«Я занимался у Роача, когда он был обычным тренером, Пакьяо – обычным филиппинцем». Кто помогает российским боксерам
Менеджер Руслана Проводникова, Егора Мехонцева и Дениса Лебедева Вадим Корнилов, присоединившись к Industrials team, дает большое интервью о том, как освоиться в США, раскрутить и бросить автобизнес и по-настоящему влюбиться в бокс.
Имя Вадима Корнилова стало часто появляться в прессе после 16 марта 2013-го, когда Руслан Проводников вышел на поединок против Тимоти Брэдли примерно с теми же шансами, какие букмекеры давали Кубрату Пулеву в бою с Владимиром Кличко. Это закончилось тем, что голова Брэдли отскакивала от кулаков Проводникова, но сохранила план на бой и опыт, которые сделали его победителем, пусть и на вибрирующих ногах. Руслан, облепленный гематомами, тогда спрашивал у Вадима, кто победил в бою, и не слышал ответа. В тот вечер российский боксер стал автором одного из лучших боев в новейшей истории бокса, а его менеджер – соавтором, вывести Руслана после Хосе Рейносо на Брэдли стоило немалых трудов.
Сейчас Вадим делает первый шаг в ММА-индустрию, в США он будет вести дела одной из самых известных спортсменок из России Анастасии Яньковой.
И это будет очень контрастным занятием, до этого Вадим вел дела Лебедева, Проводникова, Мехонцева и еще ряда российских боксеров, а еще «чуть» раньше боксировал сам:
– Я рос в Нижнем Тагиле. Там многие ребята занимались именно боксом – тогда были в моде тайский бокс, кикбоксинг. Друзья ходили в секции, я тоже начал. В 10 лет провел несколько боев по любительскому боксу – половину проиграл. С того времени занимался разными видами спорта, но всегда возвращался в бокс.
Потом уехал из Нижнего Тагила, затем уже в Америку. Родители больше подталкивали к учебе – наверное, где-то сдерживали меня от того, чтобы я пошел по спортивной линии. Дальше не стал заниматься из-за переездов, перемен в жизни.
- Что пробовал кроме бокса?
– Спортивной гимнастикой занимался пять лет. Большим теннисом – год. Плаванием – четыре года. Еще было водное поло.
- Неожиданно.
– Мне очень нравилось. Это, наверное, один из самых моих любимых видов спорта был. В школе с 9-го по 12-й классы в Беверли-Хиллс полгода занимался плаваньем, а вторую половину года – водным поло. Ездили по Калифорнии, выступали. Был азарт, было интересно.
- Там действительно много грязных приемов под водой?
– Много, да. В водном поло часто могут друг друга притапливать, держать, мешать, дергать. Судьям сложно это замечать – многие спортсмены пользуются. Это часть игры.
ДЕРИБАСОВСКАЯ. ДРАКИ. США.
- Между Тагилом и школой в Беверли-Хиллс была еще Одесса.
– В Одессе я жил с 5 до 10 лет, занимался гимнастикой в основном. И там уже немного начинал заниматься боксом. Об Одессе отличные воспоминания – родители меня увезли из Нижнего Тагила из-за того, что я там болел, иммунитет был слабый. Когда переехал, сразу оценил и море, и климат.
- Место в Одессе, которое сильнее всего запомнишь?
– Дерибасовская. Ездили туда погулять, съесть мороженого, сладкую вату, какие-нибудь козинаки, украинские десерты. А так я жил чуть-чуть за городом – район Черноморка. Катались на велосипедах, на мопедах, ездили к морю. Но честно – возвращался в Тагил с таким же восторгом, какой бывает, когда приезжаешь на море.
- Освоиться в США было сложно?
– Адаптация запомнилась больше всего. Менталитет и культура очень отличаются. За первые несколько лет меня выгоняли из школы семь-восемь раз. Там если на тебя кто-то жалуется или если ты попадаешь в какую-то ссору, драку, то обычно на день, на два выгоняют из школы. Я не мог к этому привыкнуть. В советской системе не было такого наказания – не пойти в школу. Вроде наоборот, мы всегда мечтали не ходить в школу.
Языка не знаешь, одеваешься по-другому – кто-то мог над этим пошутить. Тогда же в Штатах было модно надевать широкие джинсы, одежду больше размером, чтобы джинсы висели сильно, футболки побольше, обувь побольше. У нас же в те времена одевались строго, по размеру.
