Генич – самое откровенное интервью Кораблеву. Гнев, конфликты, любовь, вода во рту

Важный разговор с комментатором «Матч ТВ».

Константин Генич нередко дает интервью, но вокруг него остаются неисследованные зоны интересов. В нашем фокусе две основных линии.

Первая – постоянная череда конфликтов. Карпин, Дзюба, даже Алена Долецкая – почему Генич так легко ввязывается в публичные ссоры и создает так много шумных цитат-новостей? Зачем ругается со зрителями и подписчиками? Как все это сказывается на его психологическом состоянии?

Вторая – интернет и ТВ. Что Генича до сих пор цепляет в работе на «Матч ТВ»? Как он воспринимают репутацию канала? Какие у него амбиции, важны ли награды и одобрение? 

Вадим Кораблев встретился с комментатором и задал ему много очень личных вопросов.

«Я могу давать оценки. И мне не нужен специальный документ от главного тренера сборной». Раунд 1: Генич vs Карпин

– Ваши слова: «То, что делал Карпин в качестве нашего руководителя на «Матч ТВ», было блестяще». Расскажите про тот период.

– Я не отрицаю тех слов и готов произнести их еще раз. Это было восхитительно. Хотя тот период (полгода в 2017-м – Спортс’’) не всем зашел. Если я критику не очень люблю, то есть люди, которые ее вообще не воспринимают. Мы все прекрасно знаем характер Карпина: для него нет авторитетов – он посылал самого Зидана. А тут какие-то комментаторы.

Разумеется, все сразу хотели Валерия Георгича ввести в курс дела. Рассказать, как все строится, как надо назначать комментаторов, кому жирные матчи давать, к кому присмотреться, а на кого забить болт. Но Карпин все это максимально быстро притормозил, поставив стену. Его назначили как управленца. Комментаторы же очень своеобразные, самовлюбленные, где-то эгоистичные, токсичные. Их надо было приструнять, дисциплинировать. Руководство считало, что у Карпина, с его авторитетом, должно получиться. Плюс это супермедийный ход. 

Карпин работал на испанском телевидении, та модель для него – успешная. В Испании комментируют в разных форматах: комментатор и эксперт, комментатор и эксперт по судейству, комментатор и дама, которая бегает по периметру поля и берет интервью. Могут комментировать вчетвером. Могут эксперта, который смотрит футбол дома по телевизору, включать в эфир. Плюс Карпин был экспертом по туру на испанском канале – из этого, наверное, и родилась программа «Тотальный футбол».

Он регулярно общался с нами, впитывал, всматривался и вслушивался. Говорил очень честно. По вторникам проводил собрания, похожие когда-то делал Вася [Уткин]. Но Вася в основном с профессиональной точки зрения разбирал не работу комментаторов, а сюжеты в «Футбольном клубе». У Карпина же была теория, как в футбольной команде. Просил отключить телефон. Штрафовал за опоздания. У него были монтажер и отдел мониторинга, который собирал косяки комментаторов за уикенд. Карпин подключал ноутбук к большому телевизору – и показывал те самые косяки. Прямо как на теории: «Ты куда побежал? Зачем перестроился?»

– За что он ругал, а за что – хвалил?

– Какой-то французский матч, и, кажется, Рома Трушечкин говорит: «Прострел с фланга, неточная передача, мяч уходит на угловой». Карпин вступает: «Где ты здесь видишь неточную передачу? Как эта передача могла пройти? Он все сделал правильно – оставил мяч своей команде». Делал акцент на футбольных вещах. Его главный тезис: «Никогда не будьте категоричными». Просил добавлять «мне кажется», «допускаю», «возможно», «показалось». Говорил, что категоричность раздражает.

Отдел мониторинга выработал правила: нельзя молчать дольше 10 секунд, не рекомендовались отсылки к чему-то постороннему, все внимание на футболе, больше фактуры. Отдел писал Карпину отчеты, на которые он ориентировался при выборе комментатора на хорошие матчи.

Он и на «Тотальном футболе» профессионально разбирал игры, и сам комментировал. Первый матч как раз со мной: «Сельта» – «Краснодар». Мы летели до Мадрида, там несколько часов пили кофе, он рассказывал про жизнь. Потом летели в Виго, и все время он сидел в ноутбуке, смотря матчи «Сельты». Чтобы понять, как они играют, и рассказать в эфире. Какие-то вещи подмечал и показывал мне.

Уже в Виго сидим на комментаторской позиции. Минута до эфира. Бац – он встает и уходит. Я удивляюсь и очень волнуюсь. Возвращается секунд через 30-40. Говорю: «Это что было?» – «Я что, в туалет сходить не могу?»

– Как вы это объясняете? Что он хотел показать?

– Что он вообще без суеты. Я волнуюсь, еврокубковый матч – еще и с начальником. А он просто встает и уходит.

После матча нас прямо у стадиона встретил какой-то чувак в кожаной куртке. Выглядел, мягко говоря, непрезентабельно. Они с Карпиным долго говорят по-испански, а потом за нами приезжает машина. Этот чувак тоже садится. Мы едем, они болтают, останавливаемся у ресторана. Уже поздно, но для Валерия Георгиевича ресторан открыт. Странно выглядящий чувак идет с нами. Говорю Карпину: «А кто это?» – «Глава Kutxabank в регионе». Оказалось, через него ежедневно проходят миллиарды. Говорю: «Он выглядит как бомж». – «Здесь не принято кичиться, что ты очень богатый». 

Карпин ржет и рассказывает ему, кем я его представил. Он тоже смеется, расстегивает куртку, а под ней старая футболка «Сельты», надпись Citroen и фамилия Карпина. В Виго его каждая собака узнавала.

Годы, когда Валерий Георгиевич руководил, были действительно хороши. Его уход стал максимально неожиданным для всех. Я очень расстроился, позвонил ему, поблагодарил.

– Главная вещь, которой вас научил Карпин.

– Карпин – это профессионализм. Подготовиться, просчитать, посмотреть, донести, нарисовать. Если эфир в десять, он в два часа будет на работе и все это сделает. Чтобы быть компетентным. Не может допустить такого: «Там вот 17-й номер, эээ, ну как его…» В этом он был дико хорош – задрал планку.

И у меня до сих пор в голове «Уйти от категоричности». Если тебе что-то кажется, не значит, что так думают остальные. Ты же работаешь на огромную страну.

– Комментаторов не раздражало, что их оценивает почти не имеющий отношения к профессии человек? Да, важный для страны футбольный герой, но не комментатор.

– Кто-то, может, так считал. Я не из их числа. Я сейчас не конъюнктурно, не вылизываю и не пытаюсь показаться лучше остальных. Но допускаю, что такие люди были. Которые считали, что он посторонний и это все игры начальства наверху.

Да, он из футбола. Да, работал на телевидении, но на испанском. Там совсем все по-другому: другая речь, быстрее передают информацию, и она иначе воспринимается зрителем. Там любой эксперт с помощью их несложного языка легко и правильно доносит мысль. У нас же само по себе построение предложений сложное. Люди, которые не очень хорошо говорят, не всегда могут правильно сформулировать мысль. Через паузу, задержку, неточное слово. На слух это воспринимается гораздо хуже, чем там.

Кто-то, возможно, правда думал, что это временная фигура: чего он будет рассказывать, как комментировать? Но в том-то и дело, что он не рассказывал, как комментировать. Он рассказывал, что нужно уходить от категоричности в оценке эпизодов. И здесь я могу его понять. И на тот момент – поддержать. Потому что в подкасте у Феди Смолова его основной претензией была как раз оценка эпизода.

Я категорично выступил: «Оценивал, оцениваю и буду оценивать». Хотя прекрасно понимаю, что мнение Карпина актуально для большинства людей.

– Почему выступление Карпина у Смолова вас задело?

– Во-первых, его сразу максимально растиражировали. Во-вторых… Не знаю почему. Оно многих завело. Снова посыпалось: «Вы так надоели, что вам уже главный тренер сборной рассказывает!» Он уже нам рассказывал [все это] на «Матче». Видимо, инерционная память осталась, что-то щелкнуло – и захотелось отреагировать.

– Вы тогда написали: «[Буду давать] любые оценки, по любому игровому эпизоду, по любой спорной ситуации. Не так пробил, не туда развернул. Так было, и так будет. Несмотря на мой скромный футбольный путь». Спустя несколько месяцев вы готовы это повторить?

– Ну видишь, получается, сам себе противоречу. Работая с Карпиным на «Матче», я с ним согласился, а сейчас написал этот пост. Но лично про себя считаю так: я могу давать оценки. Не пытаясь получить специальный документ из министерства спорта или от главного тренера сборной. Ощущаю себя человеком, которому такая бумажка не нужна.

Когда Карпин предъявлял претензии за оценки, работая на «Матче», говорил, что меня это касается в меньшей степени.

– Потому что вы играли?

– Да. Конечно, всегда есть психологический подтекст. Можно предъявить: да знаешь ли ты, что такое стоять в подтрибунке в финале Лиги чемпионов? А знаешь, как в таком матче пройти с фланга и подать в штрафную? Не знаю. Но если человек подает с фланга, у него срезается подача и мяч улетает за лицевую – это технический брак, ошибка. Назвать это браком – оценка? Да, оценка действий игрока. Почему я не могу, видя, как развивается атака, оценить ее? Я, например, вижу, что у Лукаса Оласы из «Краснодара» 8 из 10 подач летят в нужную точку, а у Даниила Денисова – две. Почему не могу это фиксировать? 

Это самое обидное. Ты прекрасно понимаешь, как это технически и механически происходит. Хочешь дать оценку – а тебе запрещают. Пишут: «Кто ты такой?»

– Как вы отвечаете на этот вопрос: кто вы такой, чтобы давать оценку?

– Мне 47 лет, из которых 40 я в футболе. Да, так, к сожалению, сложилась карьера, что я получил травму, из-за которой никуда не попал. Где-то меня подвели агенты, где-то сам виноват, когда недоработал и слишком легкомысленно к себе отнесся. Но у меня за плечами победы в Первой и Второй лигах. Кто-то сейчас поржет, но тогдашние Первая и Вторая лиги не чета тому, что происходит сейчас. И тебе многие это подтвердят.

Я не хочу, чтобы это звучало оправданием. Но я воспитанник «Спартака». Был лучшим бомбардиром Второй лиги. Попробовал за рубежом, потому что поссорился с Бышовцем в период «Химок». С «Амкаром» вышел в Премьер-лигу.   

– После слов Карпина вы комментировали «Пари НН» с «Краснодаром» в Кубке России и бросали фразы: «Прошу прощения за мою оценку», «Если вы позволите мне оценивать» и еще несколько в таком духе.

– Это был китч, вызов. Матч был на следующий день после заявления Карпина. И я подумал, что постараюсь избежать оценок. Когда Федя Смолов пробил выше ворот с линии штрафной, я сказал: «Ну кто я такой, чтобы оценивать эпизод?»

После той игры к данному формату реакций я не возвращался.

– Считаете ли вы это профессиональным?

– Что тебе кажется непрофессиональным?

– В тот конфликт была хороша погружена телеграмная тусовка и люди, которые активно следят за медиа. Но точно не все зрители матча. Многие вообще не понимали, о чем речь.

– Это не был федеральный эфир. И, мне кажется, про слова Карпина знали все.

