«TOR! История немецкого футбола» 13. Вперед и вверх ~ Странный мир ГДР
Начало изменений ~ Борьба немецкого футбола за респектабельность
«Называйте меня безумным, называйте меня сумасшедшим» ~ Бернское чудо
***
Аудиокнига «TOR! История немецкого футбола»
***
Когда Михаил Горбачев в 1985 году начал восстанавливать социальные и политические структуры Советского Союза, сторонники жесткой линии, управляющие Германской Демократической Республикой, решительно выступали против любых идей реформ. Фактически, в конце 1987 года глава государства Эрих Хонеккер посетил Западную Германию и был встречен в соответствии с обычными правилами протокола, и это стало сигналом для всего мира о том, что Федеративная Республика наконец признала своего восточного соседа суверенным государством. СССР, возможно, и пошатнулся, но ГДР стояла так же твердо, как и всегда.
Хоть и ненадолго. Политика перестройки (или послабления) Горбачева распространялась как лесной пожар по восточному блоку, и вскоре Венгрия и Чехословакия охраняли свои западные границы менее жестко, чем раньше. В течение 1989 года все больше и больше восточных немцев посещали посольства Западной Германии в Будапеште и Праге в поисках политического убежища. Только в сентябре и октябре почти 40 тысячам из них было разрешено въехать на территорию Западной Германии.
В то же время правящая cоциалистическая единая партия Германии (SED по-немецки) отмечала 40-летие страны. У Дворца Республики в Восточном Берлине собрались десятки тысяч людей, чтобы потребовать перемен. Армия, полиция и даже тайная полиция (Штази) разгоняли толпы грубой силой, но через два дня протестующие вернулись в еще большем количестве. На короткое мгновение возможность ужасной кровавой бойни повисла в воздухе, в то время как чиновники SED обсуждали вероятность отправки танков на улицы, как они это уже делали в 1953 году. Сейчас они не пошли на такие меры, и конец ГДР теперь был лишь вопросом времени.
18 октября Эрих Хонеккер был отстранен от занимаемой должности. Его преемник Эгон Кренц попытался успокоить демонстрантов, объявив всеобщую амнистию и начав расследование преступлений Штази. Это было как мертвому припарка. 8 ноября все политбюро подало в отставку, а через день были открыты пограничные переходы между Западной и Восточной Германией. Прошло еще 11 месяцев, прежде чем воссоединение (исторически неправильное название, но теперь, похоже, это общепринятый термин для вхождения ГДР в Федеративную Республику) стало фактом, но по существу 9 ноября 1989 года ознаменовало конец сорокалетней истории Восточной Германии. И, конечно же, сорокалетней история восточногерманского футбола.
Эта история вполне может быть одной из самых увлекательных в футболе, которая все еще ждет, чтобы быть должным образом рассказанной. Причина, по которой этот вопрос оказался слишком сложным для решения, заключается в том, что его нельзя понять вне контекста политической и социальной обстановки. Большинство вещей, которые происходили в восточногерманском футболе и вокруг него, кажутся совершенно странными и зачастую невероятными для тех, кто вырос в ином обществе, что неизменно порождает неправильные представления.
Одно из таких заблуждений заключается в том, что восточногерманский футбол был ужасным и исключительно неуспешным. Конечно, можно серьезно поспорить, по крайней мере по поводу последнего. Сборная ГДР никогда не квалифицировалась на чемпионат Европы и только один раз вышла на чемпионат мира. Только три восточногерманских клуба когда-либо выходили в финал европейских кубков, только один из которых был выигран — и все эти финалы были в Кубке обладателей кубков, самом слабом из трех европейских соревнований. В конце концов, «Карл Цейсс» из Йены вышел в финал в 1981 году лишь после того, как еле переиграл «Ньюпорт Каунти» в четвертьфинале.
Однако есть и доказательства обратного. Клубы ГДР, возможно, редко выигрывали, но не были слабаками. «Фиорентина», «Интер», «Лидс», «Порту», «Ювентус» и «Барселона» проиграли если не целиком противостояние, то, по крайней мере одну игру «Дрездену» и «Ростоку» (двум клубам, которые квалифицировались в Бундеслигу в 1992 году). Магдебург выиграл Кубок обладателей кубков 1974 года не у кого иного, как у «Милана». Результат был 2:0, и восточные немцы могли забить больше. О, и еще тремя командами, которые «Йена» обыграла на пути к финалу, были «Рома», «Валенсия» и «Бенфика».
Национальная сборная, с другой стороны, была известна как «чемпионы мира по товарищеским матчам». Это потому, что команда часто играла хорошо, но обычно теряла самообладание во время самых важных матчей. Они обыграли Голландию Кройффа, Западную Германию Беккенбауэра и Францию Платини; они сыграли вничью с Бразилией, Аргентиной и Англией. И все же этого никогда не было достаточно.
