Саймон Купер. «Барса: Взлет и падение клуба...» ЧАСТЬ 2: АРХИТЕКТОР. II. Человек, который разговаривал с мячом
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ВНУТРИ СОБОРА
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: АРХИТЕКТОР
IV. Хореограф
...
ЧАСТЬ ДВА: АРХИТЕКТОР
II. Человек, который разговаривал с мячом
Когда в марте 2016 года было объявлено о его смерти, социальные сети заполнили видеоролики с «поворотом Кройффа». Играя за сборную Нидерландов против Швеции на чемпионате мира 1974 года, Кройфф так неожиданно пропустил мяч пяткой под собственной ногой, что шведский защитник Ян Ольссон едва не упал. Ольссон рассказал мне об этом спустя десятилетия: «Я подумал: «Теперь я заполучу мяч», а потом подумал: «А где мяч?». Я не понял. Думаю, многие смеялись над этим. Это очень интересно».
Так и есть, но Кройфф делал гораздо более интересные вещи, чем это. Во всем его творчестве «Поворот Кройффа» едва угадывается. В этом нет ничего удивительного для голландских или каталонских болельщиков, которые видели его (по крайней мере, в коротких телевизионных роликах) каждую неделю. Нет его и для такого не имеющего корней космополита, как я, который провел десятилетие своего детства в Нидерландах, или для Мишеля Платини, выросшего в Лотарингии на востоке Франции и ставшего одним из немногих французов, которые могли наблюдать за великим «Аяксом» Кройффа начала 1970-х годов. «Мы, счастливчики, слушали Радио Теле Люксембург» , — злорадствовал Платини. У нас, счастливчиков, в мозгу хранятся годы движений Кройффа и десятилетия его интервью. Тотальный Кройфф — вот наш секрет. Если Месси принадлежит к мировой культуре, то Кройфф — почти только к голландской и каталонской.
Сейчас трудно вспомнить, как мало футбола сборных раньше показывали по телевизору. Ник Хорнби пишет в книге «Футбольная лихорадка», что до чемпионата мира 1970 года «три четверти населения Англии имели такое же четкое представление о Пеле, как мы имели представление о Наполеоне за 150 лет до этого». Кройфф был столь же неуловим до чемпионата мира 1974 года. Большинство футбольных болельщиков планеты в его время видели его только на этом турнире — единственном месяце его карьеры, который транслировался по всему миру. Ангела Меркель, помешанная на футболе девятнадцатилетняя жительница Восточной Германии в 1974 году, спустя десятилетия сказала: «Кройфф произвел на меня впечатление. Не думаю, что на меня одну в Европе». Но, скорее всего, она больше никогда не видела, как он играет. Еще печальнее, что иностранные болельщики тоже никогда не слышали о Кройффе. Немногие иностранные журналисты заходили в столовую старого стадиона «Аякса», чтобы взять у него интервью за сигаретами в обеденный перерыв.
Тот, кто попытается открыть для себя Кройффа на YouTube, будет разочарован. Величайший футболист своего времени, он мог отдать пас, как Месси, но не был в классе Месси как дриблер, а его удар был слабым. Физически он был худощавым курильщиком. Чтобы оценить его гениальность, нужно было наблюдать за ним целый матч, причем на стадионе, а не по телевизору, чтобы увидеть, как он меняет тактику команды и указывает партнерам, куда идти, даже когда сам идет в дриблинг мимо соперников.
В большинстве стран мира, где его воспринимали без саундтрека, Кройфф был не более чем картинкой. Вместе с такими людьми, как Ричард Никсон и Дэвид Боуи, он принадлежал к обоям 1970-х годов. Даже глобализированная версия его фамилии, «Кройфф», создает дистанцию. (Я хотел использовать в этой книге его настоящую фамилию, «Круифф», но в итоге отказался: это было бы слишком запутанно, учитывая, что «Кройфф» повсеместно распространена за пределами Нидерландов).
