Сумасшедшая традиция «Ф-1»: всех, кто уходит из «Макларена», красят в синий. Досталось даже Райкконену и боссам!
Рассказ бывшего первого механика.
Спорт полон всевозможных традиций и ритуалов: где-то новичкам дают клички и заставляют петь при первом появлении в раздевалке, где-то ветеранам достается вся лучшая еда в столовой, и так далее.
Но про высшую точку автоспорта таких историй немного. «Формула-1» – чрезвычайно закрытый вид спорта, в котором внутренние традиции очень редко просачиваются в публичное поле – только если отошедший от дел пилот или инженер достаточно смел, чтобы поведать всеми миру о чем-нибудь горяченьком.
Одним из таких оказался бывший первых механик болида Кими Райкконена времен выступлений финна в «Макларене» Марк Пристли: он работал в «Формуле-1» до 2009-го, затем год организовывал команду «Формулы-2», а теперь ведет канал на ютубе и временами появляется на BBC и Sky Sports F1.
Марк не боится рассказывать о внутренней кухне «Макларена»: в 2017-м выпустил книгу воспоминаний «Механик: секретный мир «Ф-1», а теперь в одном из роликов подробно вспомнил сумасшедшую традицию прощания с уходившими из команды людьми – из них буквально делали смурфов!
«Это была старая традиция «Макларена». Когда кто-то уходил из команды, вне зависимости от должности – будь то механик, инженер, водитель грузовика или кто угодно, на пенсию или на работу в другое место – его провожали на последней гонке. В последний день на треке. И эти проводы безальтернативно обозначали только одно: покраску людей в синий цвет.
У нас был очень яркий синий краситель в порошке – обычно его добавляли в тормозную систему двигателя болида. Он упрощал обнаружение утечек: когда жидкости окрашены в синий – их легко заметить. И у нас он был в в особо ядерной форме: одной щепотки хватило бы на то, чтобы выкрасить в синий целый бассейн. Серьезная штука!
Суть проводов заключалась в том, чтобы слегка посыпать кого-то красителем, а потом облить водой. И человек моментально превращался в смурфа! Это случалось со многими работниками за все мои годы в «Макларене»: у меня даже есть фотографии.
А ведь этот краситель держится днями, если сразу же не смыть! Один мой товарищ уходил, мы его покрасили, а две недели спустя он пошел к доктору на проверку слуха. Врач посмотрел ему в ухо, смутился и сказал: «Извините, сэр, не могу понять причину, но у вас барабанная перепонка ярко-синяя!». И моему товарищу пришлось объясняться!
Но такова была традиция. Все вляпывались, никому не удавалось избежать покраски. За исключением тех умников – вроде меня – у которых хватало мозгов никому не рассказывать об уходе вплоть до возвращения с последней гонки сезона и начала межсезонья. Я никогда не понимал, зачем люди продолжали заранее объявлять об уходе – зная, что их ждет.
Итак, когда Кими решил уйти – я никогда бы не отпустил его без традиционных проводов. К тому моменту у нас выстроились шикарные отношения, мы крепко подружились и на треке, и за его пределами, ходили вместе на вечеринки – у нас были шикарные моменты. Лучшие друзья! И мы регулярно друг друга разыгрывали! Так что случай виделся идеальным.
Итак, когда началась его последняя неделя перед трансфером в «Феррари», я подумал: «Окей, я покрашу его». Но когда я сказал это в первый раз, то на самом деле не собирался претворять угрозу в жизнь: просто хотел его немного подколоть. В реальности я вообще не представлял, как это провернуть! То есть, покрасить пилота в синий – да за подобное и уволить могут!
Но я продолжал его подначивать всю неделю, и к тому моменту, как он приехал на трассу в Сан-Паулу на финальный гоночный уик-энд, я сказал ему: «Знаешь, ведь когда кто-то уходит из «Макларена», их красят в синий, не так ли, дружище?» Кими сразу занервничал, но попробовал скрыть растущее беспокойство. «Ну, ты не сможешь меня поймать, – ответил он. – Меня будет ждать вертолет сразу после гонки». Я просто улыбнулся: «Что ж, увидим!» Я постарался показать ему как можно больше фальшивой уверенности – у меня не было ни единого сомнения, что Кими и правда запрыгнет в вертолет сразу же, как покончит с вопросами надоедливой прессы.
У меня не было готового плана превращения плана в жизнь, я просто хотел его немного поволновать. Уик-энд продолжался, я и дальше его подкалывал, а Кими отвечал в фирменном беспечном стиле, но его задевало. Ко дню гонки мне даже не нужно было больше что-то говорить: достаточно было быстрого взгляда и кривой улыбки – и он уже демонстрировал средний палец на полгаража.
У Кими такой характер: сперва он даже бровью не ведет на что-то мелкое, но спустя неделю подобное начинает его задевать. Я видел: он уже начал всерьез беспокоиться. Тогда я подумал: да я зашел очень далеко, нельзя заходить так далеко в угрозах, дергать его за внутренние струны – и ничего в итоге не сделать. И я, как полный идиот, решил, что все-таки попробую его покрасить.
