«Эта работа меняет психику, сознание, привычки, даже здоровье». Комментатор бросил телевидение и стал хоккейным тренером
Большой разговор с Дмитрием Федоровым.
Хоккейный мир – достаточно закрытый, в него не так легко пробиться извне, если у вас нет игрового опыта. Однако все чаще и чаще люди из смежных профессий получают назначения в клубы – такая история более распространена в Северной Америке, и она в основном про менеджерские позиции.
Однако этим летом в нашем хоккее произошел совсем неординарный случай. Одним из ассистентов главного тренера «Чайки» в МХЛ стал руководитель каналов КХЛ ТВ и комментатор Дмитрий Федоров. Несколько лет назад он решил связать свою жизнь с тренерским ремеслом, и это по-настоящему затянуло его в профессию.
Мы поговорили с Дмитрием и узнали о том, как он пришел к таким кардинальным переменам в своей жизни, кто помогал ему на пути и стал его учителем в профессии, как оказался в системе «Торпедо», и затронули тему его работы на КХЛ ТВ.
Настолько увлекло тренерство, что отказался от алкоголя вообще
– Когда вы впервые оказались на скамейке и поняли, что это ваше?
– 19 января 2019 года. Был выставочный матч в Альметьевске в рамках Недели звезд хоккея, наша команда против местного «Нефтяника». У нас – Алексей Морозов, Александр Гуськов, чемпионы «Ак Барса» прошлых лет, артисты, комментаторы, футболист Дмитрий Сычев играл. И там руководитель пресс-службы «Ак Барса» Михаил Степанов и Денис Казанский сказали мне: «Давай, постой в качестве тренера». Вот тогда и появилась идея стать тренером. Я понял, какая это прекрасная профессия, как это интересно, какие невероятные эмоции она дает.
Потом Денис Казанский позвал в «Роспрессу» – и меня постепенно захлестнуло, стал вникать в суть дела, читать литературу и уже к концу года задумался об учебе в ВШТ. Потом меня довольно неожиданно пригласили на Матч звезд в Москве – там мое желание оформилось окончательно, потому что меня приняла раздевалка, мы победили с командой дивизиона Боброва. Было столько счастливых мгновений, и я понял – судьба меня толкает к новому поприщу.
– Что привлекало в тренерской профессии?
– Много факторов. Склоняюсь к тому, что причина в наследственности. У меня мама – педагог, бабушка – тоже. Я по образованию педагог. И у меня в роду было много руководителей, причем достаточно высокого уровня. Если это соединить, то как раз получается тренерская профессия. Плюс еще мои друзья – футбольные и хоккейные тренеры. Я слушал их, проникался их мировоззрением. Плюс большой опыт руководителя на КХЛ ТВ. Пазл сложился, обстоятельства подтолкнули к изучению профессии, а дальше это стало страстью.
Еще есть один любопытный нюанс. Раньше на чьем-нибудь дне рождения мог выпить рюмку виски, бокал вина или пива, но сейчас, как только финализировались мои переговоры с «Чайкой», перестал выпивать вообще. Тренерская работа меняет психику, сознание, привычки – абсолютно все. Это работа, которая может изменить даже здоровье человека. Как только я пошел учиться в ВШТ, перестал болеть. Раз в год у меня бывает небольшой насморк – и все, до этого 3-4 раза в год простуды. Можно сказать, что у меня изменились и физиология, и мышление.
– Как проходил процесс обучения в ВШТ?
– Это был ковидный период. Подавал документы, когда жизнь еще была нормальной. А когда началось обучение, все уже закрылось – мы учились дистанционно. Это продлилось больше месяца и было довольно удобно. Потом нужно писать серьезную работу, реферат. И практика. Во время обучения в ВШТ я познакомился с Антоном Антоновичем Корредором, который тренировал «Динамо-2005». Мало кто знает, но тогда в ВШТ повышал квалификацию еще и Алексей Николаевич Кудашов. Так получилось, что первая сессия закончилась, я пошел на практику к Корредору, а Кудашов пропускал тот сезон [в КХЛ] – и был тренером-волонтером в этой команде.
Моими учителями в профессии стали как раз Корредор и Кудашов – мы втроем выходили на лед. Там была сильная команда, половина игроков вызывалась в сборную своего возраста. В общем, для меня это была сумасшедшая практика. Я там не две недели учился, а фактически весь сезон.
Артем Божко (комментатор КХЛ ТВ – Sports.ru) познакомил с Александром Александровичем Сырцовым – тренером команды ЖХЛ «7.62». Я к нему ездил на практику, он давал возможность участвовать в тренировочном процессе и объяснять упражнения девчонкам – это тоже было интересно.