Когда он умер, многие представили сына бакалейщика в образе длинноволосого левого хиппи-идеалиста. «L’icône des 70’s: L'aura d'une rock star» [Икона 70-х: аура рок-звезды (фр.)], — такой заголовок появился во французской спортивной газете L'Équipe. Однако даже его образ не был мгновенно узнаваем. На обложке памятного приложения газеты Guardian был изображен его худой и длинноволосый товарищ по сборной Голландии Роб Ренсенбринк.
Самое долговечное творение Кройффа — Барса. Многое в стиле и подходе клуба сегодня проистекает из его мозговых извилин и личных причуд. Любое понимание сегодняшней «Барселоны» начинается с Кройффа — игрока, тренера, учителя и просто человека. Но чтобы понять его, нужно сначала разобраться в десятилетиях его становления в «Аяксе».
•
Хендрик Йоханнес Круифф родился в 1947 году в Бетондорпе («Цементный поселок»), квартале типовых домов рабочего класса на востоке Амстердама, в нескольких сотнях метров от старого стадиона «Аякса». Его родители, оба потомки амстердамских рыночных торговцев и лавочников, держали бакалейную лавку, снабжавшую «Аякс» фруктами и овощами. Его отец, Манус, даже напечатал визитки с красной и белой каймой, цветами «Аякса», провозгласив себя «придворным поставщиком» своего любимого клуба.
Йохан и его старший брат Хенни всегда играли в футбол и бейсбол на почти свободных от машин мощеных улицах Бетондорпа. Они играли в стеночку у края тротуара и уворачивались от ударов, чтобы не упасть и не испортить брюки. «У меня была элегантность улицы, — сказал Кройфф в старости. — Вся моя философия тренерской работы основывается на воспоминаниях о технике игры на улице».
Примерно с четырех лет он ходил через дорогу на стадион «Аякса». В дни матчей он помогал работнику стадиона поднимать флаг и рисовать белые линии. Он сидел в раздевалке первой команды перед матчем и в перерыве, слушая, как игроки обсуждают тактику или деньги. «Я был частью семьи, как ребенок в семье», — вспоминал он незадолго до своей смерти.
В «Аяксе» его называли «Йопи» (уменьшительное от Йохан) или «Кляйн» («Маленький») — прозвища, которые будут сопровождать его до самой сборной Голландии. В возрасте шести лет он приходил смотреть, как играют десятилетние игроки «Аякса», надеясь, что кто-нибудь не придет, и он сможет поиграть. Во время школьных каникул он подметал трибуны. (Оглядываясь назад с пика своей звездной славы, он жаловался, что ему платили всего 25 центов за смену.) Когда ему исполнилось 10, совет записал его в члены клуба. Он даже не подавал заявление.
«Аякс» детства Кройффа был настоящим клубом, как Барса — местной добровольной ассоциацией, предлагавшей множество видов спорта. Молодой Кройфф иногда играл в крикет за «Аякс», а в бейсбольной секции клуба стал известным кэтчером и захватчиком баз. Он относился ко всем видам спорта как к разновидностям друг друга. Будучи кэтчером, вспоминал он позже, «ты должен был знать, куда бросишь мяч, еще до того, как получишь его, а это означало, что ты должен были иметь представление обо всем пространстве вокруг тебя и о том, где находится каждый игрок, прежде чем сделать бросок... Ты всегда занят тем, что за доли секунды принимаешь решения между пространством и риском». Позднее он отразил эту потребность в предвидении в одном из своих афоризмов: «Пока я не совершил ошибку, я ее не совершаю».
Маленький Йопи был блестящим футболистом и всегда играл в старших возрастных группах. Однажды Манус пошутил одному из директоров «Аякса»: «Когда-нибудь этот Кляйн будет стоить тебе 50 тыс. гульденов!» Но одним летним вечером, когда Йохану было 12 лет, Манус умер от сердечного приступа в возрасте 45 лет. Его похоронили на кладбище со стороны стадиона, чтобы он мог слышать, как публика приветствует голы «Аякса». Каждый раз, проезжая мимо на велосипеде, Йохан разговаривал со своим умершим отцом. В зрелом возрасте он продолжал беседовать с духом Мануса.
