3Б. Барон корта - Начало
Собирая информацию про немецкого барона, я наткнулся на публикацию двадцатилетней давности в журнале Спортс Иллюстрейтед (они помимо материалов для блога «Девушка Дня» ещё и печатают истории для моего блога). И, прочитав эту статью, я понял, что поиск мой закончен.
Так как эта статья была написана двадцать лет назад, то многих процитированных в ней великих теннисистов прошлого уже нет в живых. Везде где можно я постарался сделать поправку на этот печальный факт, но возможно кое-какие моменты и упустил, так что заранее прошу за это извинить. Также необходимо учитывать, что вся приведённая статистика и оценки верны на период написания статьи.
Вы уже возможно читали отрывки из Спортс Иллюстрейтед в этом материале, но мне кажется что оригинальная статья заслуживает полного перевода
------------------------------------------------------------------------
Американец Дон Бадж, которому едва исполнилось 20 лет, играя на своём первом Уимблдоне в 1935 году, только что победил второго номера Великобритании Генри Уилфреда (Банни) Остина в четвертьфинальном матче. Счастливый после неожиданного успеха Бадж направлялся к площадке для участников когда к нему подошёл барон Готтфрид фон Крамм.
Барон, которому в ту пору было 26 лет, уже был чем-то наподобие теннисной легенды. Годом раньше он выиграл Открытый чемпионат Франции и, наряду с лучшим британским игроком Фредом Перри, считался фаворитом на победу на Уимблдоне. Фон Крамм был необычайно грациозным игроком с хитрой подачей и безупречной игрой на задней линии. Но любовь публики завоевала не столько игра барона сколько его элегантное присутствие. Привлекательный мужчина ростом метр восемьдесят с тщательно причёсанными светлыми волосами и пронзительными серо-зелёными глазами фон Крамм одевался на теннисный матч (в полосатый красно-белый блейзер и кремовые фланелевые брюки) так, как будто собирался развлекать гостей, собравшихся на чаепитие в саду.
В 30-х годах двадцатого века только Перри и Бадж превосходили фон Крамма в игровом плане. Его результат в матчах Кубка Дэвиса – 82 победы в 104 матчах – является четвёртым лучшим в истории соревнований (не являюсь знатоком КД, так что предлагаю поверить автору оригинальной статьи на слово - VK). С 1934 по 1937 годы барон сыграл на восьми ТБШ (РГ, Уимблдон и ЮСО), дойдя до финала семь раз и победив в двух. Три из пяти поражений были от Перри и два от Баджа. В этом смысле как позже заметил Бадж «Готтфрид был самым невезучим из известных мне хороших игроков». (Две победы пришлись на РГ. В 1934 году он победил в пяти сетах австралийца Джека Кроуфорда, а в 1936 опять же в пяти сетах Фреда Перри - VK).
Злой рок преследовал его не только на корте, но и в повседневной жизни. Несмотря на богатство и высокое положение он испытал унижение тюремного заключения при нацистском режиме, ужасы войны на русском фронте, два распавшихся брака, второй из которых был с одной из богатейших женщин мира. Несмотря на все эти превратности судьбы он оставался смелым, уверенным в себе и подчёркнуто безупречным в одежде и манерах. Короче говоря он был одной из самых ярких личностей в истории тенниса.
“Тогда все одевались в белое”, говорит Билли Талберт, один из лучших американских теннисистов 40-х годов, «но Готтфрид умудрялся держаться особняком».
Он был немецким аристократом, который мог проследить свою родословную вплоть до 12 века. Но барон Готтфрид Александр Максимиллиан Вальтер Курт фон Крамм, звезда высшего общества, не был снобом. Он даже сознательно убрал титулы «барон» и «фон» из своего имени и был одним из самых приятных, занимательных и популярных игроков на международной сцене. Он считался идеалом спортсмена, способным достойно принимать как победы так и поражения. И на Уимблдоне 1935 года Бадж горел желаним познакомитьчя с ним.
