«TOR! История немецкого футбола» 6. Вопрос выживания ~ Хербергер и Шен среди руин
Начало изменений ~ Борьба немецкого футбола за респектабельность
«Называйте меня безумным, называйте меня сумасшедшим» ~ Бернское чудо
***
Аудиокнига «TOR! История немецкого футбола»
***
«Голосуя за Гитлера, вы голосуете за войну!», — повторял снова и снова отец Аннелис Графе. Ее семья, состоящая из крепких демократов, была одной из немногих, кто не только ненавидел нацистов, но и почти с самого начала был уверен, что фашисты ввергнут страну в кровавую и, вероятно, безнадежную войну. Вот почему 1 сентября 1939 года Аннелис затряслась от страха, услышав, как Гитлер объявил о вторжении Германии в Польшу.
Ее новый парень был менее пессимистичен. Он происходил из либеральной семьи среднего класса, которая все еще сдавала квартиру еврейскому издателю и не собиралась прекращать это соглашение. У него не было никаких дел с нацистами, но он был также молод, дамский угодник и футболист. Будучи беззаботным, как и свойственно таким людям, он считал, что ситуация в Польше будет развиваться по тому же пути, что и в Австрии и Чехословакии. Хельмут Шен и не подозревал, что 1 сентября в конечном итоге приведет к его физическому и психологическому выкорчевыванию и за гранью воображения ужасной ночи.
На данный момент, учитывая обстоятельства, он мог даже считать себя счастливчиком. В первые недели войны футбол полностью прекратился, так как большинство игроков были немедленно призваны в армию. К 5 сентября из-за военных Зепп Хербергер уже потерял девять членов своей команды. Но Шен избежал призыва из-за постоянных проблем с коленом, из-за травмы, которую он впервые получил незадолго до Олимпийских игр 1936 года. Его друг, актер Ханс Хансен, тихо спросил: «Ты не можешь одолжить мне это колено?»
Однако уже в ноябре Ханс фон Чаммер унд Остен заявил, что чемпионат по футболу должен быть продолжен. Пакт о ненападении между Гитлером и Сталиным (23 августа 1939 года) означал, что нацисты могли игнорировать свой потенциально самый большой фронт на востоке, и теперь верно предполагали, что их вооруженные силы, насчитывающие более трех миллионов человек и подготовленные к войне, по крайней мере, с 1936 года, встретят не такое уж и большое сопротивление. Менее чем за год пали Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия и Франция. Гитлер направил свои условия мира в Англию, но новый премьер-министр Уинстон Черчилль даже должным образом не ответил. Это расстроило планы нацистов, которые надеялись закрыть все фронты, особенно Африканский, чтобы подготовить еще одно нарушение договора путем вторжения в Советский Союз. И вот в августе 1940 года немецкие военно-воздушные силы начали свое крупное наступление на страну, которая изобрела футбол.
За три недели до того, как люфтваффе (название германских военно-воздушных сил) обрушились на Англию, команда «Шальке-04» выиграла свой пятый титул, опередив «Дрезден». «Дрезден» был клубом «на подъеме» и он заметно отличался от «Шальке». Во-первых, это были совершенно разные города. Гельзенкирхен был и остается не красивым, наспех построенным, целенаправленным промышленным городом. Дрезден, наоборот, до войны был одним из самых великолепных городов страны. Поэт Иоганн Готфрид Гердер назвал его «немецкой Флоренцией», и это, конечно, не было поэтическим излишеством. Во-вторых, если в «Шальке» рождались простые люди, такие как Шепан и Кузорра, то в «Дрездене» рождались утонченные люди, такие как Хельмут Шен (чей отец был арт-дилером) или яркие звезды, такие как Рихард Хофманн. Да, «король Ричард», забивший три гола в ворота сборной Англии в 1930 году, все еще был активен и в хорошей форме. Однако он больше не играл за сборную. В 1933 году он позировал для рекламы сигарет в обмен на 3000 марок, после чего DFB запретил ему выступать за национальную сборную. Причиной был, конечно, факт оплаты, а не сам продукт. Хофманн был некурящим.
Финал 1940 года был скучной игрой, которую «Шальке» выиграл со счетом 1:0 после того, как Кальвицкий протаранил вратаря «Дрездена» Виллиберта Кресса (он допустил ошибки в полуфинале чемпионата мира 1934 года), но качество матчей больше не вызывало реального беспокойства. Важно было то, что они вообще состоялись. Футбол, и без того служивший инструментом пропаганды, теперь стал еще и предприятием в интересах войны. Футбольные матчи отвлекали и развлекали людей в трудные времена, и, более того, они доказали миру и самим немцам, что нации не о чем беспокоиться. Английская футбольная лига приостановила соревнования 2 сентября 1939 года? Что ж, это подобает только слабой и робкой нации.
