«Знаю, что когда голы придут, то сразу скопом». Интервью Кшиштофа Пёнтека Foot Truck
Во время зимнего трансферного окна в «Милан» перешел польский нападающий Кшиштоф Пёнтек.
Сразу после этого у него взяли интервью польские спортивные журналисты Лукаш Висьнёвский и Якуб Польковский, ведущие шоу Foottruck на Youtube. Сейчас Кшиштоф приехал в национальную сборную Польши и снова встретился с парнями.
В новом интервью они поговорили о причинах голевой засухи нападающего, проклятии девятого номера, особенностях тактики Джампаоло и многом другом. Кроме этого, Кшиштоф рассказал, кто из игроков команды заряжает остальных хорошим настроением и почему Гаттузо называл его и Пакета «монголоидами». Читайте наш перевод интервью.
— Знаешь, что с момента нашей прошлой встречи все люди перестали скрещивать руки во время «стрельбы»? Получилась такая инструкция.
— Ага, для маркетинга пришлось к месту.
— Сейчас на каждом детском турнире у половины детей видим этот жест. Как когда-то было с «иксом» Левого (Роберта Левандовского — Прим. перев.). Вообще, мы решили больше не задавать героям вопросы, это за нас делают другие. Кароль Линетти, например, делал интервью с Квальяреллой. А у Фабио есть вопрос для Кшися Пёнтека.
[демонстрируют видео с вопросом Квальяреллы]
Квальярелла: — Вопрос о Пёнтеке? Что он чувствовал, когда проиграл такому старику? [Имеется в виду проигрыш в гонке бомбардиров Серии А — Прим. перев.] Конечно, шучу. Я его благодарю. Я старше, так что сейчас была моя очередь. Его время еще придет. Он может быть спокоен, что еще получит эту корону.
— Ну, я надеюсь, что буду иметь в жизни такое счастье — выиграть титул капоканноньере. Но передо мной много работы, и я знаю, что должен сильно стараться, чтобы это произошло…
— Нет, подожди, вопрос звучал иначе: как себя чувствуешь после проигрыша такому старику?
— Конечно, Фабио — легенда кальчо, и, естественно, проигрыш ему не был для меня прямо радостью, потому что я боролся за это звание. Но я желаю ему всего самого лучшего, потому что всем известно, какую историю он пережил. И, конечно, огромная удача для него, что в таком возрасте он завоевал эту корону.
— В последний раз мы виделись в тот момент, когда ты только-только подписал контракт с «Миланом». И твоя жизнь с того времени немножечко изменилась.
— Ну, чуть-чуть изменилась (смеется). Больше голов забил в Серии А.
— И это в таком сезоне (смеется).
— И в Кубке Италии… Я стал более узнаваемым игроком, чем был. «Милан» открыл мне дорогу ко многим новым вещам, не только футбольным. Я этому рад, но знаю, что футбол остается для меня самой важной вещью в жизни наряду с семьей. Знаете, я живу в таком районе, где не очень много людей, и выйти на прогулку с собакой могу. Но даже там ко мне иногда пристают. Классно, что итальянцы так меня ценят и что я такой узнаваемый, но мне сейчас трудно прогуляться по Дуомо, например.
— А были какие-то абсурдные истории вроде тех, что мы знаем от парней, играющих в «Наполи»?
— Как-то вышел в город с моей женой Паулой, чтобы пообедать. После этого мы хотели прогуляться по Дуомо, взять такси и поехать домой. Но пока мы бежали к машине за нами увязалась толпа из 20 или 30 человек. Когда мы заскочили в салон, они стучали в стекло, чтобы я вышел и пофотографировался с ними. Так что такие вещи тоже имели место. Или как-то отправился закупиться в супермаркете. Выхожу из магазина…
— В руках пакеты с пивом, приправами, моцареллой (смеется)…
— Ага, точно. И тут один парень подскакивает ко мне, а второй делает снимок.
— Сейчас сезон свадеб. Ты в нем, кстати, тоже поучаствовал. Но я не об этом хочу спросить. В общем, я тоже часто хожу на свадьбы, и когда люди там выпьют, то начинают задавать вопросы от сердца — такие, которые действительно хотели бы задать. Так вот, 80% процентов тех, с кем я разговариваю в таких ситуациях, говорят: «Слушай, ну, скажи мне одну вещь. Почему этот Пёнтек перестал забивать?»
