победу? Несколько лет назад он играл далеко не в «Спартаке», но так сложилась жизнь, он выбился наверх, молодец. И что, после этого можно неуважительно высказываться о футболистах, которые играют в менее статусных командах?
– После первого матча со «Спартаком» Абаскаль сказал, что вы лучшая команда лиги по борьбе. Почему вы не восприняли это как комплимент?
– Для меня это комплимент: значит, мы их психологически переиграли. А что, «Аталанта», которая играет один в один по всему полю, – это не борьба? Она уничтожает соперников на каждом участке поля.
В Москве мы задавили «Спартак» прессингом. Почему они так не делали? Поэтому я желаю командам Абаскаля бороться так же, как «Факел».
– Что скажешь о качестве газона на новом стадионе в Воронеже?
– Он позволяет показывать качественную игру, потому что мяч ходит быстро. К счастью, теперь никто не говорит про поле.
– Это не так. Главный тренер «Рубина» Рашид Рахимов: «Достаточно сложное поле, где сложно комбинировать».
– Ха-ха, ну, видишь: кому-то уже мешает и это поле. Нифига себе!
Маматкулыч – футбольный человек, это его мнение. Кто-то скажет, что «Рубин» и сам не комбинирует, играя длинными передачами на Даку.
Квеквескири – выпускник топовой московской академии, но добрался до РПЛ, когда ему было за 30. Как так вышло?
– Ты воспитанник «Динамо», но дебютировал в РПЛ только в 32 года. Почему путь получился таким долгим?
– В детстве я мечтал окончить динамовскую школу и всю карьеру провести в «Динамо». Для меня идеальная карьера – у Игоря Акинфеева, он легенда на всю жизнь.
К сожалению, в юности у меня не было хорошего агента. Без него перейти во взрослый футбол тяжеловато. Мне не нужна была постеленная соломка – просто организовать где-то просмотр. Я барахтался сам, максимум – помогал отец, пытаясь до кого-то дозвониться.
– Почему у тебя не было агента?
– А как его нужно было искать? Я не знал.
– Почему к тебе не пришли? Ты не соответствовал уровню хорошего выпускника топовой московской школы?
– Не знаю. Как это оценить? Я варился в детском футболе, в России у меня не было перехода во взрослый. Знаю, что я точно не сумасшедше одаренный футболист, сделал себя за счет характера, трудолюбия и дисциплины.
Ребята, если вы думаете, что вам чего-то не хватает и поэтому ничего не получится, – это полная ерунда. Надо работать – и тогда вы компенсируете слабые стороны.
– Ты объясняешь это молодым игрокам «Факела»? В этом году неплохо выходит 18-летний Андрей Ивлев.
– Да, в том числе говорю с Ивлевым. Объясняю: «Ребята, вам 18-19 лет, а вы уже в РПЛ. Я об этом мог только мечтать. У вас отличные тренировочные условия, вас кормят, одевают, обувают. Все потрясающе – не упустите это».
Думаю, кто-то сейчас меня не понимает, думает про себя: «Да что этот старый несет». Ребята, время идет очень быстро, завтра может быть уже поздно.
– А ты старый?
– Я точно из другого поколения. Вижу, как отличаются от меня мои дети: им десять и четыре года. Я знаю, что такое голод, холод. Знаю, что такое всю жизнь везде быть чужим: в Абхазии ты грузин, в Грузии – беженец, в России – нерусский. Объясняю старшей дочке, что у меня не было и одного процента от того, что есть у нее. Надеюсь, она никогда не окажется в условиях, в которых я был в детстве, но надеюсь, что с возрастом поймет, о чем я говорил.
– По физике понимаешь, что ты ближе к игроку, завершающему карьеру, чем к тому, кто находится на пике?
– Хрен они дождутся. Отберите у меня мяч, вступите в контакт – я вам покажу свое тело. Говорят: «Дорогу молодым». А почему опытные игроки должны уступать свое место, если они тянут? Пускай молодые выигрывают конкуренцию. Мне почему-то никто не давал дорогу, когда мне было 18-19 лет.
