12 мин.

Монстротраки: Жми или вали (часть 1)

151

Лас-Вегас. Рассвет. Из окна MGM Grand Hotel я вижу только вершины гор вдали. Скоро над Мохаве повиснет дрожащее жаркое марево. Но в отелях и всяких разных казино этого не почувствуешь: воздух там всегда прохладный и насыщен кислородом, а солнце туда не проникает никогда. В шесть утра престарелые куколки уже оккупировали стулья перед игровыми автоматами. Смахивающие на проволочные мочалки игривые прически пытаются имитировать стиль голливудских старлеток военных лет. С неизменной Lucky Strike в зубах они безостановочно мастурбируют “одноруким бандитам”. В шесть утра, фига се!

В Лас-Вегасе иначе не бывает. Сдержан­ность здесь слово ругательное. Казино в относительно новом отеле Wynn должно зарабатывать $10 млн в день только для того, чтобы не уйти в минус. Так что если ты уме ешь сдерживаться, то ты здесь гость нежеланный. В этом городе или идешь ва- банк, или идешь к черту. 

Давайдавайдавай. Жми на все деньги или проваливай! Этим духом пропитана и лихая туса на стадионе Сэма Бойда на западной окраине города. До мирового финала Monster Jam, самой важной гонки календаря Monster Truck, итога чумового трехмесячного сезона – всего сутки. Поле, на котором обычно играют в американский футбол, завалено 5000 кубами грунта. Из него сооружены головокружительные трамплины и препятствия. Вокруг разбросаны остовы старых Chevrolet и Ford, расписанные ядовито-зеленой, желтой и фиолетовой краской. Погрузчики двигают школьный автобус и бетономешалку.

За всем этим наблюдает человек, чья физиономия вполне красноречива: жми или вали! Под два метра ростом, в очках-консервах размером с тарелку. Его зовут Чед Форчун, и он – один из 24 пилотов Monster Truck, прорвавшихся в финал в Лас-Вегасе. Сейчас он со скептической миной наблюдает за работой бульдозеров. 

“Дурдом натуральный. В смысле трамплины там метра по четыре – значит, в воздух мы будем подлетать метров на десять и лететь метров 50-60. И все это на бигфуте под 5 тонн весом, у которого 1700 Нм и 1500 кобыл”. Он покачивает головой: “Увидев эти трамплины, я просто офигел: что это за … мать!!! Они что, рехнулись? Хотят, чтобы мы тут угробились, нннах…? Ну да, ведь здесь типа мировое первенство, самая отмороженная битва года. Ради наших фанатов придется попотеть”.

Другие пилоты солидарны с Чедом. Кэм МакКуин из Nitro Circus говорит: “Мы с парнями пролетели над стадионом на вертолете – черт, даже оттуда смотреть страшно!” Джордж Балхан на Escalade, знаменитый своим черным, как смоль, ирокезом, добавляет: “Здесь самый экстремальный трек из всех, где я бывал. Я гонял в мотокроссе, но ничего подобного не видал никогда”. Но, как и все остальные, он пожимает плечами, словно говоря: “Что ж, ладно, покувыркаемся”. 

А чего еще можно ждать от парней с именами, звучащими как выстрел: Рэнди, Эд, Джо, Род, Кэм, Чед и Трей. Парней, которые по шоссе топят на все деньги и которые не въезжают в нужное им место, а врубаются туда. Они выросли на просторах Северной Каролины, Виргинии, Джорджии, Айовы и Огайо – фермерских штатов. Заняться на этих самых просторах особо нечем, вот и развлекались они тем, что наворачивали свои пикапы – колеса поздоровее, моторы помощнее. И “просто катались по грязи”. Вот так в середине 70-х и родились бигфуты Monster Truck.

“Там, откуда я родом, реального американского парня интересуют только болты да гайки. Мы, может, не очень сильны во всяких этих компьютерных штучках, но посади нас в пикап, трактор или комбайн – тут мы дело назубок знаем!”

Это говорит человек-легенда. В Monster Truck он то же самое, что и Джуниор Джон­сон в NASCAR, – имя ему Дэннис Андерсон. Если оно вам не знакомо, то уж его бигфут вы точно узнаете. Он самый знаменитый в этой гонке – Grave Digger, “Могильщик”.

Путь Дэнниса в гонку был долог. В начале 80-х он весь свой досуг тратил на первый бигфут – пикап Ford 51-го года, добытый с автосвалки. “Сначала я поставил на него 38-е колеса и подумал: «Ух ты, нехило выш­ло». Вот тут-то у меня крыша и поехала… И я подсел на это”. Он затеял соревнования со своими соседями – дрэгрейсинг по грязи. “Среди них я был самым бедным, но мой бигфут был самый крутой и чумовой. И я им сказал: «Вот этим ведром с гайками я вырою вам могилу». Так и вышло. Тогда смотреть на наши покатушки собиралось человек по полтыщи”.

Внешность Дэнниса Андерсона располагает. Румяное лицо, прямой взгляд синих арийских глаз, седые, спускающиеся к подбородку, усищи колхозного комбайнера и блестящие зубы. Более того, за 28 с лишним лет этих гонок на грани добра и зла вокруг него образовалась некая особая аура.