В 1963 году ГДР выбила с чемпионата Европы финалистов мундиаля Чехословакию, выиграв со счетом 3:2 по совокупности двух матчей, играя против сборной, в которой присутствовали Йозеф Масопуст, Ян Поплухар и другие блиставшие в Чили звезды. Тем не менее, команда ГДР не вышла в финал 1964 года, потому что они смогли сыграть лишь вничью против сборной Венгрии в Будапеште. (Два венгерских гола должны были быть отменены, а победный гол Восточной Германии на последней минуте был отменен неоднозначно — судья впоследствии был дисквалифицирован УЕФА.) Все, что им было нужно для выхода в четвертьфинал чемпионата Европы 1976 года — это одна победа над Исландией, но они сыграли вничью дома и проиграли на выезде. Они пропустили чемпионат Европы 1980 года, потому что не смогли удержать преимущество в счете 2:0 против Голландии. Во время отборочных матчей к Евро-88 они потеряли жизненно важное очко против сборной Советского Союза только из-за ужасной ошибки вратаря за десять минут до конца матча. Короче говоря, всякий раз, когда проводилась отборочная кампания, можно было поспорить, что ГДР в итоге не хватит одного очка.
Возможно, проблема коренилась в футбольной философии Восточной Германии, которая воспрепятствовала развитию отдельных звезд и вместо этого сосредоточилась на командной игре. Да, это уродливое и утомительное клише, которое гласит, что восточноевропейские команды были «коллективами», состоящими из «автоматов». И все же в этом есть доля правды. Маттиас Заммер из «Дрездена» начал заигрывать с неприятностями, когда в юности стал проявлять лидерские качества. «Однажды игрокам команды выдали новые бутсы, — вспоминал он позже. — Мои были единственными, которые не пришлись мне по ноге. Они были на три размера больше, чем нужно. Это было чистое оскорбление, так как индивидуализм не допускался». Этот подход часто оказывался пагубным в решающий момент. Самый известный пример — неспособность Ханса-Юргена Дернера довести со своим дрезденским «Динамо» всего 30 минут матча до конца во время игры за Кубок обладателей кубков против «Байера» в Юрдингене в 1986 году. «Дрезден» выиграл первый матч со счетом 2:0, и через час матча в Юрдингене они вели 3:1. Затем все рухнуло, и западные немцы забили шесть мячей. Несколько недель спустя клуб сообщил Дернеру — лучшему последнему защитнику страны — что он больше не игрок, а тренер молодежной команды.
Одной из областей, где Восточная Германия преуспела, был юношеский футбол. Они выиграли крупные турниры в 1965 и 1970 годах, чемпионат Европы в 1986 году и заняли третье место на молодежном чемпионате мира в 1987 году. Когда в 1989 году стена рухнула, представители клубов Бундеслиги устремились на восток, зная, что там можно найти бесчисленное множество хорошо подготовленных молодых людей. И они были правы. Проверенные игроки, такие как Андреас Том, Ульф Кирстен, Маттиас Заммер и Томас Долл, были самыми желанными, которых только можно было приобрести. Но не менее важными были такие парни, как Йорг Генрих, Штеффен Фрейнд, Рене Шнайдер, Карстен Янкер, Томас Линке, Александр Циклер, Йенс Йеремис и Рене Тречок — все продукты молодежных команд ГДР и все будущие победители чемпионата Европы и/или Кубка чемпионов.
Так что же помешало клубам страны, ее национальной команде и многим ее исключительным талантливым игрокам выполнить свои обещания? Ответ: вокруг них постоянно что-то было, в частности политика. Чтобы понять, что пошло не так с восточногерманским футболом, нужно понять очевидный парадокс. Некоторые правившие страной люди из коммунистической партии смотрели на футбол так же, как нацисты, а некоторые другие управляли лигой похожим образом, как Америка управляет своими лигами по бейсболу или американскому футболу.
Манфред Эвальд был главой Союза гимнастики и спорта ГДР (DTSB) и президентом Национального олимпийского комитета страны, самым влиятельным человеком в восточногерманском спорте. Его девизом было: «Спорт — это не частное развлечение, это социальное и патриотическое воспитание». Крупнейший молодежный журнал страны сформулировал эту идею еще в 1954 году, утверждая: «Спортсмены Германской Демократической Республики должны понимать, что они должны научиться побеждать в соревнованиях на благо нашего рабоче-крестьянского государства». Все это странно напоминало запретную нацистскую риторику прошлого поколения, и последствия были теми же: проигрывать было запрещено, а спорт, который нес в себе риск проигрыша, осуждался.
Таким образом, Эвальд относился к футболу с тем же подозрением, что и фашисты. Игра заняла лишь 14-е место в списке видов спорта, которые DTSB счел достойными поддержки, далеко позади всего, что могло гарантировать олимпийские медали. На самом деле футбол в ГДР, возможно, даже умер бы быстрой смертью. Именно это и случилось с хоккеем на льду, когда Эвальд в 1969 году решил, что этот вид спорта больше не будет финансироваться. Шесть из восьми клубов немедленно обанкротились, создав сюрреалистичную картину, когда в течение следующих 20 лет чемпионат ГДР по хоккею с шайбой проводился только между двумя командами.
Однако, в отличие от хоккея, футбол был очень популярен среди людей — и особенно среди избранных партийных шишек, которые считали футбольный клуб своего города своей частной собственностью. «Они пытались укрепить свою репутацию в популистской манере с помощью игры, — с немалым презрением написал Эвальд в своей автобиографии. — Вот почему они чувствовали себя призванными развивать и реализовывать свои собственные идеи, независимо от наших планов. Они использовали финансовые средства, предоставленные в их распоряжение, для совершенно неправильных целей. Эти функционеры смотрели на свои команды так же, как средневековые принцы смотрели на свои придворные балеты».
Каким бы могущественным и безжалостным ни был Эвальд, он мало что мог сделать против тех, на кого была направлена его тирада. Таких людей, как Гарри Тиш из Ростока (впоследствии глава федерального профсоюза страны) или Эрих Мильке из Берлина (глава Штази). И вот восточногерманский футбол с грохотом продвигался вперед, разрываясь между различными директивами, дергаясь туда-сюда тщеславными партийными боссами, нелюбимый мужчинами в костюмах, которые предпочли бы, чтобы молодежь занималась плаванием или тяжелой атлетикой. Поэтому неудивительно, что все стало хаотичным, скандальным или просто странным. И все это одновременно.
Странность подкралась рано. Как уже упоминалось, старые клубы, объявленные «буржуазными», после войны были расформированы, заменены «спортивными группами» (SGS), которые вскоре превратились в общественные, мультиспортивные клубы, связанные с определенными производственными линиями и получившие название «спортивные группы компаний» (BSG). В начале 1950-х годов этим BSG были даны общие названия для обозначения связей с определенной линией промышленного производства. Никаких больше «Боруссий»: теперь это были «Хеми» (химическая промышленность), «Ауфбау» (строительная промышленность), «Шталь» (сталелитейщики), «Локомотив» (государственные железные дороги) или «Висмут» (добыча руды). Менее очевидные героические профессии получили увещевания в виде своих новых названий, таких как «Эмпор» (Вверх!) для государственных служащих и «Форвардс» (Вперед!) для армии. Непростая область средств массовой информации была представлена клубами, называемыми «Ротацион» (от немецкого слова «ротационная пресса» — Rotationspresse), и, конечно же, «Динамо» стало именем, связанным как с официальной, так и с тайной полицией.
Можно было бы подумать, что старые привычки будут умирать с трудом и что восточногерманские футбольные болельщики не захотят расставаться с клубами, которые существовали уже полвека. Но партия принялась за дело быстро и основательно. Немногие истории иллюстрируют это лучше, чем драма, окружающая «Дрезден». Знаменитый SC «Дрезден» Хельмута Шена в 1946 году стал SG «Фридрихштадт». Четыре года спустя «Фридрихштадт» дома играл против «Цвикау», в фактическом плей-офф чемпионата ГДР. Присутствовало 60 тысяч зрителей, которые болели за свою любимую и легендарную команду независимо от нового названия, которое она была вынуждена носить. В состав «Фридрихштадта» по-прежнему входили Шен и его кумир Ричард Хофманн, и на тот момент в 25 матчах команда забила 86 голов. «Цвикау», с другой стороны, был совершенно новым, искусственным клубом, продуктом договорного брака между тремя командами. (Зловеще, что одна из этих команд прибыла из Кайнсдорфа — «деревни Каина».) Хельмут Шен позже заподозрит, что Советский Союз потребовал, чтобы социалистический «Цвиккау» победил буржуазный «Фридрихштадт», и события того дня подтверждают это утверждение.
«Фридрихштадт» вышел вперед через три минуты после начала матча. Затем игроки «Цвиккау» начали жестоко бить по ногам своих противников, а судья закрывал на это глаза. Тогда замены не допускались, и к перерыву у хозяев на поле оставалось всего десять человек. «Несколько раз, — вспоминал Шен, — поле приходилось очищать от болельщиков, которые были настолько разъярены, что вторгались на газон». Когда прозвучал финальный свисток, счет был 5:1 в пользу клуба из Саксонии, и разверзся настоящий ад. Тысячи людей вылетели на поле, и один игрок «Цвиккау» был жестоко избит. Конная полиция наконец смогла восстановить подобие порядка.