– Что для тебя «Динамо» сейчас?
– Родной клуб, я в нем был с семи лет, он дал мне футбольное образование, подарил воспоминания, приятные знакомства. Например, мы играли вместе с Пашей Алпатовым, который сейчас работает в «Динамо-2». Если я никогда не сыграю за основу «Динамо» – не значит, что я забыл то, что было.
– Летом 2023-го писали, что ты можешь перейти в «Динамо». Это было реально?
– От третьих лиц я слышал, что интерес был. Если интерес серьезный – звоните в клуб. В «Факел» никто не звонил.
– Ты расстроился?
– Подумал: «Нифига себе, не прошло и двадцати лет». Но это так, больше шутки в разговорах с родителями, которые знают весь мой путь.
Перехода не произошло. Значит, так тому и быть, чего переживать? Я счастлив в «Факеле».
– В 2020-м, играя за «СКА-Хабаровск» в Первой лиге, ты сказал о «Динамо»: «Смотрелся бы не хуже некоторых игроков, которые сейчас там». Сейчас повторишь те слова?
– Сто процентов.
Доверие играет очень большую роль. Мне дали шанс заиграть в РПЛ в 32 года – думаю, я им воспользовался. Если бы у меня была возможность сделать это раньше, я сделал бы все, чтобы все получилось. А в «Динамо» был, например, Норманн, который ныл и плакал. На его месте я убивался бы за команду и не убирал ножки.
– Разве это немного не соотносится со словами о скоростях РПЛ, которые тебя поначалу поразили?
– Так к ним привыкаешь. Я знаю, что могу, а что – нет. И знаю, что никогда не буду плакаться.
В Венгрии Квеквескири выучил язык, но не признавался в этом партнерам по команде. В итоге понимал, как его ругали местные игроки
– Ты говоришь, что в юности не было сильного агента, но взрослую карьеру ты начал в Венгрии. Разве это возможно без агента?
– Нет. Однажды пришел человек, поговорил с отцом: «Вот это сейчас сделаем, вот это, подожди еще недельку». В итоге этот человек предложил поехать в Венгрию. Я подумал: «Какая Венгрия? Языка не знаю, лигу не знаю, что это?» Но в итоге решил, что из этого может хоть что-то получиться, все равно в России особых вариантов не было. Ну да, конечно, почти ни у кого не получилось, а у тебя получится.
– Ты считаешь, что не получилось?
– Венгрия ничего не дала мне в плане футбола. По жизни – да, многому научился. У нас все помогают легионерам, мы более душевные, чем большинство европейцев. В Венгрии иностранцам помогают один-два игрока, а остальные смотрят: «Ты что приехал? Деньги наши зарабатываешь».
Мне было 19 лет, не знал ни венгерского, ни английского. Дали переводчика на несколько месяцев – по-моему, он был из Закарпатья. Мне казалось, что он венгерский знал хуже меня, я вообще ничего не понимал: тренер про одно, я ему про другое. Потом пришли сербские футболисты – стало полегче. А спустя полтора года выучил венгерский.
– Ты рассказывал, что долго стеснялся заговорить на венгерском.
– Да, в команде не знали, что я уже все понимаю. А понимать там было что: местные игроки нас сильно фигачили. В какой-то момент я не выдержал: «Ребята, все, хватит, я все понимаю». С того дня я стал лучшим другом венгерских футболистов. Они зауважали меня за то, что я выучил язык. После этого меня стали звать на какие-то командные мероприятия, в гости. Даже удивился, как язык повлиял на отношение ко мне.
В прошлом сезоне после матча с «Уралом» ходили ужинать с Игорем Калининым, Денисом Кулаковым, Артемом Фидлером и Эриком Бикфалви. Начали говорить на русском – и почему-то спросил, откуда родом Бикфалви. Эрик объяснил, что он из Румынии, но имеет венгерские корни. Я сразу перешел на венгерский, он был в шоке: «Я в Екатеринбурге и разговариваю по-венгерски с грузином».
