«Хотя бы с чужими женщинами покатался». Герои народного «Ледникового периода», которым за 60
В этом году в телепроекте «Ледниковый период» новинка – он стал «народным». То есть в паре с профессиональными фигуристами выступали не только звезды шоу-бизнеса или других видов спорта, но и обычные люди.
Двое из них не просто запомнились, но и попали в призы – 59-летний Борис Крестин в паре с Татьяной Волосожар поделил победу, а 66-летняя Наталья Саблина вместе с Алексеем Ягудиным взяла серебро.
Оказывается, надеть коньки в 40+ и освоить сложные элементы – вполне реально. И сотни обыкновенных людей по всей стране тренируются, ставят программы, шьют костюмы и выступают на турнирах, как настоящие профессионалы.
● Как устроено в России любительское фигурное катание?
● Сколько это стоит и чем круче, например, бега или хоккея?
● Как Крестин и Саблина в «Ледниковом» уживались со звездными партнерами?
Обо всем этом мы поговорили с героями проекта.
«Ягудин сказал, что не фанат фигурного катания. А я ответила, что не нравятся его комментарии»
Наталья Саблина, которой 66 исполнилось по ходу съемок, – самая старшая участница за всю историю «Народного ледникового». Поблажек ей не делали: Саблина тренировалась и выступала даже в более сложных условиях, чем остальные, потому что подстраивалась под график партнера. А Ягудин суперзанят – одновременно ведущий проекта и участник нескольких шоу.
Тем не менее, пара лидировала почти весь сезон – только в финальном выпуске вперед вышли другой ветеран Борис Крестин с Татьяной Волосожар и Дина Аверина с Дмитрием Соловьевым. Причем последним на двоих меньше лет, чем одной Саблиной.
Сейчас Наталья вернулась в родной Екатеринбург, где преподает информатику и программирование в Уральском федеральном университете. Но по отчеству просила не называть – «в фигурном катании все называют по имени, привыкла».
– Меня даже детишки на катке называют просто Натальей, чем сильно удивляют своих бабушек.
– Знакомство с Алексеем Ягудиным. Как это было?
– Первая фраза, которую он мне сказал: «Я не фанат фигурного катания. У меня сейчас другие интересы в жизни». Видимо, чтобы я не ожидала, что он со мной будет возиться. Ну, я ответила тоже не очень любезно: «Я так и поняла. Не нравится мне, как вы комментируете».
– Это правда, или в отместку так сказали?
– Правда. Я же слежу, Леша уже давно комментирует, и те факты, которые он выдает, мягко говоря, устаревшие. Им в основном лет 20, видимо, как раз с тех времен, когда он выигрывал и еще интересовался фигурным катанием.
У него прекрасная грамотная речь, но вот информативность как у комментатора – низкая.
– Почему именно Ягудин стал вашим партнером?
– Я так понимаю, на безрыбье... Илья Авербух очень хотел видеть меня в проекте, но вот найти партнера оказалось проблемой.
Знаю, что предлагали Андрею Букину. Я загорелась: танцор, по возрасту подходит! Но он сказал, что давно не катается и не готов. И вот Леша, наверное, пожалел бабушку и предложил свою кандидатуру. Хотя совмещать роли ведущего и участника ему было крайне непросто.
– Как это, кстати, выглядело?
– На съемках мы всегда катались последними. Леша вел выпуск, потом минут за 15 переодевался и гримировался, мы делали прямо при зрителях макетный прогон, вставали на позицию и катали.
Меня долгое ожидание, конечно, утомляло. Если мы выступали в 9-10 вечера по Москве, то в Екатеринбурге это уже 12-й час, биологические часы-то не обманешь.
Из-за этого были моменты, когда я выходила на старт очень сонная. Например, в номере про семейку Адамс Леша меня полностью перекрыл по эмоциям, а я накосячила в трех местах.
Он потом был недоволен, и по делу. Мне перед ним было стыдно.
– Не обижались на критику?
– Конечно, нет. Я же понимаю, что Леша все равно в душе спортсмен. И на мои ошибки он реагировал эмоционально: сердился, огорчался. Но меня это нисколько не обижало, потому что все по делу. Я действительно была не права, пусть и не нарочно.
У меня есть опыт работы с более слабым партнером. И я целый год до этого точно так же психовала на него, по тем же самым поводам. Учишь-учишь, повторяешь-повторяешь, а человек выходит на лед – и никакого эффекта. Естественно, тут расстроишься.
– У Ягудина не самый простой характер.