Несколько недель спустя сверху пришел приказ распустить SG «Фридрихштадт» и отправить игроков в BSG «Табак Дрезден». Ричард Хофманн, которого когда-то исключили из национальной сборной за то, что он позволил использовать свой образ в рекламе сигарет, к завершении карьеры избежал позора, играя за сигаретную фабрику. Шен и большинство других игроков «Фридрихштадта» бежали из страны.
Клубы и футболисты теперь стали игрушками. В конце 1954 года «Эмпор Лаутер» обыграл «Ротацион Бабельсберг» и внезапно оказался на вершине таблицы. Это было замечательно, потому что Лаутер представлял собой деревню с населением всего 8 тысяч человек в Эрцгебирге (рудные горы) недалеко от чешской границы, и клуб не мог рассчитывать на слишком большую поддержку со стороны местного горнодобывающего завода. Такой незапланированный успех раздражал политика Ростока Гарри Тиша, который считал, что его город гораздо больше заслуживает хорошего футбольного клуба. И поэтому он распорядился, чтобы «Эмпор Лаутер» перевели в Росток. Все очень просто.
Игроков Лаутера везли на север на поезде — в пять часов утра, чтобы местные жители не пронюхали о происходящем. Некоторые, однако, заметили эвакуационные фургоны и попытались перекрыть дороги. Курт Цапф, капитан команды, вспоминал: «Болельщики пытались опрокинуть фургоны, и полиции пришлось вмешаться. Нас считали предателями». Четыре игрока отказались переезжать в Росток, но большинство посчитали, что у них нет выбора. 14 ноября новый клуб — «Эмпор Росток» — провел свою первую игру. Позже название будет изменено на «Ганза Росток».
Похожая история развернулась в Дрездене. Помешанный на футболе город, лишенный SG «Фридрихштадт», получил новую команду — «Фольксполицай Дрезден» (Народная полиция), которая вскоре станет известна как «Динамо Дрезден». Семнадцать игроков из 11 разных городов были делегированы в Дрезден, чтобы сформировать костяк новой команды, и лишь три года спустя, в июле 1953 года, эта команда выиграла титул чемпиона Восточной Германии. Это не устраивало Эриха Мильке, который руководил Штази из своего офиса в Берлине. Потому что в то время, как в Дрездене теперь было две команды, играющих в национальной лиге («Ротацион» и позже «Айнхайт» вышел в высший эшелон), в Берлине не было ни одного престижного футбольного клуба. Мильке объявил, что 21 ноября 1954 года «Динамо Дрезден» переедет в Берлин и станет «Динамо Берлин». Тем немногим игрокам, которые остались в Дрездене, в основном молодежи и резервистам, было разрешено играть во втором дивизионе. В 1955 году слабая команда вылетела еще ниже. Дрезденское «Динамо» вернулось в высший дивизион только в 1962 году.
В 1960-х годах перемещение или переименование команд стало менее распространенным явлением, но принудительный перевод отдельных игроков увеличился. Это произошло потому, что DTSB и Манфред Эвальд, уже раздраженные неудачами национальной футбольной сборной, решили, что успеха можно достичь только за счет так называемой «концентрации производительности». По состоянию на 1 января 1966 года 11 отобранных клубов стали независимыми от своих мультиспортивных родительских организаций и были преобразованы в исключительно футбольные клубы. Таким образом, «Динамо Берлин» теперь стало FC «Динамо Берлин», «Эмпор Росток» стал FC «Ганза Росток», а «Ауфбау Магдебург» стал 1. FC «Магдебург». Они стали известны как «фокус-клубы», наиболее важные из которых базировались в таких городах как Берлин, Дрезден, Лейпциг, Йена, Франкфурт-на-Одере и Магдебург. Предполагалось, что они будут снабжать национальную сборную талантами, и с этой целью каждому перспективному игроку было приказано играть за одну из этих команд.
Только два известных игрока когда-либо отказывались прислушиваться к таким инструкциям. Одним из них был Юрген Крой, который стоял на воротах за «Цвиккау», много лет испытывающих трудности. Многие политики видели его в воротах «Дрездена», но Крой не захотел покидать «Цвиккау», и тогдашний тренер сборной Георг Бушнер убедил чиновников, что для вратаря на самом деле выгодно играть в команде, которая вынуждена много защищаться. Другим игроком был Герд Кише из «Ростока». «Когда "Росток" вылетел во второй дивизион, — вспоминал Кише, — ФА Восточной Германии сказала: "Или ты едешь в Берлин или Йену, или ты не будешь играть за сборную"». Киш, упрямый и волевой, отказался. Он на три месяца был занесен в черный список, затем Бушнер снова выступил в пользу игрока.