Я глубоко залез в профессию, написал серьезный реферат, изучил огромный объем литературы. Потом у нас был еще месяц обучения, защита реферата и экзамен. Я был неплохо готов, хорошо сдал экзамен, одобрили мой реферат – и я получил диплом.
– И вы остались в «Динамо-2005»?
– Да, еще на год. Уже поменялись тренеры: Корредор ушел в молодежку, а вместо него пришел Владимир Георгиевич Семенов, у которого большой опыт в Суперлиге и КХЛ. Ему помогал Андрей Викторович Кузьмин. Тоже оказалось интересно, уже многих мальчишек брали в молодежную команду, иногда на ЮХЛ спускали игроков постарше, поэтому у нас был смешанный состав. Вот так два года прошло – выпуск, и я остался без команды. Ездил в Воскресенск на пару дней, в Ханты-Мансийск – там мне разрешили провести тренировку команды ВХЛ.
Ушел из эфиров, чтобы не обсуждать тренеров – корпоративная этика
– Какую литературу изучали?
– Что-то нам рекомендовали в ВШТ – по физподготовке, психологии, биомеханике. Там были дисциплины, которые не всегда нужны в практической работе. По питанию были интересные книги. Дальше я по максимуму штудировал все, что выходило на русском языке. Заходил в «Библио-Глобус» – там прям были стеллажи с книгами по спортивной литературе.
Наверное, я прочитал 70-80% того, что выходило по хоккею. Кстати, мне показалось, что литература заокеанская написана более простым, доступным языком, чем наша. То же можно сказать и по моей специализации – это спортивная психология. И тут прямо бездна между тем, что пишут у нас, и тем, что пишут у них. У нас чаще всего пишут научные исследования для получения каких-то ученых степеней, а не для того, чтобы книгу продавать читателю.
– Какие конкретно книги вы бы отметили?
– Гендрона, «Деятельность тренера в хоккее». Еще выделю книгу Ишматова, методическое пособие. «Путь в элиту» – это шведское издание. «Управление игрой» Боумэна – короткое пособие на основе лекций, но там много важного материала. «Стратегии и тактики лучших команд мира» – фактически хрестоматия.
Могу много перечислять. «Библия хоккейного тренера» – одна из первых книг, что я прочитал по этой теме. Сборник статей тренеров, которые работают в юниорском и студенческом хоккее за океаном. Все впитывал – и североамериканский, и отечественный опыт. Иногда пытаюсь вспомнить, где узнал о том или ином нюансе, и уже не получается – много литературы перелопатил.
– Кто из тренеров оказал на вас наибольшее влияние, кроме Кудашова и Корредора?
– Должен отметить, что помогали вообще все. Уникальная ситуация: кому бы я ни говорил, что хочу стать тренером – никто не отказывал. Файлы скидывали, советы давали, по литературе подсказывали, что-то объясняли на практике. Я как сын полка.
Помимо тех, кого уже упоминал, тренеры по физподготовке много советов дали – Владислав Занковец, Леонид Дмитриченко. Андрей Николишин всегда что-то подсказывал, когда на игре вместе сидели. Боюсь кого-то забыть, потому что мне даже не десятки людей помогали – гораздо больше. Испытываю огромное чувство благодарности ко всему хоккейному миру, который меня на этом пути поддерживал.
– Снаружи кажется, что тренерский мир очень закрытый. Как думаете, почему вам шли навстречу?
– Видели мой энтузиазм. Видели, что у меня есть какая-то база.
Сергей Федоров помогал Дмитрию Полянчикову (тренеру-методисту из ФХР) сделать пособие по игре на вбрасываниях. После серии ЦСКА – СКА я решил поблагодарить Сергея Викторовича и сказать, что его методика действует. Потому что я никогда не играл в хоккей, никогда не играл на вбрасываниях, но все мальчишки, с которыми мы занимались, выигрывали больше 50% вбрасываний в регулярном сезоне МХЛ. И Федоров как раз-таки сказал мне, что давал эти рекомендации таким образом, чтобы тренер, не имевший серьезной карьеры, мог их воплощать в жизнь и подтягивать уровень ребят, с которыми работает.
Олег Знарок рассказывал мне, как делать упражнение по наложению.