“Иногда я задумываюсь над тем, какой размах приобрели гонки Monster Jam сейчас, и вспоминаю свой первый Grave Digger. Он стоил $25 000. В наши дни, если вам вздумается присоединиться к нам, потребуется не менее $250 000. Но у меня до сих пор шило в заднице от этого дела. Я гоняю, как псих отмороженный: народ от этого тащится. А фанаты – это наше все, да. Они оплатили каждый винтик этой машины и каждый кусок черепицы на крыше моего дома, и я всегда напоминаю им об этом и благодарю их. Ведь по сути я – тот самый обычный американский парень, который осуществил свою мечту”.

Несмотря на успех, у Дэнниса есть и проблема. Ее зовут Том Минтс. Если Дэннис – это Джуниор Джонсон, то Том Минтс – Ричард Петти. За рулем своего Maximum Destruction он “Победитель Победителей”: восемь выигранных мировых финалов Monster Jam. Он здесь единственный, когда-либо добившийся “Double Down” – победы в гонке и фристайле в один год. Дэннис, наверное, более харизматичен и презентабелен, но он далеко позади – у него всего три титула.

Завтра они снова скрестят карданы. “Этот чувак готов пожертвовать и собой, и машиной. Он бешеный псих, – говорит Дэннис. – Погонит даже без колеса. А самое гадство ведь в том, что он и на трех колесах тебя обставит”.

Том Минтс, когда я спрашиваю его о Дэннисе, улыбается и, по-южному растя­гивая слова, произносит: “Прежде всего я не хотел бы ему проиграть, а во-вторых – быть причиной его поражения, такие вот дела... Кто знает, как все пойдет? Трассочка-то убойная, факт. Но если на твоей машине написано «Maximum Destruction» («В Пух и Прах»), есть варианты?”

Вот завтра все и выяснится…

И когда отмерцал, отстробировал и отсверкал в ночи весь неон, а игроки, налившись спиртным и опустошив кошельки, отползли от столов блек-джека, наступило завтра. Тени кактусов в Мохаве снова начали укорачиваться, бабульки заняли свои места возле автоматов, и обычная кутерьма развлечений закрутилась опять. Но не для тех парней, которые проснулись в трейлерах на стадионе Сэма Бойда. Для них наступил не просто новый день. Это пришел Их День.

Действо начинается в семь вечера, но уже в три часа народ собирается на “пит-пати”: есть шанс потолкаться возле бигфутов и взять автограф у пилота. Фанаты Monster Truck – удивительно разношерстная публика. Одни – словно многочисленные родственнички Мэнсона, выбредшие из пустыни: козлиные бородки, все в татуировках, с шипами пирсинга в бровях. Полно типичных американских семеек: сладко-сдобные аппетитные мамашки и обходительные папашки с широченными, как у горилл, спинами и парой деток, сосущих Mountain Dew и канючащих сувениры.

И вот небо приобретает цвет черники. Вспыхивают прожекторы, все рассаживаются. Сначала – церемония открытия. На арену выносят огромный американский флаг, и хриплый голос трубит в мегафон: “Леди и джентльмены! Сначала поприветствуем наших бравых солдат. Они – наша гордость, и не жертвуй они своими жизнями, мы не могли бы делать сегодня то, что мы делаем”.

На огромном экране под аккомпанемент песни “Горжусь, что я американец” начинается ролик про доблестную американскую армию. “Горжусь, что я сын Америки, даровавшей мне свободу. И тех, кто пал ради нее, не забуду во веки веков”. Национальная стрелковая ассоциация на патоку не скупится. “Я счастлив стоять в едином строю, пле чом к плечу с тобой. По первому зову мы встанем, как один, на защиту Америки, любимой нашей страны. Боже, храни Америку!”

Потом на арену строем выходят 40 ребятишек и клятвенно обещают пойти на службу в ВВС. Воздев руки, они Богом клянутся надрать задницу всем и всюду, где и кому потребуется. После этого исполняется нацио­нальный гимн – с переливами, как у Уитни Хьюстон. Апофеоз наступает, когда свист, крики, рыдания и ошарашивающие первобытные вопли накрывает грохот и треск салюта, под аккомпанемент которого над толпой проходят пять боевых самолетов. Я таращусь на эти летящие стрелы, и мой прибитый волной ура-патриотизма разум способен лишь на одну мысль: “Америка… Ах, черт подери!”