«Немецкий футбол завершил чемпионский сезон 1939/40 годов мощной демонстрацией своей внутренней силы и близости к народу, — трубил журнал "Фусбаль" после финала, для того, чтобы у англичан зазвенело в ушах. — "Олимпийский стадион" в Берлине был под завязку, на нем собралось около 100 тысяч восторженных зрителей — совсем как в самое спокойное мирное время». Эти «восторженные зрители» сердито требовали «Играйте в футбол!» во время второго тайма, но не обращали внимания на детали. Настали дни пустой риторики. «Люди в действии могут гордиться усилиями спорта на внутреннем фронте, — заключил "Фусбаль", — а спорт гордится армией, под защитой которой он может так великолепно развиваться».
Не все спортсмены почувствовали пользу от такой защиты. В то время как «Дрезден» шел дальше в Кубке Фон-Чаммера, чтобы компенсировать поражение от «Шальке», Оскар Рор отчаянно пытался найти способ спрятаться от СС. Игрок, забившего пять мячей в четырех своих международных матчах в 1932/33 годах, назвали «предателем родины» за то, что он семь лет назад переехал во Францию и стал профессионалом. Теперь Франция была оккупирована, и Рор оказался в ловушке. В конце лета 1940 года его сначала поместили в концентрационный лагерь, а затем отправили на восточный фронт. Но Рор выжил (его внучатый племянник, Гернот Рор, в настоящее время является спортивным директором в «Ницце»).
«Дрезден» поднял Кубок в 1940 году, выиграв в дополнительное время у «Нюрнберга», а в финале обыграв венский «Рапид». Однако их главной целью был титул национального чемпионата. В следующем году они выиграли 20 из 22 игр в своем региональном классе — слово Liga (Лига) было объявлено нацистами вне закона, потому что оно звучало слишком похоже на английскую «league» — и пройдя групповой этап финала, вышли в полуфинал. Но там они снова встретились с «Рапидом», и на этот раз австрийцы вышли победителями со счетом 2:1. Другой командой в финале был, кто же еще, «Шальке».
Уже через восемь минут серийные победители из Рура вели со счетом 2:0, и казалось, что «Рапид» может выступить еще хуже, чем их соперники по городу из «Адмиры», которые в 1939 году проиграли 0:9. Звездный нападающий «Рапида» Франц Биндер даже не забил с пенальти, но каким-то образом венцам удалось избежать дальнейшего поражения вплоть до 60-й минуты, когда Хайнц Хинц сделал счет 3:0 в пользу «Шальке». Однако вместо того, чтобы решить исход матча, этот гол просто подготовил почву для самых невероятных шести минут, которые когда-либо видел немецкий футбол.
Через две минуты после гола Хинца Георг Щорс отыграл один мяч за «Рапид», и это внезапно оживило Биндера. Биндер, кстати, был вторым человеком в истории, забившим более 1000 голов за свою карьеру (бразилец Артур Фриденрайх был первым, Пеле — третьим). Он добавил к этому счету еще три — прямым ударом со штрафного (63-я минута) и два с пенальти (65-я и 67-я). И тут же «Шальке» мобилизовался, но было уже слишком поздно. Эти сумасшедшие шесть минут сделали «Рапид» первым и единственным не немецким чемпионом Германии.
Читая этот отчет, вряд ли кто-то удивится, узнав, что фанаты «Шальке» по всей стране шептали слова «исправить» и «приказ сверху». Три пенальти! А штрафной удар, был ли там вообще фол? Нацисты, поговаривали распространители слухов, по политическим соображениям хотели заполучить чемпиона из Остмарка. Это убеждение подкреплялось сообщениями о том, что Гитлер наблюдал за игрой с трибун, хотя в источниках нет единого мнения на этот счет. Большинство авторов утверждают, что Гитлер видел только один футбольный матч, и мы знаем, что он был на матче Германия - Норвегия в 1936 году, так что «Шальке» против «Рапида» будет считаться вторым нарушением.
Как и все хорошие теории заговора, эта никогда не была доказана — точно так же, как и та, которую фанаты «Адмиры» выдвинули два года назад после того, как их команда пропустила девять мячей. Однако есть несколько моментов, которые не должны остаться незамеченными даже одноглазыми болельщиками «Шальке». Во-первых, «Рапид» был хорошей командой. Они могли похвастаться бывшими или будущими (немецкими) игроками сборной Рудольфом Рафтлем, Францем Вагнером, Стефаном Скумалом, Вилли Фитцем, Гансом Пессером и, конечно же, Францем «Бимбо» Биндером. Эти парни не были слабаками. Во-вторых, сразу после того, как Щорс сделал счет 3:1, Леопольду Гернхардту из «Рапида» пришлось выбить мяч с линии в отчаянном прыжке в последнюю секунду. Кто знает, может быть, это был просто один из неудачных дней.
Одним человеком, который твердо верил, что «неудачных дней» для «Шальке» не существовало, был их нападающий Адольф Урбан. Он был убежден, что его команду ограбили, и поклялся, что вернется в следующем году, чтобы отомстить. Как обвинение, так и клятва не дались ему легко, так как Урбан не был на поле берлинского «Олимпийского стадиона» со своими товарищами по команде в день финала. Он даже не был у себя дома. Он лежал в грязи и слякоти забытой богом траншеи где-то очень далеко от Гельзенкирхена. Адольф Урбан сражался с Советским Союзом за своего фюрера, слушая матч и много белого шума по радио.