– Эфир стал площадкой для разборок.

– Это не было разборкой – это была реакция. Я прекрасно понимаю, что люди так себе это нарисовали: у комментаторов есть эфир, который они используют в личных целях, чтобы кому-то что-то доказать.

– Так выглядит. Похожие перформансы были у Черданцева, Трушечкина.

– У Трушечкина хороший перформанс: он действительно как наррадор выступал все 90 минут в матче «Ростова» и «Ахмата». 

Я точно не допускал мысль, что беру эфир в личное пользование и пытаюсь свести счеты с Карпиным. Для этого у меня есть «Коммент.Шоу» или студийные программы, где могу высказаться. Если мне кто-то скажет, что я в матче что-то упустил (замену, составы), то можно говорить про непрофессионализм. Но здесь он в чем? Да, отсылка к словам Карпина была. Легкий троллинг. Это всего один матч.

И Карпину на это плевать. Я это сделал для себя. Но начали раскручивать, что комментаторы сильно обиделись.

– Это же правда выглядело как обида. Я не согласен с Карпиным и не понимаю, как можно вообще избегать оценок, но комментаторы повели себя несолидно.

– Согласен. По прошествии времени я считаю, что это выглядело ребячеством. Не по-взрослому. После твоих слов, после того, что писали, себя корю. Надо было спустить на тормозах или вообще никак не реагировать. Но иногда… Знаешь, в российском футболе не получается поджигать через позитив – получается через такие истории. Они лучше продаются.

В истории с Карпиным можно было вообще промолчать. Но если промолчишь, аудитория начнет раскручивать иначе: «Вы все съели, терпилы. Тренер вас унизил».

– Смолов во время разговора пренебрежительно говорил: «У комментаторов опять подгорит».

– Мне вот интересно: это он сам придумал вопрос или продакшн подсказал? Потому что мы с Федей прекрасно общаемся.

– Ощущение, что футболисты считают ваше комьюнити очень обидчивым.

– Футболисты – ровно такие же, как комментаторы. Они так же обижаются на оценку. Говорят: «Зачем ты это сказал в эфире? Я хотел вот так, а не так». Рассказывают, что это партнеры виноваты, что тренер загонял, что сами не знают, куда им бежать.

А еще футболисты иногда реагируют на болельщиков – и тогда тоже возникают конфликты. Болельщик ведь считает, что футболист должен кивать головой и со всем соглашаться. Потому что он болельщик и должен высказывать. И так же зритель относится к комментаторам: он вправе критиковать, вправе назвать чмом, заявлять, что ты никто. Но болевые точки есть у всех. Даже у тебя. Даже у нашей прекрасной официантки Елены. 

Если ответил – обиженка, не ответил – терпила. Это ситуация lose-lose. Вот представь: я сижу на трибуне как обычный болельщик и кричу, что этот – говно, этот – говно и этот – говно. Они мне в ответ: «Да завали». Я могу считать их обиженками?

– В моей картине мира – нет.

– А вот в картине мира людей, которые нас атакуют, – да. Им не понравится любая реакция.

Опять же: почему мы обидчивые? Мы же не закрылись от всего мира, не перестали общаться, не сказали, что в каждом эфире будем мочить Карпина. Вот Карпин заявил, что смотрит футбол без звука – кто-то скажет, что он обиженка? Что надулся на комментаторов и теперь отключает звук?

Кстати, он смотрит со звуком. Были матчи, когда он прямо по ходу репортажей писал комментаторам.

– После этого бифа вы общались с Карпиным?

– Да, вот сейчас обнимались с ним и [его женой] Дашей в Абу-Даби – на турнире по паделу. Поговорили как ни в чем не бывало. Ни обид, ни косых взглядов, ни шушуканий за спиной.

«Мужикам в Ростове легче объяснить свою позицию, чем самодостаточной женщине». Раунд 2: Генич vs Алена Долецкая

– Первый и, пожалуй, самый мощный конфликт 2024-го – с Аленой Долецкой: «Умоляю, увольте комментаторов Генича и Шнякина. Это позор для футбола, русской речи и оскорбление для ушей». О чем вы подумали, когда увидели ее пост?

– Мне его скинули со словами: «Брат, я с тобой. Она вообще не сечет». До этого не знал, кто такая Алена Долецкая. Зуб даю. Только потом выяснил, что она бывший главный редактор Vogue, бизнес-леди. Я не видел ее книг, журналов. Ну, сказала и сказала. 

Это финал. Воскресенье, вечер. Возможно, она подустала, пришла домой, что-то не то услышала. Может, болела за англичан. Вот клянусь, не было бы никакого скандала, если бы не дотошность Дмитрия Шнякина. Его желание доказать всему миру, что сам ты не такой, порой превращает самый банальный пост в… Он-то ее знал. И когда такой человек публично цепляет, хочется ответить.

То, что от нее дальше пошло с разбором моментов, – это уже сто процентов какой-нибудь паж, сидящий рядом. Кто-то из поклонников, из окружения. Сказала: «Посмотри и напиши». 

– Вы думаете?

– А ты думаешь, она сама?

– Она любит футбол, смотрит.

– Возможно, она любит и смотрит футбол. Но Шнякин, приводя все аргументы, пытался доказать недоказуемое. Ну люди так слышат. Одна из первых претензий была, что сказали про гимн Испании, а начал играть гимн Англии. Ну, показывают крупно испанцев – что это за зацеп?

Я решил, что буду смотреть за всем со стороны, где-то поддерживая Диму репостом. Ничего не писал на эту тему. Может быть, [только] один пост, уже не помню.

– Да, был пост: «Каждый имеет право. Точка. Занавес. Но даже я в #### [шоке]. Докопаться до мышей – мелочь в сыром подвале. По сравнению с этой великой мадам». Вы довольны этой репликой?

– Ну, хорошо, уберем «в ####». Можно было сказать «в шоке». «Мадам» – ну, я правда не знал, кто она такая. И она действительно докопалась. Но это зритель. Он может докопаться до чего угодно. Она публичная личность и высказалась в своем популярном канале. Комментатор может ответить.

Думаю, некоторые из-за внутреннего тщеславия были даже рады. Думаю, Диме это как раз очень нравилось, его забавляло.

Писали, что мы провально отработали. Нет, это была нормальная, абсолютно профессиональная работа с хорошо подготовленными к матчу комментаторами. Дима по фактам все раскидал. Но признать поражение та сторона не смогла. И окружение Алены Долецкой, которое пришло в комментарии, тоже не смогло: как это нашу богиню обижают?

Я не видел ее ни разу до. И, надеюсь, не увижу после. То, что это добавило узнаваемости… Ну, окей. Что, Губерниев всегда в позитивном пиаре купается? Я не искал этот конфликт.

– Она сделала подробный пост, где разобрала…

– Да я тебе отвечаю, что это не она. Это кто-то из ее окружения. Даже по посылу…

– Может быть, мы точно не знаем. Но там же не было каких-то суперуглубленных вещей, все на поверхности. Про «макарошки на голове» и «сандалии Гермеса».

– А что такого в «макарошках на голове»?

– Вам не хотелось тоже ответить ей по пунктам?

– Нет. Настолько досконально разбирать матч любит Спортс’’. А я… Ну, прошло и прошло. Это была качественная, хорошая работа. Не суперзамечательная, не на ТЭФИ, к сожалению. На хорошую твердую четверку. Или четверку с плюсом. Хотя, если бы захотели, могли бы выдвинуть и на ТЭФИ. Мы [со Шнякиным] друг на друга не залезали, не перебивали, старались держать интригу, нить, замены, перестроения. Все отметили. Просто кому-то зашло, а кому-то не зашло. Кто-то был не в настроении и решил выплеснуть.

Это болельщик. Я давно понял, но никак не могу установить барьер, что не надо ввязываться в полемику в соцсетях. Ты ничего не докажешь. Особенно если это, как говорит Царь, нефутбольный человек. В комментариях многие люди переходили на грубости: «Да вам ничего не доказать. Почитайте комментарии на Спортсе’’, там все вас хают». Да покажите мне хоть один пост на Спортсе’’, где про кого-то хорошо говорят в комментариях! Там обычно всех полощут. Редчайший случай, что герой интервью воспринимается хорошо. 

Я с каким-то чуваком тогда зарубился. Пытался вывести меня на угрозу. Сказал, что набьет мне лицо. Оказался из Ростова. Слово за слово, и я ответил: «Хорошо, приеду в Ростов, встречай на перроне». Он сразу: «Ну нет, я работаю. Развожу запчасти для телефона» – «Это помешает тебе приехать?» – «Я сижу на стадионе в секторе А100. Приходи туда». – «Да что ты волнуешься?» И в конце добавил что-то вроде «Тебе не избежать разборки». Он это заскринил и написал: «Привлеку вас за угрозу». Выложил скрин: «Посмотрите, что эта публичная мразь себе позволяет». 

В тот момент у меня щелкнуло: лучше никому не отвечать. Лучше пусть список забаненных постоянно растет, чем позволять им добиваться своих целей. Ты можешь лишиться работы. Стоит ли карьера какого-то человека, который скатился в оскорбления?

– Хоть один аргумент Долецкой вас убедил? Или хотя бы заставил задуматься?

– Ты смотрел матч?

– Смотрел.

– Нормальная работа?

– По мне, да.

– Вот я доверяю тебе больше, чем Долецкой.

– И все-таки: был хоть один аргумент, который вас убедил?

– Нет, я не согласен ни с одним посылом. Не потому, что словил звезду и весь такой непогрешимый. Мне кажется, коллега Шнякин все очень доступно, нежно и с уважением к даме объяснил. 

В какой-то момент это перешло все границы и рамки. Даже руководство сказало: ребята, тормозите, хватит.

– У Долецкой было две главных претензии. Первая: вы невнимательно смотрели на поле. Но на нее вы ответили. Вторая: «вульгарность и пошлость».

– Понятие вульгарности и пошлости у каждого свое. Кто-то считает, что мини-юбка – это пошло, а кто-то – что красиво.

Все имеют право на мнение. Но когда ты пытаешься пошутить на какие-то частные темы, это очень скользкий лед.

– Долецкая приводила такие панчи: «дед-пенсионер», «ананасоголовый», «вот он вытирает макарошки на голове», «этот пенсионер в сандалиях Гермеса носится как угорелый». По-моему, они все принадлежат Шнякину.

– Сандалии Гермеса – красивый отсыл, что-то античное. Дима любит это. Мы уже обсуждали, что не каждому такое зайдет. Но тот, кто хорошо знает Диму и его мегаподготовку к матчу… Он считает это абсолютно нормальным вкраплением в репортаж. И я тоже.

Почему не сказать «дед-пенсионер»? Ты смотришь на тренера Испании Де Ла Фуэнте: он пенсионер, которому 60 с гаком лет.

– Пенсионер вот с такими бицепсами.

– Да, выглядит изумительно.

Просто для неадаптированной публики кондовый репортаж, возможно, будет ближе. Вот абсолютно кондовый, как раньше любили Виктор Михайлович [Гусев], Саркисьянц, Перетурин. Когда не отступаешь влево-вправо и просто гоняешь мяч. Любой из комментаторов может это сделать. Но поставь [к микрофону] кого-то молодого или человека из комментариев Долецкой – и у них будет жгучее желание себя показать. С отсылками, юмором, интонацией. И в своем исполнении они будут это воспринимать совсем иначе.