– Так и есть. Когда Илья Авербух сказал, что я катаюсь с Ягудиным, впала в ступор. Понимала, что просто мне с ним не будет.
Я честно скажу, что Леша никогда не был моим кумиром. Более того, относилась к нему прохладно. Не нравились резкость высказываний, агрессивная манера поведения, стиль комментирования. Но когда мы вышли на первую тренировку, перекинулись парой фраз, покатались, мнение резко изменилось.
Я удивилась: вроде бы ничего нового о нем не узнала, но словно по щелчку «минус» превратился в «плюс». Мне было очень комфортно с ним общаться. И относился он ко мне очень деликатно и бережно.
– Например?
– Постановка программы – минимум часа три на льду. И вот Леша приезжал, мы работали, и в какой-то момент он резко говорил: «Все, по домам!» Я пыталась протестовать: мы не доделали, осталось немножко, со мной все нормально. Но он безапелляционно: «По глазам вижу – устали. Дальше не надо».
Я потом поняла, насколько он был прав. Ведь на фоне усталости падает концентрация, можно на ровном месте шлепнуться и что-нибудь повредить. А Леша как настоящий профессионал и чуткий человек понимал, что это ненужный риск.
– Как происходил выбор музыки, программ?
– Мы с Лешей были солидарны и отдали все на откуп тренерам. У меня не было своей идеи, которую я бы мечтала скатать. А Леша сразу сказал, что ему все равно: что скажут – то и откатает. Ну, и нам предлагали настолько классные номера, что грех было отказываться!
Тут еще проблема в том, что мы были очень ограничены в выборе тем. Основной мотив всех танцевальных программ – отношения между мужчиной и женщиной. Что мы тут с Лешей могли изобразить, если он ровесник моего старшего сына?
Придумывали истории в духе, что возрастная дама встретила молодого человека, их как-то свела жизнь, и вот эти два мира пытаются взаимодействовать.
Был один комедийный номер, где мы играли сгорбленных английских старичков – там Леша подыграл моему возрасту.
Но, в целом, старались, чтобы это не выглядело вульгарно и притянуто за уши.
– Ягудин – одиночник и никогда профессионально в паре не катался. Это создавало проблемы?
– Безусловно. К тому же, для парного катания важны определенные сочетания роста и веса партнеров. А я для Лешки слишком толстая и высокая. Все остальные девочки в проекте были гораздо стройнее и легче меня, при том что Леша в проекте – далеко не самый мощный партнер.
От многих поддержек мы отказывались, потому что Леша считал их слишком опасными. Порой Максим Ставиский предлагал нам что-то попробовать, а Леша: «Нет, мы точно не сможем, потому что у Натальи нет таких-то мышц». Где-то я не могла выдержать позицию, где-то прогнуться в спине.
Ну, и у Леши-парника тоже не самый большой арсенал. Например, мы пробовали элемент, когда партнер берет партнершу за руку и за ногу и крутит. И вот Леша долго объяснял, как мне встать, чтобы ему удобно было меня брать и крутить, а у меня все не получалось. Он не выдержал и позвал Вову Морозова.
Вова подъехал, даже ничего не говорил, просто взял меня, покрутил и поставил. Леша только рукой махнул.
– То есть проблема была не только в вас, а в Ягудине тоже?
– Парное катание – это действительно другое.
Уже после «Ледникового» меня позвали на рекламные съемки, и там был наш местный фигурист. Он даже не профессионал, регулярно не занимается, но в свое время катался в паре. И вот с ним у меня сходу получились те поддержки, которые с Лешей не получались!
И хотя по скольжению и в целом уровню катания между ними пропасть, именно кататься в паре мне с ним было ничуть не сложнее, а может, в чем-то даже легче, чем с Лешей.
– Как так получилось, что вы исполняете прыжки в другую сторону? И как с этим справлялся Ягудин?
– Алексей как настоящий профессионал подстроился под мою сторону. От этого наши прыжки смотрелись почти одинаково, оба – слегка корявенько. Представляю, как Леше было неудобно.
Я в детстве прыгала как все, но, когда уже взрослой стала разучивать более сложные прыжки, у меня заболело правое колено. И я стала прыгать их в другую сторону с приземлением на левую ногу. Но тренер сказал, что так нельзя, так я не смогу прыгать каскады. А я тогда понятия не имела, что такое «каскад». Ну, постепенно перестроилась. Но вращения у меня остались в «правильную» сторону, а прыжки – в неправильную.