— Ха-ха! Ну, серьезно, если брать официальные матчи, то я пока не забивал только полторы игры. Может, после этого подготовительного периода я еще не совсем в форме… Хотя нет, мне кажется, что все уже вернулось в норму. С другой стороны, в конце спаррингов ноги были тяжелыми. И даже в первом матче с «Удинезе» не чувствовал свежести.
И, конечно, влияет то, что у нас новый тренер, новая система игры, и эта система не так проста в реализации. Мы с ребятами еще должны всему научиться. Знаем, что это может длиться долго, потому что система очень требовательна к игрокам.
— О системе Джампаоло мы разговаривали с Барткем Берешиньским и Каролем Линетти. Они говорили, что когда приходил новый игрок — пусть даже очень талантливый — его на полгода отправляли «в шкаф», чтобы привык к партнерам и научился манере игры.
— Именно, и это видно на каждой тренировке. Сейчас в команде много новых игроков. Но вы сами видели, что в первом матче Чалханоглу, который номинально исполняет роль меццалы, у Джампаоло играл «шестерку». Он был вынужден это сделать, потому что Беннасер провел всего пару тренировок и с системой знаком не был. И так с каждым новым игроком — он должен почувствовать манеру, увидеть ее на тренировке…
Да и вообще, нам было очень трудно, потому что на старте предсезонки многих еще не было в клубе — ребята возвращались с Копа Америка, с Кубка африканских наций… 75% предсезонки с нами играли ребята из Примаверы, поэтому мы не могли заниматься тем, чем хотелось бы. В общем, это все не так просто. Но я вижу и понимаю, что все понемногу возвращается в норму.
— А, кстати, здесь [на сборах с национальной командой Польши — Прим. перев.] ты еще не разговаривал с Барткем Берешиньским и Ковнасем [Давидом Ковнацки — Прим. перев.], которые знают футбол Джампаоло? Они не шутили в стиле «Как там, Пёна? Выучил уже все 30 вариантов вбрасывания мяча из аута?»
— Ха-ха, ну на самом деле, это примерно так и выглядит. Тренер говорит «так, ребята, заканчиваем тренировку — последняя ситуация», а потом оказывается, что этих ситуаций на самом деле 15 (смеется). Так что это на самом деле есть, а особенно многому мы учимся в обороне. Для нападающих очень много работы. Очень много прессинга, нужно хорошо занимать позицию в обороне. Конечно, я должен в это вникнуть, потому что так смогу развиться как футболист.
— Мы сейчас были в Италии, встретились с местными фанами, и они нам говорят: «Пёнтек? Поляк не будет забивать, он что-то растолстел, мы видели на товарняках». Но я смотрю на тебя и не вижу этих дополнительных килограммов.
— На самом деле, проблема даже не в килограммах. У нас был очень тяжелый подготовительный период, очень много тренажерного зала, работы над мышечной массой и силовых занятий…
— Может, не хватало твоих фирменных ускорений?
— Ну, естественно, потому что когда тренируешься на предсезонке, летишь в Штаты, там тренируешься дважды в день и раз в три дня играешь спарринги, то откуда этому взяться? Я все осознавал, но думал, что это быстрее пройдет. А оно, наоборот, накапливалось, накапливалось и осталось до самых последних «товарняков».
— А замечаешь после этого сезона, проведенного в Италии, что защитники соперников иначе к тебе относятся? Наверное, немного изучили тебя за это время?
— Ага, даже когда мы играли с командой из Серии C — «Чезеной» — были такие ситуации, когда я выходил на пас, отыгрывал мяч, тот улетал на другой конец поля, а защитник все равно на мне «висел», вцепившись руками. Так, будто бы мы занимаемся борьбой, а не футболом. Знаете, меня это удивляет в Италии. Потому что судьи там всегда занимают позицию защитников, а не нападающих. И это ненормально. Потому что нападающий атакует, а задача защитника — его нейтрализовать. Ну, и понятно, что он будет это делать разными способами.
— Безголевой период — это важная проверка. Потому что одна вещь — отыграть сильный сезон, а совсем другая — показать то же самое в следующем, когда нужно играть большой матч каждые три дня.
— Да, конечно, это будет проверка, но я так на это не смотрю…
— Чтобы себя не накручивать?