В конце 1940 года якобы быстрая и чистая война Германии начала проявлять признаки того, что это не так. Бомбардировщики, которые должны были поставить Англию на колени, оказались уязвимы, потому что истребителям нацистов приходилось слишком часто дозаправляться. Таким образом, зенитные орудия сбили более 2 тысяч беззащитных бомбардировщиков. И англичане не только отказывались сдаваться, несмотря на огромные потери среди гражданского населения, они также сумели причинить итальянцам в Северной Африке огромную головную боль. Гитлер был вынужден отправить войска на помощь своему союзнику. Не удовлетворившись тем, что теперь у него есть два проблемных фронта, в апреле 1941 года он также решил оккупировать Югославию и Грецию. Это оказалось легко, но стоило времени и в конечном итоге привело к уничтожению, казалось бы, непобедимой немецкой военной машины. Потому что, когда немецкие войска наконец вторглись в Советский Союз, 22 июня 1941 года, русская зима уже делала свой вдох.
Через несколько месяцев после начала вторжения в Советский Союз сборная Германии сыграла со сборной Швеции в Стокгольме и проиграла со счетом 2:4. «Некоторые наши игроки не обладают выносливостью, необходимой для победы над такими соперниками, как этот, — отметил Зепп Хербергер. — Война и сопутствующие ей обстоятельства, армейская служба, дежурство в карауле, ночное дежурство, предупреждения о воздушной тревоге и так далее, конечно, неблагоприятно сказываются на выносливости игроков». Это была разумная оценка, но только Хербергер мог добавить такую запоздалую мысль: «Однако я замечаю, что подобные вещи начинают становиться убежищем для не убедительных оправданий со стороны наших игроков». Затем он перечислил из своего дневника имена нескольких игроков, которых он подозревал в том, что они не совсем преданы футболу, одним из которых был Хельмут Шен.
Как это часто бывало с Хербергером, не знаешь, жалеть этого человека или восхищаться им. В нем была целеустремленность, которую можно встретить либо у величайшего из людей, либо у самого низменного. Похоже, он никогда не испытывал по-настоящему глубоких чувств ни к чему, кроме футбола, как и следовало ожидать от человека, который оставил миру 361 толстую папку, полную заметок, которые почти никогда не касаются ничего, кроме имен игроков, их сильных и слабых сторон, отчетов об играх, копий дискуссий о футболе или записанных мыслей о тактике и стратегии. Конечно, мы знаем, что однажды он пришел на помощь еврею, на которого напали на улице, и что он всегда поддерживал своего семейного врача, который был женат на еврейке и подвергался остракизму со стороны почти всех остальных. Но были ли эти поступки вдохновлены глубокими моральными убеждениями, а не простым чувством чести и солидарности футболиста, мы не знаем. Он никогда не рассказывал нам об этом, ни разу во всех 361 папках.
Мы также знаем, что он очень хорошо заботился о своих сборниках, делая все, что в его силах, чтобы облегчить им жизнь. Летом 1941 года Хербергер был привлечен в качестве консультанта для создания футбольного фильма «Das Grosse Spiel» («Большая игра») — где он даже сам сыграл небольшую роль. Ему удалось добиться отзыва не менее 19 своих игроков с фронта, чтобы они выступили в качестве массовки. Конечно, это сделало последовательность матчей более правдоподобной, но художественные соображения вряд ли занимали высокое место в списке приоритетов Хербергера. Его главным интересом была безопасность своих игроков, и позже в том же году он доказал, что готов рискнуть многим для достижения этой цели.
Готовясь к игре со Словакией в декабре, он пытался получить пропуска для тех игроков, которые к этому времени составляли большинство и находились на передовой. Узнав, что пропуска выдаются в основном награжденным бойцам, Хербергер просто придумал несколько медалей в своем письме командованию. «Учитывая негативные события на фронте, я вел себя умеренно в отношении награждения орденами, — писал он, — вручив один Железный крест I, три Железных креста II и значок Шторма». Это звучит безобидно, и можно представить себе улыбающееся, морщинистое лицо Хербергера, когда он писал это, но не ошибитесь: это была подделка документа, который удешевлял почести, имевшие огромное значение для нацистов и военной иерархии. Многие люди видели концлагерь изнутри за меньшие вещи. И все же, каким бы смелым ни был этот поступок, разве сделал бы Хербергер что-то подобное для кого-то, кто случайно не был хорош в футболе?
Один человек, который был очень хорош в футболе и который вскоре станет любимым игроком Хербергера, фактически чем-то вроде суррогатного сына, был лучшим игроком, которого Германия могла бы представить до Франца Беккенбауэра — и есть больше людей, чем вы думаете, которые все еще ставят его выше Кайзера. Фриц Вальтер родился 31 октября 1920 года в Кайзерслаутерне, в 64 километрах к западу от родного города Хербергера Мангейма, в немного отдаленном, немного отсталом регионе Пфальц (Палатин).
