13 мин.

Яак Уудмяэ: «Мы не чувствовали, что СССР разрушается. В 80-х за эстонский флаг на улице сажали в тюрьму»

Павел Копачев и Вячеслав Самбур поговорили с олимпийским чемпионом-80, который в день смерти Высоцкого победил легендарного прыгуна тройным Виктора Санеева. Десятки интересных историй из Таллина – в одном клике.

Прогуливаясь по биатлонным делам в Таллине (скоро на Sports.ru стартует сериал душевных интервью – как «Однажды для страны» перед Олимпиадой), мы не могли не встретиться с легендой эстонского спорта – Яаком Уудмяэ. В 80-м он выиграл олимпийское золото в тройном прыжке – виде, где доминировал Виктор Санеев.

Пока Уудмяэ тренировался, Санеев штамповал победы на Играх – Мехико-68, Мюнхен-72 и Монреаль-76. В Москве от великого Санеева ждали четвертого золота подряд и даже заранее сняли фильм для центрального ТВ. Но победил – довольно неожиданно – прыгун из Эстонии.

Мы встретились с Яаком, который с акцентом, но тем не менее хорошо говорит по-русски, в Старом городе. И проговорили почти полтора часа.

- В сентябре Эстонский олимпийский комитет устроил для вас торжественный прием – 60 лет, большой юбилей.

– Да, у нас такая традиция. Чествовать спортсменов, которые чего-то добились. В Эстонии не так много олимпийских чемпионов – особенно в личных видах. Для людей, которые старше 50, я, конечно, герой. А молодые в лицо не узнают, у них другие кумиры, другой спорт. Но это и хорошо – я по Таллину спокойно хожу, меня никто не трогает.

Это в Отепя, где у меня дом, все здороваются. Но там и городок маленький – 2500 жителей. В России, наверное, это поселок, да? Но мне нравится – маленькие холмы, озера, тишина, далеко от центра.

- Как говорил другой герой 80-х Аллар Леванди, «мы, эстонцы, хотим жить за городом в центре города в лесу, чтобы рядом было озеро и море. Все сразу!».

– Точно! И еще Ратуша с площадью. В Отепя, кстати, как в Таллине, красивая Ратуша. Не такая известная, но мне нравится.

- Вы помните свою победу в 80-м?

– Помню. Красиво все сделал. Все правильно. Моя победа – точно не случайность. Полтора года я побеждал Виктора Санеева – и накануне думал: почему я должен в Москве проиграть? Что там особенного? Сектор как сектор, Виктор – тот же.

- Пока вы так думали, по центральному ТВ заготовили фильм про Санеева – мол, трехкратный олимпийский чемпион, а дома – четвертое золото.

– Да, я слышал такую легенду. Люди говорили.

- И как вы это воспринимали? По сути, никто не хотел, чтобы вы выиграли.

– Мои тренеры хотели. Они в меня верили. И призывали быть глухонемым. Телевизор не смотрел, радио не слушал. Я не переживал.

- При равенстве результатов судьи могли дорисовать сантиметры – не в вашу пользу.

– Допускаю, что такое могло быть. Но этого не сделали.

- В каких вы сейчас отношениях с Санеевым?

– В отличных. В октябре 2005-го я ездил в Тбилиси на его 60-летие. Там все устроил богатый человек – Бадри Патаркацишвили. Гости были со всего мира. Как я понял, приглашали президентов олимпийских комитетов и их жен. Но глава Эстонского НОК вместо жены взял меня. Предварительно, конечно, спросил – можно ли Яака? Президенты НОК Латвии и Литвы – все с супругами приехали. Но у них нет олимпийского чемпиона в тройном прыжке, ха-ха.

- Вы выиграли в день смерти Владимира Высоцкого – 25 июля 1980 года...

– Да, это было горе для страны. Но я не знал – дня через два услышал. Уже даже не помню – в Москве или по возвращении в Таллин. Был траур – про медали не так охотно говорили.

- Но вы же как-то отметили свою победу?

– Да, тихонько посидели с массажистом. Выпили шесть бутылок шампанского.

- Ого!