Так что благодаря Венгрии стал полиглотом. «Факелу» не нужен переводчик – могу закрыть ставку.
Квеквескири вырос в России, но играл за молодежку Грузии. Почему его не вызывают в главную сборную?
– Ты родился в Абхазии, большую часть жизни провел в России, играл за молодежку Грузии. Кем себя ощущаешь?
– Конечно, по крови я грузин. У L’One на новом альбоме есть песня «Родина» – это про меня. Россия дала мне все: футбольное образование, жизненное, высшее. Здесь у меня все: русская жена, дети родились в России, друзья, работа.
Сейчас модно от чего-то открещиваться. Как я могу это сделать? Я грузин, любящий Россию и русских людей. Я никогда не скажу плохого слова про Россию, меня никто не сможет заставить это сделать. Не бывает плохих наций – бывают плохие люди.
– Понимаешь, почему тебя не вызывали в сборную Грузии, когда ты заиграл в РПЛ?
– Мне обидно, что никто ни разу даже не звонил, ни разу не включали в хотя бы расширенный список. Возможно, они не считают меня грузином. Если так – их право. Я обычный человек, который любит Россию.
– Но за молодежку Грузии ты же играл.
– Да, а потом приняли закон, что люди с двойным гражданством – легионеры в чемпионате России. Тогда я оказался в московском «Арарате» из Второй лиги – и меня восемь туров не могли заявить, говорили, что я легионер. Ну это же ерунда: мое первое гражданство – российское, я здесь прошел футбольную школу от и до.
После этого я показал все документы, в том числе аттестаты – и меня как-то заявили. Возможно, это влияет на отношение Федерации футбола Грузии.
– Общаешься с кем-то из сборной Грузии?
– Из молодых я никого и не знаю. А так могу пообщаться с Никой Квеквескири – мы давно знакомы, наши отцы даже играли вместе.
– Грузия на Евро-2024 вызвала в тебе какие-то эмоции?
– Мне понравилось, что Вилли Саньоль изменил грузинский менталитет. Это больше не раздолбайская команда, которая старается что-то показать только за счет техники. Если бы раньше Грузию заставили играть в пять защитников, думаю, они сошли бы с ума, а при Саньоле все получилось.
Но и игроки, безусловно, стали более профессиональными, хотя, на мой взгляд, даже Хвича недотягивает до уровня Георгия Кинкладзе.
Говорит, что в детстве был несдержаннее. Как тогда быть с большим количеством карточек в РПЛ?
– Ты говорил: «В юности у меня был очень непростой характер, приводивший к большому количеству желтых карточек». Что изменилось?
– С возрастом стал сдержаннее. Излишняя вспыльчивость мешает футболу. Если из-за твоего характера страдает команда, страдаешь и ты. Может, как раз характер и помешал мне при переходе во взрослый футбол, может, кто-то думал: «Зачем он нужен? Еще заведется – и это перекроет все хорошие качества».
Шлейф тянется до сих пор: якобы я и с судьями постоянно говорю, и с соперниками. За два с половиной года в «Факеле» у меня одна желтая карточка за разговоры – в этом сезоне с «Рубином» (0:0), и то тогда я находился на скамейке. Это дает право всем говорить: «Квеквескири неуравновешенный». Я вспыльчивый игрок, но сейчас я знаю грань. Если судья пропускает два-три фола соперника, но свистит такое же с нашей стороны, конечно, я буду ему высказывать, чтобы выровнять ситуацию. Трактовки должны быть одинаковыми.
Я знаю, что судьи часто разбирают мое поведение, кто-то считает меня бешеным. Меня это не волнует: я реагирую либо на несправедливые решения, либо на хамское общение. В основном оно идет от молодых судей, но называть фамилии не буду.