Вот Долецкая не знает меня, не знает Диму. Она, возможно, последний раз футбол смотрела на чемпионате мира.

– Должны ли комментаторы учитывать, что это не матч РПЛ на «Премьере», а финал Евро, который посмотрят даже далекие от футбола люди?

– Должны. Когда работаешь один, отвечаешь за себя. Когда работаешь в паре, можешь договориться с коллегой. Но, может, у него свои планы. Мы со Шнякой давно знаем друг друга. У Димы и в финале чемпионата мира [в Катаре] была масса отсылок. И чего-то никто не прибегал.

Нельзя переходить границы в плане религии, расы, цвета кожи – это ту мач. А тонкие отсылочки – абсолютно нормально. Но и учитывать аудиторию ты должен. На большом турнире можно кондово отработать. А потом быть недовольным, потому что изменил себе, стилю, подаче. Одни люди скажут: «Ничего, бодренький». Но другие, которые с тобой знакомы, напишут: «Что с тобой? Ты сам не свой».

Всем не угодишь. Но после финала Евро я еще раз убедился, что в таких больших матчах лучше перестраховаться.

– Почему эта история кажется важной. Чуть ли не впервые в наш спортивный мир, который часто варится в своем соку, пришел профессионал из другого мира и довольно подробно выступил. Может ли это быть сигналом пересмотреть отношение к языку?

– Сомневаюсь. Это просто частная история. В праймовое время воскресенья встречались две великие футбольные державы, и человек включил телевизор. Ты говоришь, что она любит футбол – но почему тогда она не высказывается по другим матчам? Почему молчала во время чемпионата мира в Катаре, Лиги чемпионов, сборной? Почему именно здесь и сейчас ей что-то не зашло, она бросила клич, и ты воспринимаешь это сигналом к изменениям?

– Я не считаю – спрашиваю, как вы видите.

– Я вижу это частной историей, где человек со своей аудиторией и из другого совершенно мира пришел и написал то, что посчитал нужным. Если придет какой-то стендапер, у тебя будет больше доверия к нему?

– Алена Долецкая – человек, который много работает с русским языком, у нее есть литературный опыт. Поэтому люди зацепились за ее мнение, посчитав авторитетным.

– Ну хорошо. Просто не знаю, какие изменения могут быть. Я считаю, даже хорошо, что Алена Долецкая выступила. Что другая аудитория узнала, что есть комментаторы, которым надо работать над собой, над русским языком. Я правда еще раз убедился, что мы работаем на очень широкий формат чувств. В идеальном мире хочется попасть в каждого. Но ты реагируешь на гол Испании, а 60%, которые за Англию, говорят: «Вот сука, радуется голу Испании».

В каждого не попадешь. На сей раз пара комментаторов не попала в Алену Долецкую.

– Мне кажется, не хватило диалога. Представьте выпуск «Коммент.Шоу» с Долецкой, где вы обсуждаете репортаж, спорите, объясняете, как в нашем мире все устроено. 

– Думаю, ей это не особо интересно. У «Коммент.Шоу» была такая идея, мы даже выставляли книгу Долецкой. Но идея повисла в воздухе, а момент уже упущен.

– В комментариях под нашим постом о конфликте одним из ключевых нарративов был такой: комментаторы так зазвездились, что не умеют воспринимать критику и все отвергают. Что думаете?

– Это самое популярное мнение – что комментаторы зазвездились. Но вот мы с тобой сидим – и разве похоже, что я что-то отвергаю? Такое мнение складывается, потому что комментаторы могут ответить. Карпину, Долецкой. Человек, предъявляющий претензии, ждет, что ты их примешь. Что мы скажем: «Да, вы правы». 

Я заходил в комментарии к Шняке, где он пытался количеством знаков, как у Рабинера в «Спорт-Экспрессе», объяснить свою позицию. Видимо, он думает, что чем больше напишет, тем быстрее человек примет его точку зрения. Но человек прекращает читать на втором предложении и сразу готовит ответ: что мы работаем благодаря зрителю, что они налоги платят, что мы живем на их средства. Начинаются оскорбления, тебя называют мразью, ты его банишь. И он такой: «Зазвездился».

Интересно, как это устроено в других сферах. Если человек начнет наезжать в банке, операционистка скажет: «Вы не могли бы сменить тон?» Или: «Не хамите». Тут же меняется разговор. Если не меняется, человека могут вывести под белы рученьки. Но это когда вживую.

У меня был случай, во время которого стало стремно. С Саней Аксеновым мы отработали матч в Ростове и пошли в спортбар смотреть «Спартак» – «Зенит». После матча Саня и пресс-атташе «Ростова» ушли, а я вышел из випа покурить, и меня обступила компания из 7-8 ребят. Говорят: «Зазвездился. Сидите в Москве, только себя и обсуждаете. «Ростов» вам неинтересен». Очень агрессивно. Я говорю: «Ребят, вот я один. Какие у вас претензии?» Минут 15-20 мы поговорили, все закончилось так: «Генич, да ты нормальный парень. Пойдем бахнем». 

Когда вживую общаешься, они прекрасно понимают, что ты такой же. Нет никакого флера. Дистанция и соцсети создают впечатление, что ты не ходишь по земле. А когда пытаются встретиться, набить лицо или что-то еще – да пожалуйста. Я что, прячусь? Один раз чувак мне назначил встречу на стадионе «Спартака». Я пришел, а он нет.

– Вы в начале этой главы сказали, что надеетесь больше никогда Долецкую не увидеть. Но, может, если будет возможность поговорить 15-20 минут, как с мужиками в Ростове, согласитесь?

– Мужикам в Ростове легче объяснить свою позицию, чем самодостаточной женщине. И из другого сегмента. У нее уже сформировалась картина, подрихтовать ее будет очень сложно. Попробовать – можно. Но я уверен, что результат будет отрицательным. Намного легче принять ее точку зрения, кивнуть и пожелать хорошего дня.

«Мне предлагали вырезать из интервью часть про меня. Но я против цензуры». Раунд 3: Генич vs Дзюба

– В каких вы отношениях с Артемом Дзюбой?

– В нулевых. Ни в каких.

– Я прав, что когда-то они были приятельскими?

– Были очень хорошими и максимально теплыми. Тема – человек очень близкий в плане восприятия его харизмы. С прекрасным чувством юмора. Не затыкается. Мне кажется, он очень хороший друг. Я с ним никогда не общался так [близко], чтобы называть другом, но у нас были хорошие, правильно выстроенные отношения.

Потом Артем обиделся на весь мир. Я комментировал чемпионский матч «Зенита» с «Локомотивом» (6:1 в сезоне-2021/22 – Спортс’’), после которого ко мне прилипло «Зенит! Зенит! Зенит!». Дзюба тогда забил супергол: через Гильерме перекинул. У меня была хорошая реакция, отметил, что исполнил с левой. А потом, когда у него не заладилось, чуть-чуть вектор оценки изменился. Дзюбе показалось, что от нас нет тотальной поддержки. В эфирах «Коммент.Шоу», может, прозвучало что-то не очень приятное его слуху. 

Разумеется, он меня везде заблокировал. Я пытался ему позвонить, написать – все тщетно. Ну окей. Та самая обида, о которой мы говорили.

Мы с ним встретились на юбилее Леонида Слуцкого. Тогда же опубликовали список игроков в сборную. Мне звонил журналист и просил назвать игрока, который мог бы попасть в список. Я назвал Ивана Сергеева – он забил 40 в Первой лиге.

На юбилее Слуцкого все ждали, когда приедет Артем. И вот он появляется. Видит меня с женой. И сразу: «Ну какой, #####, Сергеев? Че ты лепишь? Что он в Первой лиге забивает, только тебе известно». А Дзюба, разумеется, в списке. Я отвечаю: «А почему не вызвать? В расширенный список посмотреть. Чувак не просто так 40 забил». Артем сказал, что сейчас [Сергеев] в РПЛ ничего не забьет. И я предложил поспорить. Куча свидетелей: Вася и Леша Березуцкие, Слуцкий.

Может, я неправ, что спор стал достоянием общественности. Но я только рассказал о нем ребятам на канале. Дима Дерунец делал программу «Третий тайм» и летел в Самару на встречу с Сергеевым. Говорит: «Можно я мотивирую Сергеева вашим спором?» Я ответил: «Как хочешь».

Он рассказал, это подхватили, и через несколько дней Сергеев перешел в «Зенит». Слуцкий отметил, что в таком случае спор неактуален. К тому моменту Иван забил пять, а спорили мы на семь или девять мячей. Эта тема разогналась, была в эфире, меня спросили о ней в студии «Матч Премьер». И Дзюба обиделся, что она стала публичной. Жестко про меня высказывался – Слуцкий передавал.

– Вы пытались снова поговорить?

– Слуцкий пытался нас помирить. И это тоже было связано с его днем рождения. Там мы с Артемом пересеклись уже людьми, которые не общаются. Попили коктейли, и Дзюба в очень язвительной манере меня унижал при супруге.

– Именно унижал? Или задевал?

– Можно сказать, задевал. Про мои внешние данные, вес, живот. Говорил, что могу ее раздавить. Так прошел день рождения, а потом был эфир [шоу] «Ну так нельзя, #####», куда меня Леонид Викторович затащил, чтобы мы помирились. Я сказал, что это не лучший эфир для примирения, потому что Артем в троллинге и унижениях себя чувствует комфортно.

Леонид Викторович сработал как бог. Обычно они говорили вдвоем, а тут оставил нас один на один, специально замолчав. И мы выяснили отношения: он на меня, я на него. Помирить, как хотел этого Слуцкий, не вышло. Дзюба на него очень обиделся: «Что ты молчишь? Ты меня подставил!»

Еще была обида, что я сказал про переход в «Крылья» [в августе 2024-го]. Возможно, они считают, что это я его сорвал. Но я сказал правду: такой вариант был. Представитель Дзюбы Леонид Гольдман обрывал мне телефон, чтобы я слил источники.

С того дня мы никак не пересекались и не общались. До его интервью «Матч ТВ» [в ноябре 2024-го]. Надо признать: интервью громкое. Это был первый случай на моей памяти, когда нас всех собрал «Матч ТВ» и спросил, что мы думаем про публикацию. Мне дали персонально прочитать, что Артем про меня сказал.

– До выхода интервью?

– Да. Спросили, хочу ли дать ответ. Хочу ли, чтобы эта часть вообще не публиковалась. И предложили вырезать из видеоверсии. Я ответил, что категорически против, когда что-то цензурируется. Когда причесывается так, чтобы человек не соответствовал тому, что сказал ранее. Поэтому ответил: «Все оставляем».

– Получается, вы были готовы к выходу интервью. Но все равно остро отреагировали.

– Ммм, как именно?

– Назвали Дзюбу псиной. И то ли пошутили, то ли нет, что будете проситься на его матчи.

– А, да. Но на матчи я ни разу не встал. Это возвращаясь к использованию эфира в собственных целях. Я думал, что попрошусь на «Акрон», назову 10 человек без Дзюбы – и как бы так отыграю. Это была первая ребяческая мысль. А потом подумал: «Да ты че, блин? Будь взрослее».

Кстати, завтра у меня «Акрон» – первый матч после той истории (речь про игру «Пари НН» – «Акрон» 1 марта – Спортс’’). До этого не ставили.