Думаю, тренерский мир достаточно закрытый, потому что каждый хотя бы иногда страдал от журналистов. Это из-за недопонимания, из-за низкой квалификации отдельных журналистов, может, еще по каким-то причинам. Плюс есть стереотип, что с журналистами лучше держать дистанцию, не сближаться. Но такие стереотипы рушатся, пресс-конференции становятся все более открытыми и интересными. Тренеры иногда объясняют нюансы, которые и для меня становятся открытием.
Например, Федоров рассказывал, что молодого центрфорварда лучше вводить в состав на позиции крайнего. И только потом, когда он освоится, переводить в центр. Поскольку это более ответственная позиция. В Северной Америке тоже так вводят молодых игроков.
Тренеры все чаще говорят о внутренней кухне. И журналисты уже задают более осмысленные вопросы. Как мне кажется, пресса стала уважительнее к ним относиться – и тренеры более откровенно говорят о том, что происходит на скамейке.
У меня самого был поворотный момент: я уже учился в ВШТ, а молодежная сборная с Ларионовым проиграла решающие матчи на чемпионате мира. И на онлайн-конференции я задал острый вопрос Игорю Николаевичу. Вопрос, может быть, сам по себе был справедливым, но когда тренер проигрывает – ему нечем крыть. Мне многие потом сказали, что я молодец, и это правильный вопрос. А я чувствую, что нет, неправильно так себя вести: если учусь на тренера, то нельзя после поражений задавать тренеру подобные вопросы.
Через некоторое время, когда Ларионов уже тренировал «Торпедо», я перед ним извинился. Мне многие говорили, что это нормально, что моя профессия – задавать острые вопросы. Но я понял: когда-нибудь это вернется мне – кто-нибудь задаст вопрос, на который мне нечего будет сказать. Вот тогда я осознал, что уже не журналист, что я чувствую солидарность с тренерами даже после неудач.
– Каким тренером вы будете и какую игру хотели бы ставить своей команде?
– Я видел тренировочный процесс «Торпедо». Примерно представлял себе, что там будет, но все упражнения были словно оттюнингованные, улучшенные – мне понравилось. Прошлым летом я изучил несколько пособий, плейбуки НХЛ. В общей сложности, наверное, 700 упражнений проштудировал. И вот все, что я видел у «Торпедо», были классные, доведенные до абсолюта. Мне нравится такой стиль – направленный на развитие игрового мышления.
Для молодых хоккеистов сейчас важно игровое прошлое тренера, но все же не принципиально. Принципиально то, как он объясняет – внятно или невнятно; если хоккеист чувствует логику в объяснении нюансов и видит, что это пойдет ему на пользу, он будет все выполнять. Сейчас хоккеисты заточены на результат, на карьеру. Им не нужна конфронтация с тренером, они по-хорошему управляемы.
Считаю, что во время тренировки обязательно нужно реагировать на происходящее и говорить, хорошо ли игрок делает то или иное упражнение. Для них – поколения лайков и дизлайков – важна реакция. Ты можешь критиковать, но ты должен обращать на них внимание. Если прошла тренировка, а ты не сделал ни одного замечания, не дал ни одного совета – для молодого человека это плохая тренировка, тренер игрока не заметил. С парнями нужно разговаривать.
Убежден, неделя-две – и мы найдем контакт с хоккеистами «Чайки». У меня не бывает конфликтов с молодыми игроками: они сразу чувствуют, что я их уважаю. И отвечают взаимностью.
– Вы дружите с Леонидом Слуцким. Давал ли он вам какие-то советы по тренерской профессии?
– Мы с ним вообще часто разговариваем о тренерской профессии и уже достаточно давно. Если говорить о влиянии на меня – то, конечно, Слуцкий его оказал, очень сильное. Мы с ним дискутируем на тренерские темы. Он никогда не скажет: «Все, помолчи, надо делать вот так и никак иначе». Готов выслушивать аргументы, приводить свои, ссылаться на другие примеры. Любая дискуссия с ним по тренерскому вопросу обогащает.
Подписал контракт с «Чайкой» на Эльбрусе – на высоте 4600 метров
– Вы записали видео, как подписываете контракт с «Чайкой» при восхождении на Эльбрус. Откуда вообще такая странная идея?
– Спонтанно получилось. Я собирался отдыхать в Приэльбрусье. У нас была финальная часть переговоров, и я генеральному менеджеру «Торпедо» и «Чайки» Максиму Романовичу [Гафурову] предложил: «А что, если залезть почти на самую вершину и там подписать контракт? Это точно будет самая высокая точка в истории хоккея, ни один нормальный человек не полезет подписывать контракт на 4600 м». Он согласился, в Нижнем Новгороде любят такие красивые истории.