Тем не менее, большинство футболистов просто собирали свои чемоданы и переезжали, когда им приказывали. Тем не менее, хотя такие закулисные махинации сверху превращали игроков в марионеток, они не были роботами, и сама игра оставалась невосприимчивой к явному влиянию, по крайней мере в течение 15 лет. Возьмем сумасшедший сезон 1964 года. В высшей лиге было две лейпцигские команды — «Локомотив» и «Ротацион». Партия пришла к выводу, что в городе нужна только одна серьезная команда, и поэтому лучшим игрокам из двух команд было приказано создать новую команду, SC «Лейпциг» (в 1966 году они будут переименованы в 1. FC «Локомотив Лейпциг»). Остальные игроки — изгои, вышедшие в тираж и неудачники — присоединились к более старому клубу, BSG «Хеми Лейпциг», и им было разрешено пополнить ряды высшего дивизиона, будучи самыми верными кандидатами на вылет, когда либо существовавшими.
Как и следовало ожидать, Лейпциг выиграл чемпионат в том сезоне, на два очка опередив «Эмпор Росток». Непредсказуемо, но победил не SC «Лейпциг», а скромный и высмеянный BSG «Хеми». Я не уверен, был ли когда-либо более сенсационный и неожиданный исход сезона где-либо в Европе за последнее столетие. (Если это так, то я хотел бы об этом услышать.) «Хеми» выиграл обе игры у SC, который занял третье место. Обожаемое Эрихом Мильке берлинское «Динамо» заняло восьмое место. Можно было представить, как Манфред Эвальд рвет на себе волосы из-за этого неуправляемого вида спорта.
И затем футбол стал еще более безумным, если такое вообще возможно. Потому что в 1970-х годах дрезденское «Динамо» добилось значительного отыгрыша, и все титулы в период с 1971 по 1978 год уезжали либо в Дрезден (пять), либо в Магдебург (три). Клуб был исключением во многих отношениях. У него были преданные болельщики, которые гарантировали, что «Динамо» из года в год будет выше всех по средней посещаемости. Дрезден зачастую привлекал 25 тысяч человек — другие команды были счастливы, когда достигали отметки в 10 тысяч.
В клубе также была изрядная доля игроков-индивидуалистов. За них играл элегантный Ханс-Юрген Дернер, который ненавидел бегать и стелиться в подкатах почти так же сильно, как вмешивающихся политиков. Там был Клаус Заммер, отец Маттиаса, которого в досье Штази описали как «идеологически бесполезного». Или как насчет Фрэнка Липпманна? В конце 1985 года он ехал домой с вечеринки, изрядно пьяный. Он врезался в другую машину, запаниковал и скрылся с места аварии. К сожалению, он протаранил полицейский грузовик, перевозивший заключенных. Естественно, полиция предположила, что столкновение было попыткой помочь заключенным сбежать, и приказала организовать крупномасштабную охоту на беднягу Липпманна, в которой участвовали собаки-ищейки, вертолеты и тайная полиция. (С того дня Липпманн стал заметным человеком. Он попросил политического убежища в Западной Германии в ночь после катастрофического матча «Дрездена» в 1986 году в Юрдингене.)
Это маленькое чудо, что такие персонажи смогли выжить и даже расцвести в восточногерманском футболе, где правила были строгими. На самом деле особенно строгими они были в Дрездене. В 1970-х годах команду тренировал человек, который сформировал у многих людей представление о том, каким был типичный тренер ГДР — Вальтер Фрич. Фрич был маниакальным бюрократом, одержимым предварительным планированием и анализом. Он давал каждому из своих игроков блокнот и велел им писать эссе о каждом соревновательном матче, в котором они участвовали. Через четыре дня после матча он собирал записные книжки и сравнивал впечатления игроков с тем, как он видел игру. Фрич также следил за каждым движением своих подопечных. Он брал свою жену с собой на выездные матчи, говоря ей стоять рядом с баром отеля и считать количество пива, выпитого каждым игроком, в то время как сам слонялся по гостиной, тщательно отмечая каждую зажженную сигарету.