Из-за этого многие тренеры отказываются ставить мне программы. Геометрия нарушается – нужен опыт: скомпоновать элементы так, чтобы это не бросалось в глаза.
– Как много вы тренировались по ходу проекта?
– У Леши плотный график, не связанный с «Ледниковым». И получалось так, что все участники с утра до ночи тренируются, а я балду пинаю. Леши нет, тренировок нет, программы нет...
Сначала я, конечно, напрягалась. Но потом он приезжал, мы за один вечер все ставили, доучивали в день съемок и нормально выступали. Я поняла, что это реально. Как любит повторять Татьяна Анатольевна Тарасова: «Леша может все».
Так что потом он мне скинул свой график, и если там образовывалось окно, я брала билет и уезжала домой. Там работала дня три-четыре и возвращалась.
– А вообще, как вас отпустили в университете на время проекта?
– Отпуск я брала только на первые две недели, потом работала онлайн. Сын отдал свой мощный ноутбук, и бывали дни, когда приходилось сидеть за ним по 8 и более часов. Есть же не только лекции, но еще работа с документами.
«Для тренера работа со взрослыми – день сурка. Мы даже названия элементов забываем»
– Вы активно тренируетесь и выступаете много лет. Как у нас в России сейчас устроено фигурное катание для любителей?
– Радует, что оно становится очень популярно! Когда я начинала почти в 50, это было экзотикой. А сейчас спокойно приходят люди моего возраста или чуть младше. Есть и молодежь, и дети лет по 10-15. В большой спорт их уже никто не возьмет, но на любительском уровне они очень быстро прогрессируют.
Долгое время любительское катание не было систематизировано. Не хватало общих правил, единого календаря. Это было очень неудобно: например, на одних соревнованиях программа 2 минуты, а на других – 1:45. И вот ты должен каждый раз отрезать эти 15 секунд так, чтобы не потерять важные элементы.
Тут большой вклад внесла олимпийская чемпионка Екатерина Боброва. У нее школа любительского фигурного катания, плюс связи с федерацией. И вот теперь у нас есть единые правила и классная серия этапов Гран-при.
Любители соревнуются в нескольких уровнях сложности, это как разряды у профессионалов. Только у нас называется бронза, серебро, золото и мастер. Плюс возрастные классы в каждом из этих разрядов. Я выступаю по серебру в четвертом возрастном классе, то есть 60-70 лет.
– Правда, что фигурное катание на любом уровне – это дико дорого?
– Чистая правда. Пожалуй, это главный и единственный недостаток. Дорого все: коньки, костюмы, постановка программ, занятия с тренером, аренда льда, участие и поездки на соревнования.
Порядок цен сильно зависит от города и клуба, точных цифр не назову. Но, скажем, только стартовый взнос – от полутора до четырех тысяч за один вид. А на одних соревнованиях можно принять участие сразу в трех-четырех видах. Допустим, есть обычные спортивные виды, где оцениваются прыжки, вращения и все остальное, а есть «интерпретация» – это как показательный номер, где во главе хореография и скольжение.
Например, моя программа «Капитан, улыбнитесь», с которой я прошла на «Ледниковый» – это как раз интерпретация.
– Какой процент от месячного бюджета у вас уходит на фигурное катание?
– Сложно сказать, но большой. Я работающий пенсионер, если бы не работала, вряд ли бы могла себе позволить фигурное катание в том объеме, в каком занимаюсь. Тут же еще плюс поездки: если я путешествую – обычно это на соревнования или на сборы. Я не любитель пляжного отдыха, более того, он мне не полезен. Поэтому те деньги, которые могла бы потратить на Турцию или Египет, вкладываю в спорт.
Соревнования обычно по выходным, но хочется же еще нормально посмотреть новый город. Поэтому разбиваю длинный преподавательский отпуск и беру его маленькими кусочками в течение года. Если активно соревновалась, к лету почти ничего не остается.
– Как часто вы тренируетесь?
– Если не считать этот год, когда все пошло наперекосяк из-за проекта и потом из-за здоровья, то я много лет живу в ритмичном графике. Тренировки – три раза в неделю по два часа, час льда и час зала. Причем обязательно утром, я жаворонок и к вечеру плохо ногами шевелю.
В дни тренировок на работу прихожу к часу, ухожу где-то в 22:00. В университете все давно привыкли, подстроились под мое расписание.
– Помимо фигурного катания чем-то еще занимаетесь?
– Периодически хожу в бассейн, мне это рекомендовали для суставов. Плаваю хорошо, технично, но не люблю это дело – душа не лежит. Зато люблю кататься на велосипеде.
По питанию у меня никаких специальных ограничений нет, но опыт показывает, что питаюсь я плюс-минус правильно. Единственное, соблюдаю Великий пост, но не из религиозных соображений. Начала за компанию с мамой, а потом почувствовала, что организм прямо рад, и после 40 дней на растительной пище явно лучше себя чувствую.
– Вы начали заниматься фигурным катанием почти в 50 лет. Откуда эта идея?
– Изначально я, как и многие женщины после 40 лет, задумалась о поддержании физической формы. У нас в университете тогда был сильный профсоюз, предлагали много почти бесплатных активностей. Так что я попробовала аэробику, степ-аэробику, еще что-то в том же духе.
Но энтузиазма хватало максимум на два месяца. Ну не цепляло меня. И вот я как-то в интернете увидела фотографию немолодой дамы на коньках. Это был сайт московского клуба фигурного катания. На кофе-брейке в университете случайно выяснилось, что и у нас в Екатеринбурге есть клуб для взрослых, а тренер там – дочка моей коллеги, я ее знала со школы.
И поэтому на первую тренировку я пришла совершенно спокойно: знакомый человек, понятная среда. Группа плюс-минус моего возраста, ну может, лет на пять в среднем помладше. Так я и прижилась.
– Вы же в детстве занимались фигурным катанием. Эта база помогла?
– Сначала мне казалось, что да – я приду и всех удивлю. Но все оказалось куда сложнее. Надела коньки и поняла, что не могу вспомнить ни одного элемента. Все эти годы мы ходили на каток с сыновьями играть в хоккей. Вот я и стояла уверенно на коньках, но не более того. Все элементы учила с нуля.
В детстве мы катались на естественном льду, соответственно, только зимой. А зимы раньше были холодные, за тренировку несколько раз уходили греться в раздевалку. Но там не просто сидели, а отрабатывали ОФП, в конце тренировки играли в подвижные игры. Вот эта часть мне нравилась больше всего.
Вообще, я по складу скорее атлет. В школе выполнила третий взрослый разряд по легкой атлетике, хотя специально никогда ей не занималась. В фигурке лучше всего давались прыжки. В детстве прыгала все двойные, что по тем временам было круто – тройных тогда и на чемпионатах мира не прыгали. А вот с вращениями у меня всегда была проблема.
– Как быстро вы после перерыва вспомнили все основные элементы?
– Не вспомнила, а изучила заново! Очень небыстро. Скорость освоения элементов пропорциональна возрасту: чем старше – тем тяжелее.
Во-первых, многие вещи ты уже физически не можешь делать. Спина не гнется, колени болят. Например, чтобы качественно зайти в волчок, нужно взмахнуть ногой, провести ее вперед и с поднятой ногой садиться. Я так никогда не могла, поэтому сначала сажусь, потом выставляю ногу. А сейчас уже и удерживать ее сложно.
Во-вторых, у взрослого человека включается инстинкт самосохранения. Допустим, когда едешь по дуге, нужно наклониться в круг. Особенно это страшно, когда едешь назад. И вот ты знаешь, что конек удержит, никуда ты не упадешь, но поверить в это и встать на дугу – очень сложно. А без дуг ни один элемент качественно не сделать.
– Были моменты, когда что-то не получалось и вы хотели бросить фигурное катание?
– Я уже через пару месяцев занятий чуть не бросила.
Начали учить вращения, и у меня закружилась голова, началась рвота. Было настолько плохо, что по дороге домой дважды пришлось выходить из автобуса. И я подумала, что наверное, оно того не стоит.
А потом девчонки, кто со мной занимался, объяснили: так у многих, надо дальше вращаться и организм привыкнет. Это проблема с вестибулярным аппаратом, меня всю жизнь укачивало. Даже в детстве, когда был дефицит, родители ездили по деревням за продуктами, а меня не брали – мне в машине становилось плохо.
И вот я решила дать себе еще один шанс. И как ни странно, помогло! Сейчас я могу не только вращаться сколько угодно, но и ездить в любые автобусные экскурсии, даже на машине по горному серпантину.
– Сталкивались с хейтом: она уже бабушка, а туда же, на каток...
– С таким явным и грубым впервые столкнулась в комментариях к «Ледниковому». А до этого на тренировках и соревнованиях – нет. Но я честно скажу, что тренеру работать со взрослыми людьми очень сложно. Нужно огромное терпение, даже, может быть, любовь.