Я на второй день отдыха поехал туда – изначально думал забраться повыше, но местные предупредили, что после пяти тысячи метров могут быть сложности уже на спуске – случаются даже отеки легких и отеки мозга. У меня нет горной болезни, но я решил не рисковать, ведь теперь я обязан жить интересами команды, а не своими.
Когда только приехал, подумал: «О, можно покататься на горных лыжах». И тут же что-то щелкнуло в голове: покатаешься, можешь вывихнуть ногу – и все, в июле ты уже не помощник команде. Сразу вспомнил историю Олега Микульчика, который сломал ногу прошлым летом, играя в футбол, и лишился работы в Омске. Хотя год назад я бы точно полез на Эльбрус.
Сейчас мы создаем новые инфоповоды, чтобы говорили о «Чайке», об МХЛ. У меня много знакомых, которые интересуются спортом, и они спрашивают: «А что это за команда? А что это за лига?». Я терпеть не могу современное слово «хайп». Но, с другой стороны, если я пришел на эту должность, пришел в профессию, нужно создавать какой-то ажиотаж вокруг команды и вокруг лиги.
Ролик получился забавным, и я действительно хотел сказать такие слова молодым игрокам. Кто-то может подумать: «Зачем все эти лозунги?». Ничего подобного. Два года назад я залез на Столовую гору, это 3000 метров. Там я записал видео для ребят 2005 года рождения: «Вы сейчас на сборах, нужно каждый день думать о том, что у нас высокие цели и что мы обыграем канадцев». Несколько ребят потом написали: «Дмитрий Юрьевич, здорово, спасибо большое, это мотивирует».
Многие ребята в «Чайке» выиграли Кубок Харламова, и сейчас нужно мобилизовать все силы, чтобы снова победить. А тут новый тренер залез на Эльбрус, на 4600, и говорит, что мы будем искать новые пути к вершине. Думаю, для молодежи это такой всплеск адреналина, надеюсь, им понравилось.
– Как вообще возник вариант с «Чайкой»?
– После «Динамо» я был без команды, томился без выхода на лед, без тренировок. И вот как-то мы пообщались с Максимом Романовичем Гафуровым. Он задал несколько конкретных вопросов, один из них – действительно ли я рассматриваю дальнейшую карьеру в хоккее с отрывом от телевидения. Ответил, что да, готов к этому. Сказал, что, наверное, это должна быть работа с молодежной командой. Потому что в детской школе нужно много показывать: катание, бросок, владение клюшкой – у меня этого навыка нет. А молодежь уже многое умеет: ей нужно объяснять, настраивать, тактика – это я могу.
Мы обсуждали, что это назначение может произойти после окончания сезона. Я смотрел много игр «Чайки» и понимал, что у этой команды большой потенциал. Индивидуальные качества игроков мне тоже импонировали. Поэтому для меня победа «Чайки» не была сенсацией.
Когда формировали штаб, новому главному тренеру Алексею Геннадьевичу Исакову предложили мою кандидатуру. Мы с ним созвонились, тепло пообщались, у нас совпали позиции по многим вопросам. Он очень доброжелателен – бывает так, что люди сразу друг другу понравились и произвели хорошее впечатление. Вот здесь как раз такая история.
Дальше возник вопрос функционала – что я могу делать в команде. Я сказал, в частности, что могу работать над вбрасываниями. Потом предложил сдать Исакову экзамен: разобрал два матча Кубка Будущего. Смотрел их на телефоне, сделал кучу скриншотов, все разрисовал. Он комплиментарно отозвался о моей работе. Потом прислал Алексею Геннадьевичу еще разбор по большинству. Тут важно было, чтобы я не знал, как команды действуют, как входят в зону. И как раз сборные идеально подходят – они играют с листа. Все вокруг говорили: «Кому нужен этот турнир?». Вот, мне он был нужен (смеется).
Нас сейчас двое ассистентов, и мы еще не обсуждали, кто чем будет заниматься. Понятно, что Космачев – уже опытный, работал в ЮХЛ, здорово разбирается в построении обороны, и это будет его зона ответственности. Я буду вбрасываниями заниматься, может быть, большинством. Главный тренер скажет.
Хочу сразу сказать, что прихожу в «Чайку» не для пиара. Хочу быть максимально полезным.
– Были какие-то другие варианты или хотя бы предпосылки к работе в другом клубе?
– Нет. Я не делал публичных заявлений, что готов отказаться от телевидения. Да и вряд ли кто-то готов на такие смелые шаги, как в Нижнем Новгороде.