Отец Вальтера работал водителем грузовика, пока в результате несчастного случая не потерял глаз, а затем открыл ресторан. Он провел некоторое время в Америке, но вернулся домой перед Первой мировой войной и женился на берлинской женщине. Это может показаться наполовину космополитичным окружением, но жители Пфальца имеют репутацию замкнутых и недоверчивых, в то же время воспитывающих сильное чувство семьи, характерное для соотечественников и женщин. Позже это вызвало у Фрица Вальтера некоторые проблемы, когда он женился на великолепной итальянке, на которую с подозрением смотрели как его семья, так и Зепп Хербергер. Но это также способствовало сплочению групп и глубокой дружбе. Фриц и два его младших брата, Оттмар и Людвиг, жили рядом с двумя мальчиками по имени Эрнст и Вернер Либрих. Эрнст учился в одном классе с Вернером Кольмейером. Все шестеро детей любили футбол, все играли за 1. FC «Кайзерслаутерн» и четверо из них выиграли чемпионат мира. (Короткая карьера Людвига Вальтера — две игры в Оберлиге — закончилась из-за травмы, полученной во время войны).
Однако прежде чем попасть на чемпионат мира по футболу, Фриц Вальтер сначала принял участие в мировой войне. Он дебютировал на международной арене в июле 1940 года в матче против Румынии, играя на позиции центрального нападающего и забив три гола в победном для Германии матче со счетом 9:3. «Я счастлив, Фриц, — улыбнулся впоследствии Хербергер. — Ты не разочаровал меня. Ты можешь снова приехать». Легче сказать, чем сделать, потому что, как и большинство других спортсменов, Вальтер был призван в армию в 1940 году, когда на различных фронтах обострилась ситуация.
В последующие годы солдат Вальтер маршировал, ездил на машине или летал по Франции, Сардинии, Корсике, Эльбе, Богемии и Румынии. В этом не было ничего необычного для военнослужащего вермахта. Но футболист Вальтер также видел Словакию, Венгрию, Югославию, нейтральную Швейцарию, Швецию, Финляндию, Хорватию и Болгарию. Потому что, невероятно, сборная Хербергера до конца 1942 года, когда все рухнуло провела еще 25 матчей, часто хаотичных, бессистемных. И Вальтер, что еще более невероятно, пропустил только два из них. (Хельмут Шен, которого не был призван в армию, сыграл всего пять матчей; следующим по количеству матчей после Вальтера был ветеран Пауль Янес с 19 играми).
Это стало возможным только потому, что Хербергер был настолько очарован Вальтером, что испробовал все возможное и невозможное, чтобы увести молодого игрока от смертельной опасности на фронте и вернуть его в безопасное место на футбольном поле. «Хербергер притворялся, добивался расположения и строил заговоры, — говорит его биограф Юрген Лейнеманн, — чтобы гарантировать какое-то убежище для защиты и воспитания футбольного гения в условиях все более угрожающей суматохи войны». Но отправить Вальтера и остальных домой и подробно описывать их футбольные обязанности становилось все труднее и труднее.
Международные матчи Германии во время войны были почти бесполезными играми против слабых соперников, будь то союзники или оккупированные страны (и, конечно, стабильная Швейцария), за двумя возможными исключениями, о которых стоит помнить. В апреле 1941 года блестящая немецкая сборная обыграла Венгрию со счетом 7:0 в Кельне, вызвав воспоминания о Breslau-Elf (звезда которого, Отто Зиффлинг, умер от болезни легких всего в 27 лет, вскоре после начала войны). В ответном матче в Будапеште 3 мая 1942 года израненные мадьяры намеревались восстановить некоторую гордость и заслуженно вели со счетом 3:1 к перерыву, полностью доминируя над своим соперником. «Не допустите, чтобы это стало катастрофой», — предупредил бледный Хербергер своих игроков в перерыве. Под руководством молодого Фрица Вальтера немцы не только ограничили ущерб, но и сумели переломить ход игры, в итоге выиграв со счетом 5:3. Три года спустя его игра в этом матче спасло Вальтеру жизнь; 12 лет спустя это помогло выиграть чемпионат мира.
К концу 1942 года нападающие Хербергера забили 15 голов в трех матчах против Швейцарии, Хорватии и Словакии, причем последний из которых был отвратительным и отличался агрессивной игрой и враждебной толпой в Братиславе. На 1943 год были запланированы игры со Швецией, Испанией, Италией и Венгрией, но они так и не состоялись. До дома дошла весть, что на восточном фронте дела пошли совсем плохо.
