11 мин.

Хемингуэй фанател от бокса. И даже хотел бить критиков

190

Вадим Кораблев – о великом американском писателе.  

В декабре 1946-го Хемингуэй впервые улыбался при чтении текста о себе. Он не любил журналистов, считал большинство из них лгунами, но материал New York Post оказался очень приятным: «Отдельные жесты позволяют угадать в нем боксера, а движения его грациозны, как у тореадора», – отмечалось в материале. Хемингуэй долго мечтал о том, чтобы люди видели в нем серьезного спортсмена, а не только писателя. Хотя Эрнест никогда не был профессионалом, а его знаменитая цитата «Мои писания – ничто, мой бокс – все» – в большей степени лукавство.

Хемингуэй провел много настоящих боев, но выглядел в них далеко не так классно, как казалось ему самому. Такой уж был человек.

***

В детстве Эрнеста заставляли петь в церковном хоре и играть на виолончели. Ему это очень не нравилось, но так хотела мама – в прошлом оперная певица, которая бросила карьеру после свадьбы. Она сидела с детьми (у Хемингуэя было четыре сестры и один брат) и иногда давала уроки музыки. «Мать целый год не пускала меня в школу – чтобы я учился музыке. Она думала, что у меня есть способности, а на самом деле у меня не было никакого таланта», – вспоминал Эрнест.

Отец Хемингуэя был врачом и мечтал, что сын тоже пойдет в медицину или хотя бы займется естествознанием. С трех лет он брал его на рыбалку и охоту, проверяя, как хорошо мальчик запоминает названия деревьев, птиц и рыб. 

Эрнест Хемингуэй (справа) с семьей, 1905 год

Радость Эрнесту приносили главным образом две вещи – литература и спорт. В школе он начал играть в футбол – правда, из-за крупного телосложения и нескладности старался меньше бегать и чаще находился у чужих ворот, чтобы цепляться за мяч и укрывать его корпусом. С футболом получалось не очень, но зато приходили успехи в водном баскетболе – странной игре, где сочетаются правила классического баскетбола и водного поло. Через несколько матчей Эрнест стал капитаном команды в своем возрасте.

В четырнадцать Хемингуэй прочитал в газете об уроках бокса в Чикаго и ездил туда из пригорода – Оук-Парка. Объявление оказалось фальшивкой: на самом деле в боксерский клуб требовались спарринг-партнеры для профи. В первый раз Эрнест хорошенько получил, а в конце тренировки ему посоветовали больше не возвращаться. Однако он не послушался и мотался в зал на каждое следующее занятие. Скрывать походы от родителей не удавалось, поэтому мама следила за тем , чтобы сын возвращался из клуба здоровым. Иначе – все. Конечно, случались большие синяки, но Хемингуэю очень нравилось ощущать себя боксером.   

Отец купил Эрнесту кожаные перчатки, и он каждый день устраивал бои с тенью. Как-то раз Хемингуэй даже организовал дома мини-турнир, собрав всю футбольную команду. Через пару часов все гости были побиты.

Параллельно Эрнест редактировал еженедельную газету «Трапеция», где писал в том числе о спорте. В школьные годы он также занимался плаванием, легкой атлетикой, стрельбой и бейсболом.

«Больше всего я играл в футбол, потом в баскетбол, а там начинался сезон на треке и бейсбол – и в итоге  я так уставал, что на науки  меня уже не хватало. Я больше учился уже после школы».

Обустроил ринг дома и вызывал критиков на бои

Со временем Хемингуэй увлекся новыми видами спорта. Он неплохо освоил теннисную ракетку и следил за пелотой – баскским видом спорта, ставшим прообразом современного сквоша. «Это самая быстрая, трудная, неистовая игра. Мне очень нравится», – рассказывал Эрнест мексиканскому журналу Cancha.

Но бокс стал для писателя больше, чем просто видом спорта. Хемингуэй  старался посещать все значимые бои, заводил знакомства с профи (например, с чемпионом мира в супертяжелом весе Джином Танни) и активно  тренировался. Дома в Ки-Уэсте он даже  оборудовал ринг, где устраивал любительские турниры – дрался сам и судил.