— Ну, если в 38 матчах забиваешь 30 мячей, то такая проверка не может принести тебе счастья или… Если забьешь в первых 5-6 матчах 8 голов — ну да, может, и счастье. Ну, а когда 30 голов, а со сборной 34, то, конечно, этого счастья нет…
— Я почему спрашиваю. Не потому что, как говорят, поляки не любят, когда кому-то везет. Как раз наоборот. Ты стал таким футбольным Адамом Малышем [польский прыгун с трамплина, четырехкратный чемпион мира — Прим. перев.] — люди ради тебя включали телевизоры, что проявлялось даже на показателях просмотров матчей «Милана». Поэтому все волнуются. Они слышали, что ты раньше в товарищеских матчах забивал, в кубке забивал, в сборной забивал, а сейчас…
— Ага, в товарищеских матчах с «Дженоа» год назад мы играли с клубами Серии C, Серии D, а тут с игроками Примаверы в составе выходили против «Баварии». И это было за две недели до их первой игры в чемпионате — «Бавария» выступала первым составом, только без Роберта. А потом против «Бенфики», которой тоже оставалось две недели до старта в чемпионате, и они уже набирали форму. Ну, и последний матч с «Юнайтед», которым оставалась неделя до первой официальной игры. Мы начинали сезон позже всех из пяти топовых лиг, и во время предсезонки были на совсем другом этапе подготовки. Люди об этом как будто не знают и не понимают этого.
— До нас доходили слухи, что в «Милане» есть люди, которые верят в проклятие девятого номера. И что есть люди из клуба, которые приходят к тебе и говорят: «Эх, зачем ты брал эту «девятку», не надо было ничего менять»…
— Вообще никто мне об этом не говорил. Даже тренер смеялся, что люди обращают внимание на такое. Но после последнего матча с «Брешией», когда мяч после моего удара остался на линии ворот, парни в раздевалке уже начали смеяться: «Зачем эта «девятка», быстрее меняй». Но это все было в форме шутки.
Я всегда хотел играть с «девяткой», потому что нападающие выступают с этим номером. И как только появилась такая возможность, сразу сказал, что хочу ее.
— Потому что ты для итальянцев, как Шевченко, приехавший с востока, или как Индзаги — множество разных сравнений появилось. Ты сам сегодня можешь как-то определить: какая ты «девятка»?
— Ну, очевидно, я не идеальная «девятка» — у меня много недостатков, как и у каждого нападающего. Многие люди в Италии говорят, что я типичная «девятка», которая играет только в штрафной площади, но статистика и отчеты после матчей это не подтверждают. Я много пасую, часто контактирую с мячом, а мне все равно говорят, что нужно работать над игрой за пределами штрафной.
Сейчас работаю над передачами, да и в целом надо всем: игрой головой, левой ногой. Однозначно хотел бы больше забивать из-за пределов штрафной. Ну и, конечно, над игрой спиной к воротам. Мне кажется, что я и так неплох в этом, но всегда можно лучше.
— Сравнивая твои периоды в «Дженоа» и в «Милане», говорят, что в Генуе у тебя почти не было моментов, но ты много забивал. Хотя там была мощная поддержка со стороны Куаме. Это был простой футбол, но Куаме мог выигрывать верх, единоборства, и благодаря этому вы доходили до ворот соперника.
— «Милан» — абсолютна другая команда. «Дженоа» играет просто. Когда мы выходили против сильных клубов, задача стояла простая: проталкиваем мяч вперед на Куаме или Пёнтека — и там будем бороться. И даже таких «выброшенных» мячей, когда можно пробежаться и побороться, мне часто не хватало. Все-таки процент выигранных «бесхозных» мячей у меня очень большой.
«Милан» — совсем другая история. Команда старается играть с мячом, хотя мне иногда кажется, что нам стоит поискать более простых решений. Сыграть длинно или в два касания забросить мяч за спины, чтобы там уже что-то придумывать. Таких моментов мне как нападающему не хватает — возможно, проблема и в этом.
— А можешь рассказать, кто у вас отвечает за настроение? От кого прилетают все шутки, юмор и так далее?
— Ха-ха, это один человек — Франк Кессье. Он очень, очень позитивный человек и даже где-то сумасшедший. Франк иногда может быть нахальным, когда влетает в раздевалку, кричит, танцует и все такое. Знаете, сейчас такая эпоха смартфонов — все сидят, уткнувшись в экраны, а он залетает, начинает всех расшевеливать, громко слушать музыку.
— А если говорить об одежде, то самым эксцентричным был, наверное, Бакайоко? Или кто-то может с ним потягаться?
— Без шансов, парень был невероятный. Каждый день приходил в самых крутых и дорогих вещах, классно подобранных. Иногда это даже выглядело высокомерно, особенно если оценивать польскими стандартами.
— Говорят, Гаттузо над ним издевался из-за этого…
— Страшно! У него так: если какая-то ошибка на тренировке или в поведении, он говорит одно слово — mamma! Перед матчем у нас всегда есть процедура переодевания в специальном здании в Миланелло. И Бакайоко всегда заходил туда весь разодетый в Gucci, на руках — часы с бриллиантами, в ушах серьги. Тренер смотрит и произносит только одно слово — mamma… И сразу же хватает его за шею! (смеется) Тренер вообще много чего делал, но всегда было забавно.
— Кстати, а он качался под песню Тако [Taco Hemingway — польский рэпер, одна из песен которого называется Bakayoko — Прим. перев.]?
— Ага, когда был в раздевалке, да. Даже подшучивали над ним ребята: Кессье, Чалханоглу.
— А как ты им объяснил, что в Польше есть артист, написавший песню под названием Bakayoko?
— Я когда рассказал про эту песню Бакайоко, он подумал, что это ерунда — есть какой-то там парень в Польше, который побаловался, записав смешной кусочек. А потом Тако мне выслал диски с подписью, чтобы я дал Баке. Он послушал и сказал: «Вау, так он, наверное, популярный у вас в Польше, у него много классных треков». В общем, сориентировался, что это не парень с улицы.
— Феноменом для всех в Польше был твой контакт и хорошие отношения с Пакета. Потому что он не говорит по-английски, по-итальянски тоже еще вряд ли…
— Не-а, не говорит.
— Ну, ты отлично говоришь по-португальски, наверное!
— Слушайте, ну говорим так по-итальянски, как можем. Такими простыми словами. И иногда эти простые слова для нас более содержательны, чем для других. Так и договариваемся. Ну, иногда он что-то по-португальски говорит, и это понятно.
— Наверное, о глобальном потеплении вы не дискутируете.
— Ага, точно. Это правда, у нас хороший контакт. Может, это даже смешно — Гаттузо всегда смеялся. Вызывал нас и говорил: «Два монголоида, как это так, что вы по-итальянски говорить не умеете, этот по-английски не говорит, а вы как-то общаетесь?» (смеется) И потом мы на тренировку даже в обнимку выходили — мол, землячки — а тренер кричал: «Два монголоида!»
— А Пакета тоже из тех, кто показал только часть своего потенциала? На тренировках показывает больше?
— У него невероятный потенциал, просто огромный. И речь не только о технике, трюках и всяком таком. У него очень крепкие ноги для 97-го года рождения, классная физика. Это видно даже по мышцам — в общем, он очень сильный. У него еще есть такая бразильская манера — где-то принимает мяч как бы для шоу подошвой, балансирует. Джампаоло часто злится на него из-за этого, но мне кажется, что ему нужно доверие.
— В общем, всем, кто за тебя переживает, можем передать, что ты в отличной форме.
— Да. Может, сейчас не в лучшем состоянии, но знаю, что голы придут. И когда придут, то сразу скопом.
— И как я вижу, тебя эта ситуация не выбивает из колеи. В смысле, что ты не засыпаешь с мыслями: «Боже, я же мог сыграть в этом моменте иначе, как же так?»
— Нет, скорее нет. Конечно, анализирую свою игру, и хочу делать все лучше, но чем больше ты будешь погружаться в какие-то такие мысли, тем больше это все будет тебя блокировать. Я все понимаю и продолжаю работать. Не беру в голову все эти мысли о «девятке», о том, что буду звездой одного сезона и так далее. Когда был младше и играл в «Заглембе» из Любина и даже в «Краковии», сильно переживал. И потом мне это мешало на поле. Упускал момент, потом думал об этом неделю… Снова выходил на поле, и голова уже не работала так, как должна.
— Пёна, желаем тебе здоровья и побольше голов, потому что чего еще желать?
— Главное здоровье, остальное завоюю на поле.
Расшифровка, перевод и адаптация:Ярослав Лысковец специально для АРФМ