Тем не менее, такая жесткая регламентация не была самым удушающим аспектом футбола в Дрездене или где-либо еще. Еще хуже было наблюдение, осуществляемое Штази и партийными деятелями. Штази вербовала тайных агентов, известных как Информель Митарбайтер («неформальные сотрудники») среди игроков, чья работа заключалась в том, чтобы шпионить за своими коллегами и немедленно сообщать о нежелательном поведении. Одним из таких ИМ был игрок сборной Герд Вебер. В конце 1980 года Вебер отправился с «Дрезденом» в голландский Энсхеде на матч Кубка УЕФА против «Твенте». После игры представители западногерманского клуба «Кельн» связались с Вебером и двумя его друзьями Маттиасом Мюллером и Петером Котте, предложив им контракты, если они покинут ГДР. Вебер, как секретный сотрудник Штази, должен был немедленно сообщить об этом, но это означало бы неприятности для Мюллера и Котте. Кроме того, самого Вебера заинтересовало это предложение.
Он попросил у «Кельна» время подумать и вернулся домой. Там он обсудил этот вопрос с Мюллером и Котте, которые не хотели рисковать. Вебер, с другой стороны, был склонен принять это предложение. Однако было уже слишком поздно. 22 января 1981 года Вебер, Мюллер, Котте и еще семь человек, в том числе невеста Вебера, были арестованы полицией. Игрокам запретили играть в большой футбол, а Вебер провел год в тюрьме.
Вебер, должно быть, ломал голову, чтобы выяснить, кто его предал. В конце концов, он сам был ИМ, и держал рот на замке. Гораздо позже выяснилось, что Штази была более хитрой, чем Вебер мог себе представить. Они все предусмотрели, заставив ИМ шпионить за другими ИМ. Один из лучших друзей Мюллера, не футболист, также был сотрудником Штази под прикрытием, и как только он узнал достаточно, чтобы понять, что Вебер действительно пытается сбежать, он сообщил в полицию.
В клубах было много таких ИМ. (В конце 1980-х оба звездных нападающих дрезденского «Динамо» были информаторами Штази: Торстен Гютшов и Ульф Кирстен.) После 23 марта 1979 года их число резко возросло. Это был день, когда Лутц Айгендорф, игрок берлинского «Динамо», не вернулся в командный отель после товарищеского матча в Кайзерслаутерне. Эрих Мильке был в ярости. В конце концов, берлинское «Динамо» было его клубом, клубом, максимально близким к Штази. По словам очевидцев, Мильке впал в ярость и закричал: «Айгендорф никогда не будет играть в Бундеслиге!»
Но он играл. Айгендорф сыграл 61 матч в чемпионате за «Кайзерслаутерн» и «Брауншвейг». Затем, 5 марта 1983 года, он погиб в автокатастрофе. Похоже, это был несчастный случай, вызванный тем, что Айгендорф вел машину в состоянии алкогольного опьянения. Однако его друзья сказали, что он не пил, и сомнения остались. Почти два десятилетия спустя немецкий режиссер раскопал новые доказательства, в том числе секретные файлы Штази, в которых указывалось, что до 50 агентов следили за каждым шагом Айгендорфа. Фильм почти не оставляет сомнений в том, что Штази убила Айгендорфа, но до сих пор никому не предъявлено обвинение в его убийстве.
Трудно оценить, насколько сильной была власть Штази и партии на самом деле и насколько глубоко клубы были ею пропитаны. Во всяком случае, западные немцы всегда боялись худшего. Когда мюнхенская «Бавария» сыграла вничью с дрезденским «Динамо» в Кубке чемпионов 1974 года, они изначально планировали остаться в Дрездене до ответного матча. Однако в последнюю минуту президент клуба Вильгельм Нойдекер заявил: «Дрезден расположен на высоте 116 метров над уровнем моря. Мюнхен находится на высоте 567 метров над уровнем моря. Эта разница может оказаться пагубной для нашей игры, и двух дней в Дрездене недостаточно, чтобы акклиматизироваться». Поэтому команда провела ночь перед игрой в западногерманском городе Хоф. Конечно, все знали, что это глупое оправдание лишь маскировало страх Байерна, что их отравят или за ними будут шпионить. Даже западногерманская пресса говорила о «высокомерии» и «паранойе», указывая на то, что «Бавария» сильно подвела свой огромный контингент болельщиков на Востоке. Много лет спустя Ули Хенесс извинился за то, что он назвал «чрезмерной реакцией».
И все же, хотя эту историю часто рассказывают, ее кульминационный момент известен далеко не всем. Потому что какими бы идиотскими ни казались опасения «Баварии», они не были полностью необоснованными. В вечер матча раздевалку гостей прослушивали, что привело к сюрреалистической ситуации, когда тренер «Дрездена» Вальтер Фрич услышал стук в дверь как раз в момент инструктажа своей динамовской команды. Мужчина в темном костюме вручил Фричу листок бумаги и ушел. Тренер изучил записку, затем повернулся и сказал: «Давайте теперь поговорим о составе "Баварии" и их тактике».