Для меня это – работа мечты. Попасть в чемпионскую команду человеку, который не имел профессиональной карьеры, не играл в хоккей ни на каком уровне – это просто какой-то невероятный подарок.
– Да, звучит как сказка.
– Для руководства это смелый шаг – и для Гафурова, и для Александра Валерьевича Харламова. Когда Харламов узнал, что у меня есть такое желание, спросил: «Ты серьезно?». И потом каждый раз при встрече спрашивал: «Ну как, ты с нами? Завершится сезон – поговорим». В хоккее многие руководители больше полагаются на авторитетов – это совершенно нормально, я не осуждаю. Не знаю другого клуба, который мог бы предложить мне такую работу, я очень благодарен Гафурову и Харламову.
– Вы говорили, что с Гафуровым одинаково смотрите на развитие молодых игроков. В чем ваши взгляды совпадают?
– Исходный пункт в том, что современный игрок – это не только набор физических качеств и умений, а личность – человек, который стремится развиваться. В него нужно вкладывать общечеловеческие понятия, работать с психологией, говорить на самые разнообразные темы, поддерживать. Мы склоняемся к тому, что сейчас игроки разительно отличаются от ребят 10-20-летней давности. Их нужно уважать – тогда они свернут горы.
Нижний Новгород становится привлекательным для хоккеистов, потому что молодые видят путь в главную команду, и он достаточно короткий: проявляешь себя в молодежке и через год-другой можешь попасть в КХЛ, тебя заметят и дадут шанс. Это команда, которая дает возможность играть интересно, жить интересно. Хоккей здесь – не рутина; хоккей – это красиво, это сказка. Моя история – тоже сказка, и она вписывается в то, что происходило в городе в последнее время.
В прошлом году за сборную Москвы на турнире в «Сириусе» играл мальчишка 2006 года – Андрей Крутов. Он из Тольятти, но собирался продолжать карьеру в Москве. А в итоге оказался в Нижнем, хотя у молодежки здесь очень аскетичная инфраструктура. Почему он сделал такой выбор? Наверное, потому что видит серьезные перспективы.
Здесь хотят играть молодые хоккеисты. Родители тоже смотрят, куда отдавать ребенка – в топ-клубы, где неизвестно какие шансы получит их сын, или в Нижний Новгород. И я думаю, что многие выберут «Торпедо».
У нас особенная команда – это должны понимать те, кто там играет сейчас, и те, что придут потом. Здесь история не только про кубок, не только про результат, но и про то, чтобы они стали людьми с большой буквы. Чтобы читали правильные книжки, грамотно писали и говорили.
В Нижнем Новгороде висит символический свитер тренера Дмитрия Богинова. Он больше 60 лет назад поднимал хоккей в городе. И вот он говорил: «Образованный хоккеист играет лучше неуча». Он и Эпштейн, можно сказать, заставляли игроков идти в институты и следили за их успеваемостью. В 1961 году впервые в истории отечественного хоккея немосковская команда взяла серебро чемпионата – это было «Торпедо». Нам нужно возвращаться к традициям, к истокам. Нужно игроков подталкивать к образованию.
Культурный человек грамотно развивает свою карьеру, отказывается от вредных привычек. Он правильно питается, взаимодействует с окружающими, не вступает в конфликты. Он начинает задумываться, что будет делать после завершения карьеры. Если в Нижнем Новгороде сложится такая интеллектуальная атмосфера вокруг хоккея, туда игроки будут идти не только за деньгами, но и за развитием. Будем строить особенную команду.
– Какая следующая цель у вас лично?
– Для меня важен этот год, и я не думаю о том, что будет дальше. Хочется выиграть кубок вместе с ребятами, побеждать в каждом матче. Мы это даже ни с кем не обсуждали, но мне кажется, это подразумевается.
Второе – развитие игроков, чтобы они максимально быстро попадали в «Торпедо». Соответственно, их нужно тренировать и обучать в стиле основной команды и прививать им ценности, которые пропагандирует Игорь Николаевич Ларионов.
Третье – чтобы они делали хорошую карьеру, были правильными людьми. Мы еще не детализировали, что будем делать, но по разговору с Алексеем Геннадьевичем [Исаковым] я понял, что мы на одной волне.
– С Ларионовым общались? Я так понимаю, что вы были на стажировке в «Торпедо».
– Да, это был закрытый сбор для молодежи, мы не афишировали его. Я участвовал в тренировочном процессе, мы много разговаривали с Ларионовым о хоккее, о том, как развивать игроков. Главный вывод, который у меня сложился после общения с ним, что нужно быть смелее.