Смерть отца ввергла семью в пучину безденежья. Бакалея закрылась, и матери мальчиков, Нел, пришлось убирать раздевалки «Аякса». (Позднее она вышла замуж за работника стадиона «Аякса», которому помогал ее маленький сын). Йохан, оставшись без Мануса, бросил школу в раннем подростковом возрасте. Оглядываясь назад, он говорит, что смерть отца оставила у него такое чувство: «У меня должна быть охрана. Впоследствии я хочу иметь возможность дать своим детям все, что я хочу».
Тогда казалось, что футбол не сможет обеспечить его. В начале 1960-х годов «Аякс» был всего лишь районным клубом восточного Амстердама, а голландский футбол не был полноценной работой на весь день. Игроки зарабатывали не больше, чем бонусы за игру. Когда я брал интервью у Кройффа в 2000 году, он вспоминал, как в детстве преклонялся перед английскими клубами, такими как «Манчестер Юнайтед» и «Ливерпуль»: «Английский футбол в то время, когда я рос, был на три дома выше всего остального. Они уже были профессионалами, когда мы еще даже не знали, что мяч круглый».
Маленький мальчик в мире мужчин, он должен был найти способ справиться с ситуацией. Оглядываясь назад, он понимает, что его физическая слабость была сильной стороной: она заставляла его думать. Будучи маленьким, он должен был реагировать быстрее остальных.
С самого детства Кройфф невероятно и всецело контролировал мяч, поэтому ему не нужно было смотреть на него сверху. Он играл с поднятой головой, сканируя поле. Он всегда считал, что единственное, в чем он превосходит других игроков — это его умением читать игру. «Футбол — это игра, в которую нужно играть головой», — сказал он.
В возрасте 17 лет, в ноябре 1964 года, Кройфф официально дебютировал за первую команду «Аякса». Он уже раздражал ветеранов-сборников, указывая им, куда бежать. Он никогда не позволял говорить только своим ногам. Он чувствовал себя вправе говорить то, что думает, отчасти потому, что видел больше, чем другие игроки, а отчасти потому, что обладал характерной для голландских кальвинистов верой в то, что любой человек любого статуса может обладать Истиной.
«Аякс» в сезоне 1964/65 сражался за выживание. Через два месяца после дебюта Кройффа они уволили своего английского менеджера Вика Бакингема. Его сменщиком стал 36-летний бывший нападающий «Аякса» Ринус Михелс, который работал учителем физкультуры для глухих детей. «Аякс» нанял его для проведения трех вечерних тренировок в неделю. Михелс подъехал к маленькому стадиону на подержанной «Шкоде» и сказал журналисту: «Мы должны начать с нуля».
У нового менеджера был безумный план: небольшой клуб собирался покорить Европу. Михелс и его восемнадцатилетний нападающий начали обсуждать тактику. Они обнаружили общее стремление к инновациям, которое Кройфф, оглядываясь назад, назвал бы типичным для 1960-х годов.
Михелс мог быть остроумным и веселым человеком, который любил петь арии на вечеринках, но он редко показывал эту сторону своим игрокам. Сначала его называли «Бык», потому что он выглядел и вел себя как бык, а потом — «Генерал». (Однажды он сказал, что «футбол высшего уровня чем-то похож на войну».)
«Михелс был отцом, а мы — его детьми, которых он воспитывал жесткой рукой», — анализировал оставшийся без отца Кройфф. Тренер считал своих игроков мягкотелыми. Он часто обвинял их в том, что у них «типично голландский менталитет», то есть они не амбициозны, не хотят страдать и мало пинают соперников. Каждый предсезонный сезон он проводил с ними по три тренировки в день, а вечером проводил товарищеский матч. De Generaal хотел ускорить медленную игру голландцев. Мяч должен был двигаться гораздо быстрее, как и игроки. На случай, если потребуется дополнительная энергия, врач команды Джон Ролинк, сам употреблявший амфетамин, предоставил множество безымянных таблеток. (В то время в голландском футболе не было допинг-тестов).
