Почему капюшон Валиевой в моменте – это символ времени, где никто не желает разговаривать ни с кем

Наткнулся на очень интересный текст Авдохина про Валиеву и капюшон, и кроме того что он заставил меня наконец посмотреть оба перфоманса Камилы в этом сезоне, я задумался. 

Знаете, ведь этот капюшон, неудачи Камилы на льду и ее контрастирующие заоблачные оценки, которые очевидно ставят по суверенной шкале, в рамках многополярной системы оценок – это прямо слепок эпохи. Ну просто обложка очередного номера «Правил жизни». 

Простите за штамп, но мы живем в разрушающемся мире. И это не только об эпохе постдвадцатьчетвертогонольвторого, это и о постковиде, и о постпостмодерне, который мета, и даже в некотором смысле о постиронии. Если и существовала какая-то единая картина из множества осколков, которые составляли современность, то сейчас эту картину облили супом в рамках акции безумных эко-активистов, и от нее, в общем-то, как от произведения ничего не осталось, воет сигнализация, в воздухе пахнет панической атакой, в музей врываются люди с оружием и наручниками, а на фоне картины сидят какие-то граждане и посылают обществу какие-то месседжи про новый мир и все их фоткают. 

Валиева – это кусок этой забрызганной картины. Что-то, оставшееся от когда-то нарисованного, гармонично встроенное в сюжет и логично вытекающее из него. Когда она шла в секцию фигурного катания, это самое фигурное катание и российский спорт были не там, где они сейчас. Когда она формировалась, как взрослый спортсмен, вокруг катались топы этого вида спорта и все они были не там, где они сейчас (при всем уважении к программе «Ледниковый период» и упражнениям по разрабатыванию рта). Когда Валиева дождалась своего временного отрезка, созданного этим чудовищным конвейером для нее, в который она встроилась и в котором она стала яркой частью, это все равно был другой мир и другие отрезки. И даже провал, случившийся за несколько дней до пришествия эко-активистов, был другим провалом. Тогда еще можно было отыграться. Или даже не так: тогда казалось, что еще можно было отыграться. 

Но так выглядит время. Мы ведь прекрасно знаем, про что этот капюшон. И почему с Валиевой все так, как есть. Мы знаем, что эти оценки ничего не означают. И что эти псевдоэтапы псевдогранпри тоже ничего не означают. Мы знаем, что пытаемся превратить боль в попсу, называем это силой и делаем вид, что все нормально. 

Но правда в том, что этот капюшон – это символ времени, где никто не желает разговаривать ни с кем. Надев его на Олимпиаде, Камила просто проспойлерила. А сейчас он выглядит как карикатура. Когда дурное делают частью идентичности. 

В таком времени нет места спорту, нет места мечте, нет места победе – той, после которой ты обнимаешься с соперниками, даже если они завернуты в другой флаг. 

И в том, какая она сейчас, как сильно контрастирует она с человеком, у которого еще был спорт, была мечта и казалась вероятной победа, во многом содержится ответ на вопрос, а что я вижу в зеркале каждый день. Этот ответ неприятен, он отталкивает, мы не хотим его знать. 

Мы привыкли делать вид, что все нормально. 

«Камила, мы с тобой!» 

Да, Камила, мы с тобой. Теперь все мы с тобой. Только зачем?

Фото: РИА Новости/Максим Богодвид, Виталий Белоусов