Я как раз занимался боксом, мог за себя постоять, плюс был такой российский темперамент: если кто-то обижал, я отвечал физически. А за это выгоняли.
- Как первый раз подрался в американской школе?
– Первые конфликты у меня были больше с русскоговорящими ребятами, которые жили там уже много лет. Видимо, русский, который недавно приехал, вызывал у них ревность, зависть – и они любили пошутить не очень хорошо. Я еще был одним из самых низких в классе – и многие думали, что я сдачи дать не смогу. А у меня неплохо получалось.
- На национальной почве было много драк?
– Больше всего конфликтов между мексиканцами и африканцами. Иногда – афроамериканцы с белыми, хотя меня это не касалось. Это больше происходит в школах определенных районов, где больше живет темнокожих и мексиканцев. В моей школе были и китайцы, и японцы, и арабы, и иранцы. Такой большой микс.
- Каково учиться без знания языка?
– Я изучал английский на Украине – провел пять лет в английской гимназии. Когда приехал в США, не совсем мог говорить, но многое понимал.
- К чему дольше всего привыкаешь в Америке?
– До сих пор не привык к менталитету. Он очень сильно отличается от нашего: начиная с шуток, заканчивая взглядами на жизнь. Мне там сложнее найти людей, с которыми смогу близко дружить.
- Там же получилось так, что ты сразу попал в зал к Фредди Роачу?
– Друзья первым делом привели именно туда, я жил не очень далеко. Тогда там тренировал Борис Иванович Зыканов – и я занимался у него, когда было время. Помню, как пришел Мэнни Пакьяо, на него тогда никто особо не обращал внимания. Просто ходил филиппинец, тренировался.
- И где-то в то время у Роача тренировался Кличко, застал?
– Видел один-два раза. Как-то пришел вечером, а он там. Приехал на желтом Хаммере – и на него много внимания обращали. Мне почему-то запомнилось, что он стоял на мешке, ему было неудобно бить. Он тогда показался очень высоким.
- В США получалось зарабатывать вне боксерской индустрии?
– Когда я заканчивал школу, с отцом занимались автомобильным бизнесом – все, что связано с импортом-экспортом. Поставляли товары из Америки в Россию, из Китая на Украину. Одно время у нас был автосалон на Урале и при этом мы старались помогать боксерам. Как раз примерно тогда Руслан Проводников приехал в первый раз в Америку с Германом Титовым. Мы начали помогать сначала просто по-дружески, стали ходить на его бои. И как-то с этого все и началось.
- Если мы говорим про авто из Америки в нулевые, то это Форд Фокус?
‑ Мы занимались более дорогими машинами. Везли много джипов: Лексус, БМВ, Мерседес. Но Форд Фокус был популярен, да. Лет десять назад, когда доллар стоил 25 рублей, это был хороший бизнес. Везли много мотоциклов, строительной техники, автомобилей из Америки в Россию. Мы этим плотно занимались, открыли автосалон, потом еще один.
Бизнес начал сильно проседать в 2007-2008 годах – кризис, доллар заметно вырос. Я вернулся в университет, доучился три года, получил образование – примерно тогда все перешло в бокс.
- В чем основная сложность при перевозке машины из Штатов в Россию?
– Есть некоторые таможенные моменты, но главная сложность в том, чтобы найти и купить хорошую машину, которая бы имела спрос в России. А потом документально правильно перевезти через таможню и хорошо продать ее. Если был опыт, было понимание того, что надо купить и за сколько продать, то бизнес хорошо работал.
- У тебя был опыт типичной подростковой работы: раздача газет, подработка в супермаркете?
– Когда я учился в школе, с одноклассником начали через интернет продавать аксессуары для телефонов. Многие меняли на телефонах крышки, ставили лампочки – мы нашли склад и начали продавать это все через интернет. И успешно, пока не возникла большая конкуренция – тогда стало сложнее.
После этого мы также через интернет продавали аудиоаппаратуру. Тоже была мода – люди ставили звуковые системы в автомобили, а мы занимались этим в больших объемах.
- Сколько составил первый заработок?
– Тогда заработать с тех же аксессуаров за неделю можно было 100 долларов и поделить на двоих. Родители давали 10-15 долларов в неделю на то, чтобы в школе поесть. С заработком мы уже могли поесть посытнее или, может, купить себе новую вещь или еще что-то.