Когда я только пришел в «Роспрессу», перед игрой говорил: «Ребята, главное не ошибиться в самом начале – можно отбросить шайбу. Почувствуем игру, потом можно импровизировать». Николишин всегда меня поправлял: «Не отбрасываемся – дорожим шайбой». Так, через общение с большими игроками и тренерами, через литературу пришел к тому, что нельзя перестраховываться, нужно навязывать свой стиль с первых минут.
Мне кажется, у нас все получится. Мы начали разговор с того, что тренерская профессия привела к изменениям в сознании и психологии. У меня появилась необычайная уверенность в том, что делаю я и что делает коллектив, в котором я нахожусь.
– Нет ли опасений, что внутри тренерского штаба может возникнуть дисбаланс, что о вас будут говорить больше, чем об Исакове?
– Он такой положительный человек, улыбчивый, доброжелательный. Мне кажется, что какой-то ревности у него не может быть. Про Космачева я тоже слышал самые лестные слова. Тренер вратарей – Александр Пиманкин. Веселый, соцсети ведет, он на одной волне с ребятами. Я пока не знаком только с тренером по физподготовке Евгением Лебедевым, но уверен, что мы со всеми поладим. И с персоналом тоже. Все тренеры обладают высокой квалификацией и опытом. Буду у них учиться, советоваться по любому вопросу, но не думаю, что они станут как-то косо смотреть из-за того, что обо мне много говорят сейчас. Потом будут говорить меньше. В коллективе я всегда держусь скромно.
– Вообще интересно, что не Исаков привел своих помощников, а ему их рекомендовали.
– Да, я хотел это отметить. В России тренерский штаб обычно формируется по принципу дружбы, знакомства или опыту совместной работы – главный привозит с собой помощника, а то и вообще весь штаб. А вот здесь такая западная история, когда руководители выбрали трех тренеров, они должны познакомиться, сплотиться с теми, кто уже был в команде, и в кратчайшие сроки спланировать подготовку, стратегически наметить развитие команды – и все, в бой. И никакой токсичности быть не должно. Мне этот подход невероятно нравится.
– Что будет с телеграм-каналом? Продолжите его вести?
– Конечно, я буду писать о команде, каких-то наших публичных мероприятиях, постараюсь поддерживать интерес. История с тем, как общественность набросилась на Андрея Разина из-за его канала, меня многому научила. Я не согласен с тем, что ведение этого канала как-то отрицательно влияло на игру «Северстали». Но намек понял – болельщикам и журналистам это не нравится.
Сжигает мосты с телевидением, но по возможности будет там появляться
– Как на «Матч ТВ» отреагировали на ваше желание уйти?
– Руководители понимали, что это рано или поздно произойдет. Сказали, что грустно, но поддержали. В последние годы у меня на канале было какое-то удивительно приятное и комфортное душевное состояние. Последние три года – лучшие для меня в карьере, самые приятные.
Мы договорились, что не прощаемся и, если будет выходной, я проведу программу «Все на матч». Но, конечно, совмещать тренерскую деятельность с работой на КХЛ ТВ невозможно.
– Эта история с редкими эфирами на «Все на матч» воспринимается двояко. С одной стороны, это выглядит, как пиар-акция для «Чайки» и МХЛ, с другой – как запасной аэродром, если не получится с тренерской карьерой.
– Меня тоже смущало, что многие будут воспринимать это как запасной аэродром. Но хочу сразу сказать, что сжигаю мосты. Я не вернусь на постоянной основе работать на телевидение. Иногда буду что-то вести для популяризации МХЛ, «Чайки», тренерской профессии, для привлечения внимания к хоккею: это ведь необычно, что действующий тренер может быть еще и ведущим.
У нас теплые отношения, я могу предлагать какие-то интересные проекты, если что-то придет в голову. Но работать на постоянной основе на телевидении – нет. Не потому, что я плохо отношусь к «Матч ТВ» и к спортивному телевидению в целом – просто я думаю, что если взялся за тренерскую работу, надо нырять в нее с головой. А ТВ это отличное эмоциональное переключение от тренерских будней.
Я хочу быть тренером, это моя мечта.
– Кто будет новым руководителем каналов КХЛ?
– Пока не могу сказать ничего конкретного, но склоняюсь к тому, что мы просто перераспределим функции. С новым человеком со стороны возможны трения, конфликты, недопонимания. У нас за последние годы сформировался коллектив, люди чувствуют ответственность, понимают круг своих обязанностей, есть энтузиазм, желание подстраховывать друг друга. Появился креатив. Это мое мнение, я еще должен поговорить с руководителями, и мы примем решение.