Мне было ясно: не будет шанса покрасить его целиком после гонки, как механика или водителя грузовика. И я разработал глупый, ребяческий и нелепый – но шикарный план. Он заключался вот в чем: когда на стартовой решетке Кими должен был отойти от машины на разговор с гоночным инженером или в туалет, я собрался засыпать чуть-чуть порошка в его гоночные перчатки. За двухчасовую гонку руки Кими должны были достаточно вспотеть на бразильской жаре, чтобы к концу Гран-при его кисти приобрели синий цвет.
Знаю, о чем вы думаете: что за идиот! Точно! Абсолютно идиотская идея, не говоря уже о том, чтобы воплощать ее в жизнь. Но я так и сделал.
Тогда Кими давал то самое интервью Мартину Брандлу – то самое, когда Райкконен пропустил фотосессию с Пеле, Мартин спросил о причинах отсутствия, а Кими выдал ныне легендарное «Я срал».
И он правда срал в то время. Но пока он это делал, я засыпал в его перчатки синий порошок. А потом отдал их его тренеру с каменным лицом. Когда Кими залез в машину, я специально проследил, чтобы он их надел. Потом пожелал удачи, но, если быть до конца честным, просто обсирался от страха. Если бы он заметил порошок в перчатках – бог ты мой, это была бы катастрофа! Причем не только для моего плана: гонка тоже могла полететь к чертям, если бы он постоянно думал о том, что же я сделал, или решил бы потребовать новую пару перчаток. Кими всегда очень ревностно относился к перчаткам.
Если что, я заранее узнал, что у него не было аллергии на эту краску. Так что я не ждал такой реакции.
Итак, он уехал, а я вернулся в боксы. Сидел, смотрел гонку и осознавал, насколько же сильно я облажался. Даже думал, что, похоже, это запросто может быть моя последняя гонка в должности механика в «Макларене».
Кими стартовал вторым, но опустился на четвертое место к тому времени. А я отчаянно надеялся, чтобы он вернулся хотя бы на третье место, вышел на подиум, снял перчатку – и помахал публике ярко-синей рукой. Но в итоге этого не произошло. Может, и к счастью.
Но моментально сразу же после его возвращения в боксы в конце заезда он вернулся прямо в гараж «Макларена» – и пожал руку боссу команды Рону Деннису! Руки Рона оказались синими! Руки его жены, тоже поблагодарившей Кими, тоже стали синими! Босс «Мерседеса» Норберт Хауг и его жена тоже пожали руку Кими – и тоже вляпались! Все большие начальники команды оказались хотя бы немного помеченными синим.
Можете себе представить, о чем я подумал. Просто умирал в своем уголке. И слышал, как Рон прорычал в другой части гаража: «Кто бы это ни сделал – он только что стал безработным!» Тогда я честно подумал, будто мне конец. Я испугался, запаниковал, осознал весь масштаб допущенной ошибки, а затем Кими вернулся в нашу часть гаража.
Он вошел, яростно вытирая ярко-синие ладони салфетками, а затем поднял глаза и указал точно на меня – «Ты ###### ублюдок! Я тебе припомню!»
Когда Кими сказал это, я ощутил огромное облегчение. Хотя бы он не пылал ненавистью ко мне – хоть что-то. Он говорил что-то подобное все время, и я знал, что он, скорее всего, и правда попробует мне отплатить – и он определенно вернул должок сполна. Но отсутствие у него подлинной серьезной злости помогло мне почувствовать себя получше.
Я все еще жутко боялся за работу и потратил весь вечер, скрываясь в страхе – даже пошел на огромную послегоночную вечеринку «Ред Булл». И там я узнал, что историю прознали вообще везде, во всем паддоке! Причем боссы команд вроде Флавио Бриаторе из «Рено» подходили ко мне и говорили: «Знаешь, что? Это было шикарно! Если нужна будет работа – просто постучись ко мне, завтра же ее получишь!» Так что к концу вечеринки вместо тотального уничтожения у меня были три-четыре предложения!
В итоге выяснилось, что они мне оказались не нужны. У меня была карточка «бесплатного выхода из тюрьмы». Нет, у меня не оказалось чьих-то интимных фото, но у меня был Мартин Уитмарш (управляющий директор, второй человек в команде – Sports.ru). Я шедеврально разыграл эту карту и сохранил работу: вместо увольнения получил бумагу с заголовком «Последнее предупреждение» от отдела найма персонала. Правда, сперва мне пришлось посетить несколько серьезных и очень неприятных встреч с менеджером команды Дэйвом Райаном. И в конце огромного монументального грозного монолога о том, как я подвел команду, его, товарищей по команде и себя, когда представитель отдела HR покинул комнату, Дэйв повернулся ко мне и сказал: «Слушай, Элвис, все это очень серьезно, не делай так больше. Но, сказать по правде, я тоже получал «Последнее предупреждение», когда был механиком, да и Рон, когда был молодым – тоже. Оно еще никому не повредило».
Идея была ужасна. Исполнение – великолепно. Результаты – абсолютно шикарны, ведь руки у Кими были как у Папы Смурфа. И единственное, о чем я жалею насчет того момента – что он все-таки не попал на подиум и не помахал болельщикам».
Источник: ютуб-канал Марка Пристли
Фото: Gettyimages.ru/Clive Rose, Vladimir Rys/Bongarts