- У тебя были какие-то слабости, на что тебе хотелось бы потратить деньги?
– В разные периоды жизни были разные интересы, слабости. Мы и на роликах катались, покупали там хорошие ролики. Ну, такой возраст был, что много было всего интересного. Начали копить на первую машину, смогли купить себе хорошую – с помощью родителей, может быть, но все равно уже почти самостоятельно.
Когда появились машины, могли купить, например, диски на колеса. В Америке же водительские права в 16 лет получают – мы уже могли водить, покупать какие-то вещи на машину.
- Твой первый автомобиль?
– БМВ третьей серии. Родители помогли, конечно, но была возможность и самостоятельно как-то поддержать тоже. Нужны были деньги на бензин, на сервис. Уже была возможность как-то пытаться обеспечивать и себя, и машину, и прочее.
- Стереотипы об американском фастуфуде оправданы? Часто хотелось съесть бургер?
– Иногда это случалось, но не было пристрастием. Я любил иногда покушать в Макдоналдсе, мог раз в неделю заехать и купить гамбургер. Но это в юном возрасте – до 15 лет. Они умеют привлекать детей – все эти игрушки и прочее. Но последние 10-15 лет в Америке, наоборот, от этого отходят.
Есть мода на органическую пищу, на правильное питание. Многие Макдоналдсы сейчас закрываются. И больше они, наверное, работают в не слишком обеспеченных районах – питание недорогое, там на него есть спрос.
ПАКЬЯО. ПРОВОДНИКОВ. МАТТИССЕ.
- Когда ты для себя отметил, что Роуч превращается в топового тренера, а Пакьяо – это не просто филиппинец, а потенциальная суперзвезда?
– Конкретного момента не было – все произошло плавно. Я это стал оценивать тогда, когда в 20 лет мы стали привозить боксеров. Руслан Проводников – из первой волны ребят, которых мы совместно с Германом Титовым привезли в Лос-Анджелес.
Вообще, их Герман привез, попросил о помощи – и потом уже больше ребят стало приезжать. Там были Вячеслав Гусев, Дмитрий Пирог, Андрей Исаев, я уже сейчас всех не вспомню. Мы снимали дом, купили микроавтобус и начали их возить на тренировки. Был у нас один парень, очень перспективный, Алишер Рахимов, он тренировался, кстати, в Нижнем Тагиле. И вот он тренировался с Пакьяо...
Тогда я оценил, к чему можно прийти. На тот момент у нас это все только начиналось, наших ребят никто не знал и не признавал. Но потихоньку я начал понимать, что все может вырасти во что-то более серьезное. Ну, то есть, наши ребята могли бы стать не хуже того же Мэнни. Хотя за ним уже ходило намного больше болельщиков. Наверное, вот тогда мысли сложились – где-то 10 лет назад.
- Как вы с Русланом встретились в первый раз и как познакомились?
– Мой отец первые два боя ездил помогать ему – у него был тогда менеджер Андрей Напольский, который сейчас со мной вместе курирует карьеру Руслана. То есть, мы вместе им занимаемся как соменеджеры – ну, если официально. Я с ним познакомился в Лас-Вегасе, у Руслана был бой в гостинице «Вин».
Я приехал туда, меня Напольский встретил внизу, мы поднялись в номер, Руслан проснулся как раз – я отлично это помню. Он был не в очень хорошем настроении. Мы познакомились, потом пошли к бассейну, оказывается, у Руслана там была боксерская тренировка, он бил лапы прямо у бассейна.
Руслан тогда нокаутировал соперника в первом или во втором раунде, по-моему, левым боковым. Такой был удар, что парень, афроамериканец, сейчас имя не вспомню, можно сказать, перевернулся. У него ноги подлетели, он головой приземлился на настил. Меня это, конечно, сильно впечатлило и заинтересовало. После такого я уже начал отдаваться этому всему на сто процентов.
Начал ездить на все бои, начал поддерживать ребят как мог. Я понял, какое может быть будущее, какая может быть перспектива у этого всего, если дать ребятам все возможности. Тогда они еще просто приезжали за неделю до боя. А я понял, что, если бы они готовились в Америке, неважно в каком зале, то все могло быть намного лучше.