– А вы просились?

– Нет. Только шутил об этом, мы с нашим руководителем Серегой Акулининым поржали. Эту мысль я сразу отогнал – никакие счеты, конечно, сводить не буду.

Артем – супербоевая единица в нашем футболе и настоящая легенда. На пороге рекорда. Будет эпично, если он побьет его под мой комментарий. Если побьет, буду кричать, что он герой.

(Дзюба забил в том матче и сравнялся по голам с Александром Кержаковым, Генич в эфире радовался за Артема – Спортс’’).

Никаких обид на него нет. Что назвал псиной… Наверное, погорячился. Я тогда, кажется, смотрел российский сериал. Там кто-то играл с собакой и сказал: «Ну как ты, псина?» Мне так понравилось это слово, что думал, где бы использовать. Вроде неэфирное. И почему-то решил использовать здесь. Надо же отреагировать, не быть терпилой. Это так прилипло, все сказали: «Вау, молодец!»

– После выхода интервью в комментах вашего канала написали: «А там тебя серьезно атакует Артемка, прям персонально прошелся. Скатился Генич, говорит. Ответочка будет, Кость?» И вы ответили: «Нет». А через четыре часа написали про псину: «Ни одна футбольная псина не будет ставить под сомнение мою футбольную карьеру. Ни одна. Особенно такая, как правдолюб. Своей футбольной карьерой я горжусь. С колокольчиком».

Что случилось за эти четыре часа?

– Не знаю. Может, я выпил. Слушай, несмотря на возраст, я очень рефлексирующий человек. У меня постоянно сердечная аритмия, постоянно повышается давление. Не знаю, как работает мозг. В один момент говорю себе: «Да по хер, не реагируй». А потом в меня вселяется Мистер Хайд: «Как не реагировать? Ты статусный чувак, уважаемая личность. У тебя хороший бэкграунд. Не позволяй никому так себя обижать».

И отвечаешь на эмоциях. Потом идет реакция, и думаешь: «Может, удалить?» И знаешь, что самое интересное? Когда меня отпускает, [следом] думаю: «Я же вообще не испытываю к этому человеку никакой ненависти. Ну зачем?»

– Коммент на Спортсе’’ под тем вашим панчем: «У Генича был хороший шанс в кои-то веки проявить себя не обидчивой истеричкой, а отреагировать с достоинством и хоть немного свою репутацию в этом вопросе поправить. Шанс безвозвратно упущен».

– Хороший коммент. На Спортсе’’ вообще много хороших комментов, когда не пытаются кого-то оскорбить.

Если бы промолчал, возможно, выглядел бы умнее. Более взрослым. Но если так говорить обо мне, частной персоне с неординарно работающим мозгом, что же тогда сказать о «Локомотиве», который три месяца выжидал, чтобы ответить Дзюбе? Проводили лингвистическую экспертизу.

– Дзюба высказался очень неизящно, вы бы…

– Мне кажется, я как раз высказался изящно, раз уж пошло в народ. Но можно было промолчать и тем самым предать себя. Меня публично оскорбили. Я публично ответил – и больше нигде не сводил счеты. А мог бы вообще попросить вырезать, и тогда никто бы не узнал, что Дзюба думает о комментаторах.

– Финальное по теме. При том что людям так интересны комментаторы, они за вами следят, многие вас любят, большинство во всех этих спорах вас не поддержало. Почему?

– Тут надо записаться к психологу и спросить, почему так. Ну, наверное, считают, что комментаторы ни в чем не разбираются, лезут со своим мнением, оценками. Что баловни судьбы… Считают, что мы в своем мире, богатые и живем совсем в других условиях, не как остальная часть России. Наверное, все это в комплексе. Комментаторов не модно поддерживать. Надо же какую-то жертву выбрать.

Но повторюсь: это только такая видимость. Людям кажется неправильно.

Генич ходил к психологу (11 тысяч за сеанс), чтобы проработать гнев из-за комментариев и избавиться от панических атак

– Вы несколько раз назвали себя рефлексирующим человеком. Бывает ли вам с этим некомфортно?

– Бывает.

– Кто-то может подумать, что это все образ для медиа. В жизни вы такой же?

– Я всегда, к сожалению, говорю правду и часто за это страдаю. Даже мама как-то посмотрела одно интервью и сказала: «Ты не мог бы быть менее откровенным? Зачем людям знать, сколько ты денег проиграл, что купил, что болит? Не надо рассказывать это всем».

Еще раз большими буквами: в жизни и в эфире я одинаковый. Всегда. Из-за моих перепадов настроения страдает жена. Иногда могу быть компанейским, самым веселым, захожу в комнату 8-16 – и там свет не надо включать, становится ярче. А иногда какая-то грусть захватит, и не хочется никого видеть. Просто захожу и сажусь за компьютер.

– Вы пытались с этой восприимчивостью бороться?

– Конечно. Смотрел разные интервью в ютубе, ходил к психологу. 11 тысяч за сеанс. В центре Москвы на Мясницкой, по рекомендации родственников. Объяснял, что есть проблема: слишком близко воспринимаю информацию от незнакомых людей. И мы на эту тему неоднократно общались. Были рекомендации принимать душ сразу после возвращения домой – смывать энергетическую грязь, подцепленную в городе-вампире.

Советовали походить на йогу.

– Вы пробовали?

– Йогу – нет. Пробовал сидеть и вспоминать моменты, которые мне рекомендовали. Думать только о хорошем. Не думать о негативе. Считал, что с возрастом и мясом, которым обрастаю, буду все больше наплевательски относиться к внешним атакам. Но этого не произошло.

Казалось бы: мне небезразлично, что скажут люди, как я выгляжу, на чем езжу, что ем. И это небезразличие изнутри съедает. Я с этим борюсь, но пока проигрываю. Не могу стать пофигистом. Кажется, что так превращусь в овощ.

– Психолог вам хоть немного помог?

– Он пытался помочь и с этой темой, и с паническими атаками, и с семейными ценностями – как правильно все выстраивать. Ходил один-два раза в неделю. Первое время меня это не то чтобы забавляло, но… Знаешь, там как в футболе с чистым временем. Ты зашел, как будто песочные часы поставили – и ни слова лишнего, если время истекло. До свидания.

В машине думал: а что, нельзя было более акцентированно закончить, не на полуслове? Ты вроде все выкладываешь, раскрываешься. Человек вроде слушает и чем-то интересуется, хотя очень далек от моей жизни и проблем. Но как время закончилось – все, никакого интереса. Я не получал эффекта, который хотелось бы проработать. Как будто ходил на исповедь.

Потом попросили прийти с женой. Обсудили, как у нас все устроено. И после этого я сказал: «По-моему, это просто выброшенные деньги».

– Панические атаки – как они появились?

– В период пандемии. Я начитался новостей и очень боялся заболеть. Потом начали болеть коллеги.

Гуляли с женой с собакой, бац – и вмиг меня схватило. Стало адски херово. Говорю: «Вызывай скорую». Чувствую, как учащается пульс, кружится голова. Думаю, что теряю сознание, что скорая не успеет. Глубоко дышу. Жена звонит в скорую, а меня отпустило. Я эту ситуацию принял и думаю: только бы не заболеть ковидом, не заболеть, не заболеть. И, конечно, сразу заболел. Не чувствовал запахи. Была паника, чтобы все это прошло в легкой форме.

Больше всего напугало, когда 30 декабря комментировал «Валенсия» – «Гранада». В перерыве пишу жене: «Голова болит, кружится». Второй тайм, 65-я минута: на экране все поплыло, ничего не вижу, сердцебиение, все давит. Выхожу в аппаратную: «Ребята, не могу комментировать. Срочно найдите замену». Хорошо, был Стас Минин. Меня положили на кушетку, срочно вызвали скорую. Померили давление, сделали ЭКГ, укол. Сказали, что вегетососудистая дистония, повышенная тревога. И это паническая атака.

И так [панические атаки] время от времени приходили. Но уже не во время эфиров. Сейчас стало попроще.

Считает ли Генич себя лучшим комментатором России

– В 2022-м я делал интервью с Ромой Нагучевым, и он назвал вас лучшим комментатором России.

– Я всегда очень скромно к этому отношусь. И к наградам тоже. Хотя мне приятно, что труд так оценивают. Если два года подряд признаюсь лучшим комментатором РПЛ (на премии Winline Герои РПЛ – Спортс’’), то, наверное, действительно чего-то стою. 

– Вы тогда сделали скрин фрагмента, где вас упоминает Нагучев, и написали: «Всегда говорил, что Гуччи знает все! Но не точно 😉Но вот в этом ответе с ним невозможно спорить! Прав на все 💯! Спасибо, Ромыч😘».

Любой, кто прочитает, скажет: «Нескромно».

– Нескромно. Но это подкол, дружеский троллинг. И я, наверное, хотел получить реакцию в комментариях. На самом деле я так не считаю. Честно признаюсь: никогда не считал себя лучшим. Потому что знаю достойных, более классных комментаторов. Просто, возможно, есть аудитория, которая меня поддерживает. Я такой медиаперсонаж и часто везде мелькаю. Плюс повезло, что руководство мне доверяет и ставит на хорошие матчи. Потому что на хороших матчах растет узнаваемость. Как говорит Дмитрий Губерниев: «Это касса».

– Насколько вам важно чувствовать, что вы если не лучший, то один из лучших?

– Важно, очень важно. Поэтому я и стараюсь не сдавать позиции. Их очень легко сдать сейчас: просто показать невовлеченность в процесс. Но меня по-прежнему возбуждает Премьер-лига. Возбуждает чемпионат Испании с хорошей афишей. Мне без разницы, в какую аппаратную меня ставят. У нас есть аппаратная, которая больше напоминает собачью будку. Некоторым кажется, что я могу устроить скандал: «Ты же Генич, как будешь там работать?» – «Да мне все равно».

Я готовлюсь, интересуюсь, я в теме. Может, редко сам узнаю какие-то инсайдерские новости, потому что конкурировать на этом поле мне не хочется. Что Матвей Сафонов перейдет в «ПСЖ», я узнал одним из первых. Сергей Николаевич [Галицкий] рассказал, но попросил никому не говорить. Можно быть использованным, как это происходит с некоторыми телеграм-каналами. Можно быть привязанным к клубам. Но мне это не нужно.

Мне важно быть в топе комментаторов. Важно получать хорошие матчи. Важно хорошо на них работать. Важно получать хорошую реакцию. И важно получать доверие руководства.

– Премии и награды – важны?

– Это как медали за чемпионат. Если ты спросишь футболиста, который ничего не выигрывал, он скажет, что это важно. Ты борешься, у тебя есть задача. Хочешь получить высшую награду. Для меня это мотивация.

Но на сцене, когда нервничаешь, подбираешь слова, думаешь, как бы не забыть поблагодарить этого, этого и этого… Иногда ощущение, что ты не в своей тарелке. В голове мысль, что сидят люди в зале и думают: «Твою мать, кому дали». Или сидят в комментариях: «Да там все куплено». Это немножечко обижает.

Но если кто-то из комментаторов тебе скажет, что это не важно, – не верь ему ни за что.

– Константин Генич – лучший комментатор в России сегодня?

– Нет.

– Не лучший?

– В нашей семье – точно лучший. Скажу «да», напишут, что это нескромно.