Многие игроки «Аякса» в 1960-х годах работали продавцами, учителями или инструкторами по вождению. Некоторое время Кройфф таскал тюки с текстилем на складе. Михелс хотел, чтобы его подопечные стали профессиональными футболистами на полный рабочий день, чтобы они могли чаще тренироваться. Переход финансировался частично за счет разношерстной команды финансистов клуба: нескольких еврейских бизнесменов, переживших войну и нашедших в «Аяксе» что-то вроде эрзац-семьи, и двух братьев Ван дер Мейден, подрядчиков, известных как «строители бункеров», которые во время войны зарабатывали на немецких оккупантах, а теперь отмывали свою репутацию с помощью футбола.
Большинство голландских тренеров в те времена были сентиментальны в отношениях с игроками, многие из которых были пожизненными членами клуба. Даже в 1973 году, после перехода Михелса в «Барселону», никто в «Аяксе» не решался сказать стареющему правому защитнику Сьяку Сварту, что ему нужно уступить свое место Йонни Репу. В конце концов был найден типично голландский компромисс: Сварт играет первую половину матчей, а Реп — вторую. На тот момент «Аякс» был чемпионом Европы и мира.
Михелс, однако, был несентиментален. Каждый сезон, после того как «Аякс» выбывал из еврокубков, он избавлялся от самых слабых игроков, обычно не решаясь сказать им об этом лично. Кройфф был еще жестче. На тренировках он и другой капитан по очереди выбирали игроков, как в уличном футболе. Таким образом, каждый игрок всегда знал свое место в иерархии.
Как и в случае с Ленноном и Маккартни, отношения Михелса и Кройффа в равной степени вдохновляли и раздражали. Кройфф сводил Михелса с ума. Парень постоянно не подчинялся тактическим указаниям менеджера, кричал на товарищей по команде, курил и гулял допоздна и, в первые годы, часто проваливал большие матчи. Михелс также подозревал его в симулировании травм. Но все это не помешало Кройффу и Михелсу создать в «Аяксе» нечто необычное. К 1970 году они разработали революционно новый бренд футбола, который будет формировать игру в течение следующих 50 лет, особенно в Нидерландах и «Барселоне». У аяксовцев не было названия для этого стиля, но иностранцы называли его «тотальным футболом».
«Тотальный футбол» означал, что каждый игрок и атаковал, и защищался. Игроки «Аякса» менялись позициями так плавно, что даже говорить о позициях стало сложно. Игра «Аякса» превратилась в то, что Кройфф назвал «контролируемым хаосом». Каждый игрок должен был думать сам за себя без остановки, меняя свою позицию секунда за секундой в зависимости от того, где находился каждый другой игрок. Идеал абсолютно подвижной футбольной команды восходит к «Дунайскому вихрю» австрийской Wunderteam 1930-х годов. «Аякс» заново изобрел его для новой эры.
Доминирующим стилем 1960-х годов был оборонительный итальянский катеначчо. «Аякс» использовал противоположный подход: они играли на половине поля соперника, пасовали в одно касание на максимальной скорости, а игроки постоянно менялись позициями. Они располагались так, чтобы у человека с мячом всегда было как минимум две диагональные передачи на выбор. Пас, который идет прямо вперед, легко читается соперником, в то время как поперечный пас обычно не имеет смысла, а его перехват может привести к летальному исходу. Но ни один игрок соперника не может блокировать две диагонали одновременно. Поэтому «Аякс» сделал треугольники, предвосхитив великие барселонские команды самого Кройффа и Пепа Гвардиолы.
Кройфф рассматривал футбол как геометрию, вопрос пространства. Когда «Аякс» владел мячом, они делали поле широким: он говорил, что у нападающих должен быть «мел на бутсах» [Имеется в виду белые боковые линии, которые рисовали меловым раствором, примеч.пер.]. Когда «Аякс» терял владение мячом, он сужал пространство: несколько игроков «прессинговали» соперника с мячом, стремясь сразу же его отвоевать. Это был идеальный момент, потому что команда, только-только получившая мяч, обычно дезорганизована, игроки не на своих местах. Если бы вам удалось их обокрасть, вы могли бы получить чистый момент для взятия ворот. А если у ваших противников не было возможности строить атаку, они становились деморализованными.