Мы болтали по душам с девочкой, которая с нами работала. Она говорит: «Каждый раз – как день сурка. Только что-то выучили, а на следующей тренировке – не только не можем это сделать, даже названия не помним!»
– У вас такое бывало?
– Конечно.
Но чем мы лучше детей? У нас горят глаза, нас не нужно уговаривать, заставлять. Мотивация огромная.
– В чем ваша главная мотивация? Выигрывать, учить новые элементы, просто оставаться в форме?
– Наверное, все вместе. Я не попадала в тройку призеров, наверное, раза три за всю карьеру. В основном я на пьедестале. Правда, часто не потому, что я такая великая, просто в моем возрасте катается не так много людей.
Международные старты – это всегда особенное событие, классно, что я успела поездить. В 2020-м участвовала в любительской Олимпиаде в Инсбруке, где впервые попало в программу фигурное катание. Программа «Капитан» как раз помогла мне там выиграть золото.
– Профессиональные фигуристы в России одни из самых сильных в мире. А любители?
– Любители самые сильные, без вариантов. По идее на любых стартах весь пьедестал должен быть российский, просто не у всех наших сильнейших спортсменов есть возможность ездить по миру.
«Леша хотел выиграть. А я даже рада, что мы вторые»
– У вас есть номер телефона Алексея Ягудина?
– Нет. По ходу проекта мы общались через чат в телеграме, где было расписание тренировок, музыка, ну и так далее. Потом его удалили.
Сейчас я за Лешей с удовольствием слежу, подписана на его соцсети. А еще он открыл для меня театр «Русской песни» Надежды Бабкиной. Пригласил на два спектакля, в которых играл главные роли. Сама бы, наверное, никогда там не оказалась, но на удивление все очень понравилось!
– Насколько для вас с Ягудиным была важна именно победа в проекте?
– Думаю, Леша хотел выиграть. Он по складу характера боец, чемпион. И тут мне грустно, что я не смогла обеспечить ему такую возможность.
Лично мне место было не важно. Я же не сумасшедшая, понимаю свой уровень, вижу, как катались и тренировались другие участники.
Мы были слишком ограничены в выборе элементов и сюжетов, нам нечем было удивлять. Авербух потом сказал, что болел за нас и хотел, чтобы мы выиграли. А я, если честно, была даже рада. Меня и так в интернете заклевали, а если бы мы еще заняли первое место, съели бы окончательно.
– А вы читали все, что про вас писали?
– Первые два номера – да, потом перестала. Слишком неприятно стало. Со многими комментариями я согласна, прекрасно понимаю свои недостатки и возможности, но форма выражения мыслей все-таки тоже очень важна.
Но было и много позитивных отзывов, многих моя история зацепила. Илья ведь, наверное, и взял меня в проект, чтобы показать, что все возможно. Мне и самой раньше казалось, что в 45 лет ты уже совсем старушка, а в 50 – вообще непонятно, что на земле делаешь.
А сейчас я думаю, что в любом возрасте жизнь может быть интересной и наполненной. Знаете, есть игра: в какой возраст вы хотели бы вернуться? Я много об этом думала и поняла, что ни в какой. Я хочу жить здесь и сейчас.
У меня взрослые дети, внучка, любимая работа, любимое хобби, замечательные друзья. Единственное, чего хочу себе пожелать – это здоровья.
История Бориса Крестина. Как из автосервиса прийти в фигурное катание
59-летний Борис Крестин из Нижнего Новгорода запомнился как идеальный партнер для Татьяны Волосожар.
Они исполняли почти весь технический арсенал из парного катания: параллельные прыжки, поддержки, тодес и выброс.
И это при том, что Крестин впервые надел фигурные коньки в 44 года, у него никогда не было профессионального тренера, а сейчас он работает диагностом в автосервисе.
– В детстве я профессионально занимался акробатикой, а от коньков был далек, – рассказал Крестин. – Уже взрослым сходил на открытый лед, попробовал жесткие пластмассовые ботинки – где нога не подворачивается. Раз пять упал, но мне настолько это понравилось, что решил приобрести.
Так у меня появились первые коньки, но я тогда ничего в них не понимал и купил хоккейные. На них освоил беговые шаги, перекидной прыжочек. И когда после этого все-таки встал на фигурные, сразу пошли все элементы: перекидные, троечки.
– А откуда у вас появилась идея учить прыжки? Если встали на хоккейные коньки, то почему не хоккей?
– В хоккей меня никогда не тянуло. Я до окончания школы занимался спортивной гимнастикой, потом акробатикой. Некоторые из друзей, кто со мной тренировался, потом стали штатными работниками цирка. Я закончил из-за травмы, немного им завидовал.