– Скажите честно.

– Нет, не считаю себя лучшим комментатором России. Считаю топовым комментатором, входящим в обойму тех, кто заслужил это звание. Сейчас очень высокая конкуренция – хотя говорят, что ее нет.

– Топ-3 комментатора сейчас.

– Я считаю Олега Пирожкова воплощением идеала с точки зрения комментаторской работы. Суперподготовленный, супернасмотренный. Очень хороший русский язык – без эканий, бэканий, слов-паразитов. Очень верная реакция на эпизоды. Идеальный образ для будничного болельщика, который сел смотреть футбол. Если хочется поржать, получить фан, фристайл – от Олега этого не услышать. 

Стас Минин. Радует максимальной погруженностью в процесс. Хотя я не очень люблю, когда комментатор кичится тем, как готовится. Когда Шнякин публикует все свои наработки, когда Минин показывает, как раскрашивает фломастером… Мне это не нравится. Помню хоккейную трансляцию «Кубка Известий», где Денис Казанский пригласил меня на позицию. Он пришел с одним листочком состава, а у Первого канала весь стол был ими заложен. Пока посмотришь на заготовки, упустишь важное на поле. Но погруженность Стаса в материал – потрясает. И то, сколько времени он проводит на работе.

Ден Алхазов. Это прямо звезда – состоявшийся и квалифицированный комментатор. Со своим стилем самолюбования.

В плане подачи и русского языка выделяется Рома Трушечкин. Богатейший запас. Рома прямо топ, если настроен, играет амплитудой – словесной и эмоциональной.

У остальных есть что-то свое. Мне кажется, комментатор без своих стиля и подачи – это гибель.

– Какие у вас главные качества?

– Искренность. Что вижу, то и пою. Не буду говорить на черное – белое. Если ошибся, прямо в эфире попрошу понять и простить. Зрителю это нравится. Если он пишет прямо во время матча не «Ах ты чмо», а «Константин, вы здесь ошиблись», я исправляюсь в трансляции – человеку приятно.

Может, у меня не такой супербогатый русский язык, но я стараюсь быть понятным. Спокойно объяснять эпизоды, ситуации, технические нюансы. Стараюсь дать грамотную оценку офсайду, потому что был на всех судейских семинарах.

Искренне люблю свою работу. Кому-то она надоедает через 5-7 лет, а мне за 20 лет не надоела.

– В чем хочется стать сильнее?

– Не терять интерес к конкретному матчу. Бывает, главные события уже произошли, остается 30 минут – и я сам себя вытягиваю. Лайфхак зрителям: если начинаю каждые пять минут говорить про время на секундомере, матч становится неинтересен. Уже думаю, какой у меня следующий, успею ли завтра на запись «Коммент.Шоу». 

Хочется, чтобы почаще сам с собой соглашался: «Сегодня ты был хорош». И чтобы аудитория тоже это замечала, а не писала, каким говном я был. Если так пишет, значит, я себя неправильно оцениваю.

– Вы говорили, что ваш пик пришелся на 2013-2014 годы, когда получали все финалы и большие матчи. С тех пор ваша работа сильно изменилась?

– Я до сих пор на пике, ха-ха. До сих пор получаю хорошие матчи.

Аудитория стала другой. Более токсичной, жесткой, грубой. С появлением телеграма – максимально злой. На 10 отзывов только два-три положительных. В основном смотрят болельщики, и комментатор, разумеется, первый после игроков, кто будет их раздражать. Кому ты это можешь в первую очередь выплеснуть? Комментатору. Конечно, можешь банку выпитого пива бросить в жену или друга, но скорее будет виноват комментатор. 

В остальном не могу сказать, что моя работа кардинально изменилась. Чуть-чуть подкорректировал формат подготовки. Не позволяю себе сесть в эфир, не подготовившись к матчу. Это может быть час, два, но даже перед РПЛ, где я знаю все и вся, все равно захожу на сайты, смотрю новости. Обязательно захожу в паблики болельщиков. Смотрю, когда арбитр судил эти команды последний раз. Я должен это знать. Не должен поплыть, увидев игрока, который внезапно оказался в старте.

– Сильно отразилось, что теперь болельщик знает все? Вы больше не проводник в полузакрытый мир.

– Болельщика больше не удивить. Раньше Черданцев, который говорит по-итальянски и прекрасно знает английский, вычленял из зарубежных изданий информацию, которой у нас еще не было. Эксклюзив. А сейчас у меня отдельная папка в телеграме для чемпионата Испании – там по пять барселонских и мадридских каналов, три по «Валенсии», «Атлетико», «Атлетику», «Сосьедаду»…

То есть все, что происходит в Испании, эти ребята делают за меня. Пользуясь случаем, сейчас их благодарю. Бывало, благодарил и в эфире, а с некоторыми связывался. Они предлагали отдельно собирать для меня какие-то вещи, но я сказал, что того, что они делают публично, более чем достаточно.

Когда разговариваю сам с собой, мне в какие-то моменты кажется, что стал работать сильнее. А в другие кажется, что провалился, недоработал, поплыл – и стал хуже, чем раньше. Кстати, разговаривать с собой – не какая-то там болезнь. Одно из правил Юрия Альбертыча: «Всегда слушай сам себя». С чего начинаешь предложение. Насколько у тебя законченная мысль, обрываешь ли ты ее. Это действительно очень важно. Раньше я переслушивал матчи, сейчас – меньше. Мне – без кокетства – не нравится свой голос. Если и переслушиваю, то хайлайты. 

– Когда вам было комфортнее – в 2010-е или сейчас?

– Я очень восприимчив к критике. То закрываю комментарии, то открываю – это такое ребячество. Но я действительно на это реагирую. И не знаю, как от этого избавиться. Вроде я уже состоявшийся, узнаваемый. Вроде можно не обращать внимания. Но мы же работаем не для себя, а для людей. И отработав матч, очень хочешь получить положительную реакцию. Ты же, когда берешь интервью, смотришь, что пишут не про героя, а про тебя и про вопросы?

– Все мы смотрим, что про нас пишут.

– Все мы тщеславны и хотим за свою работу получить лестную оценку. Меня даже [журналист] Серега Егоров, когда ловит на стадионах, постоянно душит: «Ну не читай, не читай». А я иду с телефоном. У меня первая реакция после матча – включить уведомления, посмотреть, что пишут. Комментировал «Барселону» и «Атлетико» – 4:4, такая классная игра, я без голоса… И все равно смотрю в телефон. А там как обычно: не то сказал, не то отметил. Это чуть-чуть придавливает. 

Возвращаясь к вопросу. Комфортно мне было и тогда, и сейчас. Юрий Альбертыч говорил, что уходить из профессии надо, когда у тебя на нее не стоит. У меня есть традиция: перед матчем переписываюсь с женой и все время говорю, что волнуюсь. Вообще перед каждым! Даже если поставят на «Химки» – «Факел», все равно буду немного переживать. Вроде знаю, как вести репортаж и о чем говорить, но это те же самые ощущения, как в подтрибунке перед выходом на поле. Когда с ноги на ногу перешагиваешь, подтягиваешь гетры, проверяешь шнурки.

Как-то я комментировал матч России и Северной Ирландии при Капелло в Белфасте, и Илья Казаков сказал: «Если волнуешься, возьми что-нибудь в руку и перебирай». Мне подарили четки – и я теперь всегда сижу с четками. Еще у меня есть выдувалка, гадость фруктовая. Иногда часы снимаю. Что-то двигаю. В общем, какие-то движения руками, чтобы чуть-чуть успокоиться. Ну, помогает. Потом, правда, игра захватывает, и я все это бросаю. Но в перерыве – по новой. 

Вот если бы я садился, положив ноги на стол, и говорил: «Ну, всем привет», – было бы печально.

– Как сохранить этот драйв?

– А я ничего другого не умею. Это моя жизнь. У меня две жизни. Первая – футбольная, где я мечтал играть в Лиге чемпионов, стоять под гимн в футболке сборной России. Но эта жизнь оборвалась из-за травмы. И началась другая. И все, о чем мечтал, воплотилось по другую сторону. И гимн был. И финал Лиги чемпионов. И суперстадионы.

Это моя работа – она мне нравится. Я даже не могу воспринимать это работой. Это удовольствие. Я люблю футбол. Даже когда мне предлагали во время Олимпиады работать на других видах спорта, чтобы просто прикоснуться к Олимпиаде, говорил: «Лучше буду супертопом в футболе, чем разбрасываться по разным направлениям». Что-то упустишь там, недополучишь здесь – и в итоге окажешься не там, не там и не там. По этой же причине отказался вести «Все на Матч», когда канал запускался.

Это желание у меня сохраняется. Иногда пропадает. Когда очень-очень много матчей. К ноябрю-декабрю я уже на спущенных колесах.

Как живет Генич? Купил дом и BMW X7, теперь «остались только долги»

– В других интервью вы много рассказывали про ставки, и у меня по ним всего один вопрос: как дела с зависимостью сейчас?

– У меня нет зависимости, ха-ха. Хотя кто-то скажет, что отрицание зависимости – первый сигнал о зависимости. Но я правда всегда воспринимал ставки как фан. Сейчас охладел и практически не делаю. Штиль. Даже не помню, когда в последний раз на что-то ставил. Может, только фрибеты.

– Есть массовое впечатление: когда букмекеры пришли на рынок, комментаторы стали сильно богаче.

– Ну, грех жаловаться. Я не считаю чужие деньги, не знаю, какой у кого амбассадорский контракт. Просто сейчас это все выпячивается и вылезает наружу, потому что амбассадоров стало в разы больше. Но, например, наше сотрудничество с Winline – с десяток лет, а, может, и длиннее. 

Сейчас партнерств в разы больше, но мне совершенно неведом порядок сумм в контрактах. Есть комментаторы, которые пренебрегают этим или готовы [сотрудничать] только за очень много. Вот Черданцев не связан с букмекером – считает, что ему это не надо. Рома Трушечкин категорически такие партнерства отрицает.

Стали ли люди богаче? Да. То же «Коммент.Шоу» – это оплачиваемая работа. Сказать, что я стал намного богаче… Ну, нормально, не жалуюсь. Можно ли назвать меня супербогатым человеком? Нет. Обеспеченным? Наверное.

Букмекеры, кстати, много помогают в социальных историях. Ко мне, например, неоднократно обращались в директе за помощью, и мы с Winline старались помочь. 

– На интервью каналу «За Деньги» вы пришли в футболке Balmain. В ЦУМе такая стоит 60 тысяч рублей.

– Это не оригинал. Купил, когда мы с женой гуляли в Турции у моря. Посмотрел: хороша майка. А Balmain или не Balmain, я не знаю.

Слушай, всем хочется выглядеть дорого, богато, одеваться в брендовые вещи. Кто-то этого стесняется, кто-то – нет. Недавно жена Матвея Сафонова рассказывала, что купила фейковые кеды. Ей комфортно, удобно? Ну и хорошо. У нас просто много людей, которые готовы все это порицать.

Нельзя сказать, что я гонюсь за брендами. Мне тоже хочется хорошо выглядеть, но я не позволю себе майку за 60 тысяч. Почему – не знаю. Может, жаба душит. Хотя в любой ситуации жена готова меня поддержать. Если вижу дорогую вещь, она говорит: «Ты заслужил, ты много работаешь». А я отвечаю, что не могу. Если бы у меня была зарплата игрока РПЛ и я бы вообще деньги не считал, то тогда…

Сейчас в Эмиратах купил в официальном магазине майку Pierre Cardin. И что, она сильно отличается по качеству от майки из Турции? Не уверен.