Однако фон Крамм не улыбался. Представившись Баджу и поздравив его с победой в четвертьфинале, барон отвёл своего более молодого коллегу в сторону для серьёзного разговора. «Дон», сказал фон Крамм. «Вы вели себя сегодня неспортивно».
Бадж потерял дар речи. Барон обладал непререкаемым авторитетом в вопросах этикета на корте и Бадж, как и многие игроки того времени, стремился брать с него пример. Американец в жизни не мог себе представить, что он сделал не так. «Помните», продолжал фон Крамм на своём безупречном английском, «как линейный судья допустил ошибку в Вашу пользу когда мяч явно попал в линию, а Вы специально сделали двойную ошибку, чтобы компенсировать это?». Бадж помнил. В те времена решения линейных редко оспаривались и общепринятой практикой было сознательно проиграть очко если ты считал, что по отношению к противнику была допущена несправедливость.
Озадаченный Бадж спросил фон Крамма, что в этом было неправильного. «Но Дон, Вы должны понимать», ответил барон, «что поступив так Вы поставили линейного судью в неловкое положение перед 15000 зрителями. Это немыслимо».
«После этого», сказал Бадж позже, вспоминая эту историю, «я играл, принимая решения судей как окончательные».
Вряд ли такой диалог повторится в скором времени. Но если забота фон Крамма о чувствах теннисного судьи кажется по сегодняшним меркам совершенно немыслимой, то то что он сделал позже в том же году на матче Кубка Дэвиса между Германией и США современному игроку, с юных лет приученному к поведению Джона Макинроя и Джимми Коннорса, показалось бы чистой воды безумием. Такого же мнения, кстати, придерживался и капитан немецкой сборной Генрих Кляйншрот. Но у фон Крамма был собственный кодекс чести, согласно которому он и поступал.
Вот как было дело. Немецкая и американская сборные одержали по одной победе в одиночных встреч первого дня. Бадж обыграл Геннера Генкеля в марафонском матче: 7-5, 11-9, 6-8, 6-1, а фон Крамм победил Уилмара Аллисона в трёх сетах. На следующий день в парной встрече Аллисон и Джон Ван Рид играли против фон Крамма и Кая Люнда и игра затянулась до пятого сета. На матч-пойнте у немецкой пары оба и фон Крамм и Люнд потянулись к мячу, который попал на середину корта. Барон не сумел нанести удар, но Люнд неотразимо пробил.
«Гейм, сет и матч - Германия», объявил судья на вышке.
Но нет. Барон поднял руку в знак протеста. Перед тем как Люнд нанёс удар мяч коснулся ракетки фон Крамма, сказал барон ошеломлённому судье. Таким образом очко должно быть присуждено американцам. Это был один из пяти матч - пойнтов, не реализованных немцами и они проиграли со счётом 8-6 в решающем сете. Американцы затем выиграли матчевую встречу со счётом 4-1, а потом проиграли матч за Кубок Великобритании.
После поражения в парном матче Кляйншрота чуть не хватил удар. Прежде Германия никогда ещё не выигрывала Кубок Дэвиса и джентльменство фон Крамма стоило золотой возможности для его родины. Барон опозорил свою родину и своих товарищей по команде, сказал брызжа слюной Кляйншрот. Обычно дружелюбный фон Крамм смерил своего капитана ледяным взором.
«Когда в юности я выбрал теннис», сказал барон, «я выбрал его потому, что это была игра джентльменов и я так и играл в неё с того самого момента как впервые взял в руки ракетку. Неужели Вы думаете, что я смог бы уснуть сегодняшней ночью зная, что мяч коснулся моей ракетки и я об этом не сказал? Никогда, потому что я бы нарушил те самые принципы, на которых основана игра. Я не считаю, что подвёл немецкий народ. Напротив, думаю, что я оказал ему большую услугу».