А фигурное катание – это же тоже прыжки, вращения, то есть понятная мне история. Пусть не сальто, пусть в другой проекции, но все равно интересно.
Мне поначалу казалось, что тут особо ничего сложного. Но как только перешел на более сложные прыжки, порвал коленку и 8 месяцев пропустил. Потом вроде вернулся, начал снова прыгать и порвал вторую. Так что год с лишним у меня был перерыв.
– В этот момент не думали бросить? Зачем такой травмоопасный спорт нужен?
– Нет, скорее сделал вывод, что к тренировкам нужно относиться серьезнее. Травмы от того, что выходишь на лед неразогретым. Достаточно чуть дернуться – привет связкам и мышцам. Теперь каждый раз тщательно разминаюсь и готовлю организм к работе.
Ну и в целом, конечно, спорт, даже на моем уровне – это не про здоровье. Хочешь быть здоровым – занимайся физкультурой.
– Кто вас учил кататься?
– Целенаправленно – никто. Но когда мужчина появляется на льду на фигурных коньках и начинает что-то исполнять, это заметно. Соответственно, ко мне многие подъезжали и что-то подсказывали. В основном, женщины, конечно. Ровесницы или чуть помладше.
Постепенно образовалась группа взрослых людей, которые хотели кататься. Стали искать лед, потому что в городе на сеансах массового катания была беда. Нам запрещали исполнять прыжки или вращения, выгоняли, потому что это якобы угроза для других. Играть в догонялки, сшибая всех вокруг, значит, неопасно, а прыгать опасно. Ну, окей.
Стали ездить в райцентры рядом с Нижним Новгородом – там условия лояльнее, лед на порядок дешевле. А потом мы на массовом катании познакомились с человеком: ему сейчас далеко за 70, но раньше катался профессионально, в 1972-м был чемпионом Казахстана. И вот он тренирует детишек в Володарске и согласился пустить нас. Теперь мы два раза в неделю можем приезжать и кататься за символические деньги.
Причем он всегда подскажет, может даже с постановкой программы помочь. Перед «Народным Ледниковым» корректировал меня, спасибо ему огромное!
– Сколько занимает дорога на тренировку?
– 60 км в один конец. Но некритично, потому что в этом направлении трасса всегда относительно свободная.
– Программы вы себе ставите сами или кого-то нанимаете?
– У меня есть партнерша, она меня немного старше – ей 63. И вот мы с ней вместе придумываем: сначала музыка, потом рисунок, потом на это нанизываем элементы. Выступаем довольно много: ездили и в Казань, и в Питер, и в Москву... Раньше на эти старты даже иностранные участники приезжали.
Людям нравится, да и конкуренция в любительском парном катании не самая большая. Это в женской одиночке толпы, а мужчин мало. Хотя я вот вообще не согласен, что фигурка – женский вид спорта. Мужчинам стоит сюда идти, хотя бы чтобы с чужими женщинами покататься, ха-ха!
Мальчикам в фигурном катании живется прекрасно. Всегда можно пообщаться, пококетничать...
– На месте вашей жены я бы переживала.
– Все нормально. Мы довольно долго катались вместе, но когда пошли более сложные элементы, она бросила. Сейчас она меня понимает. Единственное, что ее беспокоит – мои постоянные поездки на соревнования. Это и трата денег, и масса организационных хлопот.
Но с другой стороны, это же хобби, очень интересное. Да, дорого, но мы люди взрослые и последние копейки в это не вкладываем. Есть свободные деньги, которые кто-то тратит на заграничные поездки, кто-то покупает шмотки или любит ходить по музеям и театрам. Мне больше нравится спорт. Потом точно будет что вспомнить!
– Сложно ли сочетать любительское фигурное катание с работой?
– В автосервисе, где я работаю, отношение очень лояльное. Вот из-за «Ледникового» меня два с лишним месяца не было – и все нормально, никаких претензий. Даже немного деньгами помогли вначале.
«Ягудин необоснованно наезжал на партнершу. Некоторые фразы лучше бы оставил при себе»
– Как вы попали в «Ледниковый»?
– Изначально я даже не мечтал там оказаться. Но моя партнерша в прошлом году подала заявку в пилотный проект, отправив туда видео с наших последних соревнований. И вот в итоге меня пригласили, а ее нет.