11 декабря 1941 года, через несколько дней после Перл-Харбора, чтобы поддержать своего японского союзника Гитлер объявил войну США. Примерно в то же время Германия постепенно начала ощущать на себе видимые следы войны. Лейнеманн передает изменения в настроении, отмечая меняющиеся цвета: «Окна автобусов и трамваев были выкрашены в синий цвет, который, казалось, приглушал все остальные цвета. И атмосферу тоже. Берлинская колонна Победы была выкрашена в черный цвет, чтобы не отсвечивать в свете фар. С сентября евреев заставляли носить желтую звезду». Еды и одежды становилось все меньше, все чаще звучала воздушная тревога.
Тем не менее, в первой половине 1942 года генерал Эрвин Роммель продвинулся к Эль-Аламейну, недалеко от Александрии в Египте. В Советском Союзе немецкие войска сумели пережить первую зиму и быстро продвигались к Москве. Настроение немного улучшилось. Когда знаменитый летчик-истребитель майор Герман Граф, бывший вратарь, посетил команду Хербергера, он весело заявил: «Я всегда чувствую себя хорошо, когда нахожусь рядом с футболистами». Хербергер ответил: «Возможно, однажды я напомню вам об этом дне».
Граф только что был награжден за то, что сбил свой 200-й вражеский самолет, и Гитлер вскоре отстранит его от действительной службы, чтобы он обучал пилотов-стажеров во Франции. Самолет, который Граф сбил, чтобы заслужить Рыцарский крест с бриллиантами, разбился о мерзлую землю под Сталинградом. Там немецкие войска были остановлены и вступили в отчаянную изматывающую битву на истощение. Гитлер запретил им отступать, и в течение ноября Красная Армия окружила агрессоров. Два месяца спустя немцы капитулировали. Лишь 6 тысяч человек из 235 тысячной армии увидели свои дома.
Роммель, тем временем, мудро начал отступать (игнорируя приказы об обратном) перед лицом британских и американских наступлений, и Африканский корпус капитулировал в мае 1943 года. Война была фактически проиграна, но она была далека от завершения. 18 февраля 1943 года Йозеф Геббельс выступил с речью в Берлине и спросил, готова ли страна вступить в «тотальную войну». Избранные участники партии с энтузиазмом ответили: «Да». Два дня спустя точное значение «тотальной войны» было изложено в письменном виде. Зепп Хербергер изучал только те части, которые были важны для него.
«Международные спортивные соревнования должны быть отменены до дальнейшего уведомления, — объясняли газеты, — потому что фронтовики больше не доступны, а людям, проходящим трудовую службу, не будет предоставлен отпуск». Это означало, что Хербергер остался без работы и, что еще хуже, без цели в жизни. Но, по крайней мере, должен был быть какой-то футбол, так как в газетах также отмечалось, что «спортивные соревнования местного характера должны проводиться в целях поддержания трудовой этики». Когда в министерство поступили сотни писем от солдат с мольбами о футболе дома, эта уступка была частично распространена и на общенациональные соревнования.
В то время как национальный чемпионат продолжался в течение месяцев, а затем и лет растущего хаоса и беспокойства, расписание игр становилось все более сложным. Выезды превратились в неопределенное приключение из-за нормирования топлива, и поезда все чаще использовались для перевозки военнослужащих (не говоря уже о жертвах концентрационных лагерей). Даже сама игра стала проблемой, когда все большее число молодых людей и подростков было отправлялось на разрушающиеся линии фронта. В 1942 году все еще существовало подобие регулярного чемпионата, потому что в некоторых клубах было по крайней мере несколько размещенных поблизости игроков. Игроки «Шальке» Шепан и Кузорра, например, проходили службу на военно-воздушной базе в Гельзенкирхене.
Тем не менее, этот год отмечен массовым появлением таких команд, как «Спортивный клуб ВВС Пютниц» или «Спортивный союз СС Страсбург». Эти военные команды имели преимущество в виде стабильного состава, в то время как обычные клубы страдали от внезапных призывов или командировок. Не то чтобы военные команды были полностью защищены от подобных сюрпризов. В мае 1942 года кандидаты в сержанты из Мариенвердера готовились к матчу плей-офф с восточно-прусским клубом VFB «Кенигсберг» за выход в плей-офф, когда внезапно все были отправлены в бой. Юношеская резервная команда проиграла со счетом 1:7, а затем «Кенигсберг» обыграл сборную полиции со счетом 8:1 и вышел в четвертьфинал.
Чемпионат 1942 года выиграл, конечно же, «Шальке», который в финале обыграл «Ферст Вена» со счетом 2:0. Состав «Шальке» не давал никакого намека на то, что Германия — страна, находящаяся в состоянии войны со всем миром. Шепан и Кузорра играли, как и Тибульский, Кальвицкий и Урбан, который, таким образом, сдержал свое обещание вернуться и помочь своему клубу стереть память о прошлогодней драме. Урбан также сыграл в финале Кубка четыре месяца спустя, в котором «Шальке» проиграл со счетом 0:2 «Мюнхену-1860». Однако это была последняя соревновательная игра, в которой он принял участие. Следующей остановкой Урбана был Сталинград, и он уже не вернулся. Новость о его смерти впервые дошла до многих немцев через немецкоязычные передачи Би-би-си.