Но чтобы эта картина восточногерманского футбола не стала слишком зловещей, не следует забывать, что многие игроки полностью наслаждались игрой и искренне верили в свою страну. Когда такие клубы, как «Дрезден», играли в Европе, футболисты находили удовольствие в чудесах капиталистического мира, с любопытством заглядывая в магазины. Но большинство из них не испытывали благоговения, и лишь немногие всерьез подумывали о побеге. Правда, в некоторых случаях это было потому, что они опасались за благополучие родственников, которых им придется оставить, но в других случаях это было просто потому, что их жизнь дома не была совсем отчаянной. В контексте своего общества они были привилегированными людьми, даже состоятельными. Для некоторых этого было достаточно, чтобы время от времени пробовать западный мир, играя в Европе. И иногда этого было чуть-чуть более чем достаточно.
В 1977 году «Дрезден» отправился в Ливерпуль. Как обычно, команда пошла в кино. Как обычно, у входа в кинотеатр дежурил сотрудник, который должен был убедиться, что никто не ускользнет. Обычно у этого человека была спокойная работа, но в этот вечер он вскоре заметил нескольких идущих к нему игроков. Предатели, пытающиеся покинуть республику? Нет. В кинотеатре показывали «Челюсти» Стивена Спилберга, и желудки многих игроков просто не привыкли к голливудским ужасам.
Тем не менее, с наступлением 1980-х футбол становился все менее и менее увлекательным. Эриху Мильке надоело, что «Дрезден» и «Магдебург» захватили все трофеи, и тот начал оказывать свое влияние. Все больше и больше хороших игроков получали приказ играть за берлинское «Динамо». Судьи знали, что Мильке был одним из тех, кто решал, кого именно выбрать для одной из столь желанных поездок в Западную Европу, чтобы судить международный турнир, и они знали, что лучше ему не перечить. Таким образом, получалось, что «Берлину» назначали пенальти, когда он был нужен, или в критические моменты отменяли голы соперника. «Берлин» выиграл следующие десять кампаний лиги, часто в скандальных обстоятельствах. «У нас были лучшие игроки, — сказал полузащитник Райнер Эрнст, который выиграл вместе с командой все эти титулы, — но когда мы видели многие решения, которые были приняты в нашу сторону, мы начинали сомневаться». Даже их собственные болельщики почувствовали, что что-то не так: средняя посещаемость «Динамо» упала примерно с 15 тысяч человек в начале восьмидесятых до 9 тысяч к тому времени, когда ГДР прикрыла свою лавочку.
Как и следовало ожидать, именно во время политического переворота 1989 года господство «Берлина» было окончательно сломлено. Возглавляемое впечатляющей атакующей силой Гютшова и Кирстена, дрезденское «Динамо» выиграло чемпионат, опередив парней Мильке на целых восемь очков. Команда повторила свой триумф в 1990 году. К тому времени берлинское «Динамо» сменило название на FC «Берлин», чтобы подготовиться к надвигающемуся наступлению демократии и единства Германии. Все было безрезультатно: команда заняла четвертое место и ее все еще ненавидела вся страна. Позже они демонстративно снова вернули название «Динамо», хотя это тоже не принесло пользы.
Сезон 1990/91 годов должен был стать заключительным в истории футбола ГДР. После него было решено, что две лучшие команды присоединятся к Бундеслиге, а шесть других отправятся во Второй дивизион. Тренируемая западным немцем Уве Райндерсом, «Ганза Росток» превзошла все ожидания и выиграла титул, а «Динамо Дрезден» заняло второе место. Таким образом, эти два клуба вскоре перестанут играть с командами под названием «Шталь» или «Локомотив», а будут бороться с победителями Кубка чемпионов, такими как «Бавария» или «Гамбург». Они больше не будут играть перед 5 тысячами в Лейпциге или 4 тысячами в Магдебурге, вместо этого они столкнутся с 40 тысячами в Дортмунде или 35 тысячами в Штутгарте. Они больше не будут иметь дело с партийцами и секретными сотрудниками Штази, но им придется иметь дело с твердолобыми бизнесменами и любопытными журналистами.
Они также скоро узнают, что разговоры политиков о «братьях и сестрах» в незащищенной немецкой нации были пустым понятием для молодого поколения, особенно на западе. Почти каждый западный немец, родившийся после 1960 года, вырос в ГДР, считая ее тем, чем эта страна всегда хотела быть — иностранным государством. На самом деле, гораздо более иностранным, чем Франция, Англия или Италия. Вскоре такие клубы, как «Дрезден» и «Росток», будут встречены скандированием «Поставь стену обратно», когда будут играть на западе. Физические границы между западом и востоком были разрушены, но их заменили психологические, которую наблюдатели вскоре назовут «стеной в наших головах».