– Расскажите про последнюю большую покупку.

– Машина – BMW X7. Купил полтора-два месяца назад. Понятно, что хвастаться этим не стоит – наверняка вызовет определенное раздражение. Но я очень много времени провожу за рулем, в день наматываю по 100 с лишним километров, для меня машина – второй дом. И мне должно быть в ней очень комфортно. Я не должен уставать.

У меня было много разных машин, но году в 2022-м чисто случайно купил BMW. И мне настолько в ней было удобно, что сказал, что никогда и ни на что эту машину не променяю. Но потом неожиданно возник вопрос с покупкой дома. Очень хотелось переехать, и, понятно, понадобилась ипотека. Раз – отказ в банке. Два – отказ. Выяснилось, что на меня в Новосибирске мошенники взяли займ, и я его якобы год не выплачивал. Накапали пени. Узнал только благодаря тому, что пошел брать ипотеку. 

С ипотекой в итоге не вышло – понял, что придется продать машину. Все – жена, дети, родители – были категорически против. Но я был уверен: если есть шанс купить дом, надо им воспользоваться. Решил, что подкоплю, заработаю и куплю новую.

Так и произошло. Подкопил, взял взаймы и купил. Не новую, с большим пробегом, но мне в ней очень комфортно.

– У вас была X6?

– Нет, последняя – «Хендай Палисад». Тоже очень хорошая, достойная, качественная. Но BMW есть BMW. И я пообещал, что к ней вернусь.

– Вы купили дом. Это была мечта?

– Я бы не сказал, что мечта. Просто нравится, когда свободно, много пространства. У нас очень мало земли – не усадьба, чтобы ходить по владениям, смотреть по сторонам и говорить, как здесь красиво.

– Где он находится?

– Недалеко от базы «Спартака» в Тарасовке. Прежние хозяева отдавали по нормальной цене в связи с переездом.

Изначально все были категорически против. Детям нравилось в прежнем месте, мы прожили в Пушкине около десяти лет, там знакомые, друзья. Жена была скептически настроена. Когда отказали в ипотеке, сказала: «Видишь, сама судьба против» – «Нет, я эту историю добью».

И тут надо как раз поблагодарить Winline. Мне пошли навстречу, выплатив гонорар за долгое время авансом.

Когда мы вошли в дом, он был пустой. Совсем. Пришлось занимать, чтобы сделать ремонт, обставить. Сейчас дети и жена говорят, что я все сделал правильно и могу собой гордиться. Ничего, правда, не осталось – только долги. Никакой фестивальной жизни в ближайшее время точно не предвидится.

– В чем кайф своего дома?

– Иногда мы сидим дома всей семьей и обсуждаем: может, лучше было бы жить в Москве в квартире? Там все удобно: рядом поликлиника, магазины, маркетплейсы. Быстро приедет скорая помощь, если необходимо. С другой стороны, за те деньги, что мы купили дом, в Москве могли позволить двухкомнатную квартиру. В лучшем случае.

Прелесть дома в том, что у детей свои комнаты. Они там закрываются и проводят время как им хочется. Мой кайф, что я приезжаю и просто ставлю машину – не надо думать, где парковаться. 

Но и сложностей хватает: нет управляющей компании, все на тебе. Если что-то сломалось, надо оперативно решать. Не закрываются ворота, замерзла вода в трубах… Но с другой стороны, есть прекрасные вечера, когда ты можешь выпить бокал вина, приготовить шашлык и провести время на свежем воздухе.

Сейчас открыли Мытищинскую хорду, платную дорогу. Это здорово подсобило в плане логистики. Утром добраться до Москвы все равно очень сложно, потому что Ярославское шоссе перегружено. Но когда с ребятами после футбола сверяюсь, сколько ехать до дома – и у коллеги показывает 30 минут, и у меня.

– Если можете сказать: сколько стоил дом?

– В общей сложности – 23 миллиона. Это совсем демпинговая цена, мне повезло. Продал квартиру за 17-18, продал машину – и как раз все сложилось. По-соседству дома стоят 40-45.

Что Генич думает про цензуру и репутацию «Матч ТВ» и соперничество с Okko

– За эти годы с «Матч ТВ» ушло много топовых комментаторов. Как это на вас повлияло?

– Принял как данность. Когда писали, что «Матч» деградирует, что пора уходить… Я не вижу, чтобы он деградировал. «Матч» теряет какие-то вещи, это жизненная ситуация. Но одновременно что-то и приобретает.

– Было несколько волн, когда уходили важные люди. Вы обсуждали это с руководством?

– Это выбор каждого, есть разные обстоятельства. Где-то больше предложили, где-то перспективы обширнее. Человек всегда ищет, где ему комфортнее.

Что мы можем обсудить с руководством? Оно скажет: мы предлагали вот так, а человек хочет вот так.

– Уткин и Стогниенко. Дементьев, Андронов, Кривохарченко. Гутцайт, Нобель, Казанский. И это далеко не все.

– Это все частные истории, их нельзя рассматривать в общем. Позиция некоторых людей расходилась с позицией канала. А, например, Казанский – это парень из Липецка, который стал там звездой. Потом стал звездой на «НТВ-Плюс». Потом его Вася называл лучшим комментатором страны, а Первый канал позвал стать голосом грандиозных спортивных событий. Искушение уйти велико, согласись?

Меня тоже звал Первый канал под чемпионат мира [в России]. Но я выбрал вариант стабильности, уверенности. Потому что возник вопрос, что комментировать на Первом канале после чемпионата мира.

– Но каждому из них «Матч» не смог предложить того, чего они хотят. Стать местом, где им было бы комфортно.

– Рома Гутцайт хотел быть начальником. И Okko позвал его на управленческую должность.

Нобель ушел, потому что давно самостоятельная единица. Он сам себе продакшн, которому не нужен канал. Да, канал мог бы использовать его качества, чтобы делать контент интереснее. Но Нобель хочет сам принимать решения – что, где и кого снимать, за какие деньги, с какой тональностью. Уход Нобеля просто совпал с историей Мамаева. Это был вопрос времени.

Люди разные. Я вот сижу 20 лет на «НТВ-Плюс» и «Матче». Не потому, что чего-то боюсь, а потому, что меня все устраивает. Место, условия, специфика, качество. 

– Вас не беспокоило, что конкуренция ослабевает?

– Я никогда не думал, что вот сейчас кто-то уйдет и конкуренции станет меньше. Если я перестану выкладываться, будет нарастать недовольство руководства, зрителей, даже клубов. Чтобы этого не произошло, ты должен быть конкурентом самому себе. Ты эту высокую планку установил – старайся соответствовать.

Если я захочу уйти, то уйду, а не буду отбывать номер.

– Состав «Матч ТВ» – все еще самый сильный в России?

– А с чем сравнивать?

– Как минимум есть Okko.

– Я считаю, что мы сильнее. Гораздо сильнее, при всем уважении к Okko.

Понятно, там Стогниенко, Гутцайт, Леон Абба, Алхазов, Борисов, Саприн… Нет, хорошая банда у них сейчас.

– Елагин, Казанский.

– Да, хорошая банда, правда. Но у нас не хуже, а скорее лучше. Просто, увы, «Матч» – имя нарицательное. Сейчас почти все, что бы «Матч» ни делал, вызывает реакцию, порой – критическую. Мне кажется, это необъективная оценка. Хорошие вещи на канале не поощряются добрыми отзывами. Контента много. Если его выгрузить на ютуб без логотипа «Матча», все будут писать: «Вау, как свежо! Как ярко и интересно».  

– Есть ощущение, что Okko сделал очень серьезный рывок за последние пару лет. Это касается и имен, и трансляций. У них Лига чемпионов.

– Первая реакция была, конечно, шоковая, но я очень спокойно пережил [переход прав на Лигу чемпионов к другому вещателю]. Нервного тика не было. Здорово, что есть конкуренция в борьбе за права. И я не знаю всю технологию борьбы, как права реализуются. Мне приятно, что много лет еврокубки были на канале. Но теперь даже интересно посмотреть, как это выглядит со стороны. Что ребята придумают, какие будут студии, обвязки, как распределятся матчи.

– Какие впечатления?

– Честно: я не видел ни одного матча полностью. Да, включал «Реал» – «Манчестер Сити», но всегда смотрю мультикаст. Студия у них большая и красивая. И это понятно, потому что на Okko работают 60-70% тех, кто был на «Матче». Все сделано по-матчевски. Сказать, что я сильно страдаю, когда включаю у них Лигу чемпионов… Ну, могу пострадать, но потом получаю [комментировать] 4:4 «Барселоны» и «Атлетико». И, насколько я знаю, средняя доля канала от потери Лиги чемпионов практически не пострадала: нас по-прежнему смотрят миллионы людей ежедневно.

Оkko приглашает незаезженных ребят, которые нечасто присутствуют на «Матче». Адиева, Слуцкого затащили. Но вау-эффекта у меня нет. Суперпроектов у них два – «Западная трибуна» Нобеля и сериал «Мама, мы ЦСКА». Здесь они молодцы.

– Вы сказали, что вас звали на Первый канал перед чемпионатом мира. Сколько раз еще вы были близки к смене места работы?

– Во времена «НТВ-Плюс» звали на ВГТРК. И вот потом Первый канал.

– Первый канал предлагал в два раза больше денег?

– Да, почти в два. Но я остался из-за РПЛ.

– Это единственная причина?

– Да. Но мне комфортно на «Матче», я никогда не страдал от недостатка внимания. Никогда не говорил, что меня не ценят или не дают развиваться.

Никто не просит облизывать какую-то команду. У нас нет цензуры. Понимаю, что все равно никто не поверит. Но цензура – это больше фантазия.

– Когда я спрашивал Тимура Гурцкая про «Матч», он сказал, что «Это футбол, брат» с ним не конкурирует, потому что там цензура – мол, это даже обсуждать смешно. Почему цензура – одна из главных ассоциаций с каналом?

– К сожалению, таким сложился образ. Люди думают, что нас всех связывают и бьют палками, если мы плохо говорим о «Зените». Или слишком хорошо – о другой команде.

– Почему вы не работаете на «Зените»?

– Я не в курсе, это прерогатива руководства. Не сказать, что я от этого как-то страдаю. 

– Это не цензура?

– Может быть, для кого-то цензура. Но претензии у клубов постоянно: были моменты, когда «Анжи» мной возмущался, «Спартак». Это цензура?

– Почему канал идет на поводу у клубов?

– Со «Спартаком», например, меня временно не ставили на какие-то матчи, а потом уже ставили. Не пошли на поводу. И это касается разных комментаторов.

– Вас просили не критиковать клуб или определенных игроков?

– Никогда. Как это должно выглядеть? Рассылают письма и просят: «Ребята, отныне мы…»?

– Через разговор. Просят аккуратнее высказываться.

– Нет, такого нет. Люди живут в теории постоянного обмана и заговора.

«Звонит Розанов: «Я воспитал несколько классных ребят! А что, ##### [черт возьми], сделал ты?» Почему Генич опасается передавать знания молодым комментаторам

– Я спрашивал Нагучева, сложнее ли новому поколению комментаторов стать звездами. Он ответил: «Может, даже легче». Как считаете вы?