Прессинг, или «охота», как называл его в «Аяксе», требовал почти военной координации. Каждый игрок должен был занять правильное место, и все должны были присоединиться к прессингу. Нападающие «Аякса» становились первыми защитниками. И наоборот, вратарь был первым нападающим, начинающим движение с резких пасов. Он играл как «вратарь-гоняла» в уличном футболе, патрулируя всю свою половину, словно защитник в перчатках. Это означало, что «Аякс» использовал всех 11 игроков, в то время как другие команды играли только с 10.
«Никто не переворачивал футбольные кодексы так, как мы», — говорил позже Кройфф. Арриго Сакки, тренер «великого «Милана»» 1987-1990 годов, говорил: «Была только одна настоящая тактическая революция, и она произошла, когда футбол превратился из индивидуальной игры в коллективную. Это случилось с «Аяксом»».
Кройфф руководил коллективом. Он мог пасовать в любом направлении, потому что был, по выражению его великого биографа Нико Схепмакера, «четырехногим»: он использовал внутреннюю и внешнюю стороны обеих ног, закручивая мяч, как игрок в снукер. Он с первого взгляда определял, какой ногой защитник уперся в землю, и ускорялся мимо него именно с этой стороны. Он всегда говорил, что скорость заключается не в том, чтобы быстро бежать, а в том, чтобы знать, когда бежать — утверждение, которое опровергало его собственное поразительное ускорение.
На поле Кройфф был повсюду. Фирменная смена позиций в «Аяксе» была отчасти адаптацией к его склонности к рысканию. Он был экстремальной версией того, что мы сейчас называем «ложной девяткой»: центральный нападающий, который постоянно покидал свою позицию, отступая в полузащиту, на фланг или даже в центр защиты, теряя своих опекунов, чтобы найти пространство и возможности. Однажды он сказал: «Если они не пойдут за мной, я буду свободен. Если они пойдут за мной, то защите не будет хватать одного человека». Полузащитники «Аякса» врывались в освободившееся пространство. Его легендарный номер на футболке — 14 — отражает его не классифицируемую роль, хотя он взял его почти случайно после возвращения после травмы.
Михелс выбирал игроков и писал тактику на доске. На поле, минута за минутой, именно Кройфф руководил игрой. Иногда он обращался к скамейке запасных и требовал замены: «Реп должен выйти на поле!» Кройфф объяснял, что футбол был похож на Голливуд: там были звезды (Пеле и Эйсебио, Ричард Бартон и Брижит Бардо) и были роли второго плана. Он добавлял: «Часто роли второго плана игрались гораздо лучше, как в футболе, так и в кино». Он сам всегда играл главную роль, а также был режиссером фильма. Позже он сказал: «Обычно, если ты видишь великие команды, ты знаешь, что все они — хорошие футболисты, но в большинстве случаев есть один, который что-то да видит».
Но видеть было ужасно ответственно. Позднее Кройфф говорил: «Это было самое худшее в моей карьере: ты всё видишь, и поэтому всегда должен говорить». На поле и вне его он всегда говорил (не грамматично) ртом, руками, плечами, всем своим хрупким телом. Даже уклоняясь от бутс соперника, он указывал товарищам по команде, куда бежать.
Арсен Венгер, поклонник «Аякса» 1970-х годов, говорил мне, что систему этой команды невозможно повторить, потому что для этого нужно, чтобы Кройфф был на поле и динамично тренировал так, как никогда не сможет сделать менеджер со скамейки запасных. Хороший футболист контролирует свою зону поля; Кройфф контролировал все поле. Он приказывал двум полузащитникам поменяться позициями, а через 15 минут просил их поменяться обратно. Он всегда прикидывал, кто из игроков «Аякса» в этот день не в форме и его нужно «спрятать», а кто из соперников — слабое звено, кого нужно оставить без опекуна, чтобы получить мяч — и затем прессинговать. Любой может сыграть хорошо, если ему дать время на мяче. Нужно были позволить плохим игрокам играть плохо.