Короче говоря, с самого начала объединение было трудной задачей для футбольных клубов из бывшей ГДР, еще до того, как на сцену вышла экономика. И они сделали его невозможным. К тому времени, когда стартовала новая, пангерманская Бундеслига, восточные клубы уже лишились своих лучших игроков. Только в 1990 году «Дрезден» отпустил Ульфа Кирстена в «Леверкузен», Маттиаса Заммера в «Штутгарт» и трех других основных игроков в «Фортуну Кельн». 6,1 млн. марок, которые клуб получил в качестве трансферных денег, вскоре были потрачены впустую чиновниками, либо отобраны западными «партнерами», либо сотрудники клуба стремились набить ими свои собственные карманы. Затем агенты нагрянули в «Динамо», продавая посредственных игроков за возмутительные суммы. Клуб также запутался в разорительной спонсорской сделке, помимо избрания сомнительного (западного) президента, который проводил больше времени в залах суда, чем в залах заседаний клуба.
К 1994 году «Динамо» ушло в минус на 18 млн. марок. Когда команда завершила сезон Бундеслиги на последнем месте, DFB отказал клубу в лицензии на выступление во втором дивизионе и понизил его до региональной любительской футбольной лиги. Если бы «Ганза Росток» в том году не пробила себе дорогу наверх, высший эшелон Германии снова был бы полностью западным. Но даже в этом случае бывшая ГДР быстро превращалась в бесплодную футбольную пустошь вместо «цветущих пейзажей», обещанных канцлером Колем в начале десятилетия. Большинству клубов приходилось довольствоваться некачественными составами, которые играли на ветхих стадионах и за которыми наблюдало мало болельщиков, часто в атмосфере, загрязненной расизмом и угрозой насилия. Тем временем на западной границе, которая уже не была видна, но все же доступна, бум был в самом разгаре.
Этот бум расширил пропасть между восточными и западными клубами, пока она не превратилась в бездну. Если бы вы открыли газету в первые месяцы 2003 года, вы бы нашли только три клуба из бывшей ГДР среди 36 профессиональных команд страны. И все они были довольно маленькими клубами, в их активе был только один титул чемпиона ГДР («Росток» в 1991 году). Вам пришлось бы перевернуть много страниц, чтобы найти знакомые имена, такие как VFB «Лейпциг» и 1. FC «Магдебург» — оба играли в четвертом дивизионе.
И есть вероятность, что в вашей газете не будет даже последнего результата берлинского «Динамо». Это связано с тем, что некогда могущественный клуб задолжал 7 млн. марок в предыдущем сезоне и был вынужден сняться с чемпионата. «Берлин», которому раньше покровительствовали влиятельные партийные деятели, пережил этот год только благодаря чрезвычайному совету, в который вошли два члена местного отделения Ангелов Ада (прим.перев: один из крупнейших в мире мотоклубов, имеющий свои филиалы по всему миру). К 2003 году они играли в одном из многих дивизионов пятого уровня против резервистов «Теннис Боруссии» и наследников воплощения провала — берлинской «Тасмании Нойкельн 1973».
Но как насчет одного восточного клуба, который никогда не сдавался — ни тогда, когда вся первая команда была отправлена в столицу, ни тогда, когда Штази убедилась, что «Динамо Берлин» победит и это будет засчитано — как насчет «Динамо Дрезден»? На Пасху 2003 года они выступали в третьем дивизионе, потерпев неудачу в очередной попытке вернуться в профессиональный футбол, но, тем не менее, их болельщики были в праздничном настроении.
«Динамо Дрезден» праздновало свое 50-летие, и многие видные деятели из всех слоев общества собрались, чтобы придать церемонии атмосферу величия. Даже шваб Герхард Майер-Форфельдер, новый президент DFB, был там, чтобы почтить клуб своей речью. Очевидно, это был момент, чтобы показать жителям Востока, что Запад знает о них и заботиться. Но менее чем через дюжину слов в свой адрес Майер-Форфельдер сказал, что рад лично передать свои наилучшие пожелания «друзьям и гостям берлинского "Динамо"». Остальная часть его речи была заглушена насмешливыми выкриками.
***
Автор перевода: Антон Перепелкин
Редактор перевода: Софи Кожанова
***
Любите немецкий футбол! Цените немецкий футбол!
Смотрите немецкий футбол, подписывайтесь на наш блог и твиттер.
Присоединяйтесь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.
Расслабления?
«партия социалистического единства (SED по-немецки)»
В смысле Социалистическая Единая партия Германии (СЕПГ)?