– Каждое новое поколение считает, что у него шансов меньше, чем у предыдущего. Потому что ситуация была попроще: нет интернета, такого количества трансляций, взаимодействия с публикой. Раньше писали письма, а теперь достучаться до человека из телевидения можно парой кликов.

Появление новых имен – это стечение обстоятельств. Если на футбольную плоскость переводить: почему, условно, этот год у «Краснодара» получается интересным в плане подготовки молодых талантов, а другой – менее? Факторов много: доверие, везение, где и как ты мелькаешь. Можешь быть очень талантливым и знать все о своем виде спорта, но у тебя просто нет шанса сказать это на большую аудиторию. Можешь блестяще отработать матч «Палермо» – «Кьево», но об этом никто не узнает. Чтобы стать узнаваемым, надо работать на больших матчах. А пробиться туда – это во многом оказаться в нужное время в нужном месте.

Мне исключительно повезло. Сначала сам проявил инициативу: в 2011-м напросился в командировку в Лондон на матч «Арсенал» – «Барселона». За свой счет. Меня отпустили и оплатили комментаторскую. Хороший первый шаг, чтобы стать узнаваемым. А в 2012-м Вася [Уткин] и Дмитрий Чуковский решили отправить меня на Суперкубок Европы в Монако. С того момента и пошло.

– Вы сказали про «Краснодар»: один сезон – яркий, другой – менее. Но у комментаторов это будто затянулось лет на 10.

– Талантов хватает и сейчас. Может быть, они не так хорошо известны публике, не так популярны и обсуждаемы. Но они есть даже на пиратских трансляциях ВК.

Просто сейчас молодые хотят получить все и сразу. Многие не хотят ждать. Как футболисты не хотят ждать, что их подведут к основному составу, чтобы они были готовы и соответствовали уровню. Просят шанс, не используют его, а потом спрашивают: «А что я сделал не так? Остальные, что ли, не косячат?» Но остальные уже определенные качества имеют.

– Вы ждали шанс?

– У меня эксклюзивная история. Я сам попросил шанс, но мой путь к узнаваемости был чуть короче, потому что сейчас телевидение, любая студия ВК – избалованны. У всех есть партнеры и финансовая возможность приглашать людей в студию. И они с удовольствием идут. Когда я в 2005-м общался с Васей Уткиным, желающих работать на телевидении и говорить о футболе в кадре было минимум. 

Я как человек, пришедший из футбола, имел козыри. Меня довольно долго готовили: сначала делал сюжеты для «Футбольного клуба», подмечал игровые нюансы, и это кто-то озвучивал. Потом мне доверили озвучку. Потом – написание текстов. Потом уже полностью формировал сюжет. Ночевал на работе. Многие думают, что мне все просто так упало, но первые два года с большим трудом во все вникал. Работал исключительно как принеси-подай-озвучь-смонтируй.

Вася хотел меня выгнать. Говорил, что, если хочу быть комментатором, должен быть более инициативным, наглым, напрашиваться в пару. Я же, если не звали, просто ждал, когда кто-то это сделает. Но никто не звал, несмотря на хорошие отношения. Тогда Вася собрал сэйшн, где меня отчитал, что я ни хрена не работаю и ни хрена не делаю. Пришел комментатором – и только сюжеты готовлю. Собирай вещи, уходи. Пришлось проявить инициативу, и ребята начали звать.

В 2007-м я год просидел на чемпионате Украины – это была сумасшедшая база. Понятно, мало кто его смотрел, но там я смог наговориться, понять темп. Юрий Альбертыч [Розанов] специально смотрел [мои матчи], подмечал какие-то вещи, давал советы. Вскоре Вася сказал, что пришло время попробовать себя в более серьезном сегменте: «Выбирай европейский чемпионат». Был вариант с Англией и Испанией. Я пошел советоваться к Сергею Акулинину. Он сказал, что на Англии много комментаторов, будет сложно себя показать. Попал на Испанию – она и сделала меня узнаваемым.

Так получилось, что я сел в эту лодку. И не утонул. Во многом благодаря хорошей поддержке от Васи и Юрия Альбертыча. Сейчас таких учителей уже нет. Мне еще очень помог Дима Федоров, но он ушел в тренерство и работает в хоккее. Может, в этом нынешнее поколение и обделено.

– Константину Геничу не пора становиться учителем?

– Когда подходят за советом, я могу что-то подкорректировать, донести базовую вещь. Организаторы «Матч! Академии» предлагали мне читать лекции и проводить семинары. Я отказался. Потому что нужен педагогический талант.

Чем хороша та школа: меня никто не направлял – мне давали совет. У всех были разные замечания: по русскому языку, тональности, структуре репортажа, игре голосом. Но сейчас [у молодых комментаторов] любой совет может восприниматься в штыки. Поэтому мне было бы сложно доносить свое видение остальным. Меня неоднократно звали в различные школы мастерства, а сейчас звонят из Беларуси и просят провести семинар с местными комментаторами. Но комментатор – это всегда индивидуальность. Если ты идешь в профессию, прекрасно понимаешь внутри себя, что не надо мне ничего рассказывать. Я уже наслушан, насмотрен, в курсе, где и как разложить. На самом деле это, конечно, не так.

Большой педагогический талант – у Стаса Минина. Он очень хорошо работает с учениками, хорошо объясняет базисные вещи. У меня этого таланта нет. Вот ты захочешь стать комментатором и спросишь: «Что для этого надо?» Шанс. Я видел много ребят на конкурсах, которые знают все, но прокомментировать не могут – или плывут, или волнуются. А другие приходят – и у них влет получается. Как у Сереги Дурасова.

Я смогу объяснить базовые вещи, но не смогу объяснить, что тебе подарит сама игра. Может, это будут угрюмые 0:0 без моментов, и ты в какой-то момент поплывешь. Я скажу: «Вадик, тут тебе надо было вовлечься самому и вовлечь зрителей. Найти внутреннюю интригу, противостояния. А ты просто начал умирать вместе с командами».

Ты это примешь в первый раз и будешь знать, что делать в следующий. Вот так, наверное, я мог бы что-то посоветовать. Но дальше – это исключительно саморазвитие.

– Но вам не хочется делиться своими фишками, приемами, знаниями?

– Юрий Альбертыч [Розанов] как-то перед уходом позвонил мне и сорвался на крик: «У меня школа, где я воспитал несколько классных ребят! А что, ##### [черт возьми], сделал ты? Хоть одного воспитал? Хоть одного привел?»

Я понимал, что он в таком состоянии, когда надо это выпустить. Говорю: «Да, дядь, ты прав. Но ты педагог, мастер. Не сравнивай меня с собой» – «Надо работать с молодыми: объяснять, показывать. Оставлять после себя что-то».

В тот момент у меня щелкнуло. Если сам Юрий Альбертыч говорит, то… Но во мне никогда таланта педагога не видел Вася [Уткин].

– Вы как будто опасаетесь.

– Не то чтобы опасаюсь. Говорю как есть. Я не собираюсь навязывать себя людям, которые хотят в этой профессии чему-то научиться. Я не научу их так, как им бы, возможно, хотелось. Я могу дать совет. Вот Шнякин играет голосом, фамилиями, обрабатывает слова в новую оболочку. Кому-то это очень нравится, а кто-то терпеть не может. И вот Шняка это посоветует, человек применит, а кто-то скажет: «Да на хера мне это надо?» 

Вот сейчас блестяще работает Олег Пирожков. Но ты назовешь его звездой?

– Вряд ли.

– Но для нашей среды он прямо супер. Всем не угодишь. И я признаю: не научу так, каким бы мне хотелось сделать идеального комментатора. И да, есть сомнения и, как ты сказал, опаска. Что буду неправильно понят.

– Уткин стал ментором и владел командой, Нобель нашел себя в продюсировании и личном канале с интервью, Губерниев ведет неспортивные мероприятия. Вы не думали про новое, непривычное амплуа?

– Интервьюеров уже масса. Чем хороши интервью Нобеля? Он все делает в необычных локациях. Человек мира. В нем заложено летать. И Нобель только в прошлом году стал семейным человеком, пока нет детей. Он не был отягощен семейно-бытовыми историями.

Губерниев – фигура федерального масштаба. Когды ты собираешь под 200 тысяч в «Лужниках» и в микрофон кричишь: «Россия, вперед!»… Это делают только избранные. У меня к такому формату душа точно не лежит. Меня иногда зовут провести мероприятие, прокомментировать футбол в баре или какой-нибудь турнир банкиров. Этого более чем достаточно. Лететь на другую орбиту не собираюсь.

И потом, «Коммент.Шоу» закрывает все мои хотелки. Если надо быть интервьюером, я в «Превью» интервьюирую Слуцкого, Гончаренко. В «Лайве» у меня есть возможность выплеснуть наблюдения, эмоции об игре. Есть направление поржать – «Нельзя смеяться». Если хочется [выступить] в формате, который делал Вася, но не так гениально, есть «Лови Генича» на платформах «Матч ТВ» – дайджест новостей, которые я комментирую.

Мне здорово помогло тренерство. Это всегда было интересно, и возможность выпала в Медиалиге. Попробовал – и очень сильно завлекло. То, как я готовился к тренировкам, – отдельная песня. Или как смотрел массу материала: тренировки «Ливерпуля», Моуринью, Де Дзерби в «Брайтоне». В ютубе легко найти. Всегда хотел, чтобы упражнения не повторялись. Писал Слуцкому, чтобы он сбросил конспекты тренировок в «Шанхае». Обращался к Олегу Фоменко, который работал в штабе Федотова в ЦСКА: «Ты же был тренером в «Краснодаре-2». Наверняка есть флешка с тренировками». И он принес жесткий диск, с которого я все скачал. Там масса тренировок, стандарты, розыгрыши «Кьево»… И я все это впитывал и впитывал только для того, чтобы почувствовать, что такое быть тренером.

Это настолько выгорающе! К третьему сезону Медиалиги понял: либо ухожу из комментаторства и все посвящаю тренерству, либо оставляю это дело. Разговаривал с Овчинниковым, главным в ВШТ, про возможные маршруты с лицензией.

– Была мысль уйти?

– Проскакивала. Я очень много на эту тему общался со Слуцким, говорил, что очень переживаю за результат. Он отвечал, что так нельзя, что я быстро сгорю. В итоге я правда быстро сгорел. Это очень отражалось на моей основной работе, на семье. Семья тоже все это видела, впитывала, переживала.

В общем, пока к этому шагу я не готов.

Шоу «Нельзя смеяться», где Генич и Баженов с водой во рту смотрят дурацкие ролики, собирает десятки миллионов просмотров. Как ему в этой роли?

– Вы герой «Нельзя смеяться» – самого популярного формата «Коммент.Шоу». В чем его феномен?

– В какой-то момент казалось, что флагманский проект канала ведут Дзюба и Слуцкий – и с ними не потягаться. Когда мы выходили параллельно, набирали совсем хиленькие цифры. Меня даже подтравливал Слуцкий, что мы им проигрываем.