Не буду отрицать, я тоже не начинаю общение с ними со слов «Ваше Величество». Конечно, могу где-то нагрубить, где-то матюгнуться, если не согласен с решением судьи. Если я знаю, что сфолил, мне даже не надо ничего объяснять.
– Ты говоришь, что у тебя одна желтая за разговоры, но есть же другие дисциплинарные карточки.
– Откинутый мяч – это же не разговоры.
– За два с половиной сезона у тебя 114 фолов – больше только у Кордобы (125). И 20 желтых – больше лишь у Переса (23) и Баринова (22). О чем это говорит?
– Это говорит о том, что я не избегаю борьбы. Обычно много фолят на том и много нарушает тот, кто часто вступает в единоборства. Я обязан делать это по позиции – как, например, и Баринов с Сашей Черниковым. Через нашу зону часто идет переключение из атаки в оборону – конечно, приходится фолить, чтобы избежать больших проблем.
Хотелось бы, чтобы фолов было поменьше, а отборов – побольше, но я и отнимаю немало.
– Пятое место с момента дебюта в РПЛ.
– Ну вот.
Может, где-то чересчур агрессивно иду в борьбу, где-то не убираю ногу, где это можно сделать, но это легко объяснить. Когда я играл за «СКА-Хабаровск», шел на мяч вместе с Сашей Зотовым, который тогда был в «Енисее». Мы одного года, знакомы с детства, в университете даже в одной группе учились. Я видел, что он летит на ничейный мяч – и расслабил ногу. Зот пошел до конца, в итоге я в двух местах надорвал боковую связку колена.
После этого я сказал себе: «Фиг кому уступлю. Даже если я не первый на мяче, буду идти до конца». Если ты расслабляешь ногу в единоборстве, тебе может быть очень плохо.
– В российском футболе есть люди, которые не пожмут тебе руку?
– Думаю, нет. Мелкого, подлого и грязного в жизни я не делал. Ну и считаю: даже если что-то случилось, сначала нужно пожать руки, а уже затем что-то высказывать.
Если такие люди есть – удачи им, пускай не жмут.
– Считаешь, Сергей Юран, которого ты называл «барсиком» и «взяточником», пожмет?
– А мы виделись после этого – пожимал. Столкнулись в [фудмолле] «Депо»: я был с женой и детьми, он проходил мимо. Сначала сделал вид, что не видит меня. Я крикнул: «О, Николаич, здорово!» Он отреагировал.
Думаю, с Юраном мы можем сесть и все обсудить, если это будет необходимо. Рано или поздно мы встретимся на «Матч ТВ» – наверное, придется разговаривать.
– Это шутка?
– Полушутка. Футбольная жизнь закончится – мы же, скорее всего, после нее где-то увидимся.
Пока я глобально не задумывался, что будет после окончания карьеры. Буду себя психологически к этому готовить. Это точно не произойдет за секунду. Леша Ребко мне говорил, по-моему, высказывание Роберто Баджо: «Завершение карьеры для футболиста – маленькая смерть».
С одной стороны, я с этим согласен – посмотри, сколько игроков погружаются в депрессию после завершения карьеры. С другой, меня это немного удивляет: ты же заканчиваешь в 35-38 лет, еще полжизни впереди. У тебя есть руки, ноги, определенный склад ума – вперед в новую жизнь.
Тренерство мне пока неинтересно. Знаю, что точно никогда не буду агентом.
– Почему?
– Работа агента подразумевает, что ты все время недоговариваешь: либо игроку, либо клубу. Мне будет тяжело. А тренер все-таки должен быть спокойнее, чем я сейчас. Я получил бы инфаркт после первой игры.
Спортивный директор – другое дело. Просматривать игроков, стараться кого-то раскрыть – это интересно.
Фото: РИА Новости/Алексей Филиппов, Владимир Федоренко, Рамиль Ситдиков, Михаил Киреев, Виталий Тимкив, Александр Вильф; Maurizio Borsari/AFLO, Stupnikov Alexander/spartak.com/Global Look Press