Но Германия 1935 года была не той страной в которой вырос и в которую верил фон Крамм и ему подобные и в глубине души он это понимал, что внушает ещё большее уважение к его позиции. Это была Германия, которой правили не прусские аристократы, а австрийский демагог, в чьи понятия о честной игре входили убийства политических противников, преследования этнических групп и запугиване близлежащих стран. Барон оказался в очень неустойчивом положении. Он уже прогневал нацистский режим протестом против исключения из Кубка Дэвиса своего бывшего товарища по команде еврея Даниэля Пренна. И он отказался вступить в нацистскую партию, несмотря на неоднократные приглашения от фельдмаршала Германа Геринга. Во время одной из попыток привлечь на свою сторону барона Геринг демонстративно разорвал в клочки закладные на замки, принадлежащие фон Крамму от банкиров-евреев. «Теперь», заявил тучный фельдмаршал, «вы свободны».
Барон взглянул на разорванные документы и сказал ледяным тоном: «Вот ещё один довод почему я не хочу вступать в вашу партию».
Тем не менее фон Крамм оставался вне цензуры, потому что среди всех немецких спортсменов только бывший чемпион в тяжёлом весе боксёр Макс Шмелинг мог бы поспорить с ним за звание национального героя. И, в отличие от Шмелинга, который несправедливо считался за границей знаменосцем нацизма (на самом деле он не был членом партии), фон Крамм имел репутацию человека, стоявшего выше и отдельно от деяний Третьего Рейха - белый рыцарь среди варваров. Его часто называли «лучшим послом Германии».
Дома барона обязали играть под флагом со свастикой и соблюдать идиотские нацистские ритуалы салютования. Неповиновение стоило бы фон Крамму теннисной карьеры. Он гордился своим немецким происхождением, но фактически был гражданином мира, выступавшим под красно-белыми цветами своего клуба – берлинского Рот-Вайс. Фон Крамм не скрывал своего презрения к нацистскому режиму и как-то одна британская газета написала, что он назвал Фюрера «маляром».
Возможно барон и тешил себя надеждой, что защищён от преследований, но в реальности ни один из противников Гитлера не мог долго оставаться неуязвимым. Нацистскому режиму просто требовался предлог чтобы его низвергнуть. В недалёком будущем таким предлогом станет личная жизнь фон Крамма..
К 1937 году барон находился на вершине своей карьеры. Он выиграл четыре немецких чемпионата и Открытый чемпионат Франции в 1936 году, победив в финале казалось бы неуязвимого Перри. Он выходил в финалы Уимблдона 1935 и 1936 годов, оба раза проигрывая там Перри. Перед матчем 1936 года он повредил себе ногу во время несчастного случая в такси по дороге во Всеанглийский Клуб и затем потянул эту же самую ногу в самом начале первого сета. Конечно же он настаивал на продолжении матча и, сильно хромая, был уничтожен в трёх сетах. Фон Крамм отказался назвать травму причиной своего поражения и не скупился на похвалу британскому чемпиону.
Перри в своей поздней автобиографии вспоминал фон Крамма как образец «учебного тенниса. Если вы хотели научиться наносить элегантные удары то лучше примера для подражания вам было не найти. У него был характерный европейский свинг. У нас были несколько грандиозных баталий. Но в тот день против меня у него к сожалению не было шансов»..
Перри перешёл в профессионалы в 1937 году, оставив любительскую сцену восходящей звезде Баджу и закалённому ветерану фон Крамму. Бадж победил фон Крамма в финале Уимблдона того года. Две недели спустя на том же Центральном Корте Всеанглийского клуба они встретились вновь. На этот раз в межзональном финале Кубка Дэвиса – победитель этого матча выходил в финал (напомню, что в то время формат Кубка Дэвиса был другим чем сейчас: победители «европейской» и «американской» зон в «межзональном финале» разыгрывали путёвку в настоящий финал – так называемый Раунд Вызова - где встречались с текущим обладателем Кубка - VK). Именно тогда фон Крамм и Бадж сыграли матч долгое время считавшийся лучшим в истории тенниса. В своей автобиографии в 1969 году Бадж писал: «Никогда я не показывал столь хороший теннис и никогда не играл с противником, который был бы настолько хорош как Крамм».