Иногда Михелс кричал на него за смену тактики: «Ну, черт возьми, Кройфф, кто тебя просил вмешиваться?» В отставке Михелс признавался: «Иногда я сознательно использовал стратегию конфронтации. Моей целью было создать поле напряженности и улучшить командный дух». В итоге Кройфф скопировал «конфликтную модель», увеличив уровень напряженности в 11 раз. Когда спустя годы его попросили описать свои отношения с Михелсом, Кройфф показал два сжатых друг против друга кулака.
Но клуб с района становился все лучше и лучше. В 1971 году они обыграли «Панатинаикос» со счетом 2:0 на «Уэмбли» и выиграли Кубок чемпионов. Амбиции «Аякса» начали расширяться. Первые несколько лет их единственной целью была победа. Красота была непреднамеренным побочным продуктом. Но Кройфф начал замечать, что красоту воспринимают и посторонние люди. Ему льстило, когда художники интерпретировали его финты как художественные творения: «Это так мило. Это смешно, очень смешно». Французский мим Жак Тати сказал ему: «Ты — художник. Твоя манера игры очень похожа на мою. Мы — два человека, которые пытаются мгновенно реагировать на ситуации, которые мы сами не инициировали». Балетный танцор Рудольф Нуреев сказал Кройффу, что ему следовало быть танцором. (В реальной жизни, как отметила его жена Дэнни, Кройфф был ужасным танцором).
Больше всего в системе «Аякса» ему нравилось то, что ему не приходилось бегать на длинные дистанции. Большую часть игры он проводил в 30 метрах от ворот соперника, а когда «Аякс» терял владение мячом, ему не приходилось отходить назад: нападающие держали свои линии и прессинговали. Хитрость заключалась в том, чтобы сделать один или два шага, которые перекрывали линию паса соперника или давали вашей команде новую диагональ для передачи. «Разница между правильным и неправильным зачастую не превышает пяти метров», — говорит он. Бег был хорош только в том случае, если ты бежишь в правильном направлении.
Эта игра устраивала Кройффа отчасти потому, что он мог видеть правильные шаги, а отчасти потому, что он курил и не мог далеко бегать. В биографическом документальном фильме «Номер 14», снятом в 1972 году, есть сцена, в которой команда «Аякса» бежит вверх по холму в лесу. Каждый игрок одет в спортивный костюм разных брендов или цветов. Кройфф, одетый в спортивный костюм Puma верблюжьего цвета, ворчит в камеру: «В этом нет никакого игрового элемента. В данный момент я воспринимаю это как профессию, а вовсе не как хобби». Достигнув вершины холма в хвосте группы, он преодолевает последние ступени, восклицает «Иисусе», наклоняется, упираясь руками в колени, задыхаясь и кашляя. Можно почувствовать, как горят его легкие. Другие игроки раскинулись на скамейках, потеряв дар речи. Это похоже на сцену наказания в тюремном фильме.
Они проводили этот ритуал несколько раз в неделю. Иногда Кройфф прятался в лесу и присоединялся к своим товарищам на последнем круге. Если Михелс поймает его, то на следующее утро ему придется вставать рано утром и бежать одному. Предоставленный самому себе, Кройфф двигался как можно меньше. Английский портной, который часто шил одежду для футболистов и однажды измерил Кройффа после тренировки, сообщил, что он был единственным игроком, которого он когда-либо видел выходящим с поля без капли пота.
Но играть, как Кройфф в 1960-х и 1970-х годах, требовало мужества. В то время фолы считались неотъемлемой, даже восхитительной, мужественной частью футбола. Вот Кеннет Вулстенхолм из BBC, комментирующий финал Кубка чемпионов 1969 года «Милан» - «Аякс», когда итальянский фол испортил дриблинг Кройффа: «Ооо, и ему красиво подставил подножку Малатраси, последний защитник! Поймал его за лодыжку... Просто поймал, аккурат на полном ходу! Нужно быть гением, чтобы сделать это». Год спустя защитник ДВС Фритц Сотекув нанес травму Кройффу, подкатившись под него с поднятой ногой, а затем сказал в интервью голландскому телевидению: «Я также немного виню в этом его. Обойти на дриблинге трех, четырех игроков. Он немного напрашивается, не так ли?»