Я приехал, мы выступали на открытом льду сада «Эрмитаж». Катались там не с именитыми спортсменами, а с молодыми ребятами. У меня была партнерша – 23 года, мастер спорта (Алиса Володько – Спортс’‘). И мы заняли третье место.
Когда объявили кастинг, отдельно акцентировали внимание, что призеры пилотного проекта могут без всяких предварительных просмотров приезжать сразу на кастинг. Ну, я и решил – почему бы не попробовать? Тем более у меня знакомые во Фрязино, есть где остановиться.
На кастинге катал юмористическую программу про одинокого мужичка чуть за 50. Всем очень понравилось, Авербух сразу сказал, что надеется, что автосервис без меня два месяца проживет.
– Как вашей партнершей стала именно Татьяна Волосожар?
– Мне вообще пророчили другую Татьяну, Тотьмянину. Сам Ягудин говорил: «Забирайте жену, будете нормальной парой». Но, не знаю почему, получилось иначе.
Я неплохо рисую и разбираюсь в портретных характеристиках. Так вот, мы с Татьяной Волосожар даже внешне похожи. Прищур глаз, большой нос... Да там в целом все пары были подобраны идеально, все похожи.
– Ягудин с Саблиной вроде бы вообще не похожи.
– Единственный такой вариант. Мы с Алексеем в коридорах немного неформально общались, он здорово матерился. Мол, я вообще одиночник, у меня контракт как у ведущего, кататься в паре не планировал. Ну, попросили, и он к этому относился как к работе, без удовольствия.
В конце он перед Натальей извинился. На мой взгляд, с его стороны было несколько необоснованных наездов в ее адрес. Все-таки она любитель, тем более возрастной любитель, и какие-то фразы Ягудину стоило бы оставить при себе.
– Волосожар на вас не наезжала?
– Мы как-то сразу были на одной волне. Когда нас познакомили, у нее младшему сыну было 4 месяца. А у меня трое внуков, вся эта мелочь пузатая очень понятна, и мы на этой теме сошлись. Он меня к концу проекта, мне кажется, уже воспринимал как дедушку. Улыбался как родному.
Татьяна со мной была очень дипломатична. Я, кстати, ни в одном из профессиональных участников не увидел заносчивости. Все очень приятные, «земные». Например, Максим Маринин и Саша Энберт были моими главными консультантами в плане поддержек. Потому что я изначально неправильно их делал и из-за этого в самом начале проекта нахватал травм.
– Что с вами случилось?
– Например, я раньше никогда не исполнял тодес за одну руку, только за две. Плюс некоторые парные вращения, поддержки, там идет очень большая растяжка и нагрузка на руку, а я такого не делал.
Мышцы не были к этому готовы, и в итоге в локте что-то надорвалось. Рука посинела и стала очень плохо управляемой. Ну, и боль, конечно.
Илья Авербух сразу сказал, что замена – точно не вариант. Катайся как угодно, делай что хочешь, но с проекта тебе не сняться. Стал есть обезболивающие пачками. За эти два месяца я их съел больше, чем за предыдущие 14 лет на коньках. Особенно перед съемками, для меня это стало так же обязательно, как чайку попить.
Но и помимо лекарств я пытался как-то спасаться. Мне сказали: чтобы рука функционировала, нужно закачать мышцы. И я каждую тренировку начинал с огромной разминки, минут на 40-50. Приходил на лед первый, нашел оборудование – стойки, на которых висели фонари, сделал из них турник и стал подтягиваться.
«В финале я перебрал с обезболивающими, а Татьяна каталась с температурой 39,5»
– Как был устроен ваш тренировочный график?
– Каждый день по 4-6 часов на льду. Две недели работаем, потом два съемочных дня, один выходной, и дальше по кругу. Жить в таком графике, особенно с непривычки, очень тяжело. Мне даже Наталья (Саблина – Спортс’‘) говорила: «Борь, куда мы с тобой влезли?»
– Кто выбирал программы, музыку?
– Мы катали то, что нам предлагали. Но было несколько ЧП, когда программы меняли буквально за несколько часов до эфира.
Например, номер на музыку XXI века готовили дня три, у нас там была тема войны. Но когда его показали на репетиции, представители Первого канала велели немедленно заменить. И мы все переиграли, никакой войны нет, все живут и радуются. Костюм сшить уже было нереально, катался в итоге в своих джинсах и каком-то свитере.
Но знаете, как ни странно, я ко всем этим историям относился спокойно. Если и переживал, то только за новые элементы, которые у меня были не до конца готовы, но приходилось их вставлять. Например, верхняя поддержка, когда Татьяна стояла у меня на плече на одном колене.