В 1943 году в первых раундах все стало фарсом. В некоторых лигах команды забили более 100 голов за 18 игр. «Нюрнберг» выиграл один матч со счетом 20:1. Даже в 1/8 финала были результаты 8:0 и 8:1. Во многих случаях игры приходилось прекращать, если мяч был поврежден, потому что замены ему найти не удавалось. Однако пресса указала, что только семь из 300 клубов самого высокого ранга вынуждены были отменить регистрацию своих команд. И все же Ханс фон Чаммер унд Остен не мог приписать себе в заслугу это «доказательство морального духа», как выразилась одна газета. Он умер 25 марта 1943 года.
Титул в этом году наконец-то завоевал SC «Дрезден», победив со счетом 3:0 FV «Саарбрюккен». Хельмут Шен вспоминал, что некоторые из его приятелей по команде беспокоились о том, чтобы играть в этом матче, сказав ему: «Британцы будут знать, что финал состоится. А что, если они сбросят бомбу на стадион?» Но королевские ВВС не атаковали ни тогда, ни год спустя, летом 1944 года, когда «Дрезден» защищал свой трофей против «Спортивного клуба ВВС» Гамбурга. «Но что это значило тогда? — писал Шен. — Союзные войска высадились во Франции, в Белоруссии русские начали свое крупнейшее наступление. Разве мы не чувствовали страх? Этот вопрос, о котором люди склонны забывать, не стоял перед немцами. Карта Европы все еще заставляла нас верить в силу. Норвегия и Дания, Италия, Греция, Болгария, Румыния, Венгрия — все они были "прочно в руках немцев". Никто не понимал, как быстро все это может рухнуть».
Через шесть недель после финала 1944 года и через две недели после неудачной попытки майора Клауса фон Штауффенберга убить Гитлера, запланированные отборочные игры первого раунда Кубка Фон-Чаммера были приостановлены, что сделало клуб «Ферст Вена», победивший 3:2 «ВВС Гамбурга» в 1943 году, последними победителями пангерманского кубка. Матчи Лиги в разных частях страны в некоторых случаях продолжились до октября, а в некоторых местах, таких как Гамбург, официальные соревнования проводились вплоть до следующего апреля. Но по большому счету немецкий футбол сдался войне в августе 1944 года. Пресса, однако, все еще находила время для вводящего в заблуждение бустеризма: «Англия сможет возобновить футбольную лигу в ближайшие два года после окончания войны, в то время как Германия планирует создать Рейхслигу сразу после окончательной победы». Реальность была такова — гроб с останками Фрица Ункеля, уважаемого давнего президента «Шальке 04», стоял на кладбище в почти полностью разрушенном Гельзенкирхене в течение восьми дней и ночей, пока члены семьи, наконец, сами его не похоронили.
В сентябре все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет были призваны в Фольксштурм, ополчение, предназначенное для защиты страны от наступающих с востока Советов, и англичан и американцев, наступающих с запада и юга. Теперь даже Хельмута Шена призвали и обучили на гренадера. «Я научился полезным вещам, таким как вождение автомобиля и отдавание нацистского приветствия начальству», — саркастически записал он, добавив: «Во мне не было того, что нужно для становления, героем, того, что нужно для смерти героя, а именно так тогда описывалась смерть».
13 февраля 1945 года Хельмут Шен провел ночь следя за воздушными налетами на заводе в 14 километрах от Дрездена. Ему сказали, что американские и британские бомбардировщики приближаются к Лейпцигу, и его задачей было поднять воздушную тревогу в случае нападения с воздуха. «Англичане никогда не будут бомбить Дрезден, — заверил его отец. — Я знаю их, они цивилизованные люди. Они любят Дрезден». В 22:15 коллега Шена недоверчиво завопил: «Посмотри! Новогодние елки!» Они смотрели на небо над Дрезденом и видели тысячи сверкающих звезд, дождем падающих на город. Было совершенно тихо. «Это смерть Дрездена», — сказал кто-то. Звезды были зажигательными бомбами.
Шен запрыгнул в грузовик и направился в город, чтобы отыскать свою жену. «Внутренний город, более шести километров в длину и четыре километра в ширину, был одним единым адом, — писал он. — Едва ли хоть одна душа выбралась оттуда живой». Но его жене удалось вовремя добраться до бомбоубежища, и пять дней спустя, когда Дрезден все еще горел, Шен также нашел своего 87-летнего отца. Физически он не был ранен, но сильно потрясен. Он часами сидел на земле и молился, пока вокруг него заживо сгорали люди. «Негры были повсюду», — сказал он сыну в замешательстве, имея в виду обугленные трупы.
«Мы были спасены, — вспоминал Шен, — но по меньшей мере 130 тысяч человек лежали мертвыми на улицах Дрездена». (В большинстве учебников по истории говорится о 35 тысячах). Город, который он любил больше всего на свете, возможно, больше футбола, был разрушен до неузнаваемости. Он не винил англичан или американцев, только ненависть и слепоту, которые стали причиной всего этого.