К тому времени Михелс переехал в «Барселону». Игроки «Аякса» были послевоенными бэбибумерами, которые не терпели, чтобы старые люди указывали им, что делать, и De Generaal стал для них слишком строгим. Барса предложила хорошие деньги, а он никогда не плевал на купюры, вспоминал Михелс спустя десятилетия.
Его сменщиком в Амстердаме стал Стефан Ковач, бывший тренер румынской армейской команды. Кройфф, которого его жена Дэнни превратила из застегнутого на все пуговицы сына бакалейщика с зачесанными назад волосами в образец моды 1970-х годов, спросил Ковача, что он думает о длинных волосах. Человек из-за железного занавеса ответил: «ты мог бы отрастить их еще длиннее, насколько я понимаю, но я здесь не для того, чтобы быть твоим парикмахером».
При Коваче расцвела амстердамская весна. Любезный румын дал игрокам свободу на поле, и к этому времени они уже были достаточно зрелыми, чтобы знать, что с ней делать. В 1972 году они снова выиграли Кубок чемпионов. На кадрах, посвященных их возвращению домой, игроки едут в открытых автомобилях по трамвайным путям восточного Амстердама, старого района Кройффа, где на пригородных улицах в несколько рядов стоят люди.
Просматривая видеозапись победы «Аякса» над «Индепендьенте» в финале Клубного чемпионата мира того года, мы удивляемся: спустя полвека их игра не выглядит постыдно древней. В ней есть что-то от скорости, ускорений с мячом и защитников, проносящихся по флангам, современного футбола. Михелс и Кройфф изобрели будущее. В 1973 году «Аякс» выиграл третий Кубок чемпионов подряд.
Даже тогда в Амстердаме к игрокам относились как к местным парням. В эгалитарных Нидерландах нет категории для супергероев. От звезд ожидали «нормального» поведения. Многие амстердамцы считали себя вправе остановить «Кройффи» на улице и полчаса спорить с ним о футболе. Он сам разделял это ожидание. «Люди из Бетондорпа не задаются», — объяснил он. Его жена жаловалась, что если ребенок звонил и просил взять интервью у Кройффа для школьного журнала, Кройфф предоставлял ему целый день. Как бы он ни был рад любой возможности поговорить, это выматывало. Он стал слишком велик для Нидерландов.
А еще ему не платили, как супергерою. На игры «Аякса» в лиге часто собиралось всего 10 000 человек, большинство из которых приезжали на трамвае №9 или на велосипедах. Кройфф, считавшийся в то время лучшим футболистом планеты, зарабатывал 95 тыс. гульденов в год (чуть больше €150 тыс. в пересчете на сегодняшние деньги с поправкой на инфляцию). Голландскому государству доставалось 72%. Однажды на приеме Кройфф попытался пролоббировать королеву Юлиану на предмет снижения налогов — единственная политическая позиция, которую он, кажется, когда-либо занимал. «Вы королева и, возможно, сможете что-нибудь для нас организовать, — предложил он, а Михелс отошел в сторонку, пытаясь подавить смех. «Господин Кройф, — ответила Юлиана, — вам следует поговорить с моим министром финансов».
Конфликты Кройффа с товарищами по команде и руководством «Аякса» также привели его к краху. Руководить группой антиавторитарных кальвинистов-бэбибумеров было очень утомительно. Кройфф умел вызывать раздражение и ревность у других, и с годами игроки «Аякса» проводили слишком много времени вместе.
В июле 1973 года все вышло из-под контроля. В тренировочном лагере в сельском отеле на востоке Нидерландов игроки решили провести выборы капитана. На собрании в комнате отдыха отеля Кройфф, занимавший этот пост, получил семь голосов. Его старый друг и наставник Пит Кейзер получил восемь. Кройфф вышел из комнаты. Полузащитник «Аякса» Герри Мюрен сравнил этот момент с распадом группы The Beatles тремя годами ранее.
Кройфф снял трубку телефона на стене гостиничного коридора, позвонил Кору Костеру, своему тестю и агенту, и сказал ему: «Звони в «Барселону»». Голосование изменило будущее двух великих клубов.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только...