– Разве много? Это нормально! Вот в 77-м в Сан-Себастьяне – после того, как выиграл серебро на зимней Европе – переборщил с вином. Молодой был, нетренированный... Подливали – я брал бокал, еще вливали. Позже Санеев с Борзовым звали вместе водку пить: «Иди, Яак, с нами». Но мне поплохело с вина. Сказал им: «Я молодой, еще успею. А вам больше достанется».

***

– Вы пришли в прыжки удивительно поздно.

– В институте. Сейчас в такое время даже не пробуют. Чем раньше начал, тем лучше. А я записался в легкую атлетику, чтобы не ходить на физкультуру. Зачем время терять? Стал в свое удовольствие бегать, прыгать, метать. Ну и тренеры, видимо, поняли, что я прыгучий. Пошли результаты – если бы их не было, меня бы никто не ждал.

В 72-м я только-только вошел в сектор – а Санеев уже выиграл две Олимпиады. Я учился на его прыжках – смотрел кинограммы, технику полетов. Он был невероятно пластичный. А я – ну, совсем не техничный. Приземление плохое. Зато более резкий, наверное. Но если сравнивать меня с Санеевым – это день и ночь. Удивительно, что за 8 лет я пришел к олимпийскому золоту. Сейчас такое почти невозможно.

– Помните, как готовились к Играм?

– В «Лужниках» мы не прыгали. Там готовились к открытию, спортсменов не пускали. Тренировались сначала в Ленинграде, потом в Подольске. А вообще я часто дома тренировался – в Тарту. Там был такой небольшой надувной манеж.

- Главная легенда Олимпиады – большинство москвичей выселяли за МКАД, улицы зачищали и никого не пускали.

– Это не легенда. Улицы на самом деле были пустыми. Но это хорошо – весь город твой. Болельщиков по утрам, на предварительных соревнованиях, почти не было. Зато на финал собралось полстадиона. Нам, прыгунам, повезло – в этот день бежали 100-метровку. Хорошие виды – поддержка трибун чувствовалась.

- Многие страны бойкотировали Игры.

– Да, к сожалению. Но в тройном все нормальные люди были – трехкратный олимпийский чемпион Санеев, рекордсмен мира Оливейра (который в 81-м потерял ногу в аварии и умер в 99-м от алкоголизма – прим. Sports.ru). Американцы не приехали – ну это их проблема.

У меня, как сейчас помню, прыжки не сразу пошли. Заступ при разбеге, долго сектор чувствовал. Но это нормально – на тренировках знаешь, где планка, как она лежит. А тут соревнования – волнуешься, надо быстро соображать. Но третью попытку я сделал как надо – 17,35. Ее никто не победил.

- В день старта было ощущение: «сегодня точно выиграю».

– Нет. Я вообще, если честно, шел за медалью – меня бы и бронза устроила. Но по прыжкам же видно – как готов. Я хорошо себя чувствовал. Четвертый прыжок был еще дальше победного – но заступил.

- На тренировках лучше получалось?

– У нас такой травмоопасный вид, что перед соревнованиями всегда береглись. В полную силу, с длинного разбега редко прыгали.

Москва-80. Олимпийский чемпион Яак Уудмяэ (в центре) и другие призеры – Виктор Санеев и Жуан Карлуш ди Оливейра

- Тогда и в сборную Союза сложно было попасть.

– Очень сложно. Ехали только трое. Я ни разу не отобрался на летнюю Европу – был четвертым. Представляете, какая была конкуренция?! И когда не попал на мир в 83-м – уже понимал: дальше будет сложно. Я закончил в 85-м – травмы, молодежь подросла.

- Травма, которая навсегда с вами?

– Да все потихоньку болит – колени, задняя поверхность, спина, стопы. Но так чтобы «навсегда» – колено, наверное. Я в начале 81-го во время баскетбола стопу вывихнул. Полгода пропустил.

- Слышали, что у вас традиция: 25 июля совершаете прыжок, а потом отмечаете победу в кругу семьи.

– Мы раньше собирались с друзьями и устраивали соревнования – тройной, молот и копье. Куда молот улетал – там и мерили. Сейчас уже не прыгаю, только застолье – жарю шашлык, разливаю много красного вина.

- Чем вас наградили после олимпийского золота?

– Дали премию – 3000 рублей, кажется. Плюс 2000 дал Таллин. 1000 – спортобщество. Поменяли квартиру в Тарту с трехкомнатной на четырехкомнатную. И пришлось добавлять на «Волгу» – она тогда стоила 15000.

- В России все олимпийские чемпионы пожизненно получают президентскую стипендию. Как в Эстонии?

– У нас стипендия 650 евро в месяц для чемпионов, но после 53 лет. Раньше получать эти деньги нельзя.

***

– Олимпийские чемпионы из Латвии Янис Кипурс и Вера Зозуля очень эмоционально рассказывали нам про развал СССР. Мол, даже в Прибалтике эти события восприняли по-разному.

– Если честно, мы не думали, что Союз разрушается. Но были признаки свободы. В 80-х, если бы в Эстонии повесили или развернули флаг республики, сразу посадили бы в тюрьму. А в начале 90-х уже можно было все – флаг, песни про свободу. Политики зашевелились.

- Понимали, что конец СССР близок.

– Скорее, понимали: это начало новой Эстонии. Хотя на первых порах было непросто: бензина не было. Помню, тогда работал в городском управлении Отепя – и к нам приехали шведы. Мы их встречали на машине «Скорой помощи». Бензин на нее еще давали – а для гражданских автомобилей уже нет.

Цены росли каждый день. На еду. В советское время ценнники были напечатаны на обратной стороне – на мебель, например. И нельзя было продать дороже. А в 90-х уже кто как хотел, так и продавал. Но что хорошо – все прошло без крови. Никто не воевал, не брал в руки оружие – все зажили своими жизнями.

Янис Кипурс: «Вылезаю из саней и думаю: бить морду напарнику перед камерами или за углом?»

- А разве Эстония до этого не была островком Европы в СССР? Певец Тынис Мяги, исполнивший гимн Олимпиады-80, в интервью «Коммерсанту» рассказывал: «Мы были советским зоопарком. То, что даже в Риге запрещалось, у нас разрешалось. Москва закрывала глаза, и мы могли играть в хиппи, смотрели финское ТВ, видели там Rolling Stones и пытались им подражать».

– В Таллине – да, было финское телевидение. Народ смотрел фильмы и понимал: на Западе другой стандарт жизни. Я тогда еще в Тарту жил – до нас не доходило. А Таллин – это же 80 км от Хельсинки. Финские волны накатывали. Пластинки ввозили, у меня были и Rolling Stones, и Led Zeppelin, и Deep Purple. «Мелодия» мало что выпускала.

Попасть за границу было действительно трудно. Железный занавес. Пускали только туристические группы, дипломатию, спортсменов.

- Вы когда впервые выехали?

– В 75-м – в ГДР.

- Был культурный шок?

– Нет, это же Восточная Германия. Там было почти как у нас. Да и не было у меня никогда шока. Наоборот – после Финляндии понял, что у нас лучше.

- Почему?

– У меня там спросили: Яак, сколько картофеля ты будешь на обед? Я говорю: откуда я знаю. У меня дома кувшин – сколько надо, столько черпаю. А они настойчиво: три, четыре или две картофелины. Такие вот экономные.

– Леванди рассказывал: за границей все по магазинам, а мы, эстонцы – сидим пьем кофе.

– А я по магазинам ходил. Вместе с командой. На сборах – выходной: вино, хачапури. Кофе и позже можно попить. А мы расслаблялись. Надо же было немного разгрузиться.

Аллар Леванди: «Мне принесли майонез, и я съел шляпу»

- Как сейчас в Эстонии воспринимают советское прошлое?

– По-всякому. У нас есть юмористическая передача – «Эстонская советская социалистическая республика», там карикатурно показывают все, что раньше было в порядке вещей. Товары по талонам, бар с одинокой пепси-колой; как люди думают, где достать подарки.

- Что вы тогда доставали с трудом?

– Мебель – только по талонам профсоюзов. Икра, конечно – красная или черная. По госцене большие банки. В ресторанах они продавались – но там двойной ценник. Мясо не лежало на прилавках. Меня включили в список ветеранов соцтруда, которые отоваривались в магазине при мясокомбинате.

Машину выбивал – ВАЗ 21011, на которую требовалось разрешение. Угрожал эстонскому спортобществу «Йыуд», что перейду в московское «Динамо». Понимал: если не выиграю медаль в Москве – могут вообще не дать. Прокатался недолго – полгода, попал в небольшую аварию.

- Но у Союза же были и плюсы.

– Конечно. Такого больше никогда не будет – чтобы людей заставляли тренироваться, платили им хорошие деньги, кормили, вокруг крутились доктора и физиотераписты. Хорошо выступаешь студентом – 24 талона, пошли результаты – 48 талонов.

- Хм, вы удивитесь, но в России сейчас точно так же. Только талоны заменяют деньги.

– Правда? Почему же тогда так мало побед? У нас в Эстонии нет такой лестницы – люди, чтобы заниматься спортом, должны платить свои деньги. И не у всех свободные деньги есть.

- В каком состоянии сегодня эстонский спорт?

– Игровые виды слабенькие. В легкой атлетике есть только одна звезда – Герд Кантер, олимпийский чемпион в диске. Он самородок.

***

- Как вы сами учили русский язык? До спорта вы говорили только по-эстонски.

– На сборах. Надо было общаться с ребятами. В школе нас тоже учили, но говорить я не мог. Это все теория, от практики те знания были далеки. Мои дети тоже учили русский в школах – но никто из них не разговаривает. Сейчас, насколько я знаю, в школах до сих пор учат русский – как второй иностранный. Первый – английский/немецкий, второй – русский.

– Зачем?

– Ну как же – мы соседи, у многих общий бизнес. А как вести бизнес, если не общаться? В Таллине много туристов из России – с ними тоже надо разговаривать. Русский язык в основном знает старшее поколение. Молодежь говорит менее охотно.

- Над вами партнеры часто подшучивали? Говорили с акцентом, как и сейчас...

– Ну какие-то слова путал или забывал... Но шутили без злобы. Прозвища? Это надо вспоминать... Вы знаете, на трезвую голову у меня ни одной хорошей мысли не приходит (улыбается).

Вера Зозуля: «Рак побороли врачи. От меня мало что зависело»

***

– Кем вы работали после спорта?

– Три года в колхозе – спортивным методистом, потом еще три года – заведующим спортбазы. 10 лет отдал городскому управлению Отепя – на разных должностях. А в Таллин перебрался спортивным преподавателем в частной школе. Тренировал детей и сейчас жене иногда помогаю – она у меня тренером работает.

– Никогда не хотели воспитать нового чемпиона?

– Из кого? У нас народ еле на ногах стоит. Если серьезно – людей мало. Не из кого выбирать. Вон в России сколько. А лучший – темнокожий Люк Адамс. Это удивительно.

Цвет нации. Люкман Адамс

– Почему так?

– Не понимаю – у вас же такие традиции, много школ. Мне сложно судить – я почти не общаюсь с русскими тренерами. Год назад ко мне заезжал Василий Грищенков – он сейчас в Австралии работает. По скайпу созваниваемся с Денисом Капустиным, призером Олимпиады-2000, мы с ним на сборах в Испании познакомились. И все, с остальными связи почти прервались.

– Почему? Раньше была одна страна – одна команда.

– Это логично. Но, господи, не успеваешь к детям съездить... У меня пятеро – три сына и две дочки. А работа и поездки... Я с 88 года не был в Москве. Получается, в современной России вообще не был. И пока не рвусь. Может быть, когда-нибудь.

- Когда вы смотрите политические новости про Украину, что ощущаете – мир сошел с ума?

– Конечно. Простого человека никогда не спросят. Все над нашими головами. XXI век, но люди не могут жить в мире. Это самое странное. Русские и украинцы всегда были как братья. Когда еще начинался этот кризис, мы интересовались у русских друзей: «Что у вас об этом думают?» И они рассказали интересный факт: русские бизнесмены ведут себя тихо. Молчат, как мыши. Чтобы свои же, русские, не «помогли». Понимаете?

Фото: РИА Новости/Юрий Сомов, Сергей Субботин, Борис Бабанов, Вячеслав Бобков; eok.ee