Говорит Уолтер Пэйт, капитан сборной США 1937 года: «Никакой из ныне живущих или умерших игроков не смог бы победить в тот день любого из соперников». Даже славившийся своим эгоизмом Билл Тилден, игрок который доминировал в 20-е годы, назвал тот матч «самым красивым теннисом, который я когда-либо видел».
У того межзонального финала помимо теннисного был и дополнительный подтекст. Гитлер очень хотел, чтобы Германия выиграла свой первый в истории Кубок Дэвиса. С другой стороны США, победив благодаря Тилдену в семи розыгрышах Кубка подряд с 1920 по 1926 годы с тех пор довольствовались статусом постоянного финалиста, поигрывая Франции и Великобритании. В то время Европа стояла на пороге ещё одной войны и теннисная верхушка США хотела вернуть Кубок на родину – ведь в начале он был дарован американцем Дуайтом Дэвисом.
«В наши дни самым главным было выступление за свою страну в Кубке Дэвиса», говорил впоследствии Перри. «Трудно смириться с мыслью, что сейчас это не так. Боюсь, что сейчас игра стала носить меркантильный характер». (Эх, мистер Перри, чья бы корова мычала про деньги... - VK).
В отсутствие Перри мало кто сомневался, что победитель межзонального финала обыграет в главном финале действующего обладателя Кубка Великобританию (без Перри, перешедшего в профессионалы - VK), поэтому над командами давлел дополнительный груз ответственности. В первый день в одиночных матчах фон Крамм обыграл Брайана (Битси) Гранта, а Бадж - Генкеля. Во второй день Бадж и Джин Мако победили фон Крамма и Генкеля в паре в четырёх сетах. В третий день Генкель обыграл в четырёх сетах Гранта, сравняв счёт в матче. Последний одиночный матч Баджа и фон Крамма должен был выявить победителя всей встречи.
К тому времени оба игрока стали близкими друзьями. «С Готтфридом», говорил позже Бадж, «всегда было интересно. Любой кто близко знал фон Крамма не мог не испытывать к нему чувства глубокой симпатии».
Барон больше не испытывал нужды отчитывать более молодого коллегу по вопросам этикета. Бадж стал практически зеркальным его отражением в поведении на корте. Оба были одеты во фланелевые костюмы кремового цвета. На фон Крамме был вдобавок надёт и привычный красно-белый блейзер. Сопровождать игроков должен был Тед Тинлинг из Всеанглийского Клуба (Что-то у меня большие сомнения насчёт принадлежности Тинлинга к Всеанглийскому Клубу, но оставим это на совести автора оригинальной статьи - VK). Среди 15000 зрителей присутствовала королева Мария (видимо имеется в виду жена короля Георга V - VK). Также не матче были посол Германии в Англии Иоахим фон Риббентроп и министр спорта Германии Ганс фон Чаммер унд Остен. Среди болельщиков США были комедийный актёр Джек Бенни и газетчик Эд Салливан, в будущем ведущий телешоу (опять же я бы промолчал про значимость болельщиков сборной США, но давайте простим автору и это - VK).
Когда игроки уже собирались выходить на корт к ним подбежал мальчик из раздевалки и сказал, что фон Крамма просят к телефону. Тинлинг пытался протестовать, говоря что уже не оставалось времени и королева ждала начала матча. Но барон сказал, что это может быть важный звонок и ответил. Бадж настаивает, что его друг отчётливо произнёс: "Ja, mein Führer." (Да, мой Вождь). Телефонный звонок от Гитлера, настаивающего на победе, был вполне возможен. Фон Крамм сказал позже, что звонок был от кого-то другого, но не назвал имени собеседника. В любом случае разговор был недолгим. Матч начался вовремя.