Примерно в это же время союзники бомбили и другой великий футбольный город — Нюрнберг. 2 февраля «Нюрнберг» и «Форт» сыграли свое последнее дерби на данный момент (Клуб выиграл 2:1). Шесть недель спустя место, где нацисты проводили свои ужасные партийные митинги, было захвачено американскими войсками. Ханс Кальб, завоевавший пять медалей чемпионата с «Нюрнбергом», был убит за несколько дней до захвата. К тому времени Георг Кель, наследник великого Хайнера Штульфота в воротах Клуба, уже давно погиб. Он получил ранение в руку во время службы на передовой, и когда врачи сказали ему, что только ампутация может спасти его жизнь, Кель послал их подальше. Он знал, что с одной рукой он никогда больше не сможет играть в футбол. Борьба Келя за выживание была долгой, и он ее проиграл. Другие мужчины встретили свою судьбу менее храбро. 30 апреля 1945 года Адольф Гитлер застрелился. За день до этого «Гамбург» обыграл «Альтону» со счетом 4:2 в последнем официальном футбольном матче военного времени. Через неделю Германия капитулировала.
История войны — это история наций, но истории войны — это истории отдельных людей. Был, например, молодой центрфорвард небольшого клуба «ТуРа Бремен». Еще до того, как ему исполнился 21 год, он прошел через снежные бури русской зимы, сам стал свидетелем бойни на мосту под Арнемом в Голландии и дважды был схвачен партизанами, намеревавшимися его казнить. В сентябре 1944 года он провел три дня и две ночи в полной тишине и темноте под обломками школьного здания, разрушенного британскими бомбардировщиками. Не имея возможности пошевелить ни одной частью тела, кроме правой руки, окруженный примерно сотней мертвецов, он в бреду ждал спасателей. Когда его наконец нашли, ему дали небольшую передышку и бросили в последнюю отчаянную попытку Германии переломить ситуацию — кровавое наступление в Арденнах.
В конце концов молодой человек был арестован англичанами в Бельгии и депортирован в лагерь для военнопленных в Англии. Там он снова начал играть в футбол, на этот раз в воротах. У англичан возникли проблемы с произношением его имени, и поэтому Бернд Траутманн стал Бертом — и в 1956 году стал первым иностранным футболистом года в стране.
Фриц Вальтер, тем временем, провел 1943 и 1944 годы в условиях, которые учитывая обстоятельства, можно назвать относительной безопасностью. Майор Граф, герой войны и бывший вратарь, создал на своей базе, теперь переведенной в Восточную Фрисландию, футбольную команду ВВС, известную как «Красные летчики-истребители». Эта команда не участвовала в официальных матчах, как некоторые другие военные команды, но это была очень хорошая команда, которая проиграла лишь несколько из примерно 50 матчей, проведенных против местных клубов или других команд военных. С более чем небольшой помощью Хербергера в середине 1943 года Вальтер присоединился к «Красным летчикам-истребителям».
Однако в январе 1945 года русское наступление ознаменовало конец команды. Позже Вальтер вспоминал, что он почти ожидал, что Граф и другие высокопоставленные офицеры сбегут, оставив солдат на милость наступающих русских, как это было принято на других базах. Вместо этого Граф сказал: «Мы уничтожим оставшиеся самолеты, и нас всех вместе возьмут в плен». Затем команда села в грузовики, которые должны были отвезти их на запад. Все предпочитали быть захваченными американскими войсками, а не русскими.
Поначалу казалось, что план сработал, но после нескольких недель пребывания в американском лагере для военнопленных немецких солдат перевезли на восток, чтобы передать русским. Это означало Сибирь и почти неминуемую мучительную смерть. Вальтера охватил такой же страх, как и 40 тысяч его товарищей по заключению, но с истинным пфальцеровским стоицизмом он решил, что, поскольку он ничего не мог поделать с ситуацией, он мог бы с таким же успехом может искать там, где поиграть в футбол. Однажды в украинском центре приема беженцев, последней остановке перед Сибирью, Фриц Вальтер заметил, что сотрудники лагерной полиции готовятся к игре. Не зная, что делать, он молча наблюдал за происходящим со стороны, пока в его сторону не был пущен шальной мяч. Своим тяжелым, рваным армейским ботинком он вернул мяч в игру — и через несколько секунд он стал участником матча.
В одной из своих многочисленных не им написанных автобиографий Вальтер называет эту игру «самой важной в моей жизни» и описывает ее следующим образом: «Я ни на мгновение не задумываюсь о том, с какой необычной компанией я играю или по какому странному полю я передвигаюсь. Для меня левый нападающий — это просто левый нападающий. То, что он еще и словак, меня не волнует. Какое мне дело до того, что правый инсайд из Венгрии? Мы футболисты и ничего больше». В перерыве один из игроков вышел вперед. «Я тебя знаю, — сказал он. — Венгрия против Германии в Будапеште, 1942 год. Вы выиграли 5:3». На следующий день имя Фрица Вальтера было вычеркнуто из списка заключенных, подлежащих отправке в Сибирь. Он тренировал команду лагеря и в конце 1945 года вернулся в свой родной город Кайзерслаутерн. То, что он был известным футболистом, спасло ему жизнь.