– Какой итог своей работы на телеканале вы можете подвести?
– Можно было бы скромно сказать, что пусть оценку дают зрители, но я попробую ответить по-другому. Горд тем, что на канале нет такого понятия как хайп. Мы ничего не делаем ради того, чтобы создать шумиху. Мы ни над кем не издевались, у нас нет черного пиара, мы никого не втаптывали в грязь, не пользовались слухами, не выдавали ангажированную информацию, которой в современной журналистике, к сожалению, стало много.
У нас не было закрепленных за клубами комментаторов, не было скандалов. Трения между комментаторами и клубами изредка возникали, но это естественно для такой конкурентной индустрии.
В целом, у нас сложились хорошие отношения с клубами, мы старались давать положительную информацию, клубный контент. Кстати, мне сказали, что в некоторых клубах руководители покупали камеры, инвестировали деньги в работу медиаслужбы, потому что видели ее продукцию на КХЛ ТВ. Они понимали, во что вкладывают деньги. Мы создали атмосферу доброжелательности вокруг хоккея.
Я понимаю, что нам не хватало остроты. Но на корпоративном канале ее, наверное, и не должно быть. Мы могли пользоваться только проверенной информацией, никаких домыслов. Хотя мы критиковали отдельных руководителей и тренеров, но все-таки старались видеть в хоккее радость, пытались показать, что это праздник.
Были программы, которые обозревали непосредственно игровой день. Программа, посвященная детско-юношескому хоккею – «Хоккейная вертикаль», про все школы клубов КХЛ. Дискуссионная программа – «На связи». О Молодежной хоккейной лиге – «МХЛ удивляет». «Тренерская», где тренеры могли высказываться. Была передача про легионеров, где они рассказывали, в каких точках мира побывали и что там происходило. Мы пытались создать жанровое разнообразие. Даже запускали программу о тактике – «Мастерская схем», но это как-то не зашло – было шесть или семь выпусков. Мне кажется, современному зрителю это неинтересно. Я понимаю, что сейчас нужны скандалы, резкость, критичность – этого мы предложить не смогли. Да и не хотели
– Как в принципе устроен КХЛ ТВ – влияет ли на него сама лига или все вопросы решает исключительно «Матч ТВ»?
– Я бы не хотел вдаваться в подробности, потому что устройство довольно сложное. И лига имеет влияние, и «Матч ТВ». Мы находились в партнерских отношениях, легко обо всем договаривались. Если что-то нужно было лиге – оттуда звонили, просили, предлагали. Я со своей стороны тоже был готов всегда что-то обсуждать. У нас было отменное взаимодействие.
– При этом КХЛ выпускала свои отдельные видеопроекты, которые публиковались на сайте, но не выходили на «КХЛ ТВ». Почему?
– Да, мы делали программу «Тренерская», лига делала «Записки тренера», потом еще вышел «Клуб тренеров с Натальей Кларк».
Все, что лига делала для социальных сетей – нам сбрасывали, мы это показывали. И «Ледкаст» мы показывали. Все, что делали мы – отправляли на YouTube-канал КХЛ. Клубы присылали собственную продукцию – если не было каких-то откровенных оскорблений или неприятных вещей для других клубов, мы это ставили в эфир. У меня бывали ситуации, что я не пропускал некоторые программы из-за того, что другие клубы могли обидеться. Для меня было важно, чтобы все участники хоккейных процессов и зрители воспринимали канал как дружелюбный.
Самое важное, чем я могу гордиться – на канале вообще не было политики. Это была и позиция лиги, и моя личная. Наш канал был и будет для людей любых политических убеждений. Кроме фашистов. Надеюсь, фашисты наш канал не смотрят.
– Повлияла ли как-то пандемия на канал и на телевидение в целом?
– Мне кажется, она привела к мысли, что содержание важнее яркой картинки. Во время пандемии люди в своих квартирах настраивали зум, скайп и говорили что-то занимательное. Я все чаще стал просить, чтобы у нас было больше прямой речи. Тогда появились рубрики «КХЛ говорит», «МХЛ говорит» – по скайпу связывались с игроками, обсуждали важные темы, события.
Я решил, что телевидение возвращается к тому, что было в 90-е годы. Тогда важны были высказывания, содержание. Инфографика, можно сказать, не существовала. Программа «На связи» – это интересные мнения разных хоккейных людей. К нам стали приходить руководители, можно было задать им вопрос в прямом эфире. И там достаточно острые вопросы были.