– Как вам кажется, по сравнению с участниками-артистами, которые имели меньше опыта в фигурном катании, зато были привычны к камерам и формату шоу – вам было легче или сложнее?
– Мы со многими из них неплохо общались. Например, Артур Сопельник, я его тоже таблетками кормил, потому что он в самом начале умудрился разбить коленку. Очень волевой парень, мучился, бандажи всякие клеил, но терпел. И конечно, харизма, актерское мастерство – этого не отнять. У них с Лизой Туктамышевой получилась шикарная пара.
Удивился, что не попали на пьедестал Виктория Синицина с Кириллом Чернышенко.
На мой взгляд, уровень у них был очень высокий. Многие удивились, что их чуть ли не приравняли к Вале Карнавал и другим, кто совсем далек от фигурного катания. Ту же Валю Никита (Кацалапов — Спортс’‘) как возил на руках в начале проекта, так до конца ничего не изменилось. За это время можно было, наверное, зайца научить курить.
– Что скажете о сестрах Авериных?
– Молодые, сильные, в недавнем прошлом действующие спортсменки – к ним вопросов вообще нет. Там такая физическая подготовка, что они могут практически все. Немного изменили технику и подход к работе – и получилось отличное, очень красивое катание.
– Победа в проекте стала для вас неожиданностью?
– Абсолютной. Потому что откатал я в финале откровенно плохо. Не рассчитал с обезболивающими и столько их съел, что перестала работать вестибулярка. А Татьяна в тот день каталась с температурой 39,5. В итоге, я сорвал вращение, прыжок тоже не получился. На тренировках все это делал, но тут маленько потерял ориентацию в пространстве. Удивительно, что судьи поставили 12.
Если честно, полноценного ощущения как от спортивной победы у меня не осталось. Все-таки это скорее шоу-формат. Но есть удовлетворение, что получилось попасть и выдержать эти два месяца. Как будто это была моя Олимпиада, и я с ней справился.
«Быть дедом в коньках неплохо. Хуже спать с бабкой»
– Как распорядитесь денежным призом за победу?
– Миллион рублей в итоге поделили на всех участников, то есть на четверых. Получилась совсем небольшая сумма. Что-то на даче подремонтировать, домой купить, так и разойдется.
– Дома в Нижнем Новгороде вы теперь большая звезда?
– Ой, с этим много забавных случаев.
Когда начались эфиры, объявились даже такие родственники, о которых я раньше понятия не имел. А теперь они сообщили, что каждую субботу ждут не дождутся меня у экранов телевизоров.
Соседке лет 80, и вот она после каждого эфира приходила и начинала критиковать, мол, я-то просто золото, а с партнершей не повезло – плохо катается.
Даже на работе, где у нас чисто мужской коллектив, появились специалисты по фигурному катанию.
– С Татьяной Волосожар сейчас общаетесь?
– Конечно. У них скоро шоу в Нижнем Новгороде, где Татьяна будет выступать в паре с Энбертом. Наверное, схожу, пересечемся.
– Вы в своем возрасте в идеальной форме. Ходите в зал, бегаете?
– Нет, ничего такого. Единственное, с детства привык каждый день начинать с гимнастики. Для меня это так же естественно, как почистить зубы. Где бы я ни был: командировка, поездка – неважно, я всегда делаю гимнастику.
Там есть силовые элементы, есть упражнения на гибкость, растяжку. Использую всякие подручные средства, что под рукой. Так что я и до «Ледникового» был в неплохой форме, а за проект потерял за два месяца 8 кг.
– Ого!
– Уходил из дома утром и возвращался в десятом часу вечера. Два часа в один конец дорога, плюс тренировки. Обеда на катке не было, потому что все пары тренировались в разное время. И вот я брал с собой какой-нибудь пирожок, а вечером перед сном наедаться тоже не хотелось.
– Вы завели телеграм-канал под названием «Дед в коньках». Не обижаетесь, когда вас называют дедом?
– А что тут обидного? Отношусь к этому философски, быть дедом вполне неплохо. Хуже спать с бабкой, ха-ха.
Фото: Ледниковый период
Наталье, конечно, остаётся только посочувствовать: партнёр сразу заявил, что ему на всё наплевать, ещё и обвинил в том, что высокая, толстая и непластичная. И это при том, что сам невысокий (для парных элементов), слабый (опять же для выполнения парных элементов). Её бы в пару с Хвалько или кем-то ещё, кто парник и по возрасту поближе.