Industrials team на VK.com, Facebook, Instagram
- Твой самый стрессовый день как менеджера Руслана Проводникова?
– Для меня самый стрессовый день вообще за всю боксерскую карьеру – после боя Маттиссе – Проводников. Мне было обидно больше всего не за то, что мы проиграли, а за то, что нас перехитрили тактически. Я это понимал.
Еще я понимал, что не готов видеть такой бой снова – то есть, я слишком переживал за Руслана. Не за то, что выиграет или проиграет, а за его здоровье. И просто была досада. Я почему-то был уверен, что выиграем этот бой. В моей голове почему-то все так сложилось, что вот это именно тот бой, после которого Руслан выйдет на Pay Per View (система платных трансляций, составляющая большую часть дохода боксеров топ-уровня, – industrials.pro) то есть, я был уверен, что он нокаутирует Матиссе и что будет все хорошо, и это, так скажем, вторая волна карьеры Руслана.
У меня, если честно, были мысли еще до этого боя, что, возможно, нужно рассмотреть перемену зала для тренировок и, возможно, даже тренера. Потому что я чувствовал, что после боя с Алджиери мы не сделали выводов. И сам Руслан психологически, и вся наша команда приняли это поражение, мол, нас засудили, вроде как он неудобный.
А когда закончился бой с Маттиссе, первое, что пришло мне в голову: мы не сделали нужной перемены – и вот снова нас это подвело. Потому что Маттиссе смог сделать то же самое, что и Алджиери. А Руслан мог бы выиграть и у Алджиери, и у Маттиссе – просто нужна была другая тактика на бой, другая подготовка.
- В зале у Роуча тренировались люди не только из бокса, но и из ММА. С кем-то из них удалось пообщаться?
– Я со всеми общался, но минимально. С Сен-Пьером часто виделись, совпадало время тренировки. Хороший, очень позитивный парень, добрый. Шутили, общались, но не могу сказать, что много.
Потому что ребята приходят на тренировки ради того, чтобы провести тренировку, и я не привык мешать. Я не люблю, когда мешают нашим ребятам. Все-таки нужна концентрация, нужен фокус во время занятия, поэтому пошутить, пообщаться можно, но не более того.
Бывало, с какими-то ребятами даже вместе собирались, обедали, ходили на ужин, но я одно время очень близко общался с президентом промоутерской компании Майка Тайсона. Ходили пару раз на обед и с ним, и с самим Тайсоном, были определенные планы по поводу России, еще что-то.
- Микки Рурк – один из самых звездных клиентов зала. На твой взгляд, какова его роль и каковы его отношения с Роучем?
– Фредди к нему относится более дружески, чем как к профессиональному боксеру. У Микки желание быть звездой бокса намного больше, чем ему позволяет сегодня здоровье. И я это, если честно, поддерживаю. Он молодец, он очень хочет. Он тренируется достаточно серьезно для простого актера, которому за 60 лет. Но только желания недостаточно – вот мое мнение.
И я думаю, что Фредди это понимает, поэтому все к нему хорошо относятся, его поддерживают – он очень хороший парень, уличный такой. Он может себя вести высокомерно к людям, которых не знает, но в своем кругу он порядочный, добрый. Мы сейчас все с ним общаемся как с человеком, которого знаем с детства – просто из-за того, что он создал такую атмосферу для общения. И за это я его уважаю.
Микки любит бокс, старается, пытается спарринговать с какими-то ребятами, которые на самом деле ему не по зубам. Но он в любом случае не боится и выходит, показывает, насколько он желает того, чтобы быть боксером. Настоящим. И вот сейчас, после московского боя, он мне почти каждый день пишет и говорит – есть ли вариант где-то выступить? Он очень хочет вернуться в ринг.
- Мне кажется, у каждого человека из мира бокса есть желание самостоятельно оценить уровень спортсменов. Тебе приходилось стоять хотя бы три минуты с тем же Проводниковым?
– Я выходил в ринг на тренировках, мы же с Русланом много занимались. И я прекрасно понял, какой это уровень. Ну, Руслан, можно сказать, меня не бил. Мы просто находились в ринге, двигались, он почти не использовал удары, а я все равно устал психологически. Со стороны я могу что-то понимать, что-то видеть, что-то ему подсказывать. Но выходя с ним на ринг, ты понимаешь: это небо и земля.
- Жестких ударов не пропускал, здесь надо отдать Руслану должное?
– Нет, это больше были тренировочные моменты. Это был даже не спарринг, а больше отработка какая-то. Наверное, больше я работал, а он защищался. Чуть-чуть в ответ баловался, но это уже давало понять, что лучше не продолжать.
Я немного спарринговал с Микки, немного с Марио Лопесом. То есть, с такими ребятами, которые профессионально не выступают, но которые много занимаются. Опять же мы не дрались, чтобы избить друг друга, но спарринговали, отрабатывали. В принципе, это партнеры более-менее моего уровня.
- У тебя сейчас уже очень хорошие связи и хороший опыт, и ты еще довольно молод. Насколько реально из менеджера превратиться, к примеру, в промоутера?
– Это абсолютно реально. Я думал об этом очень много. Есть определенная работа, которую понадобится провести для того, чтобы это осуществить, но на самом деле это похожие должности. Как менеджер я больше отвечаю лично за ребят. На сегодняшний день мне уже поступали некоторые предложения по поводу начала промоутерской деятельности – я их рассматривал, все еще думаю о них.
Но я не могу ни в коем случае оставить ребят. А если стал промоутером – нужно уделять полноценное внимание этому. Совмещать очень сложно, в Америке это даже законом запрещено. Но, допустим, даже если бы можно было это сделать, все равно сложно, потому что сейчас у меня большая занятость с ребятами, которые поступают, с боксерами, которым я отдаю свое внимание.
На сегодняшний день я просто бы не позволил себе бросить их или заменить другими. У меня есть ребята, которые мне помогают в Америке, которые очень опытны и многое понимают, многое умеют. Но я знаю, что большинство моих боксеров все-таки ожидают моего внимания. Если уйду, то, наверное, посчитаю незаконченным дело. Может быть, даже в какой-то степени я их брошу. Сегодня я не готов к этому.
- Сколько раз в день у тебя звонит телефон в пиковые дни загрузки? Зарядки хватает?
– Я стараюсь отвечать всем. Часто приходится быть на связи – сложно сказать, сколько раз в день. Бывают дни, что могут все начать звонить одновременно. Я ношу всегда с собой вторую-третью батарейку для телефона, потому что одной зарядки точно никогда не хватает.
Стараюсь всем ребятам лично уделять внимание. Чаще, наверное, общаюсь не по поводу бокса, а по поводу каких-то личных моментов, просто по-дружески. Со многими у меня есть совместные определенные планы по их карьере, чего мы еще хотим добиться – это, кстати, еще одна причина, почему я бы не смог уйти. Потому что пока мы не добьемся, я не готов сказать им, что дальше вы идете сами.
- Что, на твой взгляд происходит с индустрией профессионального бокса? Что тебя сейчас не устраивает в индустрии, от чего она, на твой взгляд, страдает?
– То, что телевидение диктует какие-то правила, мне кажется, на сегодняшний день даже к лучшему. Это хорошо для тех боксеров, которые даже имеют поражения, не имеют поясов, но их любят за то, что они отдаются целиком и полностью – и телевидение их поддерживает.
Больше всего меня сегодня раздражают некоторые решения судей. Мне нет ничего неприятнее, когда парень выигрывает, а ему не отдают победу. Любой парень. Я не говорю только за наших и я не говорю только за наших в Америке, потому что их там, бывает, засуживают чаще. В Америке часто засуживают и своих.
- Ты сказал про судей. У Проводникова в бою с Алджиери была странная ситуация, когда один судья дал, наоборот, больше очков Проводникову.
– Да. Такие ситуации происходят в Америке как минимум раз в месяц. Просто в Америке, я даже не говорю за весь мир. Поэтому это даже не удивляет. Конечно, это было неприятно. Я даже не буду сейчас говорить о том, кто выиграл, проиграл, это не так важно, пусть каждый останется при своем мнении.
Но такие ситуации – это неправильно, судьи все-таки должны быть тренированные и, я думаю, обязательно должна быть придумана система наказания для судей, которые делают больше, чем определенное количество ошибок за какой-то срок.
Реально очень интересно, как человек нашел себя в таком непростом качестве за рубежом
http://informburo.kz/stati/zvezda-kazahstanskogo-boksa-ivan-dychko-ya-ne-proigral-chempionat-mira.html