Но в какой-то момент что-то произошло. Мне даже показалось, что это искусственно, что накрутили зрителей. Я предъявил команде: «Зачем вы это делаете?» – «Клянемся, ничего не делали. Сами не ожидали». Просто как-то совпало, что людям начал заходить контент, в первую очередь – рилсы. Когда мне сказали, что какой-то рилс собрал 10 миллионов, я ответил: «Вы с ума сошли? Откуда?» А сейчас у самого популярного 44 миллиона.

Наверное, никто не объяснит, в чем феномен. Но есть догадки. На примерах «Коммент.Шоу» и «Это футбол, брат», нашего конкурирующего канала, мы видим, что футбольная аудитория очень узка. В границах 200-300 тысяч человек. И дальше ты должен придумывать что-то очень оригинальное, необычное, сверх формата только про футбол.

Мне кажется, во временном укладе людей не так уж просто найти возможность развлечься и посмеяться. Заходить в тиктоки, рилсы, лайки. А в «Нельзя смеяться» за них все сделали: 80-90 роликов для хорошего настроения собрали и симпатично упаковали. Может, кто-то в день выхода ролика тоже набирает в рот воды и старается вместе с нами не засмеяться.

Я не хочу тянуть одеяло на себя и говорить, что мы с Никитой [Баженовым] взорвали интернет. Это командная работа. Титанический труд нашего продакшна, который находит и отбирает все эти ролики. Мы с Никитой только подхватили знамя.

– Сколько людей подписалось на канал только из-за «Нельзя смеяться»?

– На канале миллион четыреста тысяч подписчиков, выпуск «Нельзя смеяться» после замедления ютуба собирает 700-800 тысяч просмотров. Мы с Никитой недавно общались со зрителями, вбрасывали жизненные темы и спросили, интересуются они вообще футболом или приходят только ради «Нельзя смеяться». Оказалось, что 85-90% аудитории «Нельзя смеяться» футбол не интересен вообще.

Я у Никиты спрашивал: «Тебя сейчас чаще узнают как кого? Как бывшего футболиста Никиту Баженова или человека, который набрал в рот воды и плюется в экран?» Он сказал, что как участника «Нельзя смеяться».

Недавно в баре отмечали пятилетие канала. Охранник говорит: «Надеюсь, у вас здесь не свингер-вечеринка» – «А что, бывали?» – «Всякое бывало. А вы чем занимаетесь?» – «У нас футбольный канал «Коммент.Шоу». – «Не смотрю такое». – «И на разу не видели «Нельзя смеяться»?» – «А, это смотрю». 

– Вас узнают не как комментатора, а как человека с водой во рту?

– Постоянно. Подходят, благодарят, говорят, что шоу – топ. Недавно меня узнал человек в театре на спектакле у Александра Елагина: «Вы же Константин, да? Вы же сидите с водой во рту?» – «Это я». То есть не Константин, который комментирует РПЛ или Лигу чемпионов. И не Константин, который озвучивал фифу. Но это тоже направление узнаваемости. Хорошее направление.

Хотя мне поначалу казалось: я уже такой статусный комментатор, федерального масштаба, вошел в 30-ку самых влиятельных людей российского футбола… И сижу в образе какой-то школоты, которая смеется над всякой фигней.

– Я периодически слышу мнение: быть человеком с водой во рту в такое время – некрасиво.

– Слышал неоднократно. Первое время чаще, сейчас стало поспокойнее. Но, может быть, как раз этот формат отвлекает от грустных и тяжелых новостей, Хочется на 20-30 минут отвлечься и посмеяться.

«Слишком много мечт, да?»

– Вы счастливый человек?

– Было бы грешно сказать, что я несчастлив. Мне есть где жить, большой дом. Есть на чем ездить. Жена обута и одета. Дети довольны и счастливы. Мама в порядке. Сестра немножко приболела, но, надеюсь, справимся. Есть собака. Прекрасная работа на «Матче». Прекрасный коллектив «Коммент.Шоу», который меня очень любит и уважает. Все это можно подвести под образ счастливого человека.

Но бывают моменты, когда я рефлексирую. Кажется, что живу неправильно. Я неоднократно говорил жене, что все делаю не так. Живу не как заведено. Но в целом я могу назвать себя счастливым. Потому что у меня есть все то, что дарит улыбку. В первую очередь – семья.

С кем мне повезло по жизни, так это с женой. Ей надо памятник ставить. Она все бросила: учебу, работу – только ради того, чтобы мне было комфортно. Чтобы я сделал карьеру. Она – мой герой. Можно сказать, я все делаю, чтобы ей доказать. Хотя я уже все ей доказал. 

– Расскажите про жену.

– Мы познакомились в 2009 году, а в 2010-м расписались. Недавно в «Нельзя смеяться» обсуждали самые счастливые дни, и я назвал 4 февраля 2010 года. Свадьба.

Все 15 лет она меня всячески поддерживает. Может быть, где-то со скепсисом, но в итоге все равно поддерживает. Даже сейчас, когда покупали дом, я сказал, что мы никуда не сможем поехать, [ничего] не сможем вложить, ничего не останется. Она ответила: «Ты знаешь, что делать. Я тебя всегда поддержу. Вместе справимся».

– Поддержка – это главное?

– Поддержка – очень больная для нее и для меня тема. Прямо до слез. Я ей иногда задаю вопрос: «Не хочешь вернуться на работу?» У нее прекрасное журналистское образование, она прекрасно училась. Если бы мы жили в Москве, это было бы проще. Дети – 14 и 11 лет – самостоятельно бы добирались до школы, приходили домой. Но она все положила на семейный очаг и комфорт.

Там, где мы живем, школы рядом нет. Перед покупкой я предлагал выбрать другое направление, но дети были категорически против, не хотели менять школу. А в школу надо ехать: к 8:30 отвезти, потом забрать. Младшая занимается гимнастикой, и ее со всеми обручами, булавами, сумками, контейнерами с едой надо отвезти во Дворец спорта. Старшую надо отвезти в тренажерный зал и к врачу, потому что у нее проблемы со спиной. У жены еще и свои дела есть. А еще надо собаку выгулять и еду приготовить.

Работа мамой – это колоссальный, титанический труд. И пока совместить его с возвращением на работу не получается. Мы оба это понимаем. И мой график, к сожалению, не позволяет помогать ей в нужном формате и объеме. Я в паузу на сборные потратил пару дней на развозы и спросил: «Как ты не устаешь?» – «Я очень устаю, очень».

Я очень ей горжусь. Мне очень повезло. А она гордится мной.

– Какая у вас мечта?

– Похудеть.

– Серьезно?

– Быть здоровым. Чтобы ничего не мучило. Хочется чувствовать себя комфортно. А чтобы так чувствовать, надо похудеть, сказал врач. К сожалению, пока все диеты меня переигрывают – не получается.

Еще мечта – продолжать получать удовольствие от работы. Хорошо выступить с командой «Матч ТВ» в Медиалиге. Может, для кого-то это ерунда, но для меня очень важно.

Ни в чем не нуждаться – тоже мечта.

Как и возвращение России к международным соревнованиям. Без них нашему спорту непросто.

Слишком много мечт, да?

Подписывайтесь на телеграм-канал Кораблева

Фото: РИА Новости/Виталий Тимкив, Павел Бедняков, Алексей Филиппов, Валерий Мельников, Екатерина Чеснокова; Stupnikov Alexander/Global Look Press; Gettyimages.ru/Angel Martinez; Коммент Шоу

Comments

[Bahmut]

Лицо эпохи. Эпохи бездарей и непрофессионалов. Медаль тому кто эту простыню прочтет.

[UseR]

Единственное замечание к статье - слишком долго скролить вниз, чтобы минус поставить.

[andrew.p]

Генич подтвердил своими словами, что комьюнити комментаторов обидчивое, лицемерное и самовлюбленное

[Evgeny Trifonov]

Какое же у них чсв. Как будто футбол смотрят только ради их каламбуров и прохладных историй.

[Werewolfenstein]

Был посредственный футболист, стал слабый, хвастливый и завистливый полукомментатор.

[Gh Gr]

Ответ andrew.p

Генич подтвердил своими словами, что комьюнити комментаторов обидчивое, лицемерное и самовлюбленное

Сейчас в комментарии придет Шнякин - и по фактам подтвердит все ваши слова, хотя целью своей будет планировать ровно обратное.

[Чумасик]

Кто может объяснить: почему на этом сайте постоянно берут вью у всяких непонятных комментаторов???

Комментаторы это обслуживающий персонал. Зачем из обслуги и рядовых официантов делать каких-то там важных персон?

Главные люди в футболе это игроки и тренеры. Где вью со Станковичем, Николичем, Венделом, Педро, Маркиньосом, Бителло, Даку, Барко, Эраковичем, Рошей?

[UseR]

Ответ Король Норвегии

"Писали, что мы провально отработали. Нет, это была нормальная, абсолютно профессиональная работа с хорошо подготовленными к матчу комментаторами" Очередное доказательство, что комментаторы МАТЧа не объективны. " Но признать поражение та сторона не смогла. И окружение Алены Долецкой, которое пришло в комментарии, тоже не смогло: как это нашу богиню обижают? Я не видел ее ни разу до. И, надеюсь, не увижу после. " Признать она должна поражение? Она привела очень много фактов, но кое-кто не умеет признавать ошибки. "Когда писали, что «Матч» деградирует, что пора уходить… Я не вижу, чтобы он деградировал. " Пора признать, что русский ESPN смотреть очень тяжело бывает из -за уровня программ. Честно, Генич - спорная фигура. Вроде в котле комментаторском варится давно, но матчи с ним смотреть бывает тяжело. МАТЧ по сравнению с ОККО сильно просел во всем. ОККО пытается делать контент, ЛЧ отвоевали. Послевкусие очень странное после вью. Слишком противоречивая фигура Генич.

Ничего противоречивого нет. Вершиной его карьеры должна была стать должность старшего менеджера по продажам машин, куда он и собирался устраиваться после окончания "легендарной" карьеры. Но какими-то неведомыми путями он оказался там где есть не имея на то ни профессиональных, ни человеческих качеств.

[Король Норвегии]

"Писали, что мы провально отработали. Нет, это была нормальная, абсолютно профессиональная работа с хорошо подготовленными к матчу комментаторами"
Очередное доказательство, что комментаторы МАТЧа не объективны.

" Но признать поражение та сторона не смогла. И окружение Алены Долецкой, которое пришло в комментарии, тоже не смогло: как это нашу богиню обижают?

Я не видел ее ни разу до. И, надеюсь, не увижу после. "
Признать она должна поражение? Она привела очень много фактов, но кое-кто не умеет признавать ошибки.

"Когда писали, что «Матч» деградирует, что пора уходить… Я не вижу, чтобы он деградировал. " Пора признать, что русский ESPN смотреть очень тяжело бывает из -за уровня программ.

Честно, Генич - спорная фигура. Вроде в котле комментаторском варится давно, но матчи с ним смотреть бывает тяжело. МАТЧ по сравнению с ОККО сильно просел во всем. ОККО пытается делать контент, ЛЧ отвоевали. Послевкусие очень странное после вью. Слишком противоречивая фигура Генич.

[TaR]

Задайте вопрос к Геничу - что он делает с лудоманией? Насколько считает ее опасной? Как, сам являясь больным человеком он относится к рекламе ставок? Не чувствует ли дискомфорт от того что их рекламирует? Задайте банальный вопрос - он деньги у себя держит или у жены на карточке? Как жена относится к его болезни?