Хемингуэй периодически не стеснялся вызывать на поединки литературных критиков, статьи которых вызывали особенно сильное отторжение. Те в ответ тактично молчали, потому что Эрнест выглядел грозно. По запросу «Хемингуэй + бокс» Google легко предложит десяток снимков писателя в перчатках и боевой готовности: в пустынях, залах и доках.

Для Хемингуэя было важно постоянно читать про любимый спорт. На Кубе, где была создана повесть «Старик и море», писатель не расставался с книгой «Байрон и бокс», которая посвящена увлечению знаменитого британского поэта-романтика. «Необходимо, совершенно необходимо хоть несколько раз в году смотреть хорошие бои, – говорил Эрнест. – А если долго не ходишь на бокс, в конце концов приучишься киснуть дома».

Свои боксерские способности Хемингуэй оценивал очень высоко. Однако его окружение и исследователи  уверены, что Эрнест сильно преувеличивал. Вот что рассказывал романист Морли Каллаган, его друг и спарринг-партнер: «Мы были боксерами-любителями. Разница заключалась лишь в том, что он отдавал увлечению боксом не только время, но еще и воображение. А я действительно много работал с хорошими боксерами в колледже».

«Хемингуэй взялся обучать боксу какого-то молоденького паренька, – вспоминала подруга Эрнеста Гертруда Стайн. –  Боксировать паренек не умел, но как-то нечаянно  отправил Хемингуэя в нокаут. Должно быть, такое время от времени и впрямь случается». 

Известный в США продавец антикварных книг и колумнист литературных изданий Стивен Дж. Герц убежден: «Любой, кто хоть более-менее серьезно занимался боксом, мог запросто повалить Хемингуэя. Он всегда любил преувеличить свою мужественность».

Получал от Джина Танни и побил издателя

Самый известный бой Хемингуэя прошел в 1929 году в Париже. Это была чисто литературная история: соперником стал его друг и писатель Морли Каллаган, а судьей – классик американской литературы Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Самое интересное, что сражения потребовал именно Фицджеральд: как-то раз он сказал, что Хемингуэй мог бы справиться с чемпионом мира в полутяжелом весе, а Каллаган над этим посмеялся. Решили проверить. 

Эрнест был уверен, что легко разделается с другом, потому что был и выше, и стройнее, и мощнее. Каллаган точно его побаивался и весь первый раунд отклонялся от ударов. Затем Хемингуэй загнал Каллагана в угол и мог спокойно завершать бой, но почему-то не стал. «Послушайте, Морли, – терпеливо сказал он. – Никогда не пригибайтесь так низко. Нанести удар из такого положения невозможно». Каллаган чувствовал себя раздавленным. 

Но именно этот момент заставил Морли собраться и забыть о легендах, ходивших вокруг Хемингуэя-боксера. «Вскоре выяснилось, что и я могу свободно наносить ему удары, – вспоминал Каллаган в  книге «Тем летом в Париже». – Как же он воспринимал хуки в голову, которые так и сыпались на него справа? Рассказывали, будто от боли он так сильно звереет, что может убить. Все это ерунда. В тот день он переносил удары в голову не менее стойко, чем любой хороший боксер-студент При этом он сохранял благодушие и отдавал должное умениям противника. Возможно, он считал, что помог мне советом не пригибаться слишком низко, вдохнул в меня уверенность». 

Хемингуэй проиграл, но не выглядел расстроенным. После боя писатели выпили  в кафе.

Неудивительно, что Эрнест не выдержал боя и с Джином Танни, тот едва не отправил его в нокаут.

«Вдруг Эрнест сблизился со мной и начал выбрасывать свинги, – вспоминал  звездный боксер. – Он попал и рассек мне губу. Пошла кровь, и тут  Хемингуэй стал наносить удары по моим локтям. «Эрнест, остановись, пожалуйста», – сказал я.  Но он продолжал бить. Я решил, что ему не повредит небольшой удар по печени. Чтобы попасть точно в печень, нужно выбрать правильный момент – я так и сделал. Если честно, я даже  немного забеспокоился. Колени Эрнеста подогнулись, лицо посерело, и я подумал, что он сядет на пол. Но он остался на ногах. Следующие несколько часов Эрнест был довольно мил со мной».

Джин Танни

С кем бы Хемингуэй ни дрался, он всегда выбирал агрессивную тактику. «Боксер, который только защищается, никогда не выигрывает. Не лезь на рожон, если не можешь побить противника. Загони боксера в угол и выбей из него дух. Уклоняйся от свинга, блокируй хук и изо всех сил отбивай прямые…», – писал Эрнест о своих боксерских принципах. 

Однажды эта стратегия сработала. Вызов писателю бросил известный в Штатах издатель Джозеф Нэпп, и Хемингуэй  был настолько мощнее противника, что тот едва не потерял сознание после серии ударов в голову. Эта победа вдохновила писателя  на публичное пари – 250 долларов любому, кто продержится против него хотя бы три раунда. Желающих не нашлось.

Хемингуэй любил горделиво вспоминать еще одну историю. Когда он в 1920-е годы жил в Париже, в городе периодически появлялся чемпион в тяжелом весе Джек Демпси, его еще называли «Костоломом из Манассы» (позже им восхищался сам Майк Тайсон). В свободное время Демпси боксировал с некоторыми американскими знаменитостями и отказал только одному человеку – Хемингуэю.

«Ему было лет двадцать пять, он был в отличной форме и считал себя хорошим боксером, –  объяснял Демпси. – Я довольно неплохо разбираюсь в людях, в мужчинах уж точно, и понимал: если бы я вышел на ринг, Хемингуэй бросился бы на меня из как сумасшедший. Чтобы остановить его, пришлось бы бить всерьез, по-настоящему жестко, а я этого не хотел».  

Для Хемингуэя такой ответ означал только одно: «Я тебя боюсь».

Бокс был в его рассказах и романах

Страстная любовь к боксу отражалась и в литературе Хемингуэя. Его известный (отчасти биографический) роман «И восходит солнце» начинается с описания боксерского прошлого одного из героев.

«Роберт Кон когда-то был чемпионом Принстонского университета в среднем весе. Не могу сказать, что это звание сильно импонирует мне, но для Кона оно значило очень много. Он не имел склонности к боксу, напротив – бокс претил ему, но он усердно и не щадя себя учился боксировать, чтобы избавиться от робости и чувства собственной неполноценности, которое он испытывал в Принстоне, где к нему, как к еврею, относились свысока».

Хемингуэя ценят не только за популярнейшие произведения «Старик и море» и «Прощай, оружие!», но и за короткие рассказы. Он написал свыше тридцати новелл, и некоторые из них так или иначе связаны с боксом. Захотите прочитать – ищите «Бойца», «Убийц», а особенно – «Пятьдесят тысяч». Последнее произведение – сильная и очень закрученная история про подставной бой.

«Они разошлись по углам. Я снял халат с Джека, он налег на канат и несколько раз согнул ноги в коленях, потом натер подошвы канифолью. Раздался гонг, и Джек быстро повернулся и вышел. Уолкотт подошел к нему, они коснулись друг друга перчаткой о перчатку, и едва Уолкотт опустил руку, как Джек провел двойной джеб [короткий прямой удар, применяемый на близком расстоянии] левой в голову. Не было на свете лучшего боксера, чем Джек. Уолкотт пошел на него, все время двигаясь вперед, опустив подбородок. Он предпочитает работать крюками [крюк – удар согнутой рукой, один из самых сильных в боксе] и держит руки низко. Все, что он умеет, – это бить».

 Джек Бриттон, на истории его боя с Микки Уолкером основан рассказ «Пятьдесят тысяч»

И все-таки, как бы Хемингуэй ни выпендривался, даже пояс чемпиона мира по боксу не стал бы для него значимее Пулитцеровской и Нобелевской премий. Как-то раз Эрнест пересекся в кабаке со старым приятелем Джедом Кайли. Тот диалог Кайли пересказал в книге «Хемингуэй. Воспоминания старого друга».

– Все еще в чемпионы метишь? – спросил я. 

– Да, – ответил он. – Но только не в боксе. 

– В борьбе? – сказал я.

– Нет, – ответил он.

– Так в чем же?

– В литературе.

Возможно, это было главное  признание Хемингуэя. А для бокса он и так сделал многое – одной любовью.

Фото: Gettyimages.ru/Central Press; en.wikipedia.org/JFK-EHEMC, Ernest Hemingway Photograph Collection/John F. Kennedy Presidential Library and Museum (3,5); Gettyimages.ru/Earl Theisen, Hulton Archive; en.wikipedia.org/ JFK Library, George Grantham Bain Collection/Library of Congress

светская хроника
logoбокс