Бадж взял подачу фон Крамма и повёл 5-4 в первом сете, но барон, ответив четырымя неотразимыми ударами на приёме, сделал обратный брейк. Четыре гейма спустя он снова взял подачу Баджа, а с ней и первый сет 8-6. Затем барон, не испытывая особых проблем на своей подаче, выиграл второй сет 7-5. «Я играл на своём привычном уровне», писал позже Бадж, но «как мало ошибок я не допускал, он ошибался ещё меньше»
Проигрывая два сета, раздражённый Бадж собрался и выиграл третий 6-4. После обычного перерыва на отдых фон Крамм странным образом потерял нить игры и Бадж легко взял сет 6-2. Но в решающем пятом сете тонкое чувство игры вернулось к барону и он повёл 4-1. В этот момент Тилден, нанятый к вящему неудовольствию теннисного руководства США тренером сборной Германии, поднялся со своего места на трибунах и, глядя сквозь Бенни и Салливана, показал Генкелю характерный жест - «дело в шляпе». Это так разозлило Салливана, что он сбросил плащ и с криком: «Ах ты, грязный сукин сын!» бросился на Тилдена. С трудом друзья Салливана оттащили того от Тилдена, который стоял с безразличным видом.
Бадж, взяв свою подачу и сделав счёт 4-2, чтобы вытащить себя из пропасти решил пойти на риск. Подача барона, особенно вторая, высоко отскакивала от травы под непредсказуемым углом. Чтобы компенсировать высокий отскок Бадж выдвинулся на шаг ближе к сетке, надеясь встретить мяч на подъёме своим коронным бекхендом, возможно лучшим в истории тенниса. Баджу повезло, что у фон Крамма, желавшего поскорее закончить матч, начались проблемы с попаданием первой подачи. Только раз в столь важном седьмом гейме барон сумел подать первым мячом и это было единственное очко, которое он выиграл. Все вторые подачи Бадж встречал на подъёме, вытесняя фон Крамма с корта и подготавливая этим победный удар с лёта.
Инициатива перешла к Баджу, который взял свою подачу, сравняв счёт в сете. Но фон Крвмм взял себя в руки и удерживал свою подачу вплоть до сёта 6-6 когда Бадж сделал ещё один брейк и стал подавать на матч. На матч-пойнте фон Крамм приёмом подачи оттеснил Баджа вглубь корта и сравнял счёт в гейме неотразимым ударом слёта. К моменту пятого матчбола Баджа гейм растянулся на пять минут, что как писал впоследствии американец «было в этих обстоятельствах равносильно «весам» при счёте 3-2 в бейсболе» (Сия гипербола видимо очевидная американскому читателю к сожалению ускользнула от меня - VK).
«Уровень тенниса был запредельный», писал Аллисон Данциг из Нью Йорк Таймс в своей книге Бадж о теннисе. «Зрители как зачарованные следили за тем как два великих игрока, черпая вдохновение друг у друга, демонстрировали чудеса атаки и защиты на захватывающих дух скоростях по всему корту. Удары, которые бы стояли особняком в рядовом матче были обычным делом в этом каскаде потрясающих выпадов».
175-я первая подача Баджа за день была подобна молнии, но фон Крамм ответил не менее чисто. Они втянулись в обмен ударами на задней линии пока фон Крамм не нанёс казалось бы идеальный кросс-корт форхенд. Бадж рванулся за этим «мёртвым» мячом и, падая, наконец смог до него дотянуться. Каким-то чудом ему удался плотный обводящий удар, миновавший вытянутую у сетки руку с ракеткой фон Крамма и приземлившийся в самом углу корта. Бадж, уткнувшись лицом в траву, услышал рёв трибун и понял, что нанёс единственно возможный победный удар.
Барон, проигравший самый главный матч своей жизни, подошёл к сетке лучезарно улыбаясь и создавалось впечатление, что именно он, а не его противник нанёс этот невероятный удар. «Дон», сказал он, протягивая Баджу руку «это был абсолютно лучший матч в моей жизни. Я счастлив, что сыграл его против Вас, человека, который мне так нравится. Поздравляю».
Бадж обнял побеждённого барона. «Думаю», сказал он позже, «что мы оба были готовы расплакаться».
------------------------------------------------------------------------------------
Другие материалы из серии 3Б
Конечно наверняка можно нарыть на youtube, но почему-то не хочется...
Мне очень, очень приятно )