Дети строем удаляются, все вроде бы несколько успокаиваются, готовясь принять новую дозу эмоциональной наркоты, и тут на арену огромной, сотрясающей землю колонной выезжают Монстры. Грохот и одного Monster Truck словами не опишешь, но когда две дюжины этих монстров проносятся парадным строем по арене, выпуская на волю все свои 36 000 коней, мозг натурально взрывается от эмоций. Вот как я опи сал этот момент в блокноте: “Воющая стая мифологических зверей… верхом на Громе Небесном… питбули Саурона… ярост­ный рев Армагеддона…” Нет, ничто из этого не передает всей полноты картины…

Финал состоит из двух этапов – гонка и фристайл. 24 пилота соревнуются в обоих. Гонка напоминает дрэгрейсинг, только в конце 250-метрового прямика пилоты должны развернуться, въехать на трамплин и прыгнуть, чтобы пересечь финишную линию в полете. Каждый заезд длится чуть больше 15 секунд. И к этому, и к фристайлу они приступают без всякой разминки, никаких тренировок. “Вот что самое сногсшибательное в этом спорте, – говорит Кэм МакКуин, – никакой подготовки!”

Сначала – гонка. С каждым раундом мастерство Дэнниса Андерсона проявляется все ярче. Он стерильно чисто выполняет повороты, а именно они являются решаю­щими в Monster Truck. Он точно рулит задом, бросает машину в дрифт, выравнивает ее и бьет по газам. Но его заклятый друг, хотя пару раз чуть было не вылетает, бьется изо всех сил. В полуфинале Grave Digger влегкую рвет Toro Loco, а Том Минтс в Maximum Destruction громит Blue Thunder на фотофинише. Финал, которого все ждали.

Сейчас, вы, наверное, скептически подняли бровь и подумали, как ловко все вышло. Да, по зрелищности этот спорт очень близок к рестлингу. Но пилоты отрицают, что здесь все решено заранее. Во фристайле, где велика роль судьи, есть местечко для фаворитизма, но даже там реакция толпы является важным фактором для оценок. И здесь прорва вариан­тов. “Когда ты прыгнул и летишь, ничего уже не поделать. Никогда не знаешь, как приземлишься”, – говорит Генри Кросс, глава команды Grave Digger. Или, как говорит Кэм МакКуин: “Эти хреновины каждый раз прыгают по-разному”.

Итак, вот и финал: Андерсон против Минтса. Пятнадцать секунд, чтобы стать героем. “We will rock you” Queen несется из динамиков. Когда бигфуты мчатся по полю на скорости более 110 км/ч, грохочет хеви-метал. Они приближаются к участку торможения, подвеска разгружается, и машины начинают плавать, вилять. Андерсон отлично удерживает машину и раз ворачивается раньше Минтса. Газу, пры жок через препятствие – и он на фини­ше. Чудовищным полицейским разворотом он ставит победную точку, вываливается из машины и бежит на трибуну ведущего. Хватает микрофон и вопит толпе: “Парни, вы – супер!”

Теперь фристайл. Люди ведь платили именно за него. Monster Jam представляет собой в некотором роде спортивную часть, а фристайл здесь – настоящая развлекуха для публики. А для пилотов он чертовски труден. За пару минут фристайла, по их словам, “грохаешься с лестницы”, “спрыгиваешь с крыши дома”, “катаешься на американских горках”, “попадаешь в аварию семь раз за две минуты” и “прокручиваешь свои внутренности в миксере”. Фанаты хотят максимальных разрушений, но они еще хотят, чтобы пилоты в последнюю минуту справились. Они хотят прочувствовать, как сердце перехватывает, когда машина, едва не рухнув на бок, внезапно мощным рывком встает на все четыре.

Три или четыре первых участника драматически проваливаются. Теряют колеса, один бигфут после прыжка отскакивает, переворачивается и вертится на крыше, как гигантский парализованный жук. Другой, когда все его пять тонн шмякаются об твердь земную с девятиметровой высоты, просто глохнет. Может быть, не зря пилоты опасались? Может быть, трасса и впрямь слишком сурова? Но что это? Толпа недовольна?

Джордж Балхан – тот, что с ирокезом – лихим заездом спасает ситуацию. Когда он взлетает, вспышки камер сверкают по всем трибунам, как статические разряды. В конце заезда он бесконечно долго “режет пятаки”, кружась, кажется, целый час. Дэннис Андерсон и Том Минтс тоже пробуют, но таких прыжков их машинам уже не пережить. Колеса отваливаются на раз. Но потом выкатывается Чарли Паукен на Monster Mutt. Как мне сказали, он лучший пилот, но титула чемпиона еще не добился. И выдает экстра-класс! Сплошные полеты, прыжки, несколько прохватов на задних колесах, полный экстаз, короче. Даже финиширует он, как камикадзе: его аппарат переворачивается, пытаясь перепрыгнуть канаву с водой. В итоге получает высшие баллы. Вскарабкавшись на сцену, он хрипит, задыхаясь: “Это величайший момент моей жизни!” – а потом набирает воздуху и орет: “Парни, вы супер!” 

Когда прожекторы наконец гаснут, организаторы подсчитывают потери: железа убито на полмиллиона долларов. Пилоты тем временем ковыляют к своим трейлерам – лечь под мануальщика и пропустить честно заслуженную пару пива. Пиво слабо оттягивает боль от растяжений, синяков и микротрещин, но теперь можно расслабиться – они приняли удар и не сплоховали. Они при шли в Лас-Вегас и пошли ва-банк.

Текст: Роберт Брайт. Фото: Джастин Лейтон

А между тем, майский номер уже в продаже: