Помните текст про арест Стрельцова? Рассказываем, как он вернулся в футбол: помогли интеллект и жесткие нагрузки
В октябре 2018-го, когда арестовали Кокорина и Мамаева, все вспоминали дело Эдуарда Стрельцова. Мы подготовили объемный текст про ту громкую и запутанную историю, но не рассказали, как нападающий возвращался в футбол после 4 лет и 8 месяцев тюрьмы
Делаем это сейчас.
Из-за дисквалификации играл на заводском турнире. Затем помог Брежнев
Стрельцов вышел в 1963-м, ему было 25. После приговора Эдуарда пожизненно отстранили от футбола, но «Торпедо» не смирилось. Боссы рассчитывали отменить бан, в управлении ЗИЛа игрока встречал Аркадий Вольский – секретарь парткома завода. Он тепло обнял Стрельцова и направил в отдел кадров, где его определили в корпус техконтроля. На этот раз не чисто для галочки – иногда подключали и к такой работе.
Он начал потихоньку тренироваться, и хотя из прежних партнеров в «Торпедо» почти никого не осталось, команда ему обрадовалась, но заметила очевидное – Эдуард явно был не в форме: потерял резкость и чувство мяча, пополнел и начал лысеть.
Стрельцов восстанавливался через общие тренировки, хорошо помогали вечерние пробежки. Он уже представлял как снова надевает форму «Торпедо», но чиновники упорно не снимали дисквалификацию. Единственный выход – играть в заводском чемпионате. И он играл. Это тянулось два года, но мотивации не убавило: он до сих пор оставался всесоюзным героем.
В Горьком (сейчас – Нижний Новгород) собрался целый стадион, но в первом тайме Стрельцов не вышел, и поднялся хаос: люди гудели, приставали к милиции и хором выкрикивали имя форварда. Сработало. Стрельцов разорвал местный ГАЗ за 45 минут: хет-трик и победа 3:2.
«Мы встретились, когда после тюрьмы он играл на первенстве завода, – рассказывал «Московскому комсомольцу» друг Стрельцова и вратарь сборной СССР Анзор Кавазашвили. – Помню удивление: вышел на поле лысый толстый дядька, голова опущена, плечи согнуты, вокруг мельтешат футболисты, отобрать мяч не могут, а он пятками раздает голевые пасы. Я подумал: черт возьми, сам-то забьет или нет? На него летят соперники, а он мяч отбросит пяткой партнеру – гол».
Команда Стрельцова выиграла чемпионат, но он скучал по большому футболу: не пропускал домашних матчей «Торпедо» и мечтал поскорее вернуться. Получилось только в 1965-м: Хрущева, который лично поддержал арест игрока, отстранили от власти, его место занял Леонид Брежнев. В конце 1964-го он внимательно прочел письмо в защиту форварда от болельщиков, спортсменов и даже чиновников – там было свыше тысячи подписей. А затем принял того самого секретаря парткома ЗИЛа Аркадия Вольского. Он вспоминал встречу для книги Андрея Сухомлинова «Трагедия великого футболиста»:
«Взял с собой двух наших представительниц слабого пола, одна – Герой Социалистического Труда, другая – депутат Верховного Совета СССР. Рассказал ему про завод, про людей, про производство, про планы. Вообще – все как положено. Женщины «мои» рядом сидят, подтверждают, улыбаются. Вижу, Леонид Ильич доволен встречей.
Вопрос о возвращении Стрельцова пока не поднимаю. Рано. Здесь ведь тоже, как в футболе, тактика своя нужна: некстати вопрос задашь и вылетишь из кабинета ни с чем, да так, что больше никогда туда и не попадешь.
В конце встречи Леонид Ильич, как обычно в таких случаях, говорит:
«Ну, а чем помочь вам надо?». Я поблагодарил Генсека за готовность помочь ЗИЛу в решении жизненно важных вопросов. Поставил их перед ним, получил добро. Вот тут, как я почувствовал, и настала пора заговорить о футболисте.
– Негоже получается, Леонид Ильич, с Эдуардом Стрельцовым. Вы заядлый болельщик и не можете не помнить его. Вернулся парень из лагерей, а играть в «Торпедо» ему не дают, дисквалифицирован Спорткомитетом. Рабочие и весь коллектив просят.
Женщины «мои» головами закивали в поддержку просьбы, улыбнулись, глядя на Леонида Ильича с надеждой. Брежнев задумался на несколько секунд и говорит.
– Я, Аркадий, одного не пойму: если вышел из тюрьмы слесарь, то ему можно работать слесарем, а если футболист вышел, то ему, выходит, играть в футбол нельзя? Законный вопрос? Справедливо ли это?
Я и обе мои помощницы почти хором ответили, что вопрос ставится правильно, что лишать Стрельцова возможности играть в футбол несправедливо, что это нужно поправить.
И вопрос был решен в тот же день».
Два месяца индивидуально тренировался в Сочи. Но первый круг провалил
К первому сезону после освобождения 27-летний Стрельцов готовился в Сочи. С ним работал бывший партнер Алексей Анисимов, который теперь тренировал молодежь. «Команда мастеров уехала в Австралию, – вспоминал Стрельцов. – А я вместе с юношами, как когда-то в самом-самом начале, поехал в Сочи – на все про все было только два месяца <...>
Анисимов занимался со мной индивидуально. Гонял – я заметно отставал тогда физически. Весь основной состав «Торпедо» – и технари, и просто напористые, упрямые – стремились сочетать хорошую технику с атлетическими качествами. Одним удавалось лучше одно, другим – другое. Но стиль игры они понимали одинаково – полагались на технику при скорости. В такой команде при слабой физической подготовке рассчитывать, в общем, не на что».
Стрельцов мгновенно понял, что будет тяжело. В первом матче против бакинского «Нефтяника» его легко закрыли, и «Торпедо» провалилось 0:3. Через неделю москвичи играли дома: матч с куйбышевскими (теперь – самарскими) «Крыльями» не был центральным, но все хотели увидеть Стрельцова, и 45 тысяч билетов на стадион имени Ленина раскупили за пару дней. Перед игрой его прессинговали журналисты, но ничего интересного: парень явно отвык от камер и внимания.
«Торпедо» победило 2:0, Стрельцов отдал голевой пас на Иванова, но все равно смотрелся бледно. «Выглядел он потяжелевшим, – писал биограф Стрельцова Александр Нилин. – Новой пластики его движения по полю мы еще не различали, не умели оценить. Но никакой скованности в действиях не замечалось – Стрельцов как будто и не уходил с этого поля. По ходу матча с «Крылышками» иногда возникало сравнение его с человеком, вернувшимся домой, где до странного ничего не изменилось. Для полной привычности обстановки не хватало только его самого».
В следующих матчах Стрельцов раскрылся, создавал моменты для других, но никак не мог забить сам. Получилось только в 16-м туре: в Москве положил одесскому «Черноморцу». После стартовых игр первого круга тренер сборной СССР Борис Аркадьев вздохнул: «От Стрельцова осталась половинка». Сам Эдуард объяснял, что привыкал к новой тактике и конкуренции:
«В 1956-м и 1958-м «Торпедо» нередко выигрывало за счет новизны в тактике: вместе с Ивановым мы играли выдвинутым вперед сдвоенным центром. По бразильской схеме, как стали говорить после чемпионата мира. Ко времени моего возвращения в большой футбол вариант 4-2-4 был уже хорошо освоен всеми командами. «Торпедо» в тактическом отношении, в общем, не выделялось. Но исполнители были неплохие. Не все, конечно, но состав был солидно укомплектован во всех линиях».
Снова начал забивать и вернулся в сборную. Но на чемпионат мира-1966 его взять побоялись
Во втором круге Стрельцов полноценно вернулся. «Люди приходили смотреть не на команду, а на него, – вспоминал Анзор Кавазашвили. – Ни один тренер наших соперников никогда агрессивно против Эдика своих футболистов не настраивал: держите Стрельцова, бейте его по ногам, блокируйте… Не дай бог Эдика тронешь, он заводился так, что на нем могли висеть 2-3 футболиста, все равно протаранит, протащит на себе и забьет. Эту глыбу остановить было невозможно. В Брянске или Туле стадионы не могли вместить людей. И крики с трибуны: «Эдик, я с тобой в колонии сидел…», «Эдик, я с тобой вместе на химии (колония-поселение, где осужденные работают на производстве – Sports.ru) был». Иногда складывалось впечатление, что на трибунах одни зэки, которые помнили его по лагерю».
Стрельцов наколотил за сезон 12 мячей в 26 матчах (больше всех в команде) и помог «Торпедо» взять второй титул в истории. Болельщики были счастливы, но не удивились: Стрельцов лучше всех понимал и анализировал футбол и просто не мог не ожить.
«Миша Огоньков (защитник «Спартака» и сборной СССР – Sports.ru) рассказывал, что они в сезонах 1956-го и 1958-го часами думали, как сыграть против нас с Кузьмой (так называли Валентина Иванова – Sports.ru), чтобы не возникало положений, когда мы вдвоем выходим на одного защитника, – говорил Стрельцов в книге Александра Нилина «Вижу поле». – Тогда еще играли по системе с тремя защитниками. Теперь же, когда все команды перешли на двух центральных, ломать голову больше приходилось нам, нападающим. Я чаще ставил задачу не обыграть плотно опекающего меня защитника, не убежать от него, а увести за собой, освободить пространство для прорыва других нападающих. А когда удавалось сковать маневром, связать сразу двух обороняющихся, наши свободно разыгрывали комбинацию за счет лишнего».
Второй круг убедил Аркадьева, что Стрельцов готов вернуться в сборную. На собрании в федерации тренер воскликнул: «Стрельцова немедленно в команду, я ошибался. Его стало на половину больше – теперь он еще и тактик, и стратег ко всем его возможностям».
Приближался чемпионат мира-1966 в Англии, но выпускать Стрельцова за границу боялись: человек с уголовным прошлым не мог быть примером для молодежи, да и мало ли что напишут иностранные газеты. Больше всех возражал будущий министр культуры Петр Демичев, а Брежнев заступаться за игрока еще раз не стал.
Товарищеский матч между сборными СССР и Турции, 1966-й. Стрельцов – второй слева
«У него после отсидки первый выезд был с «Торпедо» в Австралию, – рассказывал Кавазашвили. – И мне Аркадий Вольский лично сказал: «Анзор, ты комсорг команды, мы поселим Эдика с тобой в один номер, присматривай за ним, чтобы он ночью никуда не ушел». Я говорю: «А куда он должен уйти, Аркадий Иванович? Он же спать будет». Вольский отвечает: «Я тебя предупредил, глаз с него не спускай». При том, что с нами ездил человек из КГБ, как будто он из Министерства культуры, – отдельно за Стрельцовым следил. Но не уследили ни кагэбэшники, ни я.
Я уснул после игры. В дверь грохот. Вскочил, темно, а барабанят так, что снесут дверь. Открываю, стоит руководство команды вместе с тренером Владимиром Гороховым: «Где Эдик?». Отвечаю: «Да вон он спит». Повернулись, посмотрели на кровать, там его нет. Начинают разнос: «Почему не доложил, что его нет?». Я же вратарь, невозмутимо пожимаю плечами: «Я спал, откуда мог знать, что он ушел?». Пока эта перепалка идет, вдруг в коридоре появляются Стрельцов с нашим нападающим Володей Щербаковым и две девушки, какие-то украинки. Оказалось, Эдик с Володей зашли через дорогу от отеля в бар, выпили пива, познакомились с девчонками, потрепались. Ну, девчонки сказали: давайте мы вас проводим. И они вместе поднялись на этаж. А здесь шум, гам, тарарам. Вдруг Горохов подходит к этим девушкам, голое пузо, в трусах: «Гуд бай отсюда на фиг». Те обиженные ушли, а мне влепили строгий выговор по комсомольской линии за то, что не досмотрел за Эдиком».
На чемпионат мира Стрельцов так и не поехал, но после турнира к нему смягчились: выпустили на матч Кубка европейских чемпионов с «Интером» и на несколько игр сборной. Его дважды признавали лучшим игроком СССР в опросе еженедельника «Футбол» (в 1967-м и 1968-м), с «Торпедо» он еще взял Кубок СССР. После второй личной награды Стрельцова отчислили из сборной перед чемпионатом Европы в Италии с официальной формулировкой – «из-за возраста», хотя в том сезоне он забил в чемпионате 21 гол. Комментатор Николай Озеров вспоминал, что ему не рекомендовали часто произносить фамилию нападающего в репортажах.
***
В 32 года Стрельцов ушел из футбола из-за разрыва ахиллова сухожилия и занимался с детскими командами «Торпедо». Он окончил Институт физкультуры и школу тренеров, но работать со взрослыми не хотел: «Понимаете, старший тренер должен быть человеком предельно требовательным, я бы даже сказал – жестким по натуре. Я же – мягкий человек. У меня бы рука не поднялась отчислить кого-нибудь из команды».
Стрельцов не выдерживал и сам выбегал на поле к детям, а еще играл за ветеранов. Ему принадлежит невероятно трогательный монолог о любви к футболу, где он рассуждал совсем не как форвард:
«Как-то меня спросили, за что я люблю футбол, – делился он с журналом «Юность» в 1967-м. – Сам я себе такого вопроса никогда не задавал, и потому сразу не нашелся, что ответить. Да и вообще, наверное, так ставить вопрос неразумно. Вот что больше всего ценишь в футболе? Я ценю в футболе мысль, вижу в нем, прежде всего игру, очень-очень интересную, главным образом потому, что в ней надо думать.
Памятник Стрельцову в Лужниках
Я люблю футбол за то, что он красивый, и за то, что он трудный, мужественный, может быть, даже опасный. Красоту я понимаю так. Нас 11 человек. Мы разговариваем на языке паса. Пас нас связывает. Можно красиво обвести, красиво ударить, красиво прыгнуть. Можно даже красиво бегать. Можно и нужно.
Но самое главное – пас».
После карьеры Стрельцова мучили проблемы со здоровьем, которое ухудшилось еще на зоне – во время работы на оборонном заводе. Заключенным не полагались средства защиты, и они часто заболевали туберкулезом и силикозом.
22 июля 1990-го Стрельцов умер от рака легких – в 53 года.
Фото: РИА Новости/Александр Макаров, Юрий Абрамочкин; ru.wikipedia.org
________________________________________________
Предыдущий опыт такого знакомства Стрельцова ничему не научил. Гениальный футболист, но видимо не особо умный человек.