Благодаря пандемии телевидение стало более простым и злободневным. Общаясь с людьми, мы стали создавать новостной контент. Когда человек интересно отвечает – это цитата, это новость, которая расходится и ее обсуждают болельщики. Изначально канал был трансляционным. Но в последние годы мы немного сместили фокус.
– Роман Ротенберг говорит, что майские матчи между Россией и Беларусью очень хорошо смотрели. Насколько это правда?
– Мои наблюдения за почти что 8 лет существования холдинга такие: если играет сборная России, неважно какого статуса, рейтинги хорошие. Юниорская, студенческая – не имеет значения, эти матчи смотрят. Хоккейные эстеты могут кривиться, смеяться, но это правда жизни.
– Что нужно для популяризации хоккея в России? Если грубо обобщить ваши слова, то хоккей не должен превращаться в MMA.
– Я терпеть не могу трешток и хайп, ненавижу скандалы, но понимаю, что хоккей нужно продвигать с помощью какого-то цепляющего контента. Неоднократно замечал: приходят ко мне в программу «Все на матч» боксеры, бойцы ММА – и у нас получаются интересные интервью, хотя я плохо разбираюсь в этих видах спорта. Ребята достаточно откровенно отвечают на вопросы, не боятся говорить о своих соперниках, о каких-то конфликтных ситуациях. Потом я начинаю следить за их судьбой, как у них карьера складывается, смотрю их бои – они мне становятся интересными как личности.
В хоккее на пресс-конференциях тренеры говорят: «Никого не буду выделять, здорово сыграла вся команда». Как молодежь может заинтересоваться хоккеем, если там некого выделить?
Хоккей по своей философии – игра скромных людей, я это мнение встречал неоднократно в учебной литературе. Канадцы постоянно пишут, что главное – быть скромным, не выпячивать свое эго, потому что и в команде будут проблемы, и зрители в конце концов от тебя отвернутся. И получается, что хоккей – игра скромных. А молодежь воспитана на других ценностях.
Например, блогеры – они же себя выпячивают. Зачастую у них нет ни образования, ни интеллекта, но они ведут себя развязано и этим приковывают внимание. А мы, обладая невероятно зрелищным контентом, красивыми голами, сэйвами, драками – держимся скромно и подаем это скромно. Поэтому хоккей оказался несовременным.
Вы меня ставите в очень сложную ситуацию сейчас. Я говорю, что нужно меняться, но в то же время, сам привык к скромности и пропагандирую ее.
Своим игрокам я буду говорить, что мы ни в коем случае не должны говорить плохого слова о сопернике, потому что своим трэштоком можем создать у него дополнительную мотивацию, задеть за живое. С другой стороны, я как бывший журналист понимаю, что любой трэшток привлекает внимание. Здесь дикое противоречие. Возможно, медиаслужбам стоит создавать напряжение, как это делают «Авангард» и «Ак Барс». Мне это самому не нравится, но нравится публике.
Возможно, игроки должны больше показывать свою частную жизнь, шутить, высказываться по разным нехоккейным поводам. А так получается, что они выкладывают в основном тренировки, голы, раздевалку.
К сожалению, сейчас даже самых раскрученных и высокооплачиваемых хоккеистов в России толком не знают. Притом, что люди готовы ходить на хоккей – на плей-офф собирались полные арены. Значит, нужно создавать информационные поводы, отказываться от позиции «я скромный, важно только то, что я делаю на льду», надо не бояться привлекать к себе внимание.
Вот, кстати, еще одна задача на сезон! Чтобы о «Чайке» говорили так же много, как о командах КХЛ.
Фото: instagram.com/fedorovcoach; кадры трансляции «Матч ТВ»
Иронично, что об отсутствии политики говорит человек, который однажды в эфире сказал «тащит, все тащит, как Сердюков».
А потом погуглил и нашёл интервью:
«Слуцкий рассказал, что поставил в символическую сборную на ворота Сердюкова, потому что он тащит... Знаете, я политикой вообще не интересуюсь и не знаю, кто такой Сердюков, не знаю, как он выглядит, какую должность занимает, как его зовут. Ну, словом, ничего о нем не знаю».
В общем, стало понятнее.
Аркадьев до того как стать тренером был преподавателем. Значит все же учился по этому профилю.
Качалин заканчивал школу тренеров.
Тарасов тоже заканчивал ВШТ.
Ваше нежелание потратить немного времени на поиск общедоступной информации лишь говорит о вашей невежественности.