Не многим людям так повезло. Асбьерн Халворсен, норвежец, выигравший финалы 1923 и 1928 годов с «Гамбургом» и тренировавший сборную Норвегию, когда они лихо обыграли Германию на Олимпийских играх 1936 года, наблюдал за тем, как нацисты захватили его страну в 1940 году. В 1942 году Халворсена поместили в концентрационный лагерь близ Осло, а через год отправили в Эльзас. Не желая работать надзирателем, что означало бы мучить своих сокамерников, он был подвергнут пыткам, а затем доставлен в еще один концентрационный лагерь, расположенный неподалеку от его бывшего дома, Гамбурга. После освобождения он вернулся в Норвегию, где стал генеральным секретарем Футбольной Ассоциации страны. Однако его здоровье, а возможно и душа безнадежно пострадали. Десять лет спустя он умер.
Его бывший товарищ по команде Отто «Талл» Хардер тоже был в концентрационном лагере, но не в качестве заключенного. Он вступил в НСДАП еще в 1932 году. К 1939 году, когда он стал охранником в концентрационном лагере под Берлином, он также долгое время был членом СС. Пять лет спустя его назначили начальником охраны в лагере в районе Ганновера, и за несколько месяцев его руководства там погибло более 200 пленных. Несмотря на слухи об обратном, Хардер и Халворсен никогда не встречались ни в одном из многочисленных лагерей, которые они видели изнутри, но даже если бы они и встретились, очень сомнительно, что Хардер сделал бы что-нибудь, чтобы облегчить страдания норвежца. В конце концов, это был человек, который позже в суде объяснял смерти в ганноверском лагере, сказав: «Внутренние органы заключенных были ослаблены из-за недоедания в еврейском гетто, так что они не могли принимать хорошую и обильную пищу в концентрационном лагере». Хардер был приговорен к 15 годам тюремного заключения, но был досрочно освобожден в 1951 году. До своей смерти в марте 1956 года он жил уединенной жизнью в Гамбурге, озлобленный несправедливым, по его мнению, обращением.
Что касается людей, возглавлявших немецкий футбол в годы нацизма, то Отто Нерц и Феликс Линнеманн были отправлены в лагеря для интернированных. Нерц практически голодал в советском плену и скончался от менингита в Заксенхаузене в 1949 году, хотя некоторые из других заключенных позже утверждали, что он умер еще в 1947 году. Линнеманн был освобожден в ноябре 1945 года и скончался три года спустя. Гвидо фон Менгден прошел через все суды и денацификационные тесты, в конечном итоге став секретарем влиятельной Немецкой спортивной ассоциации в 1962 году. Его преемник на посту ядовитого пера фон Чаммера унд Остена, Карл Коппехель, сумел осуществить столь же быстрый переход от тирании к демократии. Он продолжал выполнять функции секретаря, служащего и главного летописца DFB до 1960-х годов, написав в 1954 году первую содержательную (хотя и не всегда полностью откровенную) историю немецкого футбола.
А маленький человечек со сморщенным лицом? Зепп Хербергер сидел в крошечной квартирке, принадлежащей его тестю, в Вайнхайме, недалеко от моря обломков, которым был Мангейм, когда «тысячелетний рейх» Гитлера подошел к концу. Он писал бесчисленное количество писем, чтобы узнать о местонахождении и благополучии своих подопечных, особенно Фрица Вальтера, часами просматривал накопившиеся досье и тщательно отвечал на 131 вопрос в анкете денацификации.
Хербергер вступил в НСДАП в 1933 году под руководством Нерца и Линнеманна, которые сказали ему, что это будет способствовать его карьере, но оккупационные силы верно не сочли его убежденным нацистом, что избавило Хербергера от лагеря для интернированных. Опрос, проведенный в конце 1945 года в Американской зоне, показал, что только двое из десяти немцев принимали на себя личную ответственность за войну. Таким образом, можно предположить, что Хербергер не проводил много бессонных ночей, пытаясь выяснить, что пошло не так и кто был виноват. Кроме того, ему было чем заняться. В то время как мало кто представлял, что принесет завтрашний день, при условии, что завтра вообще наступит, Зепп Хербергер создавал в своем уме новую национальную сборную. Он понятия не имел, когда и выйдет ли он когда–нибудь на футбольное поле, но знал одно — он будет готов.
***
Автор перевода: Антон Перепелкин
Редактор перевода: Алёна Цуликова
***
Любите немецкий футбол! Цените немецкий футбол!
Смотрите немецкий футбол, подписывайтесь на наш блог и твиттер.
Присоединяйтесь к нашему каналу на YouTube, телеграм-